Сицилийское королевство

Глава двадцатая. Stupor Mundi

Первым делом Мюних потащил своего ученика, естественно, в университет, здание которого располагалось в роскошном доме ближе к горам. Дом этот состоял из нескольких корпусов и был похож на замок разбогатевшего бюргера, где все было сделано скорее добротно, чем изящно. Фасадом местный университет выходил на одну из площадей, название которой Забубенный из вежливости уточнил, но все равно не запомнил. Да это, по его мнению, было и не важно, поскольку все площади в германских землях назывались «плац», а улицы «штрассе».

В университете, где шли занятия по непонятному для Григория расписанию, они пробыли недолго. Механик уговорил свого проводника поскорее покинуть стены учебного заведения, дабы не мешать процессу обучения. Благо, ему не нужно было сидеть там за партой и отвечать на вопросы. Но некоторые уголки этого огромного здания Забубенный все же осмотрел. Особенно ему понравилась оружейная комната с доспехами и комната, где хранились учебные пособия для охотников – такого количества чучел пернатых он нигде не видел. Неизгладимое впечатление на него произвел и местный анатомический театр, где как раз резали какой-то свежий труп.

Несмотря на запреты церкви, просвещенный император покровительствовал медицине и позволял ставить эти опыты. Мюних шепнул на ухо Забубенному, что местная кафедра еще небольшая, а вот в Солерно император открыл настоящую медицинскую школу. Согласно новым веяниям в медицине для пользы здоровью студенты также постоянно посещают целебные источники вблизи Неаполя.

– Да, я тоже люблю минералку, – поддержал начинание Забубенный, – от гастрита помогает.

Кроме того, выяснилось, что Фридрих был знатным коллекционером и собирал не только книги на разных языках, но и научные приборы, что было еще большей редкостью. Мюних с гордостью рассказал, что из Дамаска в подарок от султана император получил искусно сделанный шатер, где, как на небе, удивительным образом приводились в движение по своим орбитам изображения солнца и луны.

– А, планетарий, – кивнул Забубенный, – у нас такой тоже есть. На него можно взглянуть?

– Увы, – развел руками профессор, – этот шатер он не стал дарить университету, а поместил в своем дворце в Палермо на Сицилии.

– Жаль, – огорчился механик, – далековато. А я бы глянул.

Ну и напоследок они посетили лабораторию местных механиков, где многочисленные студенты изучали допотопные, по мнению Григория, механизмы. Ему понравился только небольшой макет парусного судна, на который дует ветер. Ветер производился вручную с помощью приспособления, напоминавшего ветряную мельницу, которое крутил один из помощников преподавателя.

Выйдя из здания университета, Мюних и Григорий вновь оказались на площади. На этой же площади находилась местная ратуша. Передохнув немного у фонтана, они зашли и туда, из чего Забубенный сделал неожиданный вывод, что его учитель вхож в высокие сферы, а он не такой уж и простой путешественник, раз его знакомят с бургомистром и местными чиновниками.

Бургомистра, между тем, на месте не оказалось. Он уехал на прием по случаю закладки новой фермы в окрестностях Неаполя, где по приказу императора собирались выращивать верблюдов для облегчения передвижений в южных колониях королевства. Верблюд ведь животное экономичное – мало ест, мало пьет, много работает. Просто воплощение мечты перевозчиков и контрабандистов. «Вот как мучаются люди без моторов», – все же пожалел Забубенный подчиненных Фридриха.

Но и без губернатора интеллигентному механику в ратуше было с кем пообщаться. Помощник губернатора Бреннер фон Гаульбе разрешил профессору Мюниху познакомить Забубенного с юридическим отделом, который обосновался в местной библиотеке, располагавшейся здесь же, этажом выше. Григорий не отказался. Он любил библиотеки, тем более, что эта оказалась одной из самых обширных, да еще собранной самим императором. Как оказалось, Фридрих питал слабость ко всем редким книгам и даже сам в минуты отдыха предавался занятиям литературой. «Надо будет как-нибудь почитать, чего он там пишет, – подумал Забубенный, – детективы, небось, кропает на древнеримскую тему».

Сейчас в библиотеке Фридриха царили юристы. Профессор Мюних представил им Забубенного, как талантливого иностранного специалиста по механике и паровым агрегатам, посетившим сицилийское королевство с дружественным визитом. Группа из двадцати лучших юристов королевства, собранная в одном месте, трудилась по заданию императора над сводом новых конституций. Старшим в ней был благообразный старик с прозрачными глазами, немного похожий на Нострадамуса. Звали его Майгель Кренц.

Забубенный через переводчика поинтересовался у Майгеля, над чем они сейчас работают. Майгель, к удивлению механика, не стал темнить. Он рассказал, что группа под его началом готовит для Священной Римской Империи новый, самый прогрессивный свод законов в мире, поскольку старым император Фридрих недоволен. В нем слишком много свобод для подчиненных и почти нет наказаний за налоговые преступления. Работа еще в самом разгаре.

А когда Забубенный попросил в двух словах объяснить, о чем идет речь, то выяснилось, что в новом законопроекте вся власть сосредотачивалась в руках императора, а бедные феодалы лишались почти всех привилегий. Их замки должны быть разрушены. За междоусобицу полагалась смертная казнь. Даже ношение оружия запрещалось. Зато крестьянам выходила поблажка – крепостное право в королевских имениях собирались уничтожить.

– Вы хотите освободить крестьян? – удивился консерватор Забубенный, – Да ваш император просто молодец – настоящий коммунист.

– О, да, – ответил через переводчика польщенный Майгель, – наш император очень просвещенный и свободолюбивый монарх. В новых конституциях он подчинил себе даже духовенство и обложил его налогами, как и все другие сословия. Кроме того, мы введем запрет, и больше никто не сможет дарить и завещать церкви свои земли.

– А он у вас, что, атеист? – удивился Григорий, – идет против церкви. Я же видел во дворце массу священников.

– О нет, – хитро улыбнулся древний юрист, – он уважает церковь. Мы ведь даже оставим в законе пытки для еретиков. Но Фридрих не желает платить церкви много денег. Он даже поэтому поссорился с папой римским и сам назначил нового папу. Так что, будет лучше, если все это закрепить законодательно.

– Назначил нового папу? – опять недопонял Григорий, не очень просвещенный в вопросах смены должностей у духовенства, – а старого куда дел?

– Старый на месте, – невозмутимо ответил Майгель, – в Риме.

– А новый? – от этого разговора с искушенными юристами у Забубенного стали проявляться первые признаки ступора.

– А новый здесь, в Неаполе.

– Так у вас тут что, альтернативный папа? – не поверил своим ушам Забубенный, – разве может быть сразу два папы?

– Да, – кивнул Майгель, – конечно, некоторые юридические нестыковки на лицо, но мы над ними работаем. Действующий папа уже отлучил Фридриха за это от церкви, поскольку считает, что папа выше императора и последний должен выполнять его волю. Но наш император не обратил на это особого внимания. Фридрих Второй уверен в том, что как раз он вправе сам назначать главу духовенства. И наш император достаточно силен для этого. Так мы и живем.

– Непростая ситуация, – кивнул Забубенный, – император Священной империи отлучен от церкви. У нас на Руси с папой теперь тоже проблемы. Ну, да ладно, здесь они сами как-нибудь разберутся.

Забубенный вздохнул, утомленный долгим разговором с юристами, но не смог себе отказать в удовольствии:

– А как у вас в новой конституции описаны права механиков?

– О, – с готовностью откликнулся глава юридического отдела, – это у нас привилегированное сословие. С них берут меньше налогов и предоставляют большие права.

– И гаражи бесплатно дают? – оживился Забубенный.

Впервые Майгель Кренц казался озадаченным. Его прозрачные глазки сделались мутными.

– Этот вопрос мы еще не рассматривали, – нашелся он, наконец, – Но, даже сейчас, насколько я знаю, херр Шмидт чувствует себя хорошо.

– О, это я знаю, – