Слияние

Глава 31

Деминская артель уехала в полном составе. Матвей и Василий были бы не прочь остаться, но вставал вопрос с жильем, поскольку рачительный Демин свой дом решил законсервировать, не доверяя это никому. Связь мы решили не терять. Договорились встретиться либо в Володаре, если зона уйдет, либо в Озерном Ключе, если этого не случится. Мысль, что если не случится отхода зоны, то не случится и меня, я старательно отгонял, стараясь, чтобы все мои дни были заполнены работой.

Снегоход я доделал и даже покрасил. Получилось чуть похуже, чем на машине, сказалось отсутствие опыта. И все же предмет посчитался завершенным и к нему добавился бонус +5 к скорости, +5 к прочности и аж +10 к незаметности. Последнему наверняка поспособствовала камуфляжная раскраска.

Чувствительность двигателя снегохода была прекрасной, как будто он принадлежал к эпохе куда продвинутей, чем нынешняя. Я мог двигаться практически с любой скоростью, при этом остановка происходила одномоментно. На снегоход я нанес руны Прочность и Тишина, а вот от руны Легкость пришлось отказаться — ее применение снижало устойчивость, что в зоне могло стать критичным. В конце концов, если снегоход внезапно перестанет двигаться, с собой я его не потащу, даже если он станет весить как перышко.

В ожидании отмашки от отчима я обкатывал снегоход. Если не врубать незаметность, то за мной собирался целый паровоз. Если твари были мелкими и вытягивались в линию, то их хорошо прошивала Теневая стрела или Искра. Прям нанизывала как бусинки. А с теми, кто покрупнее, так не проходило: они требовали полноценной битвы. Поэтому я врубал незаметность и принимался кружить по небольшому участку, чтобы новые твари не агрились. При этом я старался действовать издалека: отстреливал мелочь и наносил большие повреждения крупняку, заодно приноравливаясь к охоте на скорости и проверяя снегоход на всех режимах на предмет возможных недостатков. Заодно присматривался, как те или иные твари реагируют на снегоход. Кто вообще не замечает, а кто отличается повышенной чувствительностью. Кто быстро теряет интерес, а кто преследует, пока не прихлопнешь. Последних оказывалось довольно мало.

Охотиться в одиночестве было рискованней, чем в команде, пусть меня подстраховывал Валерон, и таких опасных тварей, как давешний сугробень, не встречалось. Так, средние по уровню. И все же пару раз я буквально прошелся по краю, чудом избежав если не смерти, то серьезных повреждений.

Зато охота в одиночку хорошо подняла меня в навыках. За две недели я поднял устойчивость к зоне на два пункта до двенадцатого уровня, незаметность на один — до десятого, критичного для меня, интуиция добралась до пятнадцатого уровня, а модифицированная удача — до восемнадцатого. К сожалению, твари с навыками на ментал не попадались, поэтому что воздействие на разум, что иммунитет к нему не выросли. И все же можно было сказать, что к походу я готов. На минимальном уровне по некоторым навыкам, но это компенсировалось другими усилениями.

Меткость достигла семнадцатого уровня, гибкость — четырнадцатого, а ловкость — шестнадцатого. Сила взяла двадцатый уровень, а скорость — шестнадцатый. Прибавило и чувство направления, получившее четвертый уровень. Регенерация добралась до девятого.

С зимних тварей сыпались в основном Вода и Тень, изредка проскакивал Огонь, поэтому поднимались заклинания только этих стихий. Теневая стрела стала пятьдесят восьмого уровня — посторонним ее уже показывать не стоило, даже на демонстрации она выглядела слишком опасной для столь юного субъекта, каковым я выглядел. Теневой кинжал добрался до тридцать пятого уровня, Теневой плащ — до третьего, Теневой сгусток — до одиннадцатого, а удушающая Тень наконец собралась в еще один кристалл и теперь была четвертого уровня.

Искра взяла пятьдесят первый. Но была единственным заклинанием стихии Огня, который поднялся.

