Сицилийское королевство

Глава двадцать первая. Экзамен на механика

Примерно неделю Забубенный на время собирал и разбирал всякую ерунду, в надежде, что это и есть экзамен. Но херр Шмидт ничего подобного не говорил, постоянно выдавая новые задания. Процесс обучения ремеслу напомнил Забубенному такой же процесс обучения новых сотрудников в некогда современных Григорию американских фирмах. Там человека ставили работать на копировальный аппарат, где он благополучно работал несколько месяцев. Затем, когда он подтверждал свою квалификацию, ему доверяли факс. С таким карьерным ростом Григорий стал беспокоиться, что срок его обучения затянется, хотя, с другой стороны, торопиться ему было особенно некуда. А экзамен сдать надо. Вот только херр Шмидт мог и нахимичить чего-нибудь с экзаменом. «Ведь, зачем ему такой сильный конкурент, как я?», – думал иногда с опаской Забубенный, получая все новые вводные.

Но успешно сданный экзамен давал реальный шанс закрепиться при дворе и хоть изредка видеть Констанцию. Хотя, по правде говоря, за последние недели механик и думать забыл о ней, ежедневно разгадывая головоломки сицилийского мэтра.

К исходу первой недели муштра со станками закончилась, и главный придворный механик королевства стал показывать Забубенному чертежи странных машин, большая часть которых относилась к метательным, с просьбой объяснить, что это такое и для чего предназначено. Тема была знакомая, Забубенный легко с ней справился.

В целом, обучение механическим премудростям шло как-то буднично, в отличие от прогулок по Неаполю с Мюнихом, и уже начало надоедать Григорию, чья душа требовала креатива. Так продолжалось до тех пор, пока на одном из чертежей херр Шмидт не подсунул ему изображение галеры. Сидя в мастерской, механик лениво разглядывал знакомые очертания корабля в разрезе и вдруг обратил внимание, что у судна нет нормального руля. Приглядевшись, он заметил, что сзади и сбоку у галеры вместо руля болтается какая-то фитюлька.

– Что это за штуковина, херр Шмидт? – поинтересовался Григорий у главного механика сицилийского королевства, ткнув пальцем в изображение странной фитюльки, – Их ферштэ нихт.

– Это рулевое весло, руль, – доходчиво объяснил херр Шмидт, – Им управляется галера.

– Вот именно, что весло, – удивился Забубенный, распрямляя плечи, – Какой же это руль. Это, херр Шмидт, эндшульдиген зи, ерунда какая-то, а не руль. Вот каким должен быть настоящий руль.

И подняв валявшийся на полу уголек, Григорий пририсовал прямо на чертеже позади галеры привычный ему руль, который видел за свою прошлую жизнь тысячу раз. Посмотрев на то, что сделал с его чертежом этот русский механик, херр Шмидт сначала чуть не впал в ярость – чертежи изготавливались им с особой тщательностью и на очень дорогой бумаге. Но, присмотревшись, он чуть не выронил его из рук. А потом вдруг начал хлопать Забубенного по плечу и орать на всю мастерскую:

– Зер гут, херр Грегор, Зер гут!

Сам херр Грегор ничего не мог понять, глядя на внезапно повеселевшего главного механика императорского двора, до сих пор довольно мрачного на вид. Сейчас же он, напротив, излучал бурную радость. Разве что «Эврика!» не кричал. Не знал, наверное, такого слова. «Чего это он так обрадовался, – удивился Забубенный, – руля нормального, что ли, никогда не видел?». А вслух поинтересовался:

– Так что, херр Шмидт, экзамен-то я сдал или как?

– Йа-йа! – бодро ответил херр Шмидт, вскакивая со своего места. – Вы отлично сдали экзамен. Это гениальное изобретение, херр Грегор. Мы немедленно должны приступить к постройке опытного образца галеры с новым рулем! Он дает такие преимущества для маневра на море, что просто дух захватывает. Я сейчас же иду на прием к императору просить средства на этот эксперимент.

Услышав, как его назвали гениальным, хотя и не поняв за что, Забубенный испытал настоящую гордость за себя и за родину, словно в его лице похвалили всех русских механиков. Но, когда он узнал, что херр Шмидт идет во дворец, и будет говорить с императором, ему захотелось присоединиться. Втайне Забубенный надеялся хоть одним глазком увидеть Констанцию. Однако главный механик его с собой не звал. Вместо этого, он пулей вылетел из мастерской, переоделся и убежал во дворец, оставив Забубенного в задумчивости. «Плакало мое изобретение, – решил Григорий, – все себе припишет хитрый сицилиец. Доказывай потом».

