Слияние

Глава 1

Проверив навыки по возвращении в Дугарск, я знатно удивился и решил, что мне жизненно необходимы площадные заклинания. Потому что рост оказался просто нереальным. Такие важные навыки, как воздействие на разум и иммунитет к нему, увеличились на три и четыре пункта — до шестого и одиннадцатого уровня, соответственно. Модифицированная удача подросла на два уровня. Кстати, повышенное выпадение навыков могло быть связано как раз с тем, что она перевалила за некий барьер — Кража навыка после десятого уровня может утащить сразу два. Интуиция тоже добрала два и теперь радовала десятым уровнем. Два уровня взяла незаметность. И один — ощущение чужого внимания. Устойчивость к зоне поднялась до четвертого.

Искра уровень не взяла, а вот пиромания поднялась на третий.

Больше всех увеличилась Теневая стрела — сразу на шесть, и со своим тридцать четвертым уровнем стала самым высоким из моих навыков. Теневой кинжал добрался до четырнадцатого уровня.

Сила и скорость добавили по три и стали десятого и девятого уровней. Два уровня взяла меткость, и три — мимикрия.

Не обошлось и без новых навыков. Так, наверняка с глубинников я получил плавание и подводное дыхание, причем сразу оба поднял: первый навык — до четвертого уровня, второй — до третьего. Под водой я сейчас мог дышать аж 30 секунд. Проверять, засунув голову в тазик, не тянуло. До следующего лета подождет.

Появилось загадочное чувство направления первого уровня. И не менее загадочный Теневой сгусток второго. Его я сразу опробовал, полюбовался на кляксу неправильной формы и рассеял: проверять действие надо будет снаружи, и лучше в зоне.

Сообщал я об этом Валерону, сидя после парной с кружкой горячего чая в руке. Прохоров пришел раньше меня и, поскольку тоже не любил грязь, затопил баньку, которая к моему приходу как раз набрала жара. В предбаннике тоже было тепло, поэтому прежде чем идти мыться и париться, я притащил плитку, чайник и всё для чаепития.

Прохоров как раз в очередной раз отправился в парную, поэтому я с Валероном мог говорить, не опасаясь сказать лишнего при постороннем. Правда, я все равно говорил на немецком — Валерону без разницы, на каком языке я с ним общаюсь, а мне тренировка и некая иллюзия спокойствия. Вернется Прохоров — перейду на русский, не буду его смущать и говорить о своих секретах.

— Неплохой результат, — с легким оттенком недовольства сказал Валерон, причем свое недовольство тут же и объяснил: — Но как подумаю, сколько навыков ты упустил с этой толпы глубинников… С них же наверняка, кроме Тени, Вода падала, сродства к которой у тебя нет. Тебе нужно срочно все стихийные добивать.

— Срочно не получится. Ковка в приоритете.

— Поспрашивай целителя. Вдруг можно как-то ускорить?

— Мне сродства к Огню хватило, чтобы понять: лучше не торопиться, — отрезал я. — Пусть лучше пропадут навыки, о которых я даже не узнаю, чем пропаду я сам.

— Довод, — расстроенно тявкнул Валерон. — И все же много теряется. А вдруг стихии идут отдельно от основных сродств?

— Даже спрашивать не буду, — отрезал я. — Незачем к себе привлекать лишнего внимания. Бочаров — княжеский человек, доносит ему все. А я и без того постоянно где-то прокалываюсь.

— Но навыки… — простонал Валерон.

— Мне бы то освоить, что уже есть. С кристаллов наверняка новые схемы выпадут. Распыляться перед походом в зону на изучение новых заклинаний не стоит. Лучше на хорошем уровне владеть несколькими, чем как попало многими.

— Это да, — Валерон тоскливо вздохнул и сложил голову на лапы, но сказать больше ничего не успел, потому что в предбанник вышел Прохоров.

— Эх, хорошо, — выдохнул он. — Счас посижу немного и ище пойду. А ты как? Веничком отхожу — как новенький будешь.

— Вениками только виноватых охаживают, — заявил Валерон.

— Ты просто ничего в бане не понимаешь, лохматый, — заявил Прохоров.

