Синий сапфир

11

Единственная проблема состояла в том, что песня была короткая. Я почти уже решила прибавить ещё одну строфу, но потом сообразила, что этим я только испорчу хорошее впечатление, и поэтому оставила всё как есть. С некоторым сожалением я пропела свои любимые строчки: «If you touch me, you'll understand what happiness is. Look, a new day has begun» – и ещё раз поняла, что песня написана не только про кошек. Может быть, дело было в пунше – и даже наверняка! – но гостям суареи наше исполнение понравилось не меньше итальянских арий. Во всяком случае, они аплодировали как сумасшедшие. Глядя на приближающуюся леди Бромптон, я наклонилась к Гидеону и с чувством сказала:

– Спасибо! Это было действительно очень мило с твоей стороны! И ты играешь так классно!

Он снова опустил лицо в ладони, словно не в силах поверить, что он это сделал.

Леди Бромптон меня обняла, а мистер Мерчант восторженно расцеловал меня в обе щеки, назвал сладкоголосым жаворонком и потребовал продолжения.

Я была в таком прекрасном настроении, что с радостью продолжила бы петь, но тут Гидеон очнулся, встал и схватил меня за запястье.

– Я уверен, что Эндрю Ллойд Уэббер был бы в восторге, узнай он, что его музыку оценили и здесь, но моей сестре необходимо отдохнуть. У неё до последней недели было сильное воспаление горла, поэтому она по указанию врача должна беречь голос – иначе он может пропасть.

– Ради Бога! – воскликнула леди Бромптон. – Почему Вы нам раньше не сказали? Бедная девочка!

Я довольно пропела вполголоса «I feel pretty» из «Вестсайдской истории».

– Я… В Вашем пунше действительно есть нечто особенное, – сказал Гидеон. – Я думаю, он заставляет человека забыть об осторожности.

– О да, он действительно такой, – сияя, ответила леди Бромптон. Понизив голос, она продолжила: – Вы только что раскрыли тайну моего гостеприимства. Весь Лондон завидует нашим удачным праздникам, все рвутся получить наше приглашение. Но мне понадобились годы, чтобы довести рецепт до совершенства, и я намереваюсь передать его только на смертном одре.

– Как жаль, – сказала я. – Но Вы правы – Ваша суарея намного прекраснее, чем я ожидала! Меня уверяли, что это будет скучная, чопорная…

– Её гувернантка несколько консервативна, – перебил меня Гидеон. – И можно сказать, что светская жизнь в Дербишире кажется слегка отсталой.

Леди Бромптон захихикала.

– О да, я в этом уверена! О, вот, наконец, и лорд Аластер! – Она поглядела в сторону двери, где лорд Бромптон приветствовал нового гостя. Это был мужчина примерно средних лет (точнее сказать было трудно из-за белоснежного парика), облачённый в сюртук, столь щедро украшенный блёстками и стразами, что он чуть не искрился. Сверкающий эффект усиливался фигурой стоявшего рядом мужчины в чёрном. Он был весь какой-то чёрный – в чёрном плаще, с чёрными волосами и оливковой кожей. А глаза его даже издали напоминали огромные чёрные дыры – как у Ракоци. Среди пёстрого, украшенного драгоценностями общества он казался чужеродным телом. – Я думала, Аластер нас сегодня уже не удостоит. Что было бы, думаю, не очень печально. Его присутствие как-то не способствует раскрепощённости и веселью. Я попытаюсь всучить ему стаканчик пунша и отправить в соседнюю комнату играть в карты…

– А мы попробуем поднять ему настроение нашим пением, – сказал мистер Мерчант, усаживаясь за клавикорды. – Вы окажете мне честь, леди Лавиния? «Cosi fan tutte»?

Гидеон положил мою ладонь на сгиб своего локтя и отвёл меня в сторонку.

– Сколько, чёрт побери, ты выпила?

– Пару бокалов, – ответила я. – Там, кроме алкоголя, определённо было что-то ещё. Может, абсент? Как в этом трагическом фильме с Николь Кидман. «Мулен Руж». – Я вздохнула. – «The greatest thing you'll ever learn is just to love and be loved in return». Могу поспорить, что ты это тоже сыграешь.

– Только для ясности: я ненавижу мюзиклы, – ответил Гидеон. – Как ты думаешь, ты продержишься ещё пару минут? Наконец появился лорд Аластер, мы с ним поздороваемся и можем уходить.

– Уже? Как жаль! – сказала я.

Гидеон, качая головой, посмотрел на меня.

– Похоже, что ты потеряла всякий счёт времени. Если бы я мог, я окунул бы твою голову в холодную воду.

К нам подошёл граф Сен Жермен.

– Это было… совершенно особенное выступление, – сказал он и, вздёрнув бровь, посмотрел на Гидеона.

– Прошу прощения, – вздохнул Гидеон и поглядел в сторону вновь прибывших. – По-моему, лорд Аластер слегка располнел.

Граф рассмеялся.

– Не питай напрасных надежд. Мой друг по-прежнему в отличной форме. Сегодня после обеда Ракоци видел, как он фехтует у Гальяно – ни один юнец не имел против него никаких шансов. Следуйте за мной, мне не терпится увидеть его лицо.