Но его опасения не оправдались. Фридрих, большой любитель всяких придумок, «изобретение» Забубенного оценил по достоинству. Деньги на эксперимент дал и велел сообщить Григорию, что если испытания пройдут успешно, его ждет достойная награда. Забубенного охватило радостное волнение. Новая жизнь в сицилийском королевстве, кажется, начинала налаживаться.

По просьбе господина Шмидта русский механик вычертил, как мог, постоянный корабельный руль, который подвешивался к корме судна. Херр Шмидт, смотревший с благоговением на этот чертеж, сделал нужные расчеты и велел немедленно изготовить руль в натуральную величину. Для чего он закупил лучшую древесину и согнал во второй амбар лучших плотников.

Через несколько дней руль был готов. К пирсу напротив дома главного механика тихим ходом подошла стандартная галера императорского флота и пришвартовалась в указанном месте. Капитан доложил главному механику, что прибыл в его полное распоряжение и херр Шмидт велел ему немедленно поменять дислокацию. Как выяснилось, дальний от дома амбар, который был выше других, представлял собой мини-верфь со стапелями, куда свободно могла зайти галера обычных размеров. Херр Шмидт имел под рукой целый полигон для обкатки своих новых идей.

Спустя короткое время галера уже висела над водой, удерживаемая подъемными механизмами системы «Шмидт». Моряки сошли на берег, рабов отвели в специальный загон, а прикомандированные плотники немедленно взялись обрабатывать корму галеры, делая необходимые приспособления под новый руль. Все это время Григорий занимался ничегонеделанием. По большей части ел и спал в своей комнатенке, абсолютно забытый Шмидтом, который взял на себя всю подготовительную работу. Но когда настал момент главной операции, херр Шмидт вспомнил про великого русского изобретателя. Он хотел, чтобы окончательная сборка проходила под командованием самого автора проекта.

– Это ваша идея, – восторженно произнес херр Шмидт, – вы должны сделать это новое дело сами.

Забубенный оценил внезапное благородство сицилийца, подумав, однако, что если вдруг что-то пойдет не по плану, влетит ему тоже по первое число, как генератору идеи. Неизвестно, что тогда предложит ему вместо награды император. Наверное, все-таки оставит выбор: виселицу или дыбу. Он ведь большой демократ и поклонник римского права.

Выйдя следующим утром на пирс, Григорий вдохнул морской воздух, в котором чувствовался запах перемен. Утро было бодрым. Настроение тоже. Свежий ветерок раздувал паруса кораблей, бороздивших гавань Неаполя.

И Забубенный, уверенный в успехе предприятия, отправился в дальний амбар принимать командование. Свежеструганное чудо техники висело, обмотанное канатами, на специальном подъемном механизме системы «Шмидт». Других здесь просто не было. Все были на месте, и Григорий немедля приступил к руководству операцией по водружению руля.

Сам херр Шмидт тоже явился вовремя на испытания нового руля, от которого он ожидал прорыва в кораблестроении. Кроме того, он уже успел расписать императору во всех красках, что от этого изобретения можно было ожидать и усиления мощи сицилийского флота. Такой перспективой Фридрих остался доволен. Ему был нужен самый сильный флот на Средиземном море.

– Вира по малу, – приказал Забубенный.

Рабочие напряглись и крутанули ворот. Руль приподнялся в воздух на пару метров.

– Влево поверни чуток, – приказал Забубенный операторам лебедки. – Нах линкс.

Тяжелый руль послушно переместился влево.

– Все, – решил Григорий, – закрепляй. Можно вешать.

Специальная команда плотников, ставших по совместительству сборщиками, довольно быстро водрузила руль на место. Выступающие балки точно вошли в отверстия. Расчет херр Шмидт сделал отменно.

– Майна, – скомандовал координатор проекта, и уже вся галера с новым рулем осторожно опустилась на воду.

Моряки и солдаты, толпившиеся неподалеку, снова заняли свои места. Рабов прицепили к веслам, и галера осторожно, за несколько гребков, выплыла из-под крыши стапелей и остановилась на виду в ожидании дальнейших приказов. Херр Шмидт, довольный качеством сборки, и Забубенный покинули здание, оказавшись снова на пирсе.

Ветер, разыгравшийся за это время, гнал по волнам белые буруны.

– Свежо, – заметил Григорий, втянув носом соленый морской воздух.

– Это хорошо, – бодро откликнулся старик Шмидт, – ветер только усилит быстроходность. А мы посмотрим, на что способна галера с новым рулем.