— Нужна мне ваша баня, — фыркнул Валерон. — Мне и без нее хорошо. Ты бы еще Мите предложил.

— Мите нельзя — заржавеет, — уверенно сказал Прохоров. — Он же с металла.

— Ничего там не заржавеет, — тявкнул Валерон. — Там металл с зоны, он не ржавеет.

— Дык все равно не почувствует ничего.

— Это-то и обидно, — буркнул Валерон, не простивший паука за слив информации о конфетах. Уверен, воспитательную беседу он провел. Но похоже, безрезультатно.

В парную я пошел, и там мы с Прохоровым от души друг друга отхлестали березовым веником. Вышел я оттуда как заново родившийся. Нет, все же баня — вещь. Ничего не сравнится с хорошей парной, а здесь она была именно хорошая.

— Деминские как, сезон закрыли? — спросил Прохоров, когда мы уже окончательно решили, что на сегодня хватит, и сидели, попивая чай.

— Пару раз еще сходят, — осторожно ответил я без уточнения подробностей.

Потому что манок у Демина остался. Но не наш. Хитрожопый заказчик договорился еще с кем-то, но от той артели не осталось ничего такого, по чему можно было бы определить, кто это был. Куски тел, потоптанные личные вещи и совершенно целый манок. Этот манок Демин решил оставить себе и сходить еще через неделю-две, пока озеро не встало, потому что выбили мы не всех, кое-кто остался. А улов оказался на редкость удачный. Особенно на кристаллы. Содержимое целых сердец пришлось вытряхивать, а кое-где и вытаскивать через аорту, потому что заказчик не уточнял необходимость еще и кристаллов из сердец. Сердца целые? Целые. Значит, с нас никакого спроса. По просьбе Демина в паре я оставил по кристаллу. Узнал бы об этом Валерон, наверняка сказал бы, что самые ценные. Но не узнает и не расстроится.

— А мои всё, — грустно сказал Прохоров. — Решили закрывать сезон. Будут новое место искать. Оттель напишут. Как раз за зиму обустроиться хотят.

— Писать сюда будут?

— А куда еще? Мы же на артефакторов учимся. Кстати, на воротах сказали, что Коломейко приехал. Я уж и не чаял его увидеть-то. Он слинять хотел, да токмо его не выпустили.

— В смысле слинять? Ты же сказал, что он приехал?

— Дык он приехал, чтобы остаток вещей вывезти. Ганчуков на него князю стуканул, вот на воротах его и тормознули.

— Мне князь сказал, что пока Коломейко нам документ об окончании его школы не выдаст, из Дугарска его не выпустят.

— Это он правильно. А то выдумал чего, деньгу взял — и линять. И так неделю обещал, а сам почти на две уехал, — поддержал Прохоров.

В бане с чаем было сидеть хорошо, уютно, в дом возвращаться не хотелось, я уже подумывал где-то здесь и устроиться на ночь, но тут от калитки раздался звонок. Пришлось одеваться потеплее и идти узнавать, кто к нам пришел. Прохоров увязался за компанию, и не зря — к нам явился Коломейко.

— Петр, еле вас нашел, — с ходу наехал артефактор. — О, и Григорий с вами? Как удачно.

— Удачно для чего?

— Мне нужно, чтобы вы подписали бумагу, что не имеете ко мне претензий.

— Как это не имеем? — возмутился Прохоров. — Очень даже имеем. Деньгу взяли — извольте обучать.

— У меня к вам хорошее предложение. К обоим. Уверен — вам понравится, — запел соловьем Коломейко.

— Фрол Кузьмич, чувствую, разговор надолго, — сказал я. — Давайте пройдем в дом, а то мы после бани. Продует — придется тратиться на целителя.

Коломейко принял озабоченный вид.

— Тратиться — это нехорошо. Давайте вы подпишете — и я уйду? Остальные мои ученики все согласились с предложенными мной условиями.

И я был уверен: прогадали. Школа Коломейко мне больше ничего дать не могла, кроме документа. И вот за него я собирался поторговаться.

— Фрол Кузьмич, проходите, — твердо сказал я.

