Служанка колдуна

Глава 23. Чёрная полоса

Анабель

Бабушка говорила, что жизнь ей раньше напоминала причудливого полосатого зверя: хорошие промежутки чередовались с плохими. Но позже она осознала, что то не полосы, а разноцветные пятна. Я только после переезда в замок стала понимать, о чём она говорила.

У нас были проблемы из-за наследства лорда Мюррея. Предстоял суд, который мог закончиться как угодно. Но утром господин учитель получил ответ от Томаса. Лорд соседних земель согласился признать старую сделку недействительной и подписать новую купчую уже от имени Альберта Мюррея.

«Под Ваше честное слово, — предупредил он. — Я знаю, что для колдунов оно по-прежнему многое значит».

Мы, конечно, обрадовались, что всё сложилось наилучшим образом. Но пир не закатили, потому что золото в сундуке заканчивалось. Я уже несколько раз ходила к Абрамсу, а тот лишь разводил руками. Не доверяли люди колдуну Мюррею и его ученицам. Ни одной медяшки мы не получили за наши снадобья. Я нервничала, что зря сбила Мери с мысли о покупке лицензии на торговлю продуктами. Мы надеялись, что зелья будут разлетаться с прилавка с неимоверной скоростью, но ошиблись. Теперь, чтобы не умереть с голоду, Мередит начала выращивать на огороде репу. Пела над саженцами, рассказывала истории, чтобы шар щедро питал овощи магией.

— Схожу к Абрамсу ещё раз, — заявила я за завтраком. — Если понадобится, буду стоять у аптеки и зазывать покупателей, как торговка на рынке. Не может такого быть, чтобы никто даже из любопытства не купил эликсир от самого лорда Мюррея!

— Что-то темнит аптекарь, — согласилась со мной соученица. — Если сегодня опять скажет, что покупатели нос воротят, я завтра с тобой пойду. Вместе ему объясним, почему обманывать нехорошо.

Навряд ли такой уважаемый человек станет портить репутацию грубой ложью. Я приходила через день к самому открытию аптеки и пересчитывала склянки. Ни одной до сих пор не пропало. А как прикарманить деньги, если не продавать мази и эликсиры?

Тонко зазвенел колокольчик над головой, и тишина утренней улицы сменилась бранью незнакомого мужчины. Я закрыла за собой дверь аптеки и отошла в сторонку, по привычке бросая взгляд на полку, выделенную под наши зелья. Стеклянные бутыльки аккуратно стояли в два ряда этикетками к покупателю. Даже издалека на них легко читалась фамилия лорда. Никаких хитростей.

— Господин Зиак, — попытался перекричать недовольного мужчину аптекарь. — Я уверяю вас, никто раньше не жаловался на мои лекарства. Я продаю исключительно качественный продукт.

— Вы издеваетесь надо мной? — кипятился покупатель. Его щёки горели румянцем, а взгляд отдавал безумием. — Я выпил вашу «крепость дуба» в надежде на приятную ночь в компании дамы сердца, а в итоге покрыл себя позором. Лекарство не сработало! Вы продали мне пустышку! Подкрашенную водичку. О, вам это с рук не сойдёт! Я требую компенсацию в тройном размере! Да я вас на весь город ославлю. Больше ни один уважающий человек не переступит порог вашей помойки! Аптекарь, тоже мне.

Абрамс открывал и закрывал рот, постепенно багровея. Будь его воля, вытолкал бы скандалиста взашей, но первое правило любой торговли гласило: «Покупатель всегда прав». Даже когда он ругается, брызгая слюной, он всё равно прав.

— Позвольте взглянуть на бутылёк, — Абрамс протянул руку. — Если рецептура не нарушена…

— Да уж пожалуйста, — Зиак с размаха выложил на прилавок туго скрученный узелок. — Проверьте сами. Выпейте и проверьте. И если ваш корень не поднимется в штанах, то готовьтесь к дурной славе!

Абрамс развернул тряпьё, чтобы достать пузырёк. Я вытянула шею, разглядывая знакомую этикетку, и нахмурилась. Уж за зелье мужской силы я могла поручиться головой. Нет, мы его не пытались опробовать, но я часто варила «крепость дуба» под руководством мамы, чтобы продавать в городе. Её уроки въедались в мозг и не отпускали никогда. Ошибка была исключена по определению. Так чем недоволен господин-покупатель?

— Сколько глотков вы сделали? — вмешалась я в диалог. — Иногда нужно два или три, чтобы добиться стойкого эффекта.

