Сильверсмит

Глава 3

Ариэлла

Я никогда не училась драться с человеком, а уж тем более с диким зверем. Из пасти волка стекала слюна, капая с окровавленных, гниющих зубов, срываясь с отвисшей, дрожащей губы.

— Назад! — закричала я, грозясь садовой мотыгою. Пройдет совсем немного времени, прежде чем волк поймет: этот инструмент не соперник его грубой силе и ненасытному голоду. — Убирайся прочь!

Я сдвинулась влево в жалкой попытке вырваться, и он, оскалившись, сделал несколько стремительных шагов навстречу. Я ткнула в него мотыгой, только еще больше разъярив. Слишком быстро, чтобы я успела среагировать, его челюсти сомкнулись на моей правой руке. Боль и давящая хватка вырвали из груди пронзительный крик. Волк волочил мое обмякшее тело по дощатому полу амбара, пока удар черепа о пустую кормушку не выжег из меня последние силы и не затуманил зрение.

Мир закружился вихрем. Слезы обожгли глаза, скатились по щекам, но дыхание покинуло меня, а без дыхания не бывает и слез.

— Пожалуйста! — голос сорвался в мольбе к дикому зверю. Одна лишь левая рука, целая, оставалась щитом. Я подняла ее, вздрагивая, будто знала: в следующую секунду мне конец.

…но его не последовало. Волк перестал рычать, и сквозь туман слез и ужаса мне почудился… визг.

Помещение кружилось вокруг, будто я оказалась в центре вихря. Я сосредоточилась на ладони, вцепившейся в покрытый сеном пол амбара, чтобы удержаться хоть за каплю равновесия. Сквозь мутное зрение удалось различить огромную фигуру, возвышающуюся надо мной. Мужчина. Сквозь узкие щели пробился утренний свет и выдал его силуэт: широкоплечий, могучий, одетый просто, но надежно — в темную, потерявшую блеск и потрескавшуюся кожу.

Тишину прорезал звон, его клинок упал на пол. Он пошатнулся от потрясения, а потом рухнул на колени передо мной. Его руки потянулись к моему лицу. Я застыла, беззащитная и испуганная, но руки его, грубые и мозолистые, оказались неожиданно мягкими. Я вцепилась взглядом в его лицо, чтобы мир вокруг снова не закружился. В его карих глазах, темных, как гикори⁴, жила… тоска.

На правой стороне лица тянулся рваный шрам, начинавшийся над бровью и исчезавший под темной бородой, того же цвета, что и длинные до плеч волосы, частично собранные в узел. Он был заметно старше. Гораздо моложе моего отца, но не меньше чем лет на десять старше меня.

— Кто… кто ты? — выдавила я, пытаясь усмирить дрожь в теле. Я дернулась, желая отстраниться от странно знакомого прикосновения, но не смогла бы без его поддержки. Я оказалась пойманной и не знала, в какую сторону бежать.

Услышав мой голос, он резко выдохнул, словно из груди выбили весь воздух. Его ладони скользнули с лица на плечи и стали осторожно растирать их, согревая. Этот человек, кем бы он ни был, мог раздавить меня одной рукой, но он был нежен — прикосновения его пальцев разительно противоречили его силе и суровому виду. К тому же он только что убил волка, словно это было пустяком.

И вдруг… три простых слова.

— Я нашел тебя.

Грудь сжалась. Дрожь разрывала меня, и я боролась с соблазном расслабиться. Его глубокий, успокаивающий голос манил отдаться ощущению безопасности, в котором не было никакого смысла, ведь я не знала этого человека. Я снова и снова напоминала себе об этом, судорожно втягивая воздух, когда он приблизился, когда одна его грубая, но осторожная рука вернулась к моей щеке в нежном прикосновении. Утренний свет, пробившийся сквозь трещины ветхого амбара, упал на его лицо, и в честном взгляде засияли переполняющие эмоции.

— Теперь ты в безопасности.

Я собрала в себе силы, чтобы взглянуть мимо него, туда, где на полу курятника распростерся мертвый волк — шея вывернута, сломана, залита кровью.

— Волк мертв, — выдохнула я.

Мужчина откашлялся.

— Да. Ты ранена? — его взгляд скользнул вправо, туда, где я чувствовала медленно стекающее тепло. — Ударилась головой?

Я кивнула и подняла дрожащую руку к быстро набухающей шишке у виска. Волосы были влажными и липкими от крови.

Он наклонил мою голову то в одну, то в другую сторону, оценивая повреждения.

— Зрение мутное?

— Я… я не знаю, — пробормотала я. Все тело все еще трясло.

