Синий сапфир

7

Из-за встречи с младшим братом Гидеона и последующего торопливого разговора с Лесли (она десять раз спросила: «Ты уверена?», я десять раз ответила «Абсолютно уверена!», после чего мы обе по сто раз произнесли «С ума сойти!», «Не могу поверить!» и «Ты видела его глаза?») я подошла к ожидавшему лимузину на несколько минут позже, чем Шарлотта. За нами снова прислали мистера Марли, и он выглядел ещё более нервным, чем обычно. Хемериус, устроившийся на корточках на крыше автомобиля, болтал хвостом туда-сюда. Шарлотта уже сидела в салоне. Она раздражённо поглядела на меня.

– Где ты, чёрт возьми, пропадала? Такого, как Джордано, нельзя заставлять ждать. Я думаю, что ты вообще не понимаешь, какую огромную честь он оказывает тебе своими уроками!

Мистер Марли со страданьем на лице препроводил меня в салон и закрыл за мной дверцу.

– Что-то не так? – У меня было нехорошее чувство, что я пропустила что-то важное. Шарлоттино выражение лица подкрепило мои подозрения.

Когда машина тронулась, Хемериус просочился с крыши прямо в салон и шлёпнулся на сиденье напротив меня. Мистер Марли, как и в прошлый раз, занял место рядом с водителем.

– Было бы хорошо, если бы ты сегодня приложила побольше усилий, – заметила Шарлотта. – Для меня всё это крайне неловко. В конце концов, ты моя кузина.

Я против воли засмеялась.

– Да ладно, Шарлотта! Не надо передо мной прикидываться. Для тебя же чистое удовольствие, что я так глупо выгляжу!

– Неправда! – Шарлотта покачала головой. – То, что ты так считаешь в своём ребяческом эгоизме, опять же похоже на тебя. Все хотят помочь тебе, чтобы ты… не испортила всё своей бездарностью. Хотя – может быть, у тебя больше не будет такой возможности. Я вполне могу представить, что они всё отменят…

– Почему это?

Шарлотта некоторое время молча смотрела на меня, а потом сказала почти злорадно:

– Ты узнаешь об этом в своё время. Если вообще узнаешь.

– Что-то случилось? – спросила я, но уже не у Шарлотты, а у Хемериуса. – Мистер Марли о чём-нибудь рассказывал, пока меня не было?

– Только какую-то загадочную фигню, – ответил Хемериус, а Шарлотта сжала губы и поглядела в окно. – Вроде как сегодня утром во время перемещения случилось происшествие у… кхм… сверкающего камушка… – Кончиком хвоста он почесал себе бровь.

– Ну не заставляй меня вытягивать из тебя клещами!

Шарлотта, которая понятным образом думала, что я разговариваю с ней, процедила:

– Если бы ты не пришла так поздно, ты бы всё узнала.

– … у Алмаза, – сказал Хемериус. – Кто-то ему… н-да, как бы это получше выразиться? Кто-то заехал ему в репу.

Мой желудок болезненно сжался.

– Что?

– Только не волнуйся, – сказал Хемериус. – Он до сих пор жив. Во всяком случае, я так понял из взволнованного бормотания рыжего. Ах ты Боже мой! Да ты белее простыни! Ох, ох – ты же не собираешься сейчас блевать? Пожалуйста, соберись немного!

– Я не могу, – прошептала я. Мне было ужасно плохо.

– Чего ты не можешь? – прошипела Шарлотта. – Первое, чему учится носитель гена, – это сдерживать собственные потребности и отдавать все силы задаче. Ты же делаешь прямо противоположное.

Перед моим внутренним взором возник Гидеон, лежавший на земле в луже крови. Мне стало тяжело дышать.

– Другие всё отдали бы за то, чтобы учиться у Джордано. А ты делаешь вид, что тебя мучают на этих уроках!

– Да заткнись ты, Шарлотта! – вскричала я.

Шарлотта снова повернулась к окну, а меня начало трясти.

Хемериус вытянул лапу и успокаивающе положил её мне на колено.

– Я посмотрю, что я смогу узнать. Я найду твоего сердечного дружка и потом доложу тебе, ладно? Только не реви сейчас, пожалуйста! А то я разволнуюсь и выплюну воду на эти хорошенькие кожаные сиденья, и твоя кузина подумает, что ты наделала в штаны!

Одним рывком он выскочил через крышу и улетел. Прошли мучительные полтора часа, прежде чем он снова был рядом со мной.

Полтора часа, за которые я напредставляла себе наиужаснейших вещей и была ни жива ни мертва. Дела не улучшило и то, что мы за это время прибыли в Темпл, где меня уже поджидал неумолимый Мастер. Но я была не в состоянии слушать разглагольствования Джордано на тему колониальной политики или повторять Шарлоттины танцевальные па. Что, если на Гидеона опять напали мужчины со шпагами и на он сей раз не смог защититься? Если я не видела его лежащим в луже крови, то представляла его в реанимации, облепленного трубками и с лицом белее простыни. Почему здесь не было никого, кто рассказал бы мне о его самочувствии?

Наконец появился Хемериус – он влетел в Старую Трапезную прямо через стену.

– Ну? – спросила я, не обращая внимания на Джордано и Шарлотту. Они как раз показывали мне, как на суарее в XVIII веке правильно аплодировать. Естественно, в любом случае не так, как я.

– Ты хлопаешь «Лепим, лепим пирожок», глупое существо! Так делают дети в песочнице, когда они играют! Ну куда ты опять смотришь? Да я с ума сойду!

– Всё в лучшем виде, сеновальная девушка, – сообщил Хемериус, радостно улыбаясь. – Паренёк получил чем-то по голове и был на пару часов выведен из строя, но у него, видимо, алмазный череп, потому что обошлось даже без сотрясения мозга. И эта рана на лбу делает его как-то… э-э… О нет, не надо опять бледнеть! Я же сказал, что всё в порядке!

Я сделала глубокий вдох. От облегчения меня замутило.

– Ну вот и хорошо, – сказал Хемериус. – Никаких причин для гипервентиляции. Твой lover-boy сохранил все свои хорошенькие белые зубы. И он постоянно чертыхается, я думаю, что это хороший признак.

Слава Богу. Слава Богу. Слава Богу.

Зато кто был на грани гипервентиляции, так это Джордано. Его вопли внезапно перестали на меня действовать. Наоборот, было очень забавно смотреть, как его кожа между полосками бородки постепенно меняла цвет с тёмно-розового на фиолетовый.

Мистер Джордж появился как раз вовремя, чтобы помешать Губошлёпу в ярости залепить мне затрещину.

– Сегодня было ещё хуже – если это вообще возможно. – Джордано плюхнулся на хрупкий стул и промакнул платочком пот на своём теперешнем цвете лица. – Она всё время смотрела в никуда стеклянными глазами – будь у меня поменьше опыта, я бы подумал про наркотики!

– Джордано, пожалуйста… – сказал мистер Джордж. – У нас сегодня и так не лучший день…

– Как… он себя чувствует? – тихо спросила Шарлотта, украдкой глянув на меня.

– Соответственно обстоятельствам, – серьёзно ответил мистер Джордж.

Шарлотта опять бросила на меня короткий испытывающий взгляд. Я мрачно поглядела в ответ. Ей что, приносит болезненное удовлетворение знать нечто, что может меня сильно интересовать?

– Та-та-та! У него всё отлично, поверь мне, детка! Он только что умял огромную телячью отбивную с жареной картошкой и кучей зелени. Это что, можно назвать «соответственно обстоятельствам»?

Джордано был крайне недоволен, что его никто не слушает.

– Я просто не хочу, чтобы в конце концов оказался виноват я, – вздорно сказал он, отодвигая свой стульчик в сторону. – Я работал с неизвестными талантами и с великими мира сего, но мне ещё никогда, ни разу не попадалось вот такое.

– Мой дорогой Джордано, вы же знаете, как мы вас ценим. И никто не подошёл бы лучше для подготовки Гвендолин к… – Мистер Джордж умолк, поскольку Джродано капризно выпятил нижнюю губу и вздёрнул голову со своей бетонной причёской.

– Чтобы вы потом не говорили, что я вас не предупреждал, – фыркнул он. – Это всё, чего я требую.

– Хорошо, – вздохнул мистер Джордж. – Я… да, хорошо. Я так и передам. Ты идёшь, Гвендолин?

Я уже отстегнула пышную юбку и аккуратно положила её на табурет у рояля.

– До свиданья, – сказала я Джордано.

У того всё ещё было надутое лицо.

– Боюсь, что этого не избежать.

По пути в старую алхимическую лабораторию (по которому я почти уже могла пройти с завязанными глазами), мистер Джордж поведал мне о том, что случилось утром. Он немного удивился, что мистер Марли не проинформировал меня о событиях, и я не стала тратить время на объяснения, почему так получилось.

Гидеона отправили с небольшим поручением (что за поручение, мистер Джордж не хотел мне говорить) в прошлое (в какой год, мистер Джордж тоже не сказал), и через два часа он был найден без сознания в одном из ходов неподалёку от помещения хронографа. С раной на лбу, нанесённой, видимо, каким-то предметом вроде дубинки. Гидеон ничего не помнил – удар, очевидно, пришёлся сзади.

– Но кто?..

– Мы не знаем. Неприятная ситуация, тем более в нашем теперешнем положении. Мы его основательно обследовали, но нигде не нашли укола, который мог бы указывать на возможный забор крови.

– Может быть, им хватило крови из раны на лбу? – спросила я с лёгким содроганием.

– Возможно, – согласился мистер Джордж. – Но для полной уверенности они должны были взять кровь ещё из какого-нибудь места. Ну, тут можно найти множество объяснений. Никто не знал, что Гидеон должен был тем вечером появиться там, поэтому маловероятно, что его специально поджидали. Скорее всего имела место какая-то случайная встреча. В… определённые годы тут внизу было не протолкнуться от бомбистов, контрабандистов, преступников и деклассированных элементов. Лично я предполагаю досадную случайность. – Он откашлялся. – Ну, Гидеон вроде бы нормально пережил это происшествие, по крайней мере, доктор Уайт не нашёл у него никакого серьёзного ранения. То есть вы, как и было запланировано, отправитесь в воскресенье днём на суарею. – Он хохотнул. – Каково звучит – суарея в воскресенье днём!

Да, очень смешно, ха-ха-ха.

– Где сейчас Гидеон? – спросила я с нетерпением. – В больнице?

– Нет. Он отдыхает – по крайней мере, я так надеюсь. В больнице ему сделали компьютерную томографию, которая, слава Богу, ничего не показала, и поэтому он выписался оттуда. К нему вчера неожиданно приехал брат…

– Я знаю, – сказала я. – Мистер Уитмен приводил его сегодня в Сент-Леннокс.

Я услышала, как мистер Джордж глубоко вздохнул.

– Парень смылся из дома после того, как натворил с друзьями какой-то ерунды. Фальк не придумал ничего лучшего, как оставить его в Англии. В это бурное время у нас – и особенно у Гидеона – есть более важные занятия, чем присматривать за непослушными детьми… Но Фальк никогда не мог ни в чём отказать Селине, и похоже на то, что для Рафаэля это последний шанс окончить среднюю школу, подальше от друзей, которые имеют на него дурное влияние.

– Селина – это мать Гидеона и Рафаэля?

– Да, – ответил мистер Джордж. – Женщина, от которой они оба унаследовали эти красивые зелёные глаза. Ну, мы пришли, можешь снять повязку.

На сей раз в помещении хронографа мы были одни.

– Шарлотта говорила, что при создавшихся обстоятельствах вы отмените запланированные визиты в XVIII век, – сказала я с надеждой. – Или перенесёте? Ну, чтобы у Гидеона было время поправиться, а я бы ещё поупражнялась…

Мистер Джордж покачал головой.

– Нет, мы не будем этого делать. Мы примем все мыслимые меры безопасности, но плотный график для графа очень важен. Гидеон и ты, вы отправитесь послезавтра на суарею, это решено. У тебя есть какие-то пожелания насчёт года, в который мы тебя сейчас отправим на элапсирование?

– Нет, – сказала я подчёркнуто равнодушно. – Какое это может иметь значение, если сидеть в запертом подвале, верно?

Мистер Джордж осторожно извлёк хронограф из бархатного покрывала.

– Верно. Гидеона мы отправляем в основном в 1953 год, это был спокойный год, мы должны только следить за тем, чтобы он не столкнулся там с самим собой. – Он ухмыльнулся. – Мне было бы жутковато оказаться взаперти в компании со своим вторым «я». – Он погладил себя по кругленькому животику и задумчиво поглядел в никуда. – Как насчёт 1956 года? Тоже очень спокойный год.

– Звучит отлично, – сказала я.

Мистер Джордж протянул мне фонарик и стянул с пальца кольцо.

– На всякий случай… Наверняка никто не придёт – в полтретьего ночи.

– В полтретьего ночи? – повторила я в отчаянии. Как я посреди ночи пойду к моему деду? Мне же ни один человек не поверит, что я заблудилась в подвале, это в полтретьего-то ночи! Тогда всё будет напрасно! – Ох, мистер Джордж, пожалуйста, не надо! Не посылайте меня ночью в эти жуткие катакомбы, совершенно одну!..

– Но Гвендолин, это же не имеет значения, глубоко под землёй, в запертом помещении…

– Но… у меня по ночам страх! Пожалуйста, вы ни за что не можете меня одну… – Я была в таком отчаянии, что на глаза навернулись слёзы, причём безо всяких усилий с моей стороны.

– Ладно, – сказал мистер Джордж и успокаивающе поглядел на меня своими маленькими глазками. – Я забыл, что ты… Возьмём просто другое время. Скажем, три часа дня?

– Это лучше, – сказала я. – Спасибо, мистер Джордж.

– Не за что. – Мистер Джордж на секунду перевёл взгляд с хронографа на меня и улыбнулся. – Мы действительно много от тебя требуем – я думаю, на твоём месте мне бы тоже было не по себе, совершенно одному в подвале. Тем более что ты иногда видишь вещи, которые не видят другие…

– Да, спасибо, что вы мне напомнили. – Хорошо, что здесь не было Хемериуса, он бы точно ужасно разозлился из-за слова «вещи». – И ещё могилы с костями и черепами прямо тут, за углом..

– Ох, – сказал мистер Джордж. – Я не хотел пугать тебя ещё больше.

– Не беспокойтесь, – сказала я. – Мёртвых я не боюсь. В отличие от живых, они, по моему опыту, ничего не могут сделать. – Я увидела, что мистер Джордж вздёрнул бровь, и торопливо добавила: – Конечно, они всё равно кажутся мне жуткими, и я не хочу сидеть в ночное время рядом с катакомбами… – Я протянула ему руку, а другой рукой крепко прижала к себе школьную сумку. – Возьмите на сей раз безымянный палец, его ещё не использовали.

Моё сердце заколотилось как сумасшедшее, когда я извлекла из тайника ключ и развернула оставленную Люкасом записку. В ней была только фраза на латыни и никакого личного сообщения. Пароль дня показался мне чрезвычайно длинным, я даже не пыталась заучить его наизусть. Я достала из сумки ручку и записала его себе на ладонь. Люкас начертил мне ещё и план подвала. От двери мне надо было пойти направо, потом, после трёх поворотов налево, добраться до большой лестницы, где будут стоять первые часовые. Когда я повернула ключ в замке, дверь легко отворилась. Я подумала, не надо ли мне её запереть снова, но решила этого не делать, на тот случай, если на обратном пути я буду спешить. Здесь, внизу, пахло плесенью, а стены ясно выдавали возраст подвала. Потолок был низкий, проходы узкие. Каждые два метра в переходе обнаруживалось ответвление или дверь в стене. Без фонарика и плана Люкаса я бы тут наверняка заблудилась, несмотря на странное чувство, что мне здесь всё знакомо. Когда на подходе к лестнице я повернула налево, до меня донеслись голоса. Я сделала глубокий вдох.

Теперь вопрос был в том, удастся ли мне убедить часовых, что у них есть веская причина пропустить меня. В отличие от XVIII века эти двое ничуть не выглядели грозными. Они сидели на ступеньках и играли в карты. Я решительно подошла к ним. Когда они меня увидели, то у одного из них выпали из рук карты, а другой вскочил и стал лихорадочно оглядываться в поисках шпаги, которая просто стояла у стены.

– Добрый день, – храбро сказала я. – Не буду вам мешать.

– Как… как… как? – пролепетал первый, а второй схватил шпагу и нерешительно посмотрел на меня.

– Шпага – не слишком ли экзотично для XX века? – спросила я удивлённо. – Что вы будете делать, если здесь появится кто-нибудь с гранатой? Или с пулемётом?

– Здесь редко кто-нибудь проходит, – ответил часовой со шпагой и смущённо улыбнулся. – Это скорее дань традиции… – Он затряс головой, словно призывая себя к порядку, а затем выпрямился и спросил: – Пароль?

Я поглядела на ладонь.

– Nam quod in iuventus non discitur, in matura aetate nescitur.

– Правильно, – сказал второй, который всё ещё сидел на ступеньках. – А откуда вы идёте, если можно спросить?

– От дворца правосудия, – ответила я. – Суперкороткий путь. Могу при случае показать. Но сейчас у меня очень важная встреча с Люкасом Монтрозом.

– Монтроз? Я не уверен, что он вообще сегодня здесь, – ответил часовой со шпагой, а второй сказал:

– Мы отведём вас наверх, мисс, но вначале вы должны назвать нам своё имя. Для протокола.

Я назвала первое пришедшее в голову имя. Может быть, чересчур поспешно.

– Вайолет Пэплплам? – недоверчиво переспросил часовой со шпагой, а другой в это время пялился на мои ноги. Наверное, длина юбок нашей школьной формы не слишком соответствовала моде 1956 года.

– Да, – сказала я слегка агрессивно, потому что рассердилась на самоё себя. – Нет причин так странно улыбаться. Не каждый может зваться Смит или Миллер. Ну что, мы идём?

Мужчины немного поспорили, кто отведёт меня наверх, в результате чего стражу со шпагой пришлось уступить, и он опять устроился на лестнице. Второй страж захотел по дороге узнать, не бывала ли я уже здесь раньше. Я ответила, ну конечно, даже несколько раз, и какой красивый Драконий зал, не правда ли, и что половина моей семьи состоит в Стражах, и тогда мужчина припомнил, что он вроде бы видел меня здесь на последнем садовом празднике.

– Вы та девушка, которая разливала лимонад, верно? Вместе с леди Гейнсли.

– Ахм, правильно, – ответила я, и мы тут же пустились в обсуждение праздника, цветов и людей, которых я не знала (что, впрочем, не помешало мне проехаться насчёт комичной шляпки миссис Ламотт и по поводу того, что именно мистер Мейсон связался с одной из машинисток, фу!).

Когда мы проходили мимо первых окон, я с любопытством поглядела на улицу – всё выглядело очень знакомо. Было несколько странно сознавать, что город за пределами почтенных стен Темпла выглядит совершенно иначе, чем в моё время. Как будто мне надо было немедленно сорваться с места и лично в этом убедиться.

На первом этаже Страж постучал в одну из дверей. На табличке я прочла имя деда, и меня охватила гордость. Я справилась!

– Мисс Пэплплам к мистеру Монтрозу, – сказал Страж в щель двери.

– Спасибо за доставку, – сказала я и протиснулась мимо него в бюро. – Увидимся на следующем садовом празднике.

– Да, и я с нетерпением жду… – ответил он, но я уже закрыла дверь перед его носом и торжествующе повернулась: – Ну что ты скажешь?

– Мисс… э-э-э… Пэплплам? – Сидевший за столом мужчина смотрел на меня огромными глазами. Это был определённо не мой дед. Я шокированно уставилась на него. Он был очень молод, почти юноша, с круглым гладким лицом и светлыми дружелюбными глазами, которые показались мне более чем знакомыми.

– Мистер Джордж? – недоверчиво спросила я.

– Мы встречались? – Юный мистер Джордж поднялся из-за стола.

– Да, конечно. На последнем садовом празднике, – пролепетала я, а в моей голове лихорадочно забегали мысли. – Я та, которая… лимонад… а где дедуш… Люкас? Он разве не сказал, что мы должны сегодня встретиться?

– Я его ассистент и здесь недавно, – смущаясь, ответил мистер Джордж. – Нет, он ничего не говорил. Но он придёт с минуты на минуту. Может, вы пока присядете, мисс – э-э-э?

– Пэплплам.

– Верно. Заказать вам чашечку кофе? – Он вышел из-за стола и придвинул мне стул, что было очень кстати. Мои ноги чувствовали себя как-то неуверенно.

– Нет, спасибо. Не надо кофе.

Он нерешительно разглядывал меня. Я молча таращилась в ответ.

– Вы состоите в скаутах?

– Простите?

– Я имею ввиду, ваша форма…

– Нет. – Я ничего не могла с собой поделать, я не могла отвести глаз от мистера Джорджа. Это был он – несомненно! Он был невероятно похож на самого себя через 55 лет, не считая того, что к тому времени он растерял все волосы, приобрёл очки и стал поперёк себя шире.

А вот у юного мистера Джорджа была целая копна волос, уложенных на пробор и сдобренных большим количеством помады, и он был действительно стройный. Очевидно, ему стало неловко, что я так на него пялюсь, потому что он покраснел, снова сел за стол и начал листать какие-то бумаги. Я подумала, а что же он скажет, если я вытащу из кармана его кольцо-печатку и предъявлю ему.

Мы молчали так минут пятнадцать, а затем входная дверь отворилась, и в бюро вошёл мой дед. Когда он меня увидел, его глаза на секунду округлились, но он быстро взял себя в руки и воскликнул:

– Кого я вижу! Моя дорогая кузиночка!

Я вскочила. Со времени нашей последней встречи Люкас Монтроз однозначно повзрослел. Он был в элегантном костюме с галстуком-бабочкой, и он отрастил себе усы, которые ему не очень шли. Эти усы кольнули меня, когда он расцеловал меня в обе щеки.

– Какая радость, Хэйзел! Ты надолго в город? Твои милые родители тоже приехали?

– Нет, – заикаясь, пролепетала я. Почему я должна изображать именно ужасную Хэйзел? – Нет, они дома, с кошками…

– Это, кстати, Томас Джордж, мой новый ассистент. Томас, это Хэйзел Монтроз из Глочестершира. Я говорил тебе, что она должна скоро приехать.

– Я думал, её зовут Пэплплам! – сказал мистер Джордж.

– Да, – ответила я. – Это моё второе имя. Хэйзел Вайолет Монтроз Пэплплам – но кто это может запомнить?

Люкас, сморщив лоб, посмотрел на меня.

– Мы с Хэйзел немного погуляем, – сказал он мистеру Джорджу. – Хорошо? Если меня кто-нибудь спросит, скажи, что я на встрече с клиентом.

– Да, мистер Монтроз, сэр, – ответил мистер Джордж, усиленно стараясь сделать равнодушное лицо.

– До свиданья, – сказала я мистеру Джорджу.

Люкас взял меня за локоть и повёл к выходу. При этом мы оба напряжённо улыбались. Только когда за нами закрылась тяжёлая дверь и мы оказались в залитом солнцем проулке, мы снова заговорили.

– Я не хочу быть ужасной Хэйзел, – укоризненно я сказала и с любопытством огляделась. Темпл, казалось, не слишком изменился за последние пятьдесят лет, не считая автомобилей. – Я что, выгляжу способной на раскручивание кошек над головой?

– Пэплплам! – сказал Люкас так же укоризненно. – Уж экзотичнее некуда! – Он взял меня за плечи. – Дай посмотреть на тебя, внучка! Ты выглядишь точно так же, как восемь лет назад.

– Да, ведь было позавчера, – объяснила я.

– Невероятно, – проговорил Люкас. – Все эти годы я думал, что, может быть, мне всё приснилось…

– Вчера я попала в 1953 год, но я была не одна…

– Сколько у нас сегодня времени?

– Я переместилась сюда к трём часам, а в полседьмого должна перескочить обратно.

– Значит, у нас есть время поговорить. Пойдём, тут за углом есть маленькое кафе, мы там выпьем чаю. – И Люкас повёл меня по направлению к Стрэнду. – Ты не поверишь, но три месяца назад я стал отцом, – рассказывал он на ходу. – Должен сказать, что это хорошее чувство. И я думаю, что Ариста – хороший выбор. А Клодин Сеймур что-то расклеилась и даже, как говорят, любит пропустить стаканчик. Прямо с утра. – Мы вышли через арку из проулка на улицу. Я потрясённо замерла. По Стрэнду, как обычно, громыхал транспорт, но он состоял исключительно из ретро-автомобилей. Красные двухэтажные автобусы выглядели как будто из музея и страшно грохотали, а большинство людей, шагавших по тротуарам, были в шляпах – мужчины, женщины и даже дети! На стене одного из домов на противоположной стороне улицы висел рекламный плакат фильма «Высшее общество» с невыразимо прекрасной Грейс Келли и невероятно безобразным Фрэнком Синатрой. Раскрыв рот, я глядела по сторонам и едва двигалась вперёд. Всё выглядело как на ностальгической открытке в ретро-стиле – только гораздо пестрее.

Люкас привёл меня в миленькое кафе на углу и заказал чай с лепёшками.

– В прошлый раз ты была голодна, – вспомнил он. – Здесь делают хорошие сандвичи.

– Нет, спасибо, – сказала я. – Дедушка, насчёт мистера Джорджа! В 2011 году он сделал вид, что меня не узнал.

Люкас пожал плечами.

– Ах, не беспокойся из-за мальчика. К тому моменту, когда вы основа встретитесь, пройдёт 55 лет. Вероятно, он просто тебя забыл.

– Да, возможно, – ответила я. Меня сбивало с толку огромное количество курильщиков. Прямо рядом с нами за овальным столиком, украшенным стеклянной пепельницей размером с череп, сидел толстый господин и курил сигару. Воздух был хоть топор вешай. Они что, в 1956 году ничего не слышали о раке лёгких? – Ты выяснил за это время, что такое зелёный всадник?

– Нет, но я выяснил нечто гораздо более важное. Я теперь знаю, почему Люси и Пол украдут хронограф. – Люкас быстро огляделся и придвинул свой стул поближе к моему. – После твоего визита Люси и Пол ещё несколько раз появлялись у нас для элапсирования, и всё было как обычно, без особых происшествий. Мы вместе пили чай, я экзаменовал их по французским глаголам, и мы четыре часа пристойно скучали. Согласно предписанию, им нельзя было покидать здание, а Кеннет де Вильерс, старый ябедник, усердно за этим следил. Потому что один раз я их тайно вывел на улицу, чтобы они сходили в кино и немного проветрились, но нас при этом застукали. Ах, что я говорю: Кеннет нас застукал. Был большой скандал. На меня наложили дисциплинарное взыскание, а у Драконьего зала на время визитов Пола и Люси в течение полугода ставили часового. Это изменилось только тогда, когда я получил третью степень. О, большое спасибо. – Это относилось к официантке, похожей на Дорис Дэй в фильме «Человек, который слишком много знал»: коротко стриженые крашеные волосы и лёгкое платье с развевающейся юбкой. Она с ослепительной улыбкой принесла наш заказ – и я бы ничуть не удивилась, если бы она в этот момент запела «Que sera, sera».

Люкас подождал, пока она не удалилась на безопасное расстояние, и затем продолжил.

– Разумеется, с помощью осторожных вопросов я пытался выяснить вероятную причину того, что они сбегут с хронографом. Безуспешно. У них была только одна проблема – они были ужасно влюблены друг в друга. Видимо, их отношения не вызывали в их время большого восторга, поэтому они старались скрывать свои чувства. Немногие знали об этом. Например, я. И твоя мать, Грейс.

– Так они, наверное, удрали в прошлое потому, что им нельзя было быть вместе? Как Ромео и Джульетта? – Ах, как ужасно романтично.

– Нет, – ответил Люкас. – Дело было не в этом. – Он принялся помешивать свой чай, а я в это время жадно глядела на корзинку с тёплыми лепёшками, накрытыми полотняной салфеткой и источавшими соблазнительный аромат.

– Причиной этого был я, – сказал Люкас.

– Что? Ты?

– Ну, не непосредственно я. Но это была моя вина. Потому что в один прекрасный день меня посетила сумасшедшая мысль отправить Люси и Пола ещё дальше в прошлое.

– С помощью хронографа? Но как…

– Боже мой, ну да, я же сказал, мысль была сумасшедшей. – Люкас провёл рукой по волосам. – Но представь, что мы каждый день торчали в это проклятом зале по четыре часа вместе с хронографом. Ну как тут не возникнуть дурацким идеям. Я внимательно изучил старые планы, тайные записи и хроники, а затем раздобыл в нашем фонде костюмы. В конце концов мы считали кровь Люси и Пола в хронограф, и я попробовал отправить их на два часа в 1590 год. Всё прошло без сучка и задоринки. Когда два часа прошли, они вернулись ко мне в 1948 год, и их отсутствия вообще никто не заметил. А ещё через полчаса они вернулись в 1992 год. Всё прошло великолепно.

Я подвинула к себе лепёшку, щедро намазанную девонширским кремом. Когда я жую, я лучше соображаю. У меня была куча вопросов, и я задала первый пришедший на ум:

– Но ведь в 1590 году Стражей ещё не было?

– Верно, – сказал Люкас. – И этого здания тоже. В этом нам повезло. Или не повезло – как посмотреть. – Он выпил глоток чаю. До сих пор он ничего не съел, и я начала потихоньку задаваться вопросом, как это он собирается наесть себе все свои будущие килограммы. – Из старых планов я выяснил, что здание с Драконьим залом было построено как раз на том месте, где с конца XVI до конца XVII века находилась маленькая площадь с фонтаном.

– Я не совсем понимаю…

– Подожди. Это открытие стало для нас своего рода проездным билетом. Люси и Пол могли из Драконьего зала прыгнуть в прошлое на эту площадь, и им надо было всего лишь своевременно вернуться туда для прыжка назад в Драконий зал. Ты следишь за моей мыслью?

– А как им переместиться на площадь среди бела дня? Их там не схватят сразу же и не сожгут как ведьм?

– Это была тихая маленькая площадь, в большинстве случаев их вообще бы не заметили. А даже если бы и заметили, то люди просто удивлённо потрут себе глаза и подумают, что они что-то проморгали. Конечно, это было всё равно ужасно опасно, но представлялось мне просто гениальным. Мы страшно радовались тому, что нам пришла в голову эта идея и что мы можем всех обвести вокруг пальца, и Люси с Полом получили колоссальное удовольствие. Да и я – хотя в ожидании их возвращения я сидел в Драконьем зале как на иголках. Невозможно себе представить, что было бы, если бы кто-нибудь зашёл…

– Очень смело, – сказала я.

– Да, – согласился Люкас со слегка виноватым видом. – Так поступают только в молодости. Сегодня я бы такого не сделал, это совершенно точно. Но я подумал, что если бы это было действительно опасно, то вмешалось бы моё старое мудрое «я» из будущего, понимаешь?

– Какое это мудрое «я» из будущего? – спросила я, улыбаясь.

– Ну, я сам! – вскричал Люкас, сразу же, впрочем, приглушив голос. – Я же буду знать в 1992 году, что я придумал в 1948 вместе с Люси и Полом, и если бы что-то пошло не так, я бы предостерёг обоих от моего легкомысленного молодого «я»… так я думал.

– Окей, – протянула я и взяла ещё одну лепёшку для, так сказать, подпитки мозга. – Но ты этого не сделал?

Люкас покачал головой.

– Очевидно нет, идиот этакий. И мы становились всё легкомысленней. Когда Люси проходила в школе «Гамлета», я отправил обоих в 1602 год. Три дня подряд они могли смотреть первое представление в театре «Глобус» в исполнении «Слуг лорда-камергера».

– В Саутворке?

Люкас кивнул.

– Да, и это было не очень просто. По Лондонскому мосту им надо было перейти на ту сторону Темзы, посмотреть «Гамлета» сколько получится и вернуться назад до прыжка. Два дня всё было хорошо, а на третий день на Лондонском мосту случилось происшествие, и Люси с Полом стали свидетелями преступления. Они не успели вернуться до прыжка на этот берег и оказались в 1948 году в Саутворке, почти что в Темзе, а я тут с ума сходил от беспокойства. – Очевидно, что это воспоминание разволновало его, потому что его лицо вокруг носа побелело. – Мокрые, в костюмах XVII века, они с трудом добрались до Темпла и сразу вернулись в 1992 год. Всё это я узнал только при их следующем появлении…

У меня уже шла кругом голова от многочисленных годов и столетий.

– А что за преступление они увидели?

Люкас пододвинул свой стул ещё чуть ближе. Его глаза за стёклами очков потемнели от серьёзности.

– В этом-то всё и дело. Люси и Пол видели, как граф Сен Жермен совершил убийство.

– Граф?

– До этого Люси и Пол встречали графа всего лишь дважды. Тем не менее они были совершенно уверены, что это он. Они представлялись ему в 1784 году после своих инициационных прыжков. Так распорядился граф – с путешественниками, рождёнными после него, он желал встретиться только в конце своей жизни. Я бы удивился, если бы с тобой было иначе. – Он откашлялся. – Будет иначе. Ну, не важно. В любом случае, Стражи с Люси, Полом и хронографом специально отправились на север Германии, где граф провёл последние годы жизни. Я сам при этом присутствовал. Буду присутствовать. Как Великий Магистр Ложи – ты можешь себе представить?

Я наморщила лоб.

– Может, мы…

– Ах, я опять разбрасываюсь, да? Меня постоянно сбивает с толку то, что какие-то вещи ещё только должны случиться, хотя они уже давно произошли. На чём это я остановился?

– Как граф мог совершить преступление в 1602 году… о, понимаю! Он совершил его во время одного из своих перемещений?

– Точно. А именно, когда он был намного моложе. Какое невероятное совпадение, что Люси и Пол оказались в том самом месте в тот самый момент. Если тут можно вообще говорить о совпадениях. Граф сам написал в одном из своих многочисленных трудов: «Кто верит в совпадения, тот не постигнет власти рока».

– Кого он убил? И почему?

Люкас снова осмотрелся.

– Этого, милая внучка, мы вначале тоже не знали. Прошли недели, пока мы это выяснили. Его жертвой стал не кто иной, как Ланселот де Вильерс, первый путешественник в Круге. Янтарь.

– Граф убил своего собственного предка? Но почему?

– Ланселот де Вильерс был бельгийским бароном, в 1602 году перебравшимся с семьёй в Лондон. В хрониках и тайных записях графа Сен Жермена, оставленных Стражам, значится, что Ланселот де Вильерс умер в 1607 году, поэтому мы на него вначале не подумали. Но на самом деле – я не буду сейчас вдаваться в детали наших детективных расследований – барону в 1602 году перерезали горло в его собственной карете.

– Не понимаю, – пробормотала я.

– Я сам ещё не смог сложить все детали пазла, – ответил Люкас, вытаскивая из кармана пачку сигарет и закуривая. – К тому же я не видел Люси и Пола с 24 сентября 1949 года. Я предполагаю, что они прыгнули с хронографом в более раннее время, иначе они бы давно меня навестили. О… чёрт! Только не смотри туда!

– Что такое? И с каких это пор ты куришь?

– Появился Кеннет де Вильерс с этим пугалом, своей сестрицей. – Люкас попытался прикрыться меню.

– Скажи просто, что мы не хотим, чтобы нам мешали, – прошептала я.

– Не могу, он мой начальник – и в ложе, и на работе. Ему принадлежит эта чёртова канцелярия… Если нам повезёт, они нас не заметят.

Нам не повезло. Высокий мужчина за сорок и дама в бирюзовой шляпе целеустремлённо направились к нашему столу и уселись на свободные места, не дожидаясь приглашения.

– Что, сегодня после обеда мы оба прогуливаем, да, Люкас? – благосклонно спросил Кеннет де Вильерс, хлопая Люкаса по плечу. – Не то чтобы я не закрыл на это оба глаза, после того как ты с таким блеском завершил дело Паркера. Ещё раз мои поздравления. Я уже слышал, что у тебя сегодня гости. – Его янтарные глаза подвергли меня детальному осмотру. Я попыталась ответить ему по возможности непринуждённым взглядом. Удивительно, как де Вильерсы всех столетий походили друг на друга своими высокими скулами и аристократическими прямыми носами. Этот де Вильерс тоже производил впечатление, хотя он не был так хорош, как, к примеру, Фальк де Вильерс в моё время.

– Хэйзел Монтроз, моя кузина, – представил меня Люкас. – Хэйзел, это мистер и миссис де Вильерс.

– Но я его сестра, – хихикнула миссис де Вильерс. – О, хорошо, у вас есть сигареты – я должна непременно стрельнуть одну.

– К сожалению, мы уже собираемся уходить, – сказал Люкас, галантно подавая сигарету и поднося огонь. – Мне ещё нужно поработать с актами…

– Но не сегодня, мой друг, не сегодня, – шеф дружелюбно подмигнул ему.

– С Кеннетом всегда так скучно, – заявила миссис де Вилльерс, выпуская дым через ноздри. – С ним невозможно говорить ни о чём, кроме политики. Кеннет, закажи, пожалуйста, ещё чаю на всех. Откуда конкретно вы приехали, моя дорогая?

– Глочестершир, – ответила я и кашлянула.

Люкас покорно вздохнул.

– У моего дяди, то есть у отца Хэйзел, там большое поместье с кучей животных.

– Ах, я так люблю сельскую жизнь. И я люблю животных! – с энтузиазмом воскликнула миссис де Вилльерс.

– А уж я как! – ответила я. – Особенно кошек.

Из Анналов Стражей / Протокол Цербер-караула.

24 июля 1956 года. «Nam quod in iuventus non discitur, in matura aetate nescitur».

7:00: Новиций Картрелл, исчезнувший при проведении ночного экзамена «Ариадна», появляется на лестнице с семичасовым опозданием. Он слегка шатается и распространяет вокруг себя запах алкоголя, что даёт основание полагать, что он хотя и не сдал экзамен, но зато набрёл на забытый винный погреб. В виде исключения я пропускаю его по вчерашнему паролю.

В остальном никаких особых происшествий.

Отчёт: Дж. Смит, новиций, утренняя смена.

13:12. Мы видим крысу. Я хочу заколоть её шпагой, но Лерой скармливает ей остатки своего сандвича и нарекает её Одри.

15:15. Мисс Вайолет Пэплплам приходит к лестнице из дворца правосудия по неизвестному нам пути. Она без ошибок называет пароль, В соответствии с пожеланием Лерой эскортирует её наверх, в бюро.

15:24. Одри снова здесь. В остальном никаких особых происшествий.

Отчёт: П. Уард, новиций, дневная смена.

18:00 до 0:00. Никаких особых происшествий.

Отчёт: Н.Картрелл, новиций, вечерняя смена.

0:00 до 6:00. Никаких особых происшествий.

Отчёт: К. Элберет / М. Уард, новиции.