— Да я полпузырька выпил, — окончательно разозлился он. — Не учите меня принимать лекарства, юная… А кстати, кто это?

— Так получилось, что ученица колдуна Мюррея, — развёл руками аптекарь. — Видите ли, господин Зиак, я польстился на громкое имя и принял от неё несколько бутыльков на реализацию. Проверил их на яды, ничего опасного не нашёл. Кто знал, что положительного действия тоже нет? Колдун всё-таки. С лицензией.

— Куда смотрит гильдия? — взвился покупатель. — Там теперь за взятки лицензии раздают?

— Господин Абрамс лично принимал у меня экзамен и сам видел, насколько чудодейственные мази я варю, — я сложила руки на груди и впилась взглядом в господина Зиака.

Злость кипела где-то внутри, гнев горячей лавой тëк по венам. Я ещё держала себя в руках, но уже была близка к срыву. Вот так слава пойдëт об ученице мага, что учинила скандал на ровном месте!

— Знаете что? — Я кивнула покупателю на полку со стеклянными пузырьками. — Возьмите любую из склянок с «крепостью дуба» и при мне сделайте два глотка. Если снадобье не сработает, я сама возмещу вам его трёхкратную стоимость, заберу все свои зелья и никогда не вернусь в эту аптеку. А если с ним всё в порядке, оплатите выпитое снадобье и извинитесь перед господином Абрамсом за ту безобразную сцену, что устроили.

Он молчал, глядя на меня исподлобья. Не решался на эксперимент. Почему? Потому что знал, что моя «крепость дуба» даст нужный эффект.

— Смелее, — подбодрила его я. — Надеюсь, мне не придëтся силой вливать в вас лекарство? Если переборщу с дозой, неделю будете ходить с оттопыренными штанами. Говорят, это неудобно и даже весьма болезненно.

Боги! Да я так сильно разозлилась, что забыла про запрет на колдовство. Взмахнула пальцами в воздухе, заставляя магию искрить на самых кончиках. Никакой пользы от такой игры силой не было, зато выглядело устрашающе. Аптекарь отступил на два шага, а недовольный покупатель вжал голову в плечи.

— Я сейчас городскую стражу позову, — срывающимся голосом заявил он. — Вы не смеете угрожать честным людям. Стража! Стража!

— Святые предки, перестаньте! — взмолился аптекарь и расставил руки, чтобы защитить полки с лекарствами. — Госпожа Лоуренс, это вас касается! Немедленно «потушите» свои пальцы и убирайтесь из аптеки! Я подам прошение об отзыве у вас лицензии. Вы — позор всех лекарей. Угрожать пациенту! Неслыханно. Убирайтесь!

— Я уйду, — пообещала я. — Как только вы вернëте мои зелья.

— Да забирайте, — Абрамс схватил корзину и стал сбрасывать туда бутыльки с полок. — Все до единого. Мне тут пустышки не нужны. И забудьте дорогу в мою аптеку и в гильдию. Шарлатанка! Дешёвая фокусница!

— С удовольствием, — гордо заявила я. — Но вы ещё вспомните, чьё имя было на этикетках наших лекарств.

Я взялась за плетеную ручку и с трудом подняла свою ношу.

Надеюсь, господин учитель закроет эту аптеку, как только суд вынесет решение в его пользу. А если нет… Да я всех крыс города на неё натравлю, нашествие саранчи на сад Абрамса организую!

Но это потом. Сейчас нужно продать зелья, пока у меня лицензию не отобрали.

«Мери расстроится, если я вернусь без денег. Мюррей разозлится, что я едва не использовала магию против простого человека, а потом откажется меня учить. Вот и кому лучше сделала?»

Жутко хотелось домой, в лес. Лечь на старенькую кровать, отгородиться книгой от всего мира и ждать, что проблемы решатся сами. Почему нельзя, как в детстве, спрятаться за спину мамы? Позвать бабушку, чтобы она топнула на обидчика ногой. Или мужа, на худой конец? Да, я знала, что к Мери приходил Людвиг и зачем он приходил. Не могла осуждать её за отказ. Но в редкие минуты отчаяния нет-нет да мелькала мысль, что пара жареных цыплят очень бы нас выручили. Ох, я слюной давилась, стоило представить золотистую курочку с ароматом трав. Выйди Мери замуж она бы уже сейчас ни в чём не нуждалась. Жила в большом доме, управляла хозяйством и засыпала с полным желудком. А мы с господином учителем так уж и быть продолжали бы варить зелья и пытаться их продать.