Он поднял три пальца.

— Сколько?

— Т-три.

Кивнул и крепко ухватил меня за локоть. Я дернулась. Не от боли, а потому что поняла: если захочет, причинит ее без труда.

— Сможешь идти?

Я попыталась встать на дрожащие ноги, опираясь на него ради хоть какой-то поддержки. Его предплечье было твердым и массивным, я его могла охватить его лишь наполовину своей крошечной ладонью.

— Я… я…

Ноги оторвались от земли, прежде чем в голове успела оформиться хоть одна связная мысль.

Одним резким движением он поднял меня на руки, прижимая к себе: одна рука крепко удерживала под коленями, другая надежно поддерживала спину. Почти не задумываясь, и я не могла понять, откуда взялся этот порыв, я обвила его шею руками и прижалась щекой к груди. Импульс был безрассудным, но… он пах виски, кожей, кедром и… огнем. Его движения, быстрые и уверенные, заставляли задуматься: может быть хоть на минуту закрыть глаза и просто отдохнуть? Хоть на секунду. В свете рассвета я видела, как по его жилистой шее проступают вены, как напрягается челюсть. Он сдерживал что-то, но что именно — оставалось тайной.

Как только мы пересекли порог хижины, он бережно опустил меня на пол, но ладонь не убрал, оставив ее на пояснице, удерживая от падения. Я уже собиралась обернуться, чтобы разглядеть его получше при свете, когда в комнату вбежала Джемма.

— Ари, вот ты где! Эти идиоты только пришли, пока тебя не было, и… Черт! — она ахнула, увидев мое израненное тело, и кинулась ко мне. — Ты в порядке? Что, мать твою, случилось?

Рука мужчины за моей спиной напряглась.

— В амбаре был волк, — я прокашлялась. — Куры погибли.

Джемма заключила меня в крепкое объятие. За ее спиной от стола поднялись трое молодых мужчин. Двое с черными волосами, один светлый, и в глазах у всех троих светилась доброта. Они не выглядели такими грозными, как мой убийца волка, но их присутствие сразу сделало мебель в нашем маленьком доме до нелепости крошечной.

Когда я попыталась снять куртку, боль в руке обожгла резким напоминанием. Без лишнего слоя одежды следы укуса ощущались куда сильнее.

— Уф… — выдохнула я, глядя на изуродованную, кровоточащую плоть и стараясь не поддаться тошноте. Выглядело это хуже, чем ощущалось.

— Можно?

Из горла вырвался невольный звук — то ли писк, то ли всхлип, — когда рядом раздался его низкий голос.

Не дожидаясь ответа, мой спаситель крепко обхватил мою здоровую руку грубыми пальцами и повел меня к креслу у камина. Ком в горле мешал дышать, когда он опустился на колено справа от меня. Он протянул руку, взглядом и легким наклоном головы приглашая довериться. Я замерла, настороженно глядя на него. И действительно, было из-за чего насторожиться, этот человек огромный, пугающе красивый, старше меня, и с руками, которые всего мгновение назад без труда убили волка.

— Укус нужно обработать, — произнес он, голосом глубоким, обманчиво мягким, но повелительным. — Позволь мне помочь.

Слова пронзили глубже, чем рана, и одновременно согрели меня изнутри. Я ахнула, пораженная тем, как быстро мое тело откликнулось на него, но осторожно протянула руку и закатала рукав рубашки. Джемма вскрикнула, увидев следы укуса.

Убийца волка действовал без колебаний. Его взгляд не дрогнул перед кровью. Сжав мое запястье железной хваткой, он достал из сумки бутылку с едким запахом спиртного. Выдернув пробку зубами, крепко удержал мою руку. Я зажмурилась и втянула рваный вдох, когда жидкость прожгла кожу огнем. Его глаза метнулись к моим, и я следила за каждым движением, пытаясь не пропустить ни единого.

Было ясно, он делал это не в первый раз. И в этом, как ни странно, я нашла утешение — доверие к человеку, который точно знал, что делает, давало ощущение безопасности.

— Повязку нужно сменить не позже завтрашнего утра. Раньше, если кровь просочится насквозь, — сказал он, и, закончив, аккуратно закрепил бинт.

Я вздрогнула от давления ткани на кожу. На миг наши глаза встретились, сердце рванулось вверх, ладони вспотели.

— Потом меняй повязку каждый день, или чаще, если промокнет, пока все не заживет.

— Спаси… — я прокашлялась, голос едва прорезался шепотом. — Спасибо.

Он кивнул коротко, строго, и поднялся во весь рост. Его темный взгляд задержался на моем лице — такой тяжелый, что я едва выдерживала.

— Повезло, что он не отхватил всю руку, верно? — раздался голос одного из мужчин за столом, разорвав напряжение. Я обернулась, но убийца волка уже отступил к стене, встав у очага.

— Не пугай ее! — тем временем Джемма уже готовила напитки для гостей, коленом столкнув с последнего свободного стула пару вытянутых ног в сапогах. — Она еще не привыкла к тому, что у нее дома вдруг появляются сразу четверо грязных мужиков.

По виду, им было от двадцати до тридцати. Старше меня, но моложе убийцы волка. Тому, казалось, было около тридцати, может чуть больше. Хотя откуда мне знать, с моим-то скудным опытом общения с мужчинами?

Джемма принесла мне стакан воды, а увидев шишку на лбу, завернула лед со снегом в тряпицу и приложила к ней, чтобы снять опухоль. А остальные… смотрели. Глядели на меня так пристально, что я с трудом сдерживалась, чтоб не отшатнуться. Да, в их взглядах было тепло, но от того, что все они смотрели на меня одновременно, я чувствовала себя выставленной напоказ. Они были до ужаса привлекательны, и я не знала, сколько позволено разглядывать их в ответ, — не слишком ли долго, не слишком ли нагло, не слишком ли невежливо… Но они смотрели на меня.

И я, черт возьми, тоже не могла не смотреть на них, широко распахнув глаза, будто боялась упустить что-то важное.

— Джемма? — прошипела я испуганно, не смея оторвать от них взгляда. — Кто у меня в доме?

Она обошла меня и встала за спинкой кресла. Положив ладони мне на плечи, мягко привлекла мое внимание к дивану, куда пересели трое из четырех незваных гостей.

— Эти мужчины пришли помочь.

Я резко отстранилась от Джеммы и метнула на нее нервный взгляд.

— Каз Синклер, — первым заговорил один из них, голос его был легким и певучим. Каз оказался самым высоким из троицы: худощавый, с блестящими черными волосами и карими, с зеленоватым отливом глазами. Я прикинула, что он старше других, кроме того, кто спас меня. Он изогнулся в театральном, игривом поклоне. — А это мой брат Финн, — добавил он, указывая на мужчину рядом.

Тот был моложе на год-два, но с почти теми же чертами лица и глазами. Чуть ниже ростом, но что терял в сантиметрах — а это было не так уж много, — восполнял шириной плеч и силой.

— Для нас это большая честь, — Финн поклонился куда сдержаннее брата. — Мы давно ждали этой встречи.

Третий — светловолосый юноша с веснушками — застенчиво мне улыбнулся и кивнул.

— Да, честь, — повторил он за Финном. — Я — Эзра.

Я метнула настороженный взгляд в сторону Джеммы.

— Да… — голос осекся, щеки запылали от смущения. — Для меня… тоже, — пробормотала я неловко.

— Что такая тихая? — Каз рассмеялся, глаза его сверкнули весельем. Финн метнул в него предостерегающий взгляд. — Мы здесь, чтобы защищать тебя и составить компанию. Не больше.

— И зачем мне защита? — я уставилась на Джемму.

Она не ответила, только скривилась и перевела взгляд на остальных. Я нахмурилась и сложила руки на груди, стараясь не задеть раненую. Что еще она от меня скрывала?

Тревога тяжелым грузом придавила грудь. Мой загадочный спаситель стоял у камина, сняв куртку, и при тусклом свете выглядел еще более внушительным. Руки на груди, ростом выше всех на голову, он казался огромным. Лицо суровое, напряженное, челюсти сжаты. Он выглядел… жестоко.

Губы его плотно сомкнуты, волосы — темно-каштановые, частично собранные черным кожаным ремешком, борода густая, ухоженная. Дикий, но сдержанный. Весь в черном: рубашка с закатанными до локтей рукавами, верхняя пуговица расстегнута. Оба предплечья покрывали татуировки — ровные зарубки, спиралью уходящие под ткань. Мышцы натянуты под кожей, вены вздулись, словно канаты.

И все же сквозь это напряжение в его глазах — теплых, как мед, как древесина гикори — сиял свет.

Он был так свирепо прекрасен и пугающе притягателен, что я вынуждена была напоминать себе дышать.

Когда дыхание сбилось, он заметил это. Лицо, суровое до того, стало мучительно напряженным, брови сошлись на переносице.

Он молчал, наблюдая, пока трое у дивана обсуждали дорогу, выпивку, ужин и погоду. Напряжение, исходящее от него, должно было раздражать, но его взгляд, неотступный и всепоглощающий, странным образом словно держал меня в равновесии… во благо это или во вред.

— Мне сказали, что будет трое, а не четверо, — голос Джеммы прозвучал нарочито высоко, всегда таким становился, когда она нервничала. Она принесла поднос с чаем, кофе и кружками и поставила на стол. — Я ждала братьев Синклеров и Эзру. Так договорились Симеон, Элоуэн и Уинтерсоны⁵. Трое. Ни больше, ни меньше, — она метнула злой взгляд на моего убийцу волка в углу. — Так кто же ты?

Вопрос, который мучил и меня, но я упрямо продолжала смотреть только на Джемму.

— Это Смит. Приказ Симеона, в последний момент, — вмешался Каз, потом кивнул в мою сторону. — Держу пари, моя девочка рада, что он с нами.

Щеки вспыхнули жаром. Слова застряли в горле, как камень. В отчаянии я посмотрела на Джемму, ища поддержки. Я не должна была быть взволнованной, должна была быть в ярости…

Но в доме сейчас было шестеро человек — с Джеммой и этим… Смитом. Больше людей, больше, чем я когда-либо помнила в этих стенах. И вопреки здравому смыслу, несмотря на тревогу и неспособность говорить, я не спешила прогонять это внезапное тепло компании.

Одиночество сделало меня иррациональной.

— Не твоя она, придурок, — Эзра сверкнул ярко-голубыми глазами на Каза, его голос прозвучал недовольным стоном.

— Ох, да не делай вид, что всю последнюю неделю говорил хоть о чем-то, кроме встречи с ней, Эз, — Каз сделал небрежный глоток кофе и вскинул бровь на Эзру.

— Да, но она же моя… — Эзра осекся, бросив на Каза яростный взгляд, а потом повернулся ко мне. Со светлыми, песочного оттенка волосами и ямочками на щеках он до ужаса походил на Оливера. А глаза… эти глубокие голубые глаза… это были глаза Филипппа и Оливера. — Ты моя кузина, — его неуверенность, хоть и не помогала моим нервам, оказалась трогательной. По крайней мере, я была не единственной, кто замялся. — По отчиму, если точнее. Моя мать была старшей сестрой Филипппа, — быстро добавил он.

— Что? — у меня вырвался рваный вдох. Я понятия не имела, что у Филипппа была сестра. Или вообще какая-то родня, если уж на то пошло. — Джемма?

— Эзра, — произнесла Джемма медленно, будто боялась, что я не в состоянии все осознать. Она положила длинные пальцы на предплечье Эзры. — Он твой кузен, Ари. Он твоя семья.

— У меня уже была семья.

Слова сорвались с губ, как непослушные клинки. И я возненавидела себя за них.

Финн и Каз одновременно сложили руки на коленях, губы их плотно сжались. Они терпеливо ждали, когда кто-нибудь разрядит тишину.

Эзра тяжело вздохнул. Я ждала злости, но в его глазах плескалось лишь сочувствие, и я надеялась, что он не станет винить меня за это.

Я украдкой взглянула на мужчину, которого теперь знала под именем Смит, и увидела, что его непроницаемые глаза были устремлены в пол, а мышцы на челюсти ходили от напряжения.

— Прости, — выдохнула я, снова обернувшись к Эзре. — Извини, это было лишним.

Эзра отмахнулся и пожал плечами.

— Ты многое пережила, — он посмотрел на меня, потом на остальных и вдруг усмехнулся. — Будь я на твоем месте… Если бы мне внезапно сообщили, что мне суждено спасти мир, я бы тоже не слишком обрадовался.

Джемма зажала глаза ладонями и тяжело выдохнула, скривившись.

— Что? — в горле у меня застрял ком. Злость на нее не утихла, но теперь ее перекрыло тошнотворное чувство, глубоко осевшее в животе.

— Ты ей не сказала? — почти выкрикнул Финн, на лице его отразилась смесь тревоги и ехидства. — Ну, заебись.

— Сейчас все веселье начнется, — Каз откинулся назад, закинув крепкие руки за голову. Его карие, с зеленоватым отливом глаза блеснули из-под темных прядей, куда более растрепанных, чем у брата.

— Я собиралась, — проворчала Джемма, глядя на них обоих исподлобья. — Элоуэн оставила Ариэллу, которая ни черта мне не доверяла. Я только сказала, что Симеон ее настоящий отец, и ей нужно время, чтобы все переварить, — она заломила пальцы, а потом взмахнула ими в отчаянии. — Все это блядский бардак!

