Сицилийское королевство

Глава пятнадцатая. Франкопаны и Шубичи

Не прошло и пары часов, как они прибыли в первое селение. Дорога, петляя между поросших лесом холмов, неожиданно устремилась под гору и, вынырнув из лесной тени, уткнулась в небольшой хутор из трех домов и нескольких сараев.

Забубенный притормозил от неожиданности, натянув поводья. Но было уже поздно. Проехать незамеченными мимо спящих дворов не удалось. Едва они появились на открытом месте, как их заметили местные крестьяне. Двое мужиков и три женщины в живописных лохмотьях копались в огороде. Услышав скрип тележных колес, они оторвались от своего занятия, с любопытством уставившись на пришельцев из леса. Хоть какое-то развлечение в этой глуши.

– Ну, вот и все, – резюмировал Григорий, – незаметное продвижение по территории противника закончилось. Придется вступать в переговоры.

И он посмотрел на Констанцию.

– Надо бы с ними переговорить. Нападать они, вроде бы, не собираются. А так хоть выясним обстановку.

Констанция кивнула. Забубенный тронул поводья, и телега с эскортом приблизилась к работникам. Крестьяне выжидательно выпрямились, рассматривая путников, чтобы знать, как к ним обращаться. Выглядели прибывшие и в самом деле странно: шесть хорошо, но грязно одетых женщин и один оборванный рыцарь. Но крестьяне чутьем признали в них вельмож. Жена императора, перейдя на какой-то незнакомый Забубенному язык, задала им вопрос.

– Перштич, – ответили крестьяне, поклонившись.

Констанция что-то уточнила. Те закивали головами. Она еще что-то спросила. Один из мужиков развернулся и указал рукой куда-то вдаль, присовокупив на своем языке еще пару слов. «Вроде бы о чем-то договорились», – решил ничего не понимающий рыцарь, давший обет молчания. Если немецкий он еще хоть как-то понимал, то это наречие было ему совсем незнакомо.

– Поезжай, – приказала Констанция, закончив переговоры. В глубине души Забубенный понимал, что надо бы дать им за услуги немного денег, но королева была сейчас бедна, а у рыцаря вообще изначально не имелось ни гроша.

– Что удалось выяснить у местного населения? – поинтересовался Григорий, когда хутор остался позади.

Королева облегченно выдохнула.

– К счастью, мы по-прежнему на земле Шубичей. Этот хутор названия не имеет, здесь живет братская община крестьян из рода Удрагов.

– Отлично, – кивнул Забубенный, – коммуна, значит. А что слышно по существу?

– Земля принадлежит к владениям Шубичей, замку под названием Перштич.

Забубенный попытался повторить название, но решил не травмировать свой язык понапрасну. Еще сломается.

– Они сказали, что два дня назад видели израненного жупана Стефана, который проскакал с несколькими людьми в свой замок, – добавила Констанция.

– Вот это уже интересно, – согласился Григорий, – едем в замок?

– Да, – кивнула Констанция, – осталось недалеко. Надо поторопиться, он мог уехать еще дальше.

– Так испугался монголов? – решил пошутить Забубенный, но осекся, посмотрев на своих спутников.

Констанция тоже не стала развивать эту тему, вернувшись к описанию дороги.

– Крестьяне говорят, что скоро на холме будет перекресток, где надо повернуть налево и будет виден замок Перштич.

– Ну, до этого перекрестка мы как-нибудь дотянем, – решил Григорий.

Но ехать пришлось довольно долго. Прошло примерно часа два, пока они выехали на пологий холм, с вершины которого расходились четыре дороги. Несмотря на то, что дорога, по которой они двигались, вела дальше к побережью, беглецы повернули налево. За помощью. Туда, где виднелся небольшой, но хорошо укрепленный замок с четырьмя островерхими башенками.

Проехав между полями, окружавшими замок со всех сторон, скоро они были у ворот. Несмотря на то, что на дворе был белый день, ворота оказались закрыты. Мост поднят. Словно вокруг шла война, и можно было ожидать нападения в любую минуту.

Охранники с надвратной башни что-то крикнули им. Забубенный хотел было ответить, но Констанция вовремя одернула его, напомнив про обет молчания. Спустя короткое время заскрипели цепи, и мост опустился. Ворота отворились. Из башни вышел крепко сбитый жупан в расшитом золотом кафтане, с рукой на перевязи и обритой головой. На вид ему было уже лет под шестьдесят. За ним появились несколько воинов с оружием.