«Стыдись, Анабель, — прозвучал мамин голос в голове. — Желать колдуну навсегда отказаться от магии — жестокий поступок».

Мередит выбрала замок. А ещё господина учителя, потому что любила его. Нет, я ни слова ей не сказала. Сама поступила бы так же. И теперь обязана достать для нас золото.

Я ушла от аптеки на соседнюю улицу и постучала в первую попавшуюся дверь.

— Кто там? — зло спросил мужской голос.

— Попрошайки опять, — ответил женский. Такой же низкий и неприятный.

— Гони их в шею! Топор возьми. Сил уже никаких нет. Я отважу их от своих дверей. Кто бы там ни был, пусть катится в ямы демонов!

Дожидаться, когда ко мне выйдут, я не стала. Прижала корзину к груди и убежала. Да, горожане злые. Уставшие, потерявшие связь с природой и глубоко несчастные. Но зачем же мне топором грозить?

Во втором доме было проще. Там открыла служанка, долго слушала, как я расхваливала лекарства. Покачала головой, что не знает никакого Мюррея, а потом сжалилась надо мной.

— Хорошо, я спрошу у хозяев не нужно ли чего.

Я чуть её не расцеловала. Приплясывала на месте от радости, пока она медленно шла в другую комнату и вполголоса с кем-то разговаривала. У хозяйки сильно болела голова. Услышав о новом лекаре, пока ещё не открывшем свою аптечную лавку, она велела спросить нет ли чего-то способного облегчить её страдания.

— Три капли на стакан воды, — радостно объявила я, протягивая служанке «эликсир номер четыре». Болеутоляющее.

Испытать лекарство решили сразу же. Я терпеливо стояла на пороге и ждала, когда щедро сдобренный магическим заговором отвар трав подействует. Головная боль прошла, хозяйка осталась довольна. Пятнадцать первых медяшек я победоносно зажала в кулаке.

«Хвала богам и спасибо предкам, дело пошло!»

Жаль, что в итоге недалеко ушло. В других домах меня встречали чуть ласковее, чем в первом. Держали эликсиры в руках, но услышав цену, отказывались брать. Дорого.

— Ну раз дорого, значит, не очень нужно, — успокаивала я себя и шла дальше.

К вечеру удалось выручить ещё двадцать медяшек. Маленькая дочь торговца мётлами простудилась. Ко всему прочему её лечили согревающими компрессами и обожгли кожу на груди. Отец был против «колдовского зелья от каторжника», но мать, как истинно волевая и смелая женщина, послала его на кухню за тёплым молоком. А когда он вышел, сунула мне деньги.

— Если мазь и эликсир помогут, я помолюсь за вас богам.

— Лучше расскажите соседям, что у господина Мюррея прекрасные лекарства, — шёпотом попросила я, оставила две склянки и убежала.

Вечер быстро сменился ночью. На свечах горожане экономили, шторки на окнах плотно закрывали, так что я едва плелась в потьмах. С тоской вспоминала летающий ковёр учителя. Путь до замка неблизкий, корзина стала ненамного легче и я, кажется, заблудилась. Ходила кругами. Вот бы взлететь, как птица, и посмотреть, куда мне надо. Хотя что я разгляжу ночью? Даже фонаря с собой не было.

— Эй, красавица, — окликнул меня кто-то и лихо свистнул. — Не меня ищешь?

Я снова прижала корзинку к груди и зашагала быстрее. Бояться нечего, магия при мне. Любому негодяю отпор дам, не хуже Мередит. Трактирщик там или господин Монк, забравшийся в кабинет учителя.

— Куда же ты? — расхохотался незнакомец. — А поговорить? Негоже отказывать солидному мужчине. Я ж со всей лаской.

— А я ведь и поджечь могу, — пробормотала под нос и побежала так быстро, как позволяли уставшие за день ноги.

Свернула в совсем уж тёмный переулок, запнулась о бочку, сбила что-то с крыльца и оно шумно покатилось по улице. Мужчина не отставал. Я сама не давала потерять себя из виду. Святые предки, как бы зелья не разбить! У нас не было денег, чтобы сварить новые. На стеклянные бутыльки уж точно. Из глины посуду обжигать?

— Стоять! — кричал мой преследователь. — Ишь, прыткая коза. Догоню, целой не останешься!