Он вздохнул и с видом оскорбленного в лучших чувствах человека потащился за мной. Прохоров, заперший калитку, пристроился в арьергарде. Выглядело это, словно мы конвоировали Коломейко. Тот заметно нервничал, что не помешало ему заметить Живую печать на двери.

— Что это у вас, Петр?

— Артефактный замок, — пояснил я. — Схема выпала.

— Ради интереса, покажите, как он выглядит в работающем виде, — возбудился Коломейко.

Я и показал. Мне несложно. После демонстрации Коломейко возбудился еще сильнее.

— Продайте схему, Петр, — выпалил он. — Вы, как лицо благородного сословия, не будете заниматься столь приземленными вещами на продажу, а мне бы пригодилось. Сто рублей за схему — хорошая цена.

— Сто рублей за схему изделия, которое не смог вскрыть Ганчуков и потом хотел купить?

— Этот проходимец? — пренебрежительно бросил Коломейко, чтобы сразу же заинтересованно уточнить: — Действительно не смог вскрыть или не особо старался?

— Не смог вскрыть с применением всего своего арсенала в присутствии старшей княжны и Козырева, в результате чего проспорил мне сто рублей. Проходите в дом, Фрол Кузьмич.

— А ты неплохо так развлекаешься, — хохотнул Прохоров.

Коломейко же был само внимание. В дом он прошел, но даже не обратил внимания на выскочившего к нам Митю, настолько был поглощен впечатлением от артефактного замка.

— То есть он приходил с артефактами и даже с ними не смог вскрыть ваш замок? Потрясающе. Петр, вы должны мне продать схему. Обязаны. Такое прекрасное решение не должно быть похоронено в Дугарске.

— Что вы хотели предложить нам с Григорием, Фрол Кузьмич? — прервал я его. — Насколько я понимаю, у вас нет желания оставаться в Дугарске. При этом вы обещали вести занятия до лета.

— Я обещал и от своего обещания не отказываюсь, просто переношу занятия в другой город. В Туманск перебирается большинство артелей из Дугарска. Вам самим будет удобнее, если занятия перенесутся туда.

— Нам удобнее не будет, — отрезал Прохоров.

— Как это не будет? Там стабильная граница, никакой опасности расширения и практически те же самые условия, что и здесь. Конкуренция повыше, конечно, но разве вас это должно пугать, хе-хе?

— Моя артель не в Туманск собирается перебраться, — заметил Прохоров.

— Разве? Все, с кем я разговаривал, в один голос твердят, что поедут в Туманск, — уверенно сказал Коломейко. — Я вам предоставлю скидку на все время обучения в пятьдесят процентов.

А обучение будет бесконечным, или пока Коломейко не решит, что вернул недобранные деньги.

— В Туманске можно купить ингредиенты дешевле — там выше конкуренция.

— Ингредиенты я сам набиваю, — бросил Прохоров. — Значит, буду терять в деньгах. Мне ваш вариант не подходит однозначно.

— Но как же артефакторское образование? — фальшиво удивился Коломейко. — Вы же намерены были его непременно получить? И вы, и Петр.

— Я и счас намерен. Но договор был на Дугарск.

— На Дугарск, — вторил я.

— Вы же понимаете, что это совершенно невозможно. В Дугарске нынче почти каждый день открываются искажения, а это значит, что месяц-два — и все, зона сюда придет, — принялся нас уговаривать Коломейко. — Нужно заранее присматривать плацдарм. Здесь теперь очень опасно.

— В Туманск мы не поедем, — отрезал я.

— Тогда пишите отказ от обучения. Но ваши соученики все как один согласились переехать в Туманск. Никто не стал упрямиться.

— А мы вот станем, — возразил я. — Фрол Кузьмич, с какого перепугу мы должны вам писать отказ от обучения?

— Иначе меня не хотят выпускать из Дугарска, — дрогнувшим голосом ответил тот. — Приказ князя.

— Правильный приказ, — пробухтел Прохоров. — Есть договор — вы его обязаны исполнить. Зачем браться за обучение, если вы не собирались давать возможность его закончить?

— Не вам жаловаться, Григорий, — возмутился Коломейко. — Именно обучение у меня дало вам возможность заполучить сродство к артефакторике.