– Он сегодня такой милый, – шепнула я Гидеону, пока мы шли вслед за графом. – Ты знаешь, в прошлый раз он нагнал на меня страху, но сегодня у меня такое ощущение, что он мой дядюшка или что-то в этом роде. Мне он как-то нравится. С его стороны было очень мило подарить тебе скрипку Страдивари. Если продать её на eBay, то наверняка можно выручить целое состояние. Упс, как тут всё шатается.

Гидеон положил мне руку на талию.

– Я клянусь, я тебя убью, когда это всё кончится, – пробурчал он.

– Слушай, у меня язык не заплетается?

– Пока нет. Но я уверен, до этого недалеко.

– Разве я не говорил Вам, что он может появиться в любой момент? – Лорд Бромптон положил руку на плечо сверкающего мужчины, а другую руку – на плечо графа. – Мне сказали, что Вы уже знакомы. Лорд Аластер, Вы ни разу не упоминали, что лично знаете знаменитого графа Сен Жермена.

– Я не имею привычки хвастаться подобными знакомствами, – надменно ответил лорд Аластер, а мужчина с оливковой кожей, стоявший позади него, добавил грубым голосом:

– Это так.

Его горящие чёрные глаза буквально впились в лицо графа, и было видно, что он его жутко ненавидит. На какой-то момент мне показалось, что у него под плащом спрятана шпага, которую он в любой момент может вытащить. Для меня было загадкой, почему он вообще пришёл в таком плаще,. Во-первых, было достаточно тепло, а во-вторых, в этой праздничной обстановке он выглядел в своём плаще невежливым и странным.

Лорд Бромптон форменным образом сиял – казалось, что он не замечает царящей вокруг враждебности.

Граф выступил вперёд.

– Лорд Аластер, какая радость! Хотя нашему знакомству уже несколько лет, я никогда не забывал Вас! – сказал он.

Я стояла за графом и не видела его лица, но, похоже, он улыбался. Его голос звучал дружелюбно и весело.

– Я помню наши разговоры о рабстве и морали… Мне казалось удивительным, что Вы так замечательно умеете различать эти понятия – как и Ваш отец.

– Граф ничего не забывает, – мечтательно поведал лорд Бромптон. – Его мозг феноменален! За несколько последних дней, проведённых в его обществе, я узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь. К примеру, знаете ли Вы, что граф умеет создавать искусственные драгоценности?

– Да, это мне известно. – Взгляд лорда Аластера стал ещё более холодным, а его спутник задышал так тяжко, как будто у него вот-вот начнётся приступ бешенства. Я зачарованно уставилась на его плащ.

– Насколько я помню, наука не является любимым коньком лорда Аластера, – заметил граф. – Ах, как невежливо с моей стороны. – Он отступил в сторону, дав лорду и его спутнику возможность увидеть нас с Гидеоном. – Я ведь хотел представить Вам этих очаровательных молодых людей. Честно говоря, это единственная причина, по которой я здесь нахожусь. Люди моего возраста обычно избегают общества и рано ложатся спать.

При виде Гидеона глаза лорда удивлённо расширились.

Лорд Бромптон втиснул своё массивное тело между мной и лордом Аластером.

– Лорд Аластер, разрешите представить – сын виконта Баттена. И воспитанница виконта, очаровательная мисс Грей.

Мой реверанс получился не таким почтительным, как предписывал этикет, причём по двум причинам: во-первых, я боялась потерять равновесие, а во-вторых, лорд казался таким заносчивым, что я совсем забыла, что представляю здесь неимущую воспитанницу виконта Баттена. Эй, я и сама внучка лорда с длинным списком славных предков, и кроме того, в наше время происхождение не играет никакой роли и все люди равны – разве нет?

В любой другой момент у меня бы кровь заледенела в жилах от взгляда лорда Аластера, но пунш оказался надёжным антифризом, поэтому я ответила на него со всем возможным достоинством. Правда, лорд Аластер ненадолго удостоил меня своим вниманием – пока лорд Бромптон разливался соловьём, он не сводил глаз с Гидеона.

Никто не озаботился представить нам черноволосого спутника лорда, и никто, по-моему, не заметил, как он рыкнул на меня из-за плеча лорда Аластера:

– Ты! Демон с сапфировыми глазами! Скоро ты отправишься в ад!

Что, простите? По-моему, это уже чересчур! В поисках поддержки я оглянулась на Гидеона, но на его лице застыла напряжённая улыбка. Он заговорил только тогда, когда лорд Бромптон отошёл за супругой – и парой бокалов пунша.

– Пожалуйста, не затрудняйтесь, лорд Бромптон, – сказал он. – Мы всё равно должны скоро откланяться. Моя сестра ещё несколько слаба после долгой болезни и не привыкла к длительному бодрствованию. – Он снова положил мне руку на талию, а другой рукой взял меня за локоть. – Как вы видите, она не очень крепко стоит на ногах.

Как он был прав! Пол неприятно шатался под моими ногами, и я благодарно прислонилась к Гидеону.

– О, я вернусь сию же секунду! – воскликнул лорд. – Моя жена наверняка сможет уговорить Вас задержаться подольше.

Граф Сен Жермен с улыбкой посмотрел ему вслед.

– Он душа-человек и так любит гармонию – он не вынесет, если мы поссоримся.

Лорд Аластер смотрел на Гидеона с неприкрытой враждебностью.