Ног я уже не чувствовала, дышала, жадно хватая воздух открытым ртом и почти вывалилась из переулка на широкую площадь. Луна вышла из-за туч. Где-то громко заржала лошадь, а я беззвучно засмеялась, увидев яркий свет, льющийся из окон постоялого двора. Спасена, спасена! Здесь слишком много людей. Ни одному лиходею в голову не придёт творить надо мной бесчинство. Но помочь себе надо.

Я судорожно вздохнула и закричала:

— Помогите! Грабят!

Больше ничего не успела сделать. Озверевший от погони городской сначала толкнул меня в спину, а потом схватился за плечо. Корзинка выскользнула из ослабевших рук. Склянки разбились с оглушительным звоном, в воздухе остро запахло травами. Мне до слёз стало обидно. Столько работы, столько надежд!

— Добегалась, кобыла? — зарычал городской, обдавая вонью перегара и гнилых зубов. — Ща заплатишь за мои больные ноги. А ну пошла!

— Помогите! — крикнула я и тут же почувствовала, как жёсткая ладонь зажала рот. Хватка городского стала железной. Он потащил меня обратно в переулок.

«Нужно колдовать, нужно колдовать» — стучало в голове, но от страха я не могла сосредоточиться. Искры вспыхивали на ладонях и гасли. Мамочка, как звучит заклинание щита? Два слова нужны были, и оба вылетели из головы.

— Щас заплатишь, — ворчал городской. — Щас, подожди.

Я дернулась из последних сил и закрыла глаза. Полный постоялый двор людей, Питер Монк где-то там, и как в трактире… Никто не поможет, всем плевать.

Я заплакала и почувствовала, как что-то горячее выходит из меня. Яростное, бесконтрольное, магическое. Лиходей зашипел, отдернув руки. Я рухнула на землю и смогла закричать:

— Питер! Питер Монк! Помоги!

Над моей головой расцвёл огненный цветок, светло стало, как днём. Сквозь одолевшую меня глухоту я кое-как расслышала шум шагов. Кто-то бежал к переулку.

— Пошёл прочь, собака, — ругался знакомый голос, а городской подвывал.

Больно ему было. Руки, наверное, обожгло, лицо и грудь. Плевать! Пусть меня схватит стража и потащит в темницу. Я защищалась, как могла.

Огненный цветок погас, и вместе с ним я потеряла сознание.

«Вот и продала зелья», — мелькнула последняя мысль.

Голова болела так сильно, будто я вернулась в детство, когда только училась колдовать. Снова не рассчитала силу и упала в обморок после тренировки с бабушкой. Только тогда меня отпаивали тонизирующим зельем, а теперь простой водой. Я чуть не захлебнулась. Вода пошла носом, я долго кашляла и тёрла глаза.

— Простите, госпожа Лоуренс, — спаситель убрал от моего лица глиняную кружку и помог сесть в кровати.

Стало только хуже. От резкого приступа тошноты я согнулась пополам и зажала рот рукой. Выпитая вода отчаянно просилась наружу. И если обратно она тоже пойдёт носом, но отвратительный кислый запах будет преследовать меня половину дня.

— Хотел отчитать вас за безрассудство, но вижу, что пора бежать за лекарем, — снова заговорил мужчина.

Голос я узнала, но никак не хотела признавать, что из лап лиходея меня спас приказчик лорда. Да, я звала Питера, мысленно умоляла Мать-природу, чтобы он пришёл, а теперь стало стыдно. «Хороша» колдунья. Попала в неприятности, рухнула в обморок, и в довершение ко всему меня вот-вот вырвет.

— Оставьте лекаря… Не тревожьте. Я погорячилась с подъёмом, нужно лечь.

Он молча взял меня за плечи и уложил обратно на подушку. Приятная на ней была наволочка. Такая гладкая, будто из тысяч тончайших нитей сотворённая. Нечета грубой домотканной материи.

— И тем не менее у меня внутри всё кипит, — громко сказал приказчик лорда Гринуэя. — Чем вы думали? За какой такой срочнейшей надобностью мотались ночью по улицам города? Вам жить надоело?! Я понимаю, колдунья, способная поджечь две улицы вместе с домами, горожанами и домашним скотом…

— Вы мне льстите, — перебила я. — Один цветок всего и получился.

Он шумно выдохнул вместо ответа, и я, наконец, открыла глаза.

Питер Монк в белой рубашке сидел на краю кровати. Серые глаза потемнели от гнева. Тёмные волосы, обычно лежащие в идеальном порядке, он нервно взъерошил рукой.