Остановившись перед повозкой, на которой сидела Констанция в грязном платье, но с гордо поднятой головой, жупан осмотрел ее, потом повозку и, вдруг упал на колени.

Забубенный, в свою очередь, разглядывая бритого хорватского жупана, вспомнил футболистов из сборной Хорватии, которых видел в прошлой жизни по телевизору, и пришел к выводу, что за прошедшие восемьсот лет они не сильно изменились. Во всяком случае, внешне.

Констанция что-то проговорила упавшим голосом. Старый жупан встал и первым направился в замок, призывая последовать за собой этот странный обоз.

Все, что было сказано, Забубенный скорее угадал, чем понял. Хорватского наречия он не знал, а Констанция для конспирации ничего ему не переводила принародно. Забубенный внезапно ощутил себя туристом в чужой далекой стране. Потерявшимся, без карты и знания языка. Оставалось надеяться на обет молчания. Может и пронесет.

Через некоторое время они втроем, Констанция, рыцарь и старый жупан, сидели в огромном зале за очень длинным массивным столом, уставленном всякой снедью и вином. Констанция успела привести себя в порядок, воспользовавшись гостеприимством старого жупана и гардеробом его дочерей. Забубенному тоже было предложено умыться и переодеться во все чистое с дороги. Он не преминул этим воспользоваться и теперь, даже сняв доспехи, был похож на немецкого рыцаря. Свою старую одежду он бросил в камин и сжег, помня о том, что разведчик попадается на мелочах. Ведь тевтонцы наверняка не носят русских штанов. А предоставленные взамен, хоть и были гораздо уже привычных, но зато не отличались от местной моды.

Пока жена императора рассказывала о своих злоключениях в приграничном замке, предательстве короля Андрея и внезапном нападении монголов, – Забубенный понимал, о чем речь, и без перевода, – седовласый жупан все же подозрительно поглядывал на рыцаря, давшего обет молчания, который спокойно жевал ножку кабанчика. В ответ на эти взгляды Забубенного так и подмывало сказать Стефану: «Не боись, дедуля, я свой, буржуинский». Но он сдерживался. Правда, с большим трудом. Как выяснилось, быть рыцарем, давшим обет молчания, очень трудно, особенно если так и тянет что-нибудь сказать. Но Забубенный крепился. Он даже запретил себе пить вино, чтобы случайно не расслабиться, хотя такого обета не давал.

Седовласый Стефан кивал головой, слушая рассказ беглянки, и, время от времени, баюкал раненую руку. Под конец Констанция посмотрела на старого жупана и, немного подавшись вперед, взяла его за руку. Ее глаза молили о помощи. Старик покачал головой, как бы соглашаясь на все, а императрица взглянула на Григория.

Забубенный понял, что говорят о его подвигах и не смог сдержать самодовольной ухмылки, хотя и старался быть серьезнее, подстать моменту. Прибыв в замок, он грешным делом подумал, что Констанция может теперь и отказаться от его услуг, ведь она уже среди друзей и дальше ее могут опекать и без него. Мавр сделал свое дело. А желающие услужить императору здесь найдутся. Но пока королева не торопилась отпускать его от себя. И это втайне обрадовало доблестного механика.

Кивнув рыцарю, жупан вышел из зала. Констанция, воспользовавшись случаем, вполголоса перевела Забубенному суть происходящего.

– Жупан Стефан враг короля Андрея, хотя и его вассал. Он преклоняется перед Фридрихом и всегда готов помочь жене воина-императора. Он поможет нам добраться до побережья Далмации. И даже сам проводит нас вместе со своими людьми. Только отправляться надо немедленно.

– Как? – удивился механик, забыв про обет молчания, – не успели приехать, уже дальше скакать?

– Надо торопиться, – решительно заявила Констанция. – Монголы и венгры короля Андрея действительно могут оказаться здесь раньше, чем мы думаем.

– Но нас ведь никто не видел, кроме медведя, – попробовал спорить Забубенный, – а его я убил. Он никому не расскажет.

Констанция не оценила шутку. По мере удаления от опасности в ней оживал политик, точнее, жена политика.

– Из-за меня может начаться вторжение в хорватские земли, – сообщила жена императора механику. – Оно уже началось. Вспомни, что осталось от приграничного имения Шубичей.

Забубенный задумался. Вторжение действительно могло начаться. Но дело было не только в Констанции. Рано или поздно вторжение все равно будет, в этом седовласый Стефан прав. А Констанция своим присутствием может его лишь ускорить. Но остановить его она не в силах. Тягаться с монголами может разве что ее муж, но это уже будет его решение.

– Ладно, – кивнул Забубенный, – едем дальше. Только ножку доем.

Ближе к обеду из ворот замка с труднопроизносимым названием выехал целый отряд всадников. Всего их было около тридцати человек. Впереди ехал седовласый жупан Стефан Шубич, рядом Констанция в дорожном плаще с капюшоном, закрывавшем лицо от ненужных взглядов. Жена императора на удивление лихо управлялась с красавцем жеребцом, которого ей подобрали на конюшне преданного жупана. Справа от нее ехал рыцарь, давший обет молчания, снова облачившись в доспехи. Глядя на Констанцию, он не переставал удивляться ее талантам. Сколько эта женщина всего знает. «Может быть, она еще из лука стрелять умеет, только скромничает? – подумал Забубенный, – или на мечах драться, но не говорит об этом до срока». Его собственный меч, притороченный сбоку на ремне, то и дело стучал ножнами по ноге, навевая мысли о предстоящих опасностях.

Позади ехали фрейлины, а за ними в два ряда разместились охранники хорватского жупана. Некоторые из них, как и обещал Стефан, подсадили к себе в седла служанок, которые не умели управляться с лошадьми. В таком виде кавалькада устремилась через поля к перекрестку, который беглецы проезжали утром, и, достигнув его, повернула коней налево. К побережью Далмации.

Через пару часов на пути отряда стали попадаться первые населенные пункты. Судя по всему, они въехали в густо населенные, по местным меркам, районы Хорватии. За это время они миновали несколько деревень, и даже небольшой городок, притулившийся на склоне холма, но нигде Стефан не делал остановок. Проскакав оставшиеся полдня по лесам и горам, перед самым закатом, они достигли небольшого селения у переправы через речку, в котором седовласый жупан наконец-то разрешил спешиться.

Для ночлега была выбрана таверна с непонятным для Забубенного названием, где, по уверению Стефана, им ничего не грозило. Хозяин был добрым знакомым жупана, к тому же чем-то ему обязан. Именно здесь Стефан предложил уставшей императрице отдохнуть с дороги.

Но устала не только жена императора, которой по разумению механика полагалось ездить в карете с телохранителями на запятках, но и Забубенный, отвыкший от скачки. Изрядно уставший с непривычки, он был рад поскорее вылезти из седла и где-нибудь прилечь отдохнуть. Таверна этого тихого городка ему вполне подходила.

Хозяин на самом деле оказался добрейшей души человеком. Это был низенький и толстый хорват с хитрой улыбкой, присущей всем кабатчикам. Но, на удивление, скромный. Он избавил прибывших гостей от расспросов. Отвел им лучшие комнаты, и, естественно, накрыл в отдельном углу зала своего заведения отличный ужин. Насладившись которым, рыцарь, давший обет молчания, и его спутники отправились спать. Но при этом впервые Григорий испытал нечто похожее на уколы ревности. Ему отвели для сна отдельную комнату. И хотя следовало прежде всего выспаться, что-то не давало ему покоя.

Забубенный долго ворочался и не мог заснуть. Он больше не был командиром отряда. И, самое главное, рядом больше не было Констанции. Она была близко, в соседней комнате, вместе с фрейлинами, и под надежной охраной. Но не рядом с ним.

Пытаясь закрыть глаза и призывая сон, Григорий вспомнил двух проходимцев в коротких серых накидках, сидевших в полупустом зале таверны, и глазевших на многочисленных путников во время позднего ужина. Появление такого отряда в тихом городке было событием. Даже в неурочный час. Городок хоть и лежал на широкой дороге, что вела к оживленному побережью, а все же не часто сюда наезжали знатные гости с охраной. Хоть никто их и не расспрашивал, кто такие, да откуда, но все равно было ясно, – не здешние. Спешат куда-то.

А мужики, с виду одетые как зажиточные крестьяне, показались Забубенному подозрительными. Но, успокаивал себя механик, ему сейчас все казались подозрительными. Только вот поделиться своими подозрениями он не мог ни с кем, а особенно с жупаном. Обет мешал.

Ночь прошла спокойно. Утром кавалькада из трех десятков верховых покинула таверну в том же походном порядке и, преодолев переправу вброд, поднялась на высокий противоположный берег. Дорога снова нырнула в лес. Вообще, глядя по сторонам, Забубенный пришел к выводу, что Хорватия это страна гор, лесов и часто встречавшихся речек. Озер он здесь пока не видел, зато, скоро должен был увидеть море, если повезет.

Путь свой беглецы под охраной местного жупана совершали достаточно быстро, ничто, несмотря на опасения Забубенного, им пока не помешало. Ни конкуренты из рода Франкопанов, ни венгерские разведчики короля Андрея. Возможно, трюк с капюшоном удался и жену императора, путешествующую инкогнито, так никто и не узнал, но и сам Стефан Шубич был примечательной фигурой по местным масштабам. Привлекал к себе ненужное сейчас внимание.

И поэтому Забубенного все же не покидало какое-то смутное беспокойство, что все идет слишком гладко. Несколько раз, обернувшись назад, ему примерещилось, что за ними кто-то идет по следу, таясь за обступившими дорогу деревьями. Но кто это был, человек или зверь, механик так и не увидел, сколько не оборачивался. Лес-то здесь был не хуже, чем на границе с Венгрией. Забубенный даже невольно вспомнил медведя.

Так они ехали почти до самого обеда. Гористые холмы вокруг постепенно становились жестче, все больше сжимаясь в прибрежные скалы. Лес стал редеть. Заметив, что рыцарь слишком часто крутит головой, жупан что-то сказал Констанции. Она ему ответила. А когда седовласый жупан выехал чуть вперед, быстро шепнула механику по-русски:

– Он говорит, что ты зря беспокоишься. Мы едем знакомой дорогой. За нами никто не следит, он проверял. А за этим холмом уже Добржич, порт, в который мы ехали. Дорога почти позади. Скоро мы сядем на галеру.

Забубенный кивнул, но беспокойство все же не оставило его окончательно. А после случая с медведем он привык доверять своим предчувствиям. Особенно плохим. Забубенный уже давно замечал за собой, что стал профессиональным пессимистом и любил перестраховаться. Что абсолютно не мешало ему быть веселым человеком.

Спустя короткое время они поднялись на вершину скалистого холма, и Григорий внезапно увидел море. Вид голубой сверкающей глади, уходящей за горизонт, заставил механика позабыть обо всех опасностях. Так вокруг было великолепно. Щербатые желтые скалы с вкраплениями едкой зелени по бокам и безумно голубое море. «Вот она, Адриатика», – восхищенно вздохнул впечатлительный механик.

Дорога резко спускалась вниз и пересекала еще одну, тянувшуюся узкой полосой вдоль берега и огибавшую деревеньку из пары десятков домишек, приютившихся на скалистом берегу у самого моря. За этими домами виднелись хлипкие мачты нескольких рыболовных суденышек, среди которых высилась одна высокая, принадлежавшая мощнотелой галере, чей длинный корпус выдавался далеко в море. Порт был совсем небольшим, а местечко уединенным, и, похоже, сюда редко заходили большие корабли.

– Ну, вот мы и прибыли, – вздохнула с облегчением Констанция, откидывая капюшон.

Но она поторопилась, а Забубенный лишний раз убедился в том, что предчувствия его не обманывают. По дороге, шедшей параллельно берегу, наперерез им скакал отряд венгерских всадников, во главе которого Григорий увидел одного из тех подозрительных мужиков, что пили вино вчера в таверне. Их все-таки выследили.

Жупан Стефан тоже заметил их. И принял свое решение. Он что-то крикнул Констанции, вынимая меч из ножен здоровой рукой. И вместе со своими солдатами устремился наперерез отряду венгров, которых было в три раза больше.

– Вперед! – крикнула Констанция, пришпоривая своего скакуна, и устремилась вниз с холма. Ее длинные черные волосы развевались на ветру. «Настоящая амазонка, – с восхищением подумал механик, глядя ей вслед, – однако, пора убегать».

И он пришпорил своего коня, бросаясь вдогонку за женой императора. Фрейлины и все остальные последовали за ним. Жить хотелось всем. Особенно сейчас, когда спасение было так близко.

Влетая на полном скаку в прибрежный городок, Забубенный повернул голову и успел увидеть, как венгерский воин зарубил храброго жупана Стефана, а первые солдаты короля Андрея уже прорвались сквозь заслон таявших на глазах хорватов. «Ну, все, – как-то отстранено подумал механик, увидев гибель последнего из рода Шубичей, – Теперь править будут Франкопаны». Но это его уже не касалось. Разъяренные венгры висели на пятках.

Григорий пришпорил коня и почти одновременно с Констанцией, едва не сбив на полном скаку встречных рыбаков с сетями, ворвался на пристань. Вдоль невысокого причала бродил разношерстный народ, который бросился врассыпную, увидев мчавшихся во весь опор всадников. Констанция, не сбавляя прыти, повернула коня в сторону галеры, перед которой стояли несколько вооруженных людей в белой одежде с черными крестами. Точь в точь, как на рыцаре, давшем обет молчания. Доскакав до них, она сама спрыгнула с коня и встала перед рыцарями, гордо подняв голову.

Забубенный тоже спрыгнул с коня, обернувшись назад. Там, догоняя жену императора, скакали фрейлины, отрок Иблио и несколько хорватских солдат со служанками на крупах своих лошадей. Приблизившись к пирсу, хорваты ссадили служанок и ускакали обратно, на помощь своим погибавшим в неравном бою товарищам.

Выяснив, что творится позади, Григорий обернулся на странный шум. Все рыцари, только что стоявшие, гордо уткнув руки в бока, теперь рухнули наземь, преклонив колено перед Констанцией. Они узнали в прискакавшей амазонке жену своего императора.

Констанция что-то громко сказала, даже крикнула, переходя на немецкий, и махнула рукой в сторону моря. Забубенный почти ничего не понял, с трудом различил только имя «фон Бельзиц». Один из рыцарей, рыжий, с короткой подстриженной бородой, поднялся первым. Видимо, это был он. Тевтонец с удивлением что-то спросил у императрицы, та коротко ответила ему. Забубенный опять различил только имя «Клаус фон Штир».

Закончив разговоры, Констанция уверенно направилась по сходням на галеру, сделав знак Григорию следовать за собой. А когда он на дрожащих ногах поднялся на борт, провожаемый странными взглядами тевтонцев, жена императора представила его собравшимся очередной фразой по-немецки. Из нее Забубенный заключил, что его теперь зовут Грегор фон Крайзеншпигель и он немецкий рыцарь, давший обет молчания.

Тевтонцы переглянулись в недоумении. Никогда прежде они не знали такого рыцаря. Но, к счастью для новоиспеченного Крайзеншпигеля, в этот момент большой отряд венгерских конников, рассеяв толпу, ворвался на пристань.

Рыцарь фон Бельзиц, судя по всему, бывший здесь за командира и за капитана одновременно, потеряв учтивость, рявкнул на толпившихся у сходен фрейлин, загоняя их на галеру. Воздух резанула короткая команда и вдоль борта выстроились арбалетчики.

Галера ожила. Якоря были мгновенно подняты. Два ряда весел, управляемых загорелыми и крепкими рабами, поднялись и опустились со всплеском в воду. Корабль стал отходить кормой в море. Одновременно с этими маневрами, одетые в кольчуги арбалетчики, выстроились ближе к носу, и встретили шквальным огнем подскакавших к самому краю пристани венгерских конников. Их доспехи сверкали под южным солнцем уже очень близко. Казалось, еще немного, и беглецов схватят. Закуют и отправят обратно к венгерскому королю.

Но, и немецких солдат с арбалетами было немало, человек пятнадцать. От одного залпа в упор на камнях пристани осталось лежать не меньше десятка атаковавших. Ряды венгров смешались. Следующий залп скосил еще семерых.

А галера удалялась. Весла методично вздымались и опускались с громкими всплесками. Тонкая полоска воды между носом имперской галеры и пирсом прибрежного городка со странным названием Добржич все расширялась.

Забубенный, стоявший на приподнятой вверх корме галеры рядом с Констанцией и остальными беглецами, увидел, как исказилось гримасой злобы и бессилия лицо венгерского командира, который продолжал гарцевать под арбалетными стрелами, сжимая рукоять бесполезного меча. Он почти догнал беглецов, но в последний момент добыча все-таки ускользнула от него.

Когда галера отошла на безопасное расстояние, и, развернувшись кормой к берегу, приняла походное положение, всем стало ясно, что венгры их уже не догонят. Тогда всадник вскинул руку вверх и прокричал что-то грозное вслед уплывавшим. До ушей Забубенного долетело проклятие на венгерском. Но, что именно хотел сказать всадник, чародей не понял. Да это было уже и не важно. Они спаслись. Побег из замка удался.