– Как я припоминаю, в прошлый раз он выдавал себя за некого маркиза Уэлдона. А сегодня он, значит, сын виконта. Ваш протеже, как и Вы, склонен к мошенничеству. Весьма прискорбно.

– Это называется дипломатический псевдоним, – ответил граф, по-прежнему улыбаясь. – Но Вы ничего в этом не смыслите. Как бы то ни было: я слышал, что маленький фехтовальный поединок во время Вашей встречи одиннадцать лет назад доставил Вам большое удовольствие.

– Мне доставляет удовольствие любой фехтовальный поединок, – возразил лорд Аластор. Он сделал вид, что не слышит бурчания своего спутника: «Разгромите врагов Божьих мечами ангелов и архангелов!», и хладнокровно продолжал: – С тех пор я освоил несколько новых приёмов. А Ваш протеже, похоже, за эти одиннадцать лет состарился всего на несколько дней – и как я сам убедился, не имел времени улучшить свою технику.

– Сам убедился? – Гидеон презрительно улыбнулся. – Для этого вам надо было самому там появиться. Но Вы всего лишь послали своих людей, а на них моей техники хватило вполне. Что ещё раз подтверждает, что некоторые вещи лучше делать самому.

– Вы… – Глаза лорда Аластера сузились. – А, вы говорите про происшествие в Гайд-парке в прошлый понедельник. Верно – мне надо было появиться там самому. Правда, в любом случае это было спонтанной идеей. Но без помощи чёрной магии и… девушки Вы бы вряд ли выжили.

– Я рад, что Вы так откровенны, – заметил граф. – Потому что с тех пор как Ваши люди собирались отнять жизнь у моих юных друзей, я стал несколько несдержан… я полагал, что Ваша агрессивность направлена исключительно на меня. Вы, конечно, понимаете, что больше я подобного не потерплю.

– Делайте, что считаете нужным, а я буду делать то, что я считаю нужным, – ответил лорд Аластер, а его спутник прохрипел:

– Смерть! Смерть демонам!

Это прозвучало так необычно, что я не удивилась бы, если бы под его плащом оказался лазерный меч. У него были явно не все дома. Я больше не могла игнорировать его странное поведение.

– Хотя нас друг другу не представили и хотя у меня имеются некоторые проблемы с современными оборотами речи, – сказала я, глядя ему прямо в глаза, – но все эти разговоры о смерти и демонах я нахожу действительно неуместными.

– Не разговаривай со мной, демон! – грубо ответил Дарт Вейдер. – Я невидим для твоих сапфировых глаз! И твои уши не могут меня слышать!

– Хорошо бы, – ответила я и внезапно захотела домой. Или хотя бы на диван, и плевать на широкую спинку. Весь салон шатался вокруг меня, как корабль в бурном море.

Гидеон, граф и лорд Аластер казались сбитыми с толку. Они перестали перебрасываться загадочными фразами и удивлённо уставились на меня.

– Мечи моих потомков проткнут вашу плоть, флорентийский альянс отомстит за причинённое моему роду зло и перед лицом этой земли искоренит то, что неугодно Богу! – заявил Дарт Вейдер, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Ты с кем говоришь? – шепнул Гидеон.

– Вот с ним, – ответила я, вцепилась в него покрепче и показала на Дарта Вейдера. – Кто-то должен сказать ему, что его плащ дерь… не совсем соответствует последней моде. И что я – будьте любезны – никакой не демон и не собираюсь протыкаться мечом его потомков или искореняться с лица земли. Ой.

Рука Гидеона стиснула мой локоть.

– К чему эта комедия, граф? – спросил лорд Аластер, поправляя брошку на галстуке.

Граф не обратил на него внимания. Его взгляд под тяжёлыми веками не отрывался от меня.

– Это интересно, – промолвил он тихо. – Очевидно, она может смотреть прямо в Вашу чёрную заблудшую душу, дорогой Аластер.

– Она выпила столько вина, что я боюсь, она фантазирует, – сказал Гидеон и зашипел мне в ухо: – Заткнись!

Мой желудок от испуга болезненно сжался – я внезапно поняла, что остальные не могут видеть и слышать Дарта Вейдера, потому что он чёртов призрак! Если бы я не была такой пьяной, я бы сразу это заметила. Это какой же глупой надо быть! Ни его одежда, ни причёска не соответствовали этому веку, а уж когда он приступил к своим патетичным проклятьям, я определённо должна была понять, кого (или что) я вижу перед собой.

Лорд Аластер откинул голову назад и сказал:

– Мы оба знаем, у кого тут душа чёрта, граф. С божьей помощью я воспрепятствую тому, что эти… создания вообще родятся!

– Пронзённые мечами святого флорентийского альянса! – провозгласил Дарт Вейдер.

Граф засмеялся.

– Вы всё ещё не понимаете законов времени, Аластер. Уже одно от, что они сейчас стоят перед Вами, доказывает, что Ваши намерения не увенчаются успехом. Возможно, в этом случае Вам не стоит так уж полагаться на Божью помощь. Или на моё долготерпение. – Внезапно его взгляд стал ледяным, и я заметила, что лорд отпрянул назад. На какой-то момент с его лица исчезло всякое высокомерие, а в глазах появился неприкрытый страх.