— Простите, — сказала я. — Сегодня был очень сложный день. Сначала я поссорилась с господином Абрамсом, забрала из его аптеки наши зелья. Потом пыталась их продать и не заметила, как стемнело. Скажите, пожалуйста, тот, кто за мной гнался, хотя бы жив?

— Обгорел слегка, но так ему и надо, — нахмурился Питер. — Без бровей и волос остался, руки тряпьём замотал. Стражник увёл его. Не знаю, куда, в тюрьму, наверное, я не спрашивал. Как получилось, что вас огонь не тронул?

Я опустила взгляд, проклиная очередной приступ тошноты. Не до лекций по теории магии сейчас. Поспать бы ещё немного, раз до тонизирующего зелья мне, как до замка пешком. Ох, до чего точная метафора получилась.

— Магический огонь не вредит тому, кто им управляет. Ведь там не настоящее пламя, а сгусток энергии. Тело обычного человека её отторгает. Отсюда и ожоги.

— Понятно, — склонил голову на бок Питер.

— Теперь меня арестуют? Наденут ошейник и отправят на каторгу?

А что ещё городской страже делать? После скандала в аптеке, где я угрожала одному человеку, «опасная колдунья» сразу же «поджарила» другого. Если повезёт, то накажут только меня, а учитель и Мери не пострадают. Они ведь не виноваты, что одна нерадивая ученица не умеет управлять собственной силой.

— Нет, вас не тронут, — приказчик расправил плечи и посмотрел на меня чуть свысока. Словно он сам лорд. — Я объяснил стражникам, что вы под моей личной защитой. Им не с руки ругаться с поверенным в делах хозяина этих земель. А вот бродяга, напавший на вас, получит по заслугам.

Мне впервые с тех пор, как я открыла глаза в комнате Питера, стало хорошо. Легко, свободно и даже чуть-чуть весело.

— Спасибо, Питер. Ещё бы лицензию удалось вернуть и я была бы просто счастлива.

— А что не так с вашей лицензией? — нахмурился он.

Я сглотнула, снова чувствуя, как к горлу подступает дурнота. Бабушка учила, что приличные девушки не жалуются посторонним мужчинам на проблемы. Особенно незамужние девушки. Этим мы вроде как навязываем себя и своё общество. Но что делать, если я уже ляпнула о лицензии? Сказанного слова обратно не вернёшь.

— У нас с господином Абрамсом случилось недоразумение. Зелья сначала не продавались, а потом один пациент пожаловался, что «крепость дуба» на него не подействовала. Но я точно повторила рецепт…

Голос задрожал, стоило вспомнить о той вопиющей несправедливости. Нужно было хотя бы петуха поймать, напоить его зельем и отпустить в курятник. Сомнений точно не осталось бы. Куриц только жалко. Их удивлённое кудахтанье раздавалось бы на весь город.

— А вы уверены, что зелье не подменили? — Питер сощурился и стал ещё больше похож на лорда. На лорда Мюррея, когад он пытался подловить нас с Мери на обмане со «стазисом» и «мороком». — Вылить ваше лекарство на землю и залить в бутылку, допустим, отвар крапивы, проще простого. Она не вредная, но и не полезная настолько, чтобы творить чудеса.

Я хотела возразить, что разбившиеся зелья пахли правильно, а потом задумалась. Действительно никто не мешал заменить всего одну бутылку.

— Но зачем ему такой скандал в своёй аптеке? Да и процент мы ему с каждой продаже пообещали.

— Затем, что ему не нужны конкуренты, — приказчик говорил, облокотившись на изголовье кровати. — Я видел разбитые бутылки, там стоит имя Мюррея. Колдуна. Абрамс ведь не дурак и понимает, что распробовав настоящих лекарств, которые лечат, а не засыхают на коже бесполезной плёнкой, люди за его мазями и притираниями больше не пойдут. Плевал он на процент, он за лавку свою испугался. За доходное дело, за тёплое место в гильдии. Столько лет авторитет зарабатывал, а тут пришла молоденькая колдунья и своим исцеляющим зельем не оставила ему ни одного шанса. Я бы тоже испугался. Ещё и подставного пациента нанял бы. Чтобы дело наверняка выгорело. Лицензии он вас лишил, я правильно понял?

— Да.

Я заёрзала в кровати и снова села. Тошнило уже не так сильно, голова кружилась. Сколько раз я попадала впросак, доверяя людям? Неужели опять?

— Я разберусь с Абрамсом, — пообещал Питер. — Можете больше не волноваться за лицензию.