Галера снова пришвартовалась. Забубенный обернулся в сторону главных ворот пристани. Он вдруг заметил, что там собралось огромное количество народа. Видимо, херр Шмидт решил провести рекламную акцию для жителей Неаполя, представив им новую разработку. А народ на пирсе, как показалось Григорию, подобрался непростой. Среди толпы простолюдинов, виднелись пестрые одежды сицилийских рыцарей. А вскоре конный отряд тевтонцев, разрезав толпу, позволил проехать на пирс нескольким роскошно отделанным повозкам. Но толпа при этом разразилась только криками радости.

– Сам император вместе с женой прибыл посмотреть на нашу победу! – обрадовался херр Шмидт, рассмотрев прибывшую процессию вельмож.

«Не рано ли праздновать победу», – озадачился Григорий, пытаясь отыскать глазами Констанцию, а когда увидел, не узнал. Он настолько привык видеть ее в каких-то оборванных платьях и со спутанными волосами, что изумился, разглядев рядом с императором шикарную женщину в белом платье, на котором яркими огоньками поблескивали драгоценные камни. Ее черные волосы, ниспадали на плечи, а голова была украшена роскошной диадемой, в которой было столько бриллиантов, что, казалось, она не отражает свет солнца, а светит вместо него.

Фридрих поднял руку в знак того, что херр Шмидт может начинать представление. А Констанция одарила их лишь коротким взглядом. Ей не пристало интересоваться механикой, хотя, вполне возможно, она и в ней разбиралась не хуже Фридриха.

Забубенный вздрогнул, поймав себя на мысли: «И этот Фридрих не уделяет внимания такой женщине! Да он просто слепец». За недели проведенные в Неаполе, Григорий уже был наслышан от местных интеллигентов о том, что император равнодушен только к жене. Других-то женщин он вниманием не обделяет. Изабелла была не единственной его пассией. Фридрих много воевал и путешествовал. И при этом настолько нуждался в постоянном обществе женщин, что даже содержал в Лючере целый гарем с наложницами и одалисками. Видимо, жить с одной женщиной, при таком богатстве выбора, для него было скучно. Император нуждался в постоянном разнообразии и не отказывал себе в этом маленьком удовольствии, стоившем ему, впрочем, немалых денег. Но Фридрих не скупился на удовольствия.

Сейчас, однако, Григорию надо было думать о работе. Хотя херр Шмидт и принял у него экзамен, признав в нем механика, но этот руль еще должен был себя оправдать в деле. А присутствие столь высокопоставленных лиц вносило излишнюю нервозность в работу. Григорий предпочел бы погонять экспериментальную галеру где-нибудь на уединенном озере без свидетелей. Мало ли что. Но выбора не было.

Херр Шмидт и Забубенный по специальным сходням поднялись на борт галеры.

– Отчаливай! – махнул рукой координатор проекта, решив положиться на русскую народную мудрость «семи смертям не бывать, а одной не миновать».

Галера, приведенная в движение силами рабов, легла на курс. По плану, который сообщил ему главный механик сицилийского королевства, она должна была пройти вдоль побережья Неаполя, повернуть налево и двинуться в сторону открытого моря. Совершить там ряд поворотов и благополучно вернуться обратно.

Выслушав план испытаний, Забубенный попросил своего компаньона взять на себя управление галерой. Польщенный Шмидт согласился. Они оба расположились на корме, чтобы быть ближе к своему совместному детищу. Рядом с ними стоял капитан по имени Якобо, сицилиец по происхождению, и несколько матросов. Тевтонцев на сей раз, поблизости не наблюдалось.

Первые сто метров вдоль берега, на радость зевакам, галера прошла спокойно, рассекая мощным килем разгулявшиеся волны. Живописный утренний Неаполь и отдаленная громада Везувия неожиданно приковали взгляд Григория. Пока что эксперимент выглядел как морская прогулка, и Забубенный, отвлекшись от процесса, наслаждался местными красотами, вдыхая полной грудью соленый воздух. Тем более что глазу было за что зацепится: на берегу высились дома и каменные замки, на воде играли солнечные зайчики и постоянно возникали пенные буруны. Волны бил галеру в левый борт, стремясь выкинуть на берег.

Между тем, судно дошло до первой точки поворота, и херр Шмидт дал команду его совершить. Уже привычный к неповоротливости галер императорского флота, по сравнению с любым судном из его прошлой жизни, Забубенный не обратил на эту команду никакого внимания, продолжая любоваться красотами замка Кастель Нуово. А зря.

Круто накренившись, галера заложила такой резкий вираж, что и Забубенный, и херр Шмидт, и даже капитан Якобо повалились на палубу, чуть не расшибив себе носы. Григорий от неожиданности даже выругался по-русски. А когда поднялся, то увидел восторженное лицо главного сицилийского механика, который теперь держался за поручень кормового ограждения.

– Это победа, херр Грегор! – кричал он. – Это настоящая победа. Вы видели, какой это был поворот!

– Не видел, – признался Григорий, потирая ушибленные места, – но прочувствовать удалось. Классный поворот, херр Шмидт. Тут вы правы.

Капитан Якобо тоже был под впечатлением. Да и не только он. Когда галера развернувшись, направилась в сторону открытого моря, оставив за кормой Неаполь, со стороны пирса донеслись радостные крики. Публика приветствовала храбрых механиков. А фокус с поворотом их, похоже, впечатлил не меньше, чем самих участников.

Кораблей в бухте было немало, несмотря на то, что большинство рыбацких лодок ушло на лов рыбы далеко в открытое море. А другие императорские галеры либо дремали в бухте, либо несли береговую стражу. То и дело прямо по курсу появлялись паруса, но, увидев развевающийся над галерой специальный флаг, возвещавший о том, что на ней находится сам херр Шмидт, главный механик сицилийского королевства, немедленно освобождали путь.

Забубенный, заметив это, решил, что ему тоже не помешал бы свой флаг. А может быть, даже герб. И поместье с гаражом. Все это было не так уж нереально. Надо только прокатиться с ветерком по гавани и сделать еще несколько изящных поворотов. Главное, чтобы изделие не подкачало. И Григорий мысленно унесся в будущее. Разгуливая по палубе, он уже обдумывал, какой дом себе отгрохает на полученные премиальные поблизости от замка Кастель Нуово.

Когда галера, ведомая уверенной рукой Якобо, оказалась в открытом море, волнение усилилось. Ветер здесь дул гораздо сильнее, чем в уютной бухте, куда Забубенному сразу же захотелось вернуться. Все-таки в душе он был не моряк. А открытой воды вообще боялся. Тем более что на галере полностью отсутствовали спасательные средства. Ни тебе шлюпок, ни даже спасжилетов. «Безобразие, – подумал Григорий, – надо будет научить их заботиться о собственной безопасности на водах. Интересно, как они сейчас спасают утопающих?».

Тем временем, галера совершила еще один поворот сходу почти на девяносто градусов, который прошел уже удачнее. Херр Шмидт заранее вцепился в ограждение, а Забубенный, который решил прогуляться по палубе, в мачту, едва только галера начал крениться. Разгулявшиеся волны, словно обрадовавшись случаю, окатили палубу водой. Экипаж вымок до нитки, волной чуть не смыло за борт двух матросов и самого Забубенного.

– Отличный руль! – только и приговаривал херр Шмидт, – он работает в два раза лучше, чем наше обычное рулевое весло. Правда, херр Якобо?

Бородатый капитан подтвердил:

– Правда. Мой корабль никогда не был таким вертким на веслах. Теперь меня никто не сможет прижать на воде. Даже парусные нефы генуэзцев.

– Надо проверить качество руля на большей скорости, – решил экспериментатор Шмидт, – велите поставить парус.

– Может не надо? – попросил вымокший до нитки Забубенный, когда его вежливо отцепили от мачты, с которой он почти сросся во время прошлого поворота.

Но Шмидт был непреклонен.

– Мы должны узнать наши возможности до конца, – заявил он.

Увидев в его глазах фанатичный блеск, Забубенный перестал спорить. Это было бесполезно. С увлеченными своим делом механиками вообще лучше не спорить. Поэтому Григорий пробрался на корму и вцепился рядом со Шмидтом в ограждение. На корме для гостей были приготовлены низенькие стульчики, но никто и не думал садиться.

По приказу Якобо, галера развернулась в сторону берега, после чего матросы поставили косой парус, а рабы подняли весла. Наблюдавший за этими манипуляциями моряков Григорий заметил, что сразу позади них тем же курсом в Неаполь следовала еще одна галера. И тоже под парусом. На ее палубе находилось несколько человек, судя по одеждам, какие-то важные служаки. Но херр Шмидт не обратил на нее никакого внимания. Он был полон решимости продемонстрировать императору, следившему за его экспериментом, все достоинства прямого руля, поклонником которого он сделался почти мгновенно, едва разобравшись в чертежах Забубенного. И больше ничего на свете его в данную минуту не волновало.

С парусом галера пошла вдвое быстрее.

– Примите немного вправо, а затем влево, – приказал херр Шмидт, – но, не поворачивайте полностью. Просмотрим, как судно реагирует на руль на такой скорости.

Якобо отдал приказ. Матросы исполнили его в точности. Галера, послушная рулю, вильнула носом сначала вправо, а затем влево, выпрямилась и снова легла на свой курс, разрезая высокие волны. Все люди на палубе повторили движение корабля. Но Забубенный уже знал, чего ожидать, и потому не упал.

– Идеально! – закричал херр Шмидт, не скрывая радости, – ни одна галера императорского флота не в состоянии поспорить с этой в маневренности. Вы гениальный механик, херр Грегор. Я сообщу об этом императору по возвращении.

«А я-то думал, что ты уже сообщил», – немного расстроился Забубенный, поглядывая на быстро приближавшийся берег. Уже хорошо были видны люди, заполнившие пирс, несколько причалов с пришвартованными кораблями. Пестрая толпа горожан, разодетые сицилийские рыцари, строгие плащи тевтонцев и повозка, в которой сидели император с Констанцией, не соизволившие сойти на грязные доски пирса. До него оставалось всего метров пятьсот, когда Забубенный услышал очередную команду, которую отдал херр Шмидт.

– А теперь, Якобо, мы должны поразить императора. Когда подойдем к пирсу на расстояние двух корпусов, заложи поворот вправо. Мы развернемся прямо на глазах у Фридриха на большой скорости и таком малом расстоянии, где раньше не могла бы развернуться ни одна из его галер. Это оставит неизгладимое впечатление.

И добавил гораздо тише, глядя уже на Забубенного:

– И мы получим от императорского двора заказ на переделку всех старых галер. Это принесет нам немалые деньги, херр Грегор.

Он даже хитро подмигнул Забубенному, чем немало его удивил. До настоящего момента Григорий и понятия не имел о том, что этот черный человек с вечно недовольным выражением лица может улыбаться. Видно, хорошее настроение у него возникало только в день получения гонорара. Хотя и сам Забубенный сейчас не отказался бы от получки.

Якобо кивнул. Галера шла, не снижая хода, нацелившись тараном прямо на пирс, и, когда до него оставалось не более сотни метров, а собравшиеся зрители начали нервничать, капитан велел заложить резкий вираж.

Экспериментальная галера накренилась, послушная новому рулю, начала описывать крутую дугу вправо. Поворот удался на славу. Судно, невообразимо быстро сменив курс почти на девяносто градусов, устремилось параллельно пирсу, вызывав своим невиданным маневром бурные крики радости на берегу. Точнее, Забубенный принял поднявшийся крик за выражение бурной радости и дань его таланту механика. Но он ошибался… Едва галера прошла десяток метров в повороте, как из-за паруса показался борт еще одного корабля, шедшего чуть позади параллельным курсом и уже нацелившейся на соседний причал. Это было то самое судно, которое они подрезали чуть раньше.

Забубенный с удивлением наблюдал как нос их галеры, вооруженный тараном, сближается с бортом другого судна, откуда на них с неподдельным ужасом глядят вцепившиеся в кормовое ограждение какие-то богато одетые люди. То же самое выражение читалось в округленных глазах матросов и рабов, сидевших на веслах.

– Господи! – воскликнул херр Шмидт, не ожидавший такого поворота событий.

– Пронеси! – подсказал Забубенный.

Якобо что-то заорал. Матросы повисли на руле, пытаясь отвести удар. Но было слишком поздно. Экспериментальное судно на полном ходу врезалось в другую галеру, протаранив ее невысокий борт. Раздался страшный треск ломаемых весел и обшивки. Атакованная галера вздрогнула, ее продырявленный борт слился воедино с носом корабля Шмидта. От удара все, кто находился на корме другого судна, полетели в воду. Там же оказались и многие матросы. Забубенный и херр Шмидт тоже не устояли на ногах, распластавшись на палубе. «Отличная атака, – пронеслось в голове у механика, – остается только пойти на абордаж».

В довершение всего, сцепившиеся корабли по инерции прошли еще метров двадцать и врезались в доски причала, подломив его опоры. Наблюдавшие за действом зеваки и все, кто имел несчастье случайно оказаться там в этот момент, полетели в воду. В конце концов, вызвав на пирсе Неаполя большие разрушения, связка из двух галер все-таки остановилась. Эксперимент был окончен.