– Поменяв правила игры, Вы поплатитесь жизнью, – сказал граф тем самым голосом, каким он напугал меня до смерти во время нашей первой встречи, и я вдруг осознала, что он вполне в состоянии собственноручно перерезать кому-нибудь горло.

– На меня не действуют угрозы, – прошептал лорд Аластер, по лицу которого было видно, что это ложь. Бледный как смерть, он схватился за кадык.

– Вы же не собираетесь и в самом деле уходить, мои дорогие? – Леди Бромптон, шурша юбками, присоединилась к нам и радостно всех оглядела.

Лицо графа Сен Жермена разгладилось и приняло прежнее любезное выражение.

– Ах, вот и наша очаровательная хозяйка. Я должен сказать, что Ваша репутация заслужена по праву, миледи. Я уже давно так не веселился.

Лорд Аластер тёр себе горло. На его лицо медленно возвращалась краска.

– Сатана! Сатана! – раздражённо прокричал Дарт Вейдер. – Мы уничтожим тебя, мы собственноручно вырвем твой лживый язык!

– Мои юные друзья, как и я, весьма сожалеют, что нам пора, – продолжал с улыбкой граф. – Но вскоре Вы их вновь увидите, на балу у лорда и леди Пимплботтом.

– Любое общество интересно настолько, насколько интересны его гости, – ответила леди Бромптон. – Поэтому я была бы весьма рада вновь приветствовать Вас у себя. Равно как и Ваших очаровательных юных друзей. Для нас всех это было огромное удовольствие.

– Как и для нас, – ответил Гидеон и осторожно отпустил меня – словно он не был уверен, что я без его помощи устою на ногах. Хотя помещение всё ещё шаталось, как корабль в бурю, а мысли в моей голове, казалось, страдали от жесточайшей морской болезни (это чтобы не выходить из морского образа), мне удалось во время прощания собраться и не посрамить уроков Джордано и прежде всего Джеймса. Лишь лорда Аластера и выкрикивающего угрозы призрака я не удостоила взглядом. Я присела перед лордом и леди Бромптон, поблагодарила их за прекрасный вечер и не моргнув глазом вынесла влажное целование руки лордом Бромптоном.

Перед графом я присела в особенно глубоком реверансе, но не рискнула посмотреть ему в лицо. Когда же он сказал:

– Итак, мы увидемся вчера днём, – я только кивнула в ответ и, опустив глаза, стала ждать, когда Гидеон вновь присоединится ко мне. Он взял меня за руку, и я благодарно позволила ему себя увести.

– Чёрт побери, Гвендолин, это же тебе не вечеринка одноклассников! Как ты только могла? – Гидеон небрежно набросил мне на плечи шаль. У него был такой вид, словно он сейчас начнёт меня трясти.

– Извини, – сказала я в который раз.

– Лорд Аластер приехал лишь в сопровождении своего пажа и кучера, – пророкотал Ракоци, выскочивший откуда-то как чёрт из табакерки. – Дорога до церкви и сама церковь проверены, все выходы из церкви охраняются.

– Тогда идём, – сказал Гидеон, беря меня за руку.

– Я могу понести юную даму, – предложил Ракоци. – Кажется, она неуверенно стоит на ногах.

– Чудесная идея, но нет, спасибо, – ответил Гидеон. – Она пройдёт эти несколько метров сама, да? – Я решительно кивнула.

Дождь усилился. После ярко освещённого салона дорога назад показалась мне ещё более жуткой, чем путь сюда. Тени снова как будто ожили, во всех углах чудились фигуры, готовые на нас наброситься. «…Перед лицом этой земли искореним то, что неугодно Богу!», – словно шептали тени.

И Гидеону, казалось, было не по себе. Он шёл так быстро, что я с трудом держалась вровень с ним, и всю дорогу молчал. К сожалению, влажность не способствовала прояснению головы и выравниванию почвы под ногами. Поэтому когда мы добрались до церкви, я испытала колоссальное облегчение. Гидеон, обменявшись несколькими словами с Ракоци, усадил меня на скамью рядом с алтарём. Я закрыла глаза и прокляла своё безрассудство. Конечно, у этого пунша был и позитивный эффект, но лучше бы я придерживалась нашего с Лесли антиалкогольного пакта. Задним умом мы все крепки.

На алтаре по-прежнему горела одна-единственная свеча, остальная церковь тонула во мраке. Когда Ракоци удалился – «Все двери и окна будут охраняться моими людьми, пока Вы не переместитесь обратно», – меня охватил страх. Я посмотрела на Гидеона, стоявшего рядом с моей скамьёй.

– Здесь внутри так же жутко, как снаружи. Почему он не остался с нами?

– Из вежливости. – Он скрестил руки на груди. – Он не хочет слышать, как я буду тебя ругать. Но не волнуйся, здесь никого нет. Люди Ракоци проверили каждый угол.

– Сколько ещё осталось до возвращения?

– Не очень много. Гвендолин – тебе ясно, что ты делала не то, что должна была делать, а с точностью до наоборот? Как, впрочем, и всегда.

– Ты не должен был оставлять меня одну – спорим, что ты должен был поступить с точностью до наоборот?

– Теперь ты пытаешься свалить всю вину на меня! Сначала ты напиваешься, потом поёшь зонги из мюзиклов, а потом ведёшь себя как ненормальная именно перед лордом Аластером! Что это за болтовня о мечах и демонах?