Прохоров хмыкнул, но промолчал, не стал говорить, кому он на самом деле обязан сродством. Коломейко засчитал это за свою победу и продолжил с еще большим напором, выпятив для большей важности живот.

— Продолжая учиться, вы достигнете высот в артефакторике. Нельзя бросать дело на полпути.

— Петру артефакторика не очень нужна, он прекрасный механик, — влез со своим ценным мнением Митя. — Я могу не только ходить и разговаривать, но и биться. Еще раскаленным металлом плююсь.

Коломейко на всякий случай отошел подальше от Мити, поближе ко мне, и слабым голосом поинтересовался:

— Это угроза?

— Нет, это Митя так хвастается. Фрол Кузьмич, в Туманск ни я, ни Григорий не поедем. Отказ от обучения тоже не подпишем, — прервал я его. — Как будем выходить из этой ситуации?

Коломейко огляделся, явно размышляя, куда присесть, но увы, в нашей комнате для приемов мебели не было никакой. Поручить, что ли, Прохорову сколотить диванчик? Твердый, чтобы гости не засиживались. Или с подушками, набитыми сеном. Подумать надо. Потому что гости и без того не будут засиживаться в столь холодном помещении. Кстати, а это идея…

— Что вы хотите за подписанный отказ? — прямо спросил Коломейко.

— Документ об окончании обучения в вашей школе.

— Об этом не может быть и речи! — пафосно сказал Коломейко. — Я выпускаю настоящих специалистов. Документ об окончании моей школы — это не просто бумажка, это подтверждение реальных знаний.

— Мое предложение следующее. С моей стороны — схема артефактного замка, который вы видели на двери. С вашей — два документа об образовании и система артефактного отопления этого дома. Здесь подобная была, но бывший хозяин ее демонтировал.

— Это совершенно невозможно… — начал было Коломейко и замолчал. — Говорите, схема?

— Именно. Получите ее практически бесплатно.

— Система отопления — недешевая вещь, — намекнул Коломейко.

— Так и схема уникального запирающего артефакта — тоже. Могу дополнить своим обещанием не делать подобные артефакты на продажу.

Коломейко покрутил головой.

— А вы умеете уговаривать, молодой человек. Собственно, не погрешу против истины, если скажу, что вы уже сложившийся артефактор, за работу которого мне не будет стыдно. Что касается вашего друга, то у меня есть некоторые сомнения.

— Мы идем только комплектом, Фрол Кузьмич.

— А, — махнул он рукой. — Уговорили. Мне нужно глянуть, что осталось от старой системы. И осталось ли что-то.

Я не возражал, Коломейко прошелся по дому, сопровождаемый бдительным Митей, что-то посмотрел, что-то померил пальцами и сказал:

— С системой отопления такая ситуация. Новую делать долго. Я сниму со своего дома и установлю в ваш. По размерам здания примерно одинаковые, совмещение займет немного времени. Подходит вам такой вариант, Петр?

— Подходит, Фрол Кузьмич.

Да я бы сейчас на любой вариант согласился, лишь бы не думать больше, как протопить этот чертов дом.

— Замечательно, — расцвел он. — Тогда я вернусь где-то через полчаса. И мы сразу решим все вопросы.

Он умчался, радостно размахивая руками.

— Петь, ты не продешевил? — спросил Прохоров. — Чет этот гусь сильно довольный вылетел. Не к добру это.

— Не-а. Этот вариант замка я скоро улучшу, а отопление и бумаги об образовании нужны сейчас. Но учти, я от тебя не отстану, пока ты более-менее не усвоишь все, что в моих учебниках, понял?

— Понял, как не понять-то? Я упорный. Все изучу.

— Гриша умный и работящий, — сказал Митя. — Валерон сказал, что Грише пора готовить ужин, а то он голодный.

— Валерону передай, что моим следующим артефактом будет губозакаточная машинка специально для него, — намекнул я.

— А чего сразу угрожать-то? — высунул свой нос Валерон. — Есть всем надо, а Гриша лучше всех готовит.

— А чего не приготовить-то с такой плитой, — радостно сказал Прохоров и отправился на кухню.