Зато Вода лилась в изобилии. Водяной шар добрался до девятнадцатого. Ледяная игла, которую я с кого-то цепанул в начале первой недели, к концу второй подросла до восьмого, а Снег я насобирал до третьего — теперь это заклинание срабатывало быстрее и засыпало площадь побольше. Воду я прицельно не качал, чтобы не распыляться, но она липла ко мне сама.

Пиромания не добавилась, зато я с кого-то подцепил акваманию и скиаманию, что увеличивало силу моих заклинаний Воды и Тени, соответственно, на один процент за каждый уровень. Обе эти мании были пока только первого уровня, а кристаллов с ними не падало.

Зато падали схемы и рецепты. Митя нынче стал уже девятого уровня, что позволило ему заиметь пространственный карман. Не настолько большой, как у Валерона, но куб полезного объема там обнаружилось, что позволило нашему пауку возгордиться, а еще — носить с собой запас лечебных зелий, которые увлеченно варганил Прохоров.

Сродство к Кузнечному делу последний наконец использовал, но все же любовь к алхимии оказалась сильнее — он даже начал экспериментировать, что-то самостоятельно смешивая не по рецептам. По большей части получалась сущая ерунда, но поскольку ингредиенты были свои, не возмущался даже Валерон, заявивший, что с какой-то вероятностью при такой интенсивности сотворения новых смесей Прохоров рано или поздно действительно что-то изобретет.

Я же встал перед выбором: брать Божественный взор или Пространственное хранилище. Последнее казалось нерациональным использовать первым, поскольку пространственное хранилище было у двух моих спутников, а начального уровня это хранилище совсем мелкое. Но Валерон намекнул, что иной раз и мелкое хранилище жизнь спасает, а после того как выпал еще один большой кристалл с этим навыком, я все же взял именно его, решив следующим брать Божественный взор, а уж сродство к Земле оставлю напоследок.

Поэтому к приезду курьера от отчима я уже сидел, можно сказать, на чемоданах, даже думал, если ничего не прояснится в ближайшее время, выдвигаться в зону в любом случае, потому что дальше можно попасть и на сильные морозы, и на метели — прогнозов погоды пока не делали, поэтому сориентироваться было сложновато.

Письмо, точнее, письма, привез тот тип, которого намечали мне в охранники, так что для него курьерские обязанности стали явным понижением в должности. Отчим наверняка упирал на важность перевозимой информации, хотя в письме напрямую так ничего не написал, только намеками, которые были бы ясны мне, но непонятны постороннему лицу. И из письма вполне определенно следовало, что договор с Куликовым заключен именно тем, кем нужно. А еще отчим написал, что со мной жаждет пообщаться следователь, ведущий дело о моей смерти. Или хотя бы получить подписанные мной показания. Отчим предупредил, что сообщил о том, что мне удалось бежать, а про убийство наемника умолчал, что рекомендует сделать и мне. Потому как тело все равно найти не получится, так зачем создавать дознавателям дополнительные сложности? В этом я с ним был солидарен — сложности дознавателям создавать не собирался. Отчим был настолько любезен, что написал мои показания сам, мне же оставалось их переписать, подписать и отправить с курьером.

Я не зря упомянул про письма: были они от всей моей семьи. Даже Леня написал довольно восторженное письмо, из которого следовало, что он не прочь был бы оказаться на моем месте — столько интересного со мной случилось. Уж не знаю, что там наплел отчим, а о чем умолчал, но его сын явно представлял, как он лично разбирается с убийцами. Если я с ними справился, то куда более тренированному сводному брату сам бог велел. Поэтому в письме Леонида явно прослеживалась зависть к моим приключениям.

Маменька же исписала два листа выражением жесточайшей обиды на меня, а еще описанием своих страданий. Назвала меня неблагодарным сыном раз пять и не забыла упомянуть, что почти все известные ей Вороновы отличались отсутствием чуткости и толстокожестью. Исключением из этого был один мой отец, а вот я пошел в его родственников, иначе нашел бы возможность успокоить маменьку, сообщив о том, что жив.

Самое теплое письмо было от Ниночки. Она просто радовалась, что я выжил, ничему не завидовала и ни в чем не обвиняла.