– Не я её начала. Это был тот чёрный, ужасный при… – я прикусила губу. Я просто не могла ему этого сказать, он и так считал меня довольно странной.

Гидеон понял моё внезапное молчание абсолютно неправильно.

– О нет! Пожалуйста, только не тошни! Или тогда уже где-нибудь не рядом со мной! – Он посмотрел на меня с лёгким отвращением. – О Боже, Гвендолин, я допускаю, что напиваться на вечернике – это классно, но не на этой же вечеринке!

– Я и не собираюсь тошнить. – Пока не собираюсь. – И я никогда не пью на вечеринках – что бы ни рассказывала Шарлотта.

– Она мне совершенно ничего не рассказывала, – ответил Гидеон.

Я невольно рассмеялась.

– Не-е-е, конечно. И она не говорила, что мы с Лесли путались с каждым парнем из нашего класса и с почти каждым из следующего?

– Почему она должна была такое говорить?

Давай подумаем – может быть, потому, что она коварная рыжая ведьма? Я попыталась почесать голову, но мои пальцы не смогли проникнуть сквозь толщу кудрей. Поэтому я вытянула из причёски булавку и с удовольствием почесалась ею.

– Мне действительно жаль! О Шарлотте можно много чего сказать, но она бы этот пунш даже не понюхала.

– Это верно, – сказал Гидеон и внезапно улыбнулся. – Правда, тогда эти люди не услышали бы Эндрю Ллойда Уэббера на двести лет раньше, а это было бы жалко.

– Верно… даже если завтра я буду готова провалиться сквозь землю от стыда. – Я спрятала лицо в ладонях. – Собственно, если хорошенько подумать, то я уже готова.

– Это хорошо, – сказал Гидеон. – Это значит, что действие алкоголя проходит. Но у меня есть маленький вопрос: зачем тебе понадобилась щётка для волос?

– Вместо микрофона, – пробормотала я сквозь пальцы. – О Боже! Я просто кошмар.

– Зато у тебя красивый голос, – ответил Гидеон. – Даже мне, записному мюзиклоненавистнику, понравилось твоё пение.

– Почему же ты их так хорошо играешь, если ты их ненавидишь? – Я опустила руки на колени и посмотрела на него. – Ты просто невероятный! Есть ли что-нибудь, чего ты не умеешь? – Боже мой, речи, как у восторженной фанатки!

– Нет! Можешь спокойно считать меня богом. – Он улыбнулся. – Это опять очень мило с твоей стороны. Пойдём, уже время. Нам надо занять наши позиции.

Я поднялась и попыталась держаться по возможности прямо.

– Давай сюда, – направлял меня Гидеон. – Ладно, не гляди так сокрушённо. В принципе вечер был успешный. Может быть, он был немного не такой, как мы представляли, но он прошёл в точности по плану. Эй, стой. – Он обхватил мою талию ладонями и притянул меня к себе, так что моя спина оказалась на его груди. – Ты можешь спокойно прислониться ко мне. – Он помолчал. – И прости, что я был такой грубый.

– Я уже забыла. – Небольшая ложь. Но это был первый раз, когда Гидеон извинялся за своё поведение, и, возможно, дело было в алкоголе или его последствиях, но меня это очень тронуло.

Какое-то время мы молча глядели на колеблющееся пламя свечи. Казалось, что тени между колоннами тоже колеблются и бросают сгустки тьмы на пол и потолок.

– Этот Аластер – почему он так ненавидит графа? Это что-то личное?

Гидеон стал играть прядью моих волос.

– Это как посмотреть. Организация, вот уже несколько столетий пышно именующая себя флорентийским альянсом, является на самом деле чем-то вроде семейного предприятия. Во время своих перемещений в XVI век граф по ошибке поссорился с семьёй флорентийского графа ди Мадроне. Или, скажем так, его способности были ими целиком неправильно поняты: путешествия во времени совершенно не сочетались с религиозными воззрениями флорентийского графа, и кроме того, была какая-то проблема с его дочерью, во всяком случае, граф был убеждён, что имеет дело с демоном, и чувствовал себя призванным Богом истребить сие исчадие ада. – Его голос звучал у самого моего уха, и прежде чем заговорить снова, он коснулся губами моей шеи. – Когда граф ди Мадроне умер, это наследие перешло к его сыну, а от него к его сыну и так далее. Так что лорд Аластер – последний в ряду фанатичных охотников за демонами.

– Понимаю, – ответила я, что не совсем соответствовало истине. Но всё это как-то согласовывалось с тем, что я до сих пор видела и слышала. – Скажи, ты меня сейчас не целуешь?

– Нет, только почти, – пробормотал Гидеон прямо мне в шею. – Я ни в коем случае не хочу использовать твоё опьянение и то, что ты считаешь меня богом. Но мне это как-то не легко…

Я закрыла глаза и положила голову на его плечо. Он ещё крепче прижал меня к себе.

– Да, это нелегко. В твоём присутствии у меня в церкви всякий раз появляются глупые мысли…

– Есть кое-что, чего ты обо мне не знаешь, – сказала я с закрытыми глазами. – Иногда я вижу… я могу… то есть люди, которые давно умерли… иногда я их вижу и слышу, что они говорят. Как вот сейчас. Я думаю, что человек, которого я видела рядом с лордом Аластером, мог быть этим итальянским графом.

Гидеон молчал. Наверное, размышлял, как бы ему потактичнее порекомендовать мне хорошего психиатра.

Я вздохнула. Мне надо было оставить это при себе. Сейчас он меня считает ещё и сумасшедшей.

– Начинается, Гвендолин. – Он слегка отодвинул меня от себя и повернул так, чтобы я его увидела. Было темно, и я не могла разглядеть его лица, но он точно не улыбался. – Будет хорошо, если ты в секунды после моего прыжка сможешь устоять на ногах. Готова?

Я покачала головой.

– Не совсем.

– Я сейчас тебя отпущу, – сказал он и тут же исчез. Я осталась одна среди всех этих жутких теней. И только через несколько секунд я ощутила коловорот в животе и вращение теней вокруг меня.

– Вот и она, – произнёс голос мистера Джорджа. От яркого света я зажмурилась. Галогеновое освещение в сравнении с золотом свечей в салоне леди Бромптон действительно било по глазам.

– Всё в порядке, – сказал Гидеон, бросив на меня испытывающий взгляд. – Вы можете закрыть свой медицинский чемоданчик, доктор Уайт.

Доктор Уайт пробурчал что-то нечленораздельное. И в самом деле, алтарь был заставлен всевозможными приборами, вполне способными украсить любой операционный зал.

– Боже мой, доктор Уайт, это что, зажимы для сосудов? – Гидеон рассмеялся. – Какое интересное представление о суарее XVIII века.

– Я хотел подготовиться к любым неожиданностям, – объяснил доктор Уайт, собирая инструменты в чемоданчик.

– Мы с нетерпением ждём вашего отчёта, – сказал Фальк де Вильерс.

– А я не могу дождаться, когда я вылезу из этих шмоток, – ответил Гидеон, развязывая шейный платок.

– Ну что, всё... получилось? – спросил мистер Джордж, нервно взглянув на меня.

– Да, – ответил Гидеон, отбрасывая платок. – Всё прошло точно в соответствии с планом. Лорд Аластер появился позже, чем ожидалось, но достаточно вовремя, чтобы увидеть нас. – Он усмехнулся мне. – И Гвендолин сыграла свою роль великолепно. Настоящая воспитанница виконта Баттена не могла бы выступить лучше.

Я ничего не могла с собой поделать, я покраснела.

– Буду рад рассказать об этом Джордано, – с ноткой гордости в голосе ответил мистер Джордж и подал мне руку. – Не то чтобы я ожидал чего-то другого...

– Нет, конечно, нет, – пробормотала я.

Каролина шёпотом разбудила меня:

– Гвенни, прекрати петь! Это неуместно!

Я рывком села в кровати и уставилась на неё.

– Я пела?

– Что?

– Ты сказала, что я должна прекратить петь.

– Я сказала, что ты должна проснуться!

– То есть я не пела?

– Ты спала, – ответила Каролина, качая головой. – Поторопись, ты опять опаздываешь. И мама велела тебе передать, чтобы ты ни в коем случае не брала её душ-гель!

Под душем я попыталась прогнать воспоминания о вчерашнем дне, но мне это, к сожалению, не удалось. Поэтому я несколько минут простояла у двери ванной, упершись в неё лбом и бормоча про себя: "Мне всё это только приснилось". Не улучшала ситуацию и головная боль.

Когда я наконец спустилась в столовую, завтрак, по счастью, уже почти закончился. Хемериус болтался на люстре и качал головой.

– Ну что протрезвела, маленькая пьянчужка?

Леди Ариста окинула меня взглядом с головы до ног.

– Ты специально накрасила только один глаз?

– Э-э-э... нет. – Я уже хотела развернуться, но мама сказала:

– Сначала завтрак! Ресницы ты можешь подкрасить и позже.

– Завтрак – важнейшая еда дня, – заявила тётя Гленда.

– Чушь! – откликнулась тётушка Мэдди. Она сидела в большом кресле перед камином, закутавшись в халат и подобрав ноги, как маленькая девочка. – Завтрак вполне можно пропустить – при этом экономится куча калорий, которые вечером можно инвестировать в стаканчик вина. Или два. Или три.

– Похоже, что пристрастие к алкогольным напиткам имеет свои корни в семье, – высказался Хемериус.

– Да, и это видно по её фигуре, – прошептала тётя Гленда.

– Гленда, я, может быть, несколько толста, но отнюдь не глуха, – заметила тётушка Мэдди.

– Лучше бы ты осталась в постели, – заявила леди Ариста. – Завтрак проходит более расслабленно, когда ты высыпаешься.

– К сожалению, я не могу выбирать! – заявила в ответ тётушка Мэдди.

– У неё этой ночью опять было видение, – объяснила мне Каролина.

– Да, действительно, – сказала тётушка Мэдди. – Это было ужасно. Очень печально. Произвело на меня большое впечатление. Там было это прекрасное сердце из отшлифованного рубина, оно сверкало на солнце. Лежало высоко на гребне скалы.

Я не была уверена, хочется ли мне слушать дальше.

Мама улыбнулась мне.

– Съешь что-нибудь, дорогая. Хотя бы немного фруктов. И просто не слушай.

– А потом подошёл лев, – тётушка Мэдди вздохнула. – С прекрасной золотой гривой.

– У-у-у! – завыл Хемериус. – И сверкающими зелёными глазами, это как пить дать!

– У тебя лицо в фломастере, – сказала я Нику.

– Тссс, – ответил он. – Сейчас начнётся самое интересное.

– И когда лев увидел сердце, он пнул его лапой, и сердце упало – глубоко-глубоко в ущелье, – продолжала тётушка Мэдди, драматично прижимая руки к груди. – И разбилось на сотни осколков. Когда я их хорошенько разглядела, то увидела, что это капельки крови.

Я сглотнула. Мне вдруг стало плохо.

– Уфф, – сказал Хемериус.

– А дальше? – спросила Каролина.

– А дальше ничего, – ответила тётушка Мэдди. – Это всё, и это достаточно ужасно.

– Ох, – разочарованно сказал Ник. – А так хорошо начиналось.

Тётушка Мэдди недовольно сверкнула на него глазами.

– Я не пишу сценарии, моя мальчик!

– И слава Богу, – пробормотала тётя Гленда. Она повернулась ко мне, открыла рот и закрыла его снова.

Вместо неё заговорила Шарлотта.

– Гидеон рассказал, что ты хорошо выдержала суарею. Надо сказать, что по этому поводу я испытала большое облегчение. Я думаю, все испытали большое облегчение.

Я её проигнорировала, но с упрёком поглядела на люстру.

– Я хотел рассказать тебе вчера вечером, что карьеристка была на ужине у Гидеона. Но – как бы это выразиться? Ты была слегка… не в форме.

Я фыркнула.

– Что я мог поделать, если твой драгоценный камушек пригласил её остаться на ужин. – Хемериус оттолкнулся и спикировал на стул тётушки Мэдди, уселся и обвил хвостом лапы. – Я хочу сказать, что я на его месте сделал бы то же самое. Во-первых, она весь день возилась с его братом. И ещё она убрала квартиру и выгладила его рубашки.

– Что?

– Ещё раз – что я мог поделать? Во всяком случае, он был ей так благодарен, что моментально наколдовал блюдо из спагетти на три персоны... Боже мой, в каком прекрасном настроении был парень! Как будто он что-то принял. А теперь закрой, пожалуйста, рот, на тебя все смотрят.

И верно.

– Я пойду накрашу второй глаз.

– И, может быть, наложи немного румян, – сказала Шарлотта. – Просто маленький совет.

– Я её ненавижу! – сказала я. – Я её ненавижу. Я её ненавижу!

– Боже! Только потому, что она гладила его дерьмовые рубашки? – Лесли, качая головой, посмотрела на меня. – Это же действительно... глупо!

– Он для неё готовил! – причитала я. – Она весь день была в его квартире!

– Но зато он обнимал и целовал тебя в церкви, – сказала Лесли и вздохнула.

– Ничего подобного!

– Но он бы хотел!

– Шарлотту он тоже целовал!

– На прощание и в щёку! – проорал мне в ухо Хемериус. – Если мне это опять придётся повторять, то я лопну! Всё, я смываюсь. Вся эта девчоночья ерунда всякий раз меня убивает. – Взмахнув крыльями, он взлетел на крышу школы и устроился там поудобнее.

– Я больше не хочу этого слышать, – сказала Лесли. – Сейчас гораздо важнее, чтобы ты вспомнила всё сказанное вчера. Я имею ввиду вещи действительно важные, ну ты понимаешь, где речь идёт о жизни и смерти!

– Я рассказала тебе всё, что знаю, – заверила я, потирая лоб. Благодаря трём таблеткам аспирина головная боль ушла, но осталась тяжесть в висках.

– Хм. – Лесли углубилась в свои записи. – Почему ты не спросила Гидеона, при каких обстоятельствах он встретил лорда Аластера 11 лет назад и о каком поединке шла речь?

– Я много о чём его не спросила, поверь мне!

Лесли снова вздохнула.

– Я составлю тебе список. Ты можешь периодически вплетать в разговор тот или иной вопрос, если это подойдёт стратегически и тебе позволят гормоны. – Она спрятала блокнот и посмотрела в сторону школьных ворот. – Пора идти на уроки, иначе мы опоздаем. Я непременно хочу увидеть, как Рафаль Бертелен в первый раз переступит порог класса. Бедный парень – наверное, наша школьная форма кажется ему тюремной робой.

Мы сделали небольшой крюк к нише Джеймса. В утренней толчее не будет заметно, что я с ним разговариваю, тем более если Лесли сделает вид, что я обращаюсь к ней.

Джеймс поднёс к носу надушенный платочек и огляделся.

– Как я вижу, ты на сей раз не привела ту невоспитанную кошку.

– Представь себе, Джеймс, я была на суарее у леди Бромптон, – сказала я. – И я делала реверансы точно так, как ты меня научил.

– Леди Бромптон, ну-ну, – ответил Джеймс. – Не то чтобы она считалась хорошим обществом. Её вечера всегда такие бурные.

– Да, верно. Я надеялась, что так и должно быть.

– Слава Богу, нет! – Джеймс уязвлённо поджал губы.

– Ну, как бы то ни было, я думаю, что в следующую субботу или около того я приглашена на бал к твоим родителям. Лорд и леди Пимплботтом.

– Не могу себе этого представить, – ответил Джеймс. – Для моей матери очень важно безупречное общество.

– Ну, сердечное спасибо, – сказала я, поворачиваясь, чтобы уйти. – Ты действительно сноб!

– Это не было оскорблением! – крикнул мне вслед Джеймс. – И что значит сноб?

Когда мы подошли к классу, Рафаэль уже стоял там, прислонившись к дверному косяку. Он выглядел таким удручённым, что мы остановились.

– Привет, я Лесли Хэй, а это моя подруга Гвендолин Шеферд, – сказала Лесли. – Мы познакомились в пятницу возле кабинета директора.

Слабая улыбка осветила его лицо.

– Я рад, что хоть вы меня узнали. У меня с этим были сложности, когда я увидел себя в зеркале.

– Да, – согласилась Лесли. – Ты выглядишь как стюард на океанском лайнере. Но ты к этому привыкнешь.

Улыбка Рафаэля стала шире.

– Только следи, чтобы галстук не попал в суп, – сказала я. – Со мной это постоянно происходит.

Лесли кивнула.

– Еда, кстати, в основном ужасная. В остальном тут не так уж плохо. Уверена, ты скоро почувствуешь себя как дома.

– Ты ведь не была на юге Франции, нет? – с некоторой горечью спросил Рафаэль.

– Нет, – ответила Лесли.

– Это заметно. Я никогда не буду чувствовать себя как дома в стране, где дождь льёт по двадцать четыре часа в сутки.

– Мы, англичане, не любим, когда ругают нашу погоду, – сказала Лесли. – Ах, вон идёт миссис Каунтер. Она, к твоему счастью, немного франкофил и точно полюбит тебя, если ты периодически будешь вставлять в речь французские слова, как бы по ошибке.

– Tu es mignonne, – сказал Рафаэль.

– Я знаю, – ответила Лесли и потянула меня дальше. – Но я не франкофил.

– Он на тебя запал, – заметила я, бросая учебники на парту.

– Да ради Бога, – ответила Лесли. – Но он, к сожалению, не в моём вкусе.

Я засмеялась.

– Ну конечно!

– Ах, Гвендолин, хватит того, что одна из нас уже потеряла разум. Я знаю этот тип парней. От них одни проблемы. Кроме того, он заинтересовался мной только потому, что Шарлотта сказала ему, что я лёгкая добыча.

– И потому что ты выглядишь, как твой пёс Берти, – добавила я.

– Вот именно, поэтому тоже. – Лесли засмеялась. – Кроме того, он меня сразу же же забудет, когда на него накинется Синтия. Смотри, она специально сходила к парикмахеру и сделала мелирование.

Но Лесли ошиблась. Рафаэль не выглядел особенно заинтересованным в разговоре с Синтией. На перемене, когда мы сидели на скамье под каштаном и Лесли в очередной раз изучала записку с кодом из "Зелёного всадника", он небрежно подошёл к нам и уселся рядом, не дожидаясь приглашения.

– О, класс, геокэшинг!

– Что? – Лесли недовольно посмотрела на него.

Рафаэль показал на листок.

– Вы не знаете, что такое геокэшинг? Это модная игра типа охоты за сокровищами с помощью GPS. Цифры выглядят, как географические координаты.

– Нет, это только... в самом деле?

– Дай посмотреть. – Рафаэль взял из её рук листок. – Если считать, что ноль перед буквами должен стоять повыше и таким образом обозначать градус. А штрихи – это минуты и секунды.

До нас донёсся громкий шум с лестницы. Там Синтия, дико жестикулируя, что-то втолковывала Шарлотте, а Шарлотта злобно на нас глядела.

– О Боже! – Лесли совершенно разволновалась. – То есть это значит 57 градусов, 30 минут, 41.78 секунд северной широты и 0 градусов, 8 минут и 49,91 секунд западной долготы?

Рафаэль кивнул.

– Это обозначает какой-то пункт? – спросила я.

– Да-да, – ответил Рафаэль. – Довольно маленький пункт площадью примерно в четыре квадратных метра. И – что там находится? Тайник?

– Если бы мы знали, – сказала Лесли. – Мы не знаем даже, где это.

Рафаэль пожал плечами.

– Это легко выяснить.

– Но как? Для этого нужен какой-нибудь прибор GPS? И как он функционирует? Я не имею никакого понятия, – взволнованно сказала Лесли.

– Зато я знаю. И я бы мог помочь тебе, – ответил Рафаэль. – Mignonne.

Я снова поглядела на лестницу. Там к Синтии и Шарлотте присоединилась ещё и Сара, и все трое злобно на нас глядели. Лесли ничего этого не заметила.

– Окей, – сказала Лесли. – Но это надо сделать сегодня после школы. Потому что мы не можем терять времени.

–Я тоже не могу, – ответил Рафаэль. – Встретимся сегодня в парке в четыре часа. К тому моменту я как-нибудь отделаюсь от Шарлотты.

– Не думай, что это будет просто. – Я бросила на него сочувственный взгляд.

Рафаэль усмехнулся.

– Я думаю, ты меня недооцениваешь, маленькая путешественница во времени.

Мы можем видеть, как чашка падает со стола и разбивается на осколки, но мы никогда не увидим, как чашка складывается и возвращается на стол. Увеличение беспорядка, или энтропии, даёт возможность отличить прошлое от будущего и придаёт таким способом времени определённое направление.

(Стивен Хокинг).