И я очень быстро понял почему: в других помещениях было куда холоднее, а здесь шло дополнительное тепло от плитки, которую Прохоров сразу же притащил из бани. И от котла, в котором и шла основная готовка.

Коломейко приехал не через полчаса, а часа через полтора. Мы успели и поесть, и несколько раз выпить горячего чая, когда он наконец явился и потребовал открыть ворота, поскольку приехал он на подводе. Я уж было испугался, что обещанная система чересчур громоздкая, но оказалось, что он решил мне подарить свою библиотеку. Жест только казался щедрым — на деле Коломейко не собирался сюда возвращаться, а место для перевозки вещей у него было ограниченным, поэтому он решил таким образом показать свое расположение ко мне с Григорием. Некоторые книги были в нескольких экземплярах, поскольку предназначались для продажи ученикам.

Сам же Коломейко приехал в рабочем комбинезоне и занялся самым настоящим монтажом, подгоняя привезенную им систему к тем остаткам прежней, что нашел в нашем доме. После установки он какое-то время возился с калибровкой и в кои-то веки выглядел специалистом, а не надутым павлином. Когда тепло пошло, мы почувствовали сразу.

— Я пока двадцатого уровня включил, чтобы дом прогрелся, — объяснял Коломейко. — Через час-два этот выключите и включите десятый — при такой погоде его будет достаточно.

Основной артефакт был пятиступенчатый: на десятый, двадцатый, тридцатый, сороковой и пятидесятый уровни Жара. Использоваться они могли как поодиночке, так и одновременно. При этом речь шла не о переключении: фактически ставилось пять независимых артефактов, которые могли находиться либо во включенном, либо в выключенном виде.

— На самые жесткие морозы нужно включать одновременно сороковой и пятидесятый, — пояснял Коломейко.

— Это у вас пятидесятый уровень Жара? — удивился Прохоров.

— Это здесь пятидесятый уровень жара, а у меня почти шестидесятый, — гордо сказал Коломейко. — Впечатлены, Григорий?

— Не то слово, Фрол Кузьмич, — признал Прохоров. — Мне до таких уровней далеко.

— Я не первый год занимаюсь этим делом, — довольно усмехнулся артефактор.

— Успел подняться. Запомните, Григорий, бытовые заклинания высокого уровня — гарантированный хлеб с маслом. Не ленитесь, и будет вам счастье. Нуте-с, где моя схема?

Он предвкушающе потер руки.

— А где наши документы об образовании, Фрол Кузьмич?

Он скорчил обиженную мину и вытащил из саквояжа с инструментами папку, из которой извлек два свидетельства об окончании его школы: на меня и Прохорова. Проверил я оба тщательно, ошибок в именах-фамилиях не нашел. Подпись и печать Коломейко были на правильных местах. Кроме этих документов, Коломейко подсунул мне на подпись договор, в котором было указано, что я передал ему схему артефакта за услуги, обговоренные устно. Услуги выполнены в полном объеме, претензий не имею и обязуюсь отныне использовать эту схему только в личных целях. Я подписал и передал схему, которую Коломейко очень тщательно зарисовал и записал все нужные примечания.

Выглядел он настолько довольным, что я уверился: передачей этого заклинания я обеспечил своего, теперь уже бывшего, учителя хлебом не только с маслом, но и с икрой. Жалел ли я об этом? Да ни разу. Сейчас мне было важнее закрыть вопрос с документом и отоплением, а схема все равно вскоре будет улучшенной, а значит, уже не считаться той, что продана. Так что захоти я составить конкуренцию Коломейко, это у меня получится легко и просто. Но я не захочу — слишком мелочная цель вставлять дверные замки, пусть и столь продвинутые.

— Могу ли я попросить вас, Петр, еще об одном одолжении? — спросил Коломейко перед уходом. — Не могли бы вы при вопросе, откуда узнали это заклинание, отвечать, что ему вас научил я.

— Хорошо, Фрол Кузьмич, — согласился я.

Потому что это было и в моих интересах: слишком много уникальных схем рано или поздно привлечет к себе внимание, и будет лучше, если хоть чему-то найдется правдоподобное объяснение.