Сицилийское королевство

Глава девятая. Замок в горах

Ночь прошла без происшествий. То ли во вчерашней сече действительно удалось перебить всех нападавших, и никто не сообщил своим о пробиравшемся в сторону Хорватии отряде, то ли не добрался еще этот счастливчик до своих. То ли не ожидали венгры такой стойкости от небольшого отряда, но никто на место ночевки черниговцев и монголов не напал.

Забубенный хорошо выспался, так и не вылезая из телеги. За ночь его тело и душа отдохнули от пережитого. Механик был свеж, сделал зарядку по системе каратистов стиля Киокушинкай, чем озадачил наблюдавших за ним спецназовцев и даже монголов, выпил кувшин кумыса и был готов к продолжению похода.

Егорша, отвечавший за спокойный сон механика-чародея, сам тоже неплохо выспался, расставив дозоры и поручив охрану лагеря толковому ратнику, по имени Иван и по прозванию Нема делов. Этот Иван Нема делов был в небольшом отряде черниговцев такой же правой рукой Егорши, как и сам Егорша у воеводы. А прозвище свое Иван получил за то, что был человеком позитивным и на любой, даже неразрешимый, вопрос всегда отвечал одинаково: «Нема делов!».

Пробудившись на рассвете и, перекусив наскоро, чем бог послал, отряд снова двинулся в путь. Засвистели бичи погонщиков, заскрипели колеса. Дорога постепенно вышла из леса и стала петлять между холмов, высота которых все возрастала с каждой новой верстой. Деревья на холмах еще росли во множестве, там и сям, но местность стал все больше напоминать хорватские предгорья, хотя земля эта была еще венгерская.

– Далеко ль осталось до Печи этой? – поинтересовался механик у Хулачу-хана, который ехал сейчас рядом с Забубенным, пересевшим снова на своего верного Мэджика.

– Нет, – ответил немногословный монгол, – скоро будем.

– А где сам Каюк? – продолжал расспросы Забубенный.

– Он недалеко от замка, перекрыл все дороги и ждет нас.

– Понятно, – кивнул Григорий, – то есть без нас в замок не войти.

– Замок хорошо укреплен.

– А селение? Там, говорят, должна быть какая-то деревенька.

– Селение Каюк взял. Там уже наши воины.

– Это хорошо, – согласился Григорий, – значит, выходы закрыты, чтоб никто не убег, а подходы свободны. Про венгров что слыхать?

Хучачу помолчал, утомленный долгим разговором, но все же ответил.

– Пока ничего.

Удовлетворившись этой информацией, Григорий стал смотреть по сторонам, изучая местные ландшафты. Солнце быстро поднималось, нагревая воздух. Холмы становились все желтее, то и дело на поверхность выходили каменные разломы. Механик вспомнил кое-что из прошлой жизни об этих местах. Когда-то он слышал, что здесь есть неплохие горнолыжные курорты с прекрасными видами на горные кручи, поросшие лесом. Горы здесь были живописные, немного напоминали Кавказ и совсем не походили на высокий и скалистый Тянь-шань, с его безжизненными вершинами. Но это было понятно – зеленый лес рос почему-то только до высоты двух тысяч метров, как выяснили наблюдательные ученые, а выше расти никак не хотел.

Поднявшись на очередной лесистый холм, Забубенный увидел спешивший им навстречу разъезд монгольских всадников, а невдалеке за ними группу каменных домишек, приютившихся у края высокого скалистого холма. Видимо это и был городишко Печ, куда так стремился тевтонский рыцарь Клаус фон Штир. Только вот замка, сколько не смотрел, Григорий пока не видел.

Приблизившись к отряду, монгольские всадники из дозора обменялись парой слов с Хулачу-ханом и ускакали обратно, видимо, обрадовать заждавшегося Каюка, вынужденно скучавшего без активных действий. Впрочем, результаты его первых военных действий в районе городка Печ Григорий увидел, как только авангард отряда черниговцев въехал на территорию некогда живописного селения. Почти половина домов были сожжены и разрушены, во дворах, а иногда и прямо на дороге, валялись трупы венгерских солдат, видно, квартировавших здесь и попавших под неожиданную атаку монгольских нукеров. Присмотревшись, Забубенный с отвращением заметил, что у всех солдат отрезано правое ухо. Еще не осознав, зачем это было сделано, Григорий хотел было спросить у Хулачу, которого вид отрезанных ушей нисколько не смутил, но вдруг заметил сидевшего у обочины спешившегося монгола с каким-то мешком. С деловым видом нукер из отряда Каюка сидел на земле и пересчитывал отрезанные уши.

– Чего это он делает? – не удержался Забубенный.

– Считает поверженных врагов, – буднично ответил монгольский хан, – мы так всегда делаем, после сражений. Разве ты не знал, Кара-Чулмус?

Ошарашенный Кара-Чулмус промолчал. Он действительно не знал, что у монголов после каждой битвы велся строгий учет своих потерь и потерь противника. Только своих погибших пересчитывали простой перекличкой во время общего построения, а врагам отрезали уши и пересчитывали на досуге. Такое проведение статистических мероприятий Забубенного несколько покоробило, но повлиять на это он никак не мог. «Дикие нравы, – только и подумал механик, – нет, чтобы так прошерстить все поле и просто посчитать. Уши-то зачем резать?». Хотя, справедливости ради, прочитанное в прошлой жизни напомнило Григорию, что были в древности и другие товарищи по прозванию вандалы, так те отрезали убитым в бою противникам носы с аналогичными целями. И отбивали их даже у статуй. Вот почему все древнеримские статуи такие безносые. Что уж говорить о некоторых индейских и африканских племенах, которые вообще отрезали побежденному врагу самое дорогое. Забубенного передернуло от этих воспоминаний, и он постарался забыть об увиденном как можно скорее. Тем более что, миновав городишко Печ, отряд выехал в небольшую долину между холмами и взору механика предстал таки долгожданный замок во всей своей красе.

Замок местного жупана стоял на соседнем с городком холме, одна сторона которого была практически отвесной и заканчивалась крутым обрывом, а другая, более пологая, защищена глубоким рвом. Метрах в ста от стен замка начинался лес. Где-то за деревьями шумела река.

«Интересно, – неожиданно для себя подумал Григорий, снова входя в роль военачальника осадного обоза, – как у товарищей осажденных с водой? Надолго ли запасов хватит». Как показывала многолетняя практика долговременных осад, о которой Забубенный, естественно, только читал, замок мог держаться довольно долго, если он был хорошо укреплен, и в нем было достаточно воды. Еда, конечно, тоже нужна, но все-таки вода считалась основным стратегическим запасом.

А этот венгерский замок, хоть и казался относительно небольшим, судя по всему, был укреплен неплохо. Над поднятым мостом возвышались две мощные башни, дальше всю вершину холма опоясывала приличная стена с квадратными зубцами. В глубине, за первой линией обороны, виднелась цитадель – еще одна стена и главная квадратная башня, служившая арсеналом и жилищем местного жупана. Над цитаделью гордо реял красно-белый флаг с гербом в виде креста и короны. Где-то между первой и второй линией обороны должны были находиться скрытые от глаз конюшни, псарни и другие хозяйственные постройки.

Забубенному сразу бросились в глаза редкие фигурки в белых балахонах с черными крестами, рассредоточенные по всему периметру стены. Между ними мелькали солдаты в красно-белых телогрейках, видно, ратники из местного венгерского воинства. Вооружены они были в основном луками и арбалетами. С последними Григорий еще не сталкивался. Стрела, пущенная со стены, ссадила с седла одного из передовых нукеров, угодив ему в грудь. Рассмотрев ее, Григорий удивился – она была довольно короткой и толстой, немного похожей на болт, но дело свое сделала. Долетела и пробила легкий доспех конника.

– Арбалетчики шуткуют, – прокомментировал первый контакт с осажденными Егорша, – далеко, однако, бьют. Надо бы укрыться куда-нибудь от греха подальше.

Но Хулачу-хан уже заворачивал своих людей в сторону леса. По дороге Забубенный заметил несколько свежевыстроенных деревянных стен-укрытий, в которые с гулким хлюпаньем впивались арбалетные стрелы, пока отряд по открытой дороге передвигался к лесу.

Едва только появилась новая опасность, мозг Забубенного заработал с удвоенной силой. И он машинально стал присматривать позицию для камнеметного орудия. И почти сразу увидел небольшую возвышенность, за которой вполне можно было разместить орудие без ущерба для своей живой силы. И вид на ворота и башни оттуда открывался отличный. Григорий сообщил Хулачу-хану, что встанет здесь.

Хулачу, недовольный остановкой отряда, окинул взглядом холм, но возражать не стал.

– Я доложу хан Каюк, – буркнул он, – он решит, как быть.

– Давай, – кивнул Забубенный, – докладывай.

А провернувшись к Егорше, приказал.

– Разворачивай артиллерию прямой наводкой. Будем бомбить ворота.

Понятливый Егорша взялся за дело и через двадцать минут орудие уже было готово стрелять. Телега с камнями стояла рядом. Тут же обретались и проверенные ратники-артиллеристы уже принимавшие участие в подобном эксперименте во время осады предыдущего замка венгерского жупана. Здесь остались и уцелевшие бродники, из которых механик решил сделать свой штаб и собственное почтовое отделение для сношений с другими частями, если не хватит монгольских почтовых нукеров.

Забубенный выбрал себе наблюдательную позицию рядом с вершиной холма и обозрел окрестности. До главных ворот и стены замка было по восходящей метров триста. Не больше. Конечно, стрелы осажденных сюда иногда долетали, но холм надежно защищал от прицельных попаданий почти всю орудийную прислугу.

В это время прискакал нукер от Каюка. Хан требовал Забубенного на военный совет. Григорий не стал противиться, он и так уже нарушил субординацию, но надеялся, что монгольский военачальник его простит, поскольку он работал на общую победу.

Сев на коней, Забубенный и Егорша прискакали на лесную поляну, где Каюк устроил свой походный штаб. Там стояло несколько шатров, окруженных повозками на случай вылазки осажденных и толпилось человек сто всадников, рассредоточившихся между деревьями. Григорий не стал спрашивать, где остальные. Наверняка, квартируют в Печи, да несут дозоры вокруг замка, чтобы никто не убежал.

Не успел Забубенный спешиться, подскакав к главному шатру, и зайти внутрь, как сидевший там со своими помощниками Каюк, оторвался от карты и рявкнул на него вместо приветствия.

– Мне сказали, ты уже поставил орудие, Кара-Чулмус?

Забубенный немного огорчился, решив, что сейчас его опять начнут казнить, но отступать было некуда.

– Да, поставил. А зачем в лес его тащить, оно же здоровое, его здесь и поставить негде, – сказал он, проглотив слюну, – а там позиция хорошая. Стрелять удобно. Деревья, опять же, не мешают. И до ворот в самый раз.

– Смотри, Кара-Чулмус, – пригрозил Каюк, – если осада затянется, тебе не сдобровать.

– Да, знаю, знаю, – ответил привычный к угрозам механик, – и про кол знаю, и про ханскую награду. Ничего, перезимуем. Семь бед – один ответ.

Каюк выслушал русские присказки, коряво переведенные механиком на монгольский язык, и теперь озадачился сам. Помолчав немного, он осторожно намекнул Григорию:

– Зимовать мы здесь не должны. У нас есть всего два дня.

Но в бутылку не полез – все-таки именно Забубенный отвечал за осадную технику и считался профессионалом своего дела, а значит, ему и решать, где, в конце концов, ставить орудие. Кивнув на развернутую карту, добавил:

– По моим сведениям, в трех днях пути отсюда находится большой отряд венгерской конницы. Он идет сюда. Так что, мы должны взять замок сегодня или завтра на рассвете. А потом быстро отступить.

Григорий озадачился:

– А орудие? Бросить что ли?

– Если не успеем увезти, да, – спокойно сообщил Каюк, – тебе известна наша цель, Кара-Чулмус.

«Известна мне твоя цель, – подумал Григорий, – немецкая фроляйн королевских кровей». Но вслух ответил рассудительно.

– Ты бугор, тебе виднее.

Уловил очередную аллегорию Каюк или нет, Забубенный не понял, но это было уже не важно. После выяснения основных вопросов, монгольский хан перешел к обсуждению диспозиции. Штурм предполагалось начать немедленно, поскольку каждый час был дорог, – информация относительно подхода венгерских войск, отправленных королем Андреем на освобождение замка была приблизительной. Сейчас она уточнялась, но Каюк предпочитал рассчитывать на худшее, а потому торопился. Забубенный с обозом и так прибыл на полдня позже расчетного, но тут уже Каюк механика не винил. Доклад Хулачу-хана выслушал, общие потери подсчитал.

– Раз ты уже выбрал позицию, начинай обстрел ворот немедленно, – приказал Каюк, – ты должен пробить их как можно быстрее. А твои люди пусть готовятся к штурму.

Забубенный согласно кивнул. А Егорша, стоявший за спиной механика, поинтересовался, разглядывая наспех сделанную карту местности, лежавшую перед монгольским ханом:

– Имеются тут подходы скрытные к стенам? Или здесь, от леса, ближе всего?

Каюк обвел заскорузлым пальцем небольшую территорию замка на карте и, ткнув в два кругляшка, обозначавшие башни у ворот, сказал:

– Скрытно к стенам не подойти. Ближе всего от холмов, за которыми можно укрыться, до ворот. И вот здесь, от речного берега до крайней башни. Справа и сзади пропасть, слева речка и лес. Ров, без воды, но есть везде.

Каюк помолчал.

– Арбалетчики на стенах бьют далеко.

– Это я заметил, – вспомнил убитого стрелой монгола Забубенный.

– Так что, ты должен пробить ворота Кара-Чулмус. Солдат на стенах мало. Пробьем брешь, подавим стрелков. А дальше мои нукеры уничтожат солдат в замке и захватят центральную башню. Так будет быстрее всего. Мы будем наблюдать и ждать от тебя сообщений, Кара-Чулмус.

– Ну, – согласился Григорий, – тогда за дело. А то, время не терпит, как я понимаю.

Снова оказавшись на позиции, Забубенный велел артиллеристам проверить все, что нужно и подготовиться к стрельбе, а сам выполз на край холма и присмотрелся к тому, что творилось в стане противника. Егорша присел рядом. Едва они появились на холме, как арбалетчики начали обстрел позиции камнеметного орудия. Но подручные Егорши успели выставить защитные деревянные стены. Так что, стрелы то и дело свистели над головами, но втыкались только в дерево или каменистый холм, не причиняя людям никакого вреда. Пока все ратники были живы.

– Эх, жаль, бинокля нет, – пожаловался Забубенный, – рассмотреть бы все поближе.

– Зачем тебе эта бинокля, – удивился Егорша, – итак хорошо все видать. Солнце у нас за спиной, аккурат в глаза их солдатам светит. Все как на ладони.

Егорша вытянул вперед руку.

– Смотри, вон три тевтонца на левой башне, арбалет заряжают. Сейчас пальнут. Еще пятеро венгров в правой с мечами да луками. На стене не больше дюжины воинов, тех да других. А сколько в крайней большой башне, правда, отсюда не видать. Глухая она, зубцы мощные. Но, думаю и там пяток душ, не больше.

Егорша помолчал, что-то прикидывая в уме. Над его головой просвистела стрела, звонко стукнув о камень, переломилась. Видно тевтонцы на левой башне зарядили свой арбалет.

– Ворота, конечно, хорошо, – высказался, наконец, командир спецназа, – только и мы, может, на что сгодимся. Мои ребята страсть как любят лазать по отвесным стенам. Осмотреться бы. Вдруг, да найдется лазейка.

– Ну, ты осматривайся, – подытожил механик, отползая за бугор, – а я начну пока. Пристреляюсь.

Он спустился с холма и крикнул.

– Заряжай ребятушки, наводи на дверку, что между башнями.

Обслуга завозилась, подтаскивая первый камень к орудию. Егорша, между тем, кликнул пятерых ратников, и, приблизившись к Забубенному, сообщил.

– Григорий, ну так я пойду. Прогуляюсь вокруг замка.

Забубенный, уже увлеченный процессом, кивнул.

– Иди, прогуляйся. Только смотри на монгольский разъезд случайно с той стороны не нарвись, а то еще пришибут по случайности, за тевтонцев примут.

– Не боись. Не пришибут, – успокоил его Егорша, исчезая за холмом.

– Только ты не долго, – крикнул ему вслед Григорий, – вдруг понадобишься.

– Я мигом! – раздалось уже из-за холма.

Механик-новатор Григорий Забубенный, закончив первую грубую настройку орудия, решил сделать пробный выстрел, чтобы подправить прицел, если понадобиться.

– Давай, родная! – крикнул он, махнув рукой своим артиллеристам.

Орудие качнулось и, разогнувшись, выбросило снаряд вверх, в сторону замка. Быстро пролетев положенные триста метров камень врезался в левую башню, на которой сидели тевтонцы с арбалетом, выцеливая кого-нибудь из людей Забубенного. Удар оказался неслабым и пришелся под самый зубец башни. Зубец был не очень массивным, от удара он треснул, и, покачнувшись, словно гнилой зуб, разломился на две половины. Отвалившийся кусок рухнул вниз, а вместе с ним рухнул и один из тевтонцев, выронив из рук меч.

Когда его тело, в белом балахоне, развевавшемся на ветру, долетело до земли, то звук падения и удар железа о камни услышал даже Григорий на своей позиции.

– Молодцы, артиллеристы, – похвалил он своих солдат, – неплохо для начала. Один ноль.

Второй камень, пущенный орудием системы «Забубенный», ушел выше стены, но к удивлению главного механика и канонира по-совместительству, вызвал гораздо больше разрушений. Перемахнув через стену, камень упал на крышу какой-то хозяйственной постройки. Судя по грохоту обрушившихся перекрытий, воплям людей и ржанию коней, это была конюшня. Почти сразу вслед за выстрелом в замке раздался звук рога. Защитники готовились к осаде, решив, что монголы, скоро пойдут на приступ.

Но Забубенный так не думал. Он видел, как замелькали на стенах красные накидки венгерских солдат вперемешку с белыми плащами тевтонцев, но не обратил на эту суету особого внимания. Он-то на приступ пока не собирался. Минимум, пару часов решил посвятить бомбардировке ворот. Готового тарана у Каюка пока не имелось, Григорий уточнял. Стругали сейчас нукеры какую-то исполинскую деревяшку, но когда закончат, это еще вопрос. Хотя, Каюк велел закончить таран к вечеру.

На случай совместной вылазки тевтонцев и людей местного жупана, желающих уничтожить камнеметное орудие, добрая сотня монгольских нукеров сидела в седлах в ближайшем лесу. Если что, подоспеют вовремя. Да и своих людей хватало. У орудия, не считая десятка артиллеристов, обреталась без дела чертова дюжина черниговских спецназовцев и бродники. А потому Григорий методично продолжал покрикивать на свою команду и настраивать прицел.

– Ниже бери, – приказал механик заряжающим, – надо в ворота попасть.

Однако, несмотря на все усилия, третий камень с чавканьем угодил в правую башню, поколебав ее, но не разрушив. На этот раз никто из оборонявшихся не упал в ров, только несколько кусков отвалилось от башни и просыпалось вниз.

Четвертый камень улетел в молоко. Точнее в пропасть, что виднелась справа от замка, вызвав там небольшой камнепад, который был абсолютно бесполезен. И только с пятой попытки подручным Кара-Чулмуса удалось таки попасть в ворота. Точнее в поднятый мост, который эти ворота прикрывал. Раздался страшный треск, но ничего не произошло. На атакованных бревнах осталась лишь глубокая вмятина.

– Ничего, – подбодрил канониров Забубенный, – лиха беда начала. Давай следующий.

Но шестой камень опять улетел в пропасть. Еще два угодили в левую башню у ворот, подровняв там два зубца и расплющив одного тевтонского арбалетчика. Девятый попал в стену, отколов от нее кусок. И только десятый снова попал в поднятый мост, вышибив, наконец, сразу два бревна одновременно, словно кегли в боулинге. Бревна были центральными, так что в мосту образовалась приличная дыра прямо посередине, сквозь которую теперь просвечивали массивные, окованные железными пластинами ворота замка.

Второй час бомбардировки был на исходе. Механик захотел есть, но перерыва на обед, похоже, не полагалось. Каюк ждал результатов. А наблюдательный механик, не мог не заметить, что только каждый пятый камень, выпущенный его чудо-машиной, попадал точно в цель. Вырисовывалась определенная закономерность, согласно которой он должен был разломать поднятый мост не раньше, чем еще через два часа. А потом приняться за сами ворота. Сколько времени уйдет на них и что вообще останется от замка кроме ворот за это время, – было непонятно. Хотя, до темноты могли успеть. Вот только штурмовать тогда придется ночью. Но Григорий уже втянулся и не думал о последствиях.

– Заряжай! – крикнул он, закончив подсчеты.

В этот момент из-за холма появился взмыленный Егорша сотоварищи.

– Григорий, – окликнул он командира, – погоди камни швырять. Разговор есть.