Я отписался сразу всем, в письмо отчиму дополнительно вложил свои «показания», после чего передал всю корреспонденцию ожидавшему охраннику. А маменьке еще дополнительно шкуру Стеклянной Лисы Пустошей, которая попалась мне в единственном экземпляре — на шубу не хватит, но что подарком украсить, маменька непременно найдет. И возможно, хоть немного успокоится.

Отправив курьера, я прошел к Прохорову и сообщил:

— Все, завтра еду. Не появлюсь и не дам о себе знать в течение месяца — снимайтесь и уезжайте.

Я придвинул к нему всю оставшуюся наличность. В зоне она мне ни к чему, а Прохорову и старичкам, если не вернусь, деньги понадобятся. Хотелось бы, конечно, вернуться, но здесь уж как повезет. И если не повезет мне, то у остальных должен появиться шанс выжить без меня.

— Может, я с тобой двинусь? — предложил он. — Всё спину будет кому прикрыть.

— Спину ему прикрываю я, — заявил Валерон. — А на тебе прикрытие дома. Митя нынче силен, но он может не справиться. А мы тебе новый рецепт привезем.

— При чем тут рецепт? — возмутился Прохоров. — Я тоже в зону хочу, привык уже под опасностью ходить.

— Делай задание вовремя, и Павел Валентинович перестанет казаться тебе опасней твари из зоны, — ехидно тявкнул Валерон. — Он, кстати, тебя хвалил.

— Прям… — польщенно улыбнулся Прохоров.

— Точно говорю, — воодушевленно продолжил Валерон. — Сказал, ты быстро учишься для своего возраста.

— Так, может, мне каникулы положены? — с надеждой спросил Прохоров.

— Гриш, снегоход на пассажира не рассчитан, — отрезал я. — И скорость упадет. Я собираюсь быстро передвигаться, ни во что не вляпываясь. Но если все пройдет благополучно, сделаем второй.

— Для меня? — обрадовался Прохоров.

— Для тебя.

— Я, кстати, для тебя тож алхимии наделал. И лечебной, и этой, взрывающейся. Последнюю хотел проверить лично, — не терял надежды Прохоров.

— Проверишь. Мне кажется, что взрывающиеся штуки больше для разборок между людьми, чем для борьбы с тварями.

— Енто ты зря, — запротестовал Прохоров. — Огненный грибной порошок должен хорошо рвануть и на тварях.

— Проверю, — решил я.

Следующим попросился со мной Митя, улучив момент, когда рядом не было вездесущего Валерона. Апеллировал он к тому, что нынче от тепла и холода не зависит и вообще с резаком. Я напомнил, что без него Прохоров с охраной дома может не справиться.

Если честно, мне самому уезжать не хотелось, но в вопросе реликвии требовалось поставить точку тем или иным образом. Поэтому загрузил я в короб на снегоходе все, что только могло понадобиться в дороге не только мне, но и Валерону, который, конечно, мог сгонять по меткам при необходимости, но при этом тратил слишком много энергии, да и, насколько я понял, особо много меток он поставить не мог, а значит, ими не стоит разбрасываться.

Не так уж и сложно набрать еды на нас двоих на неделю — вряд ли я задержусь на дольше. Правда, Валерон сразу же количество еды удвоил, еще и выцыганил у Прохорова персональную кастрюльку хвороста, поскольку конфеты закончились, а сладкое ему было необходимо не только в виде последней банки сгущенки, прибереженной им для поездки.

В багаж пошла и Валеронова одежка, которой он намеревался воспользоваться сразу, как отъедем.

Выехал я сразу после завтрака. Мандраж и предвкушение успеха — вот как можно было определить мои ощущения. Потому как если успеха не получится, я об этом не узнаю, а значит, это можно вообще не учитывать.

Незаметность я врубил сразу и старался ехать так, чтобы твари на меня не обращали внимания. Маршрут был проложен загодя, по карте и ориентирам, и до первого я даже уже добирался раньше, тестируя снегоход.

На дорогу в первый день я отвел плюс-минус двенадцать часов с двумя остановками в убежищах, чтобы передохнуть и размяться. На второй день я должен был добраться уже до Тверзани, где и собрать полностью реликвию. План не казался столь надежным, как швейцарские часы, но другого все равно не было.

До первого ориентира я добрался в отведенное время, ни с кем из тварей не пересекшись, до второго — тоже, хотя подцепил на хвост стаю тварных волчеков — существ, отдаленно похожих на помесь волков и гиен. История умалчивает, кто дал столь безобидное название столь мерзким тварям, но названию они не соответствовали совсем. Волчеки обладали очень легким костяком и практически не проваливались в снег. А еще они обладали мерзопакостным характером, заставляющим их преследовать выбранную жертву до самого конца. Их или жертвы. Пришлось расправиться со всей стаей, потеряв на это время, но иначе бы они от меня не отстали.

Копаться во внутренностях не стал, но из мозга и сердца кристаллы собрал. Из графика я начал выбиваться, поэтому в первом убежище выпил чаю, размялся и двинулся дальше. Убежище, кстати, выглядело уже давно не посещавшимся, хотя Демин уверял, что они до него доходили.

Больше крупных стай на моем пути не встречалось, наверное, срабатывала интуиция, заставлявшая меня иной раз по непонятным причинам менять направление. Валерон, устроившийся сразу за рулем, в своем комбинезоне и ботиночках выглядел завзятым путешественником и поездкой наслаждался, трепеща ушами на ветру и время от времени пренебрежительно поплевывая на тех, кто имел неосторожность за нами увязаться. Плевки чаще всего оказывались убийственными, а выполнялись они с такой виртуозной точностью, что правка не требовалась.

На второй остановке мы плотно перекусили, а Валерон еще выдул последнюю банку сгущенки, уверяя, что она способствует его меткости. Этак он любую свою слабость оправдает ее полезностью. Но в случае Валерона ни сгущенки, ни шоколада жалко не было. Единственно, что они слишком быстро заканчиваются, а в Дугарске с излишествами сейчас было уже плохо. Местный рынок окончательно зачах. Народ жил на собственных запасах, разве что в трактир возили припасы. Он пока работал и закрываться не собирался, хотя цены там на всё подняли.

— Последний кусок на сегодня? — тявкнул Валерон с довольной после употребления сгущенки мордой.

— Ага, — согласился я, осторожно выводя снегоход из убежища. Тварей поблизости не наблюдалось — мы отдыхали в здании, рядом с которым других не было, но расслабляться не следовало. Эх, мне бы какой навык по обнаружению живых существ — жизнь стала бы намного проще…

Последний кусок казался самым простым: он проходил в отдалении от населенных пунктов и уже был достаточно далеко от границы зоны. Твари встречались реже, хотя, как правило, более крупные. Остановок и длинных боев я старался избегать, ввязывался в драку, только уж если совсем припирало, но последний ориентир увидел с облегчением. Недалеко от него находится убежище, в котором смогу отдохнуть до утра.

Но доехать до него я не успел — услышал звуки боя. Судя по всему, дрался кто-то один и уже проигрывал. Как там говорила Мария Васильевна? В зоне нужно непременно помогать проигрывающему. Я решил для начала глянуть, что происходит, а уже потом думать, ввязываться или нет.

Бой проходил как раз рядом с одним из ориентиров: то ли высоченным камнем, то ли мелкой горой характерной формы. Вот на этот камень я и полез. Поверхность была гладкой, но у меня на такой случай был навык Цепкие лапки, так что до вершины я добрался быстро и уже с нее осмотрелся.

Отбивающийся действительно был один. Прямо подо мной стояла девушка в удобной меховой куртке и штанах. Окружала ее стая волчеков, побольше той, от которой мне пришлось отбиваться. Собственно, если бы не камень за спиной, девушку бы уже сожрали, но и так было видно, что отбивается из последних сил: магию для заклинаний она уже из себя выдавливала, а движение парных мечей со светящимися кромками замедлялось с каждым выпадом.