Я сглотнула и обвела всех взглядом, пытаясь найти хоть крупицу уверенности или поддержки, что-то, что не заставляло бы чувствовать себя окончательно потерянной. И взгляд мой остановился на высокой, массивной фигуре у стены. Смит встретил меня глазами мгновенно. Будто ждал, когда я посмотрю на него.

То чувство безопасности, которое я испытала, когда он нес меня из амбара, все еще согревало, но это было… неправильно. Я знала: я настолько отчаянно жаждала близости, что готова была доверять любому, кто переступит порог. Почему-то инстинктивно я выбрала его, хоть и казалось, что не стоило.

— Что ты должна мне сказать? — я снова повернулась к Джемме, чувствуя себя чуть собраннее. — Говори.

Она опустилась в пустое кресло напротив, переплела длинные пальцы на коленях и прочистила горло.

— Ты же помнишь, что я рассказывала тебе о Темных веках? Более четырехсот лет назад династия Рексусов правила Ниридой.

Я кивнула. Линия Рексусов была уничтожена какими-то отщепенцами, но до своей гибели они держали власть столетиями. Безжалостно. Они пользовались страхом и ложью, требуя подчинения.

— Наш народ голодал при их правлении, — продолжила она. — Те, кто не умирал от голода, убивали друг друга, пока правящие тираны держали все богатство и силу в своих руках. Пока люди не нашли способа свергнуть их. Люди — двое мужчин, если быть точной, — ее взгляд скользнул на остальных, пока она открывала мне то, о чем прежде умалчивала. — Одни говорят, что те двое заключили сделку с двенадцатью богами, другие — что им просто повезло.

Я неловко переместилась в кресле. Родители никогда не позволяли мне читать книги о пантеоне двенадцати богов — Сельварен⁶. Я знала лишь, что их двенадцать, что они не проявляли милости к большинству. И ничего больше.

— А как думаешь ты?

Джемма вздохнула.

— Думаю, нам следовало понимать, что человечество не способно обладать безграничной силой и не использовать ее во зло.

По шее, будто колючим хлыстом, обвилась лоза тревоги.

— Те двое юношей были друзьями детства… — Джемма расправила плечи и продолжила. — Они отправились на поиски магии Сельварен — магии, о которой лишь ходили легенды. Они думали, что это пустая затея, детская сказка для воображал с богатой фантазией. Но им нужно было хоть что-то, чтобы свергнуть тиранов. На поиски ушло больше десятилетия, и все же магию они нашли. Где именно — не раскрыли, но спрятанную глубоко под землей Нириды силу они присвоили себе и использовали ее, чтобы уничтожить семью Рексусов.

Битва вышла быстрой и бескровной. Новый порядок должен был стать мирным, устойчивым — лучшим для нашего народа. И это действительно сработало. Какое-то время у этого мира был новый старт. Земля возделывалась с помощью доброй магии. К людям относились справедливо, ресурсы делились поровну, власть распределялась равномерно. Впервые за века у Нириды появилась надежда на будущее.

— Хорошо, — я сдвинулась на месте. — Продолжай.

Взгляд Джеммы снова метнулся по комнате, и она призналась:

— Одним из тех двоих был Симеон. Твой отец.

Я с неверием уставилась на остальных, надеясь увидеть на их лицах хоть тень удивления, но они были неподвижны и невозмутимы, будто знали это всегда.

Я вскинула брови.

— Я думала, они жили больше четырехсот лет назад.

Резкий щелк языком о небо заставил меня вздрогнуть. Каз зашевелил пальцами в воздухе и произнес:

— Магия Сельварен, Ваше Высочество.

Финн закатил глаза и буркнул:

— Учись чувствовать момент.

Каз хмыкнул. Я сделала для себя пометку: старший из этих красивых черноволосых братьев умел шутить в любое время и в любом месте. Может, позже я бы оценила это чувство юмора, но только не сейчас.

— Магия, — повторила я скептически.

Ну да, конечно, магия. Магия богов — миф. Даже если допустить ее существование, а я не допускала, этот самый Симеон и пальцем не пошевелил, чтобы быть частью моей жизни. Раз Элоуэн писала ему, он знал обо мне, знал, кто я ему, и все же оставался в стороне. Ни малейшей попытки связаться с дочерью. У него не было права втягивать меня в то дерьмо, в которое он сам вляпался. Я позволю Джемме договорить, но это вовсе не значит, что я обязана следовать ее словам.

— Ты королева, Ари, — Джемма прикусила губу, и в ее глазах отразилось сожаление о том, что она сказала дальше. — Королева. На самом деле, королева. Королева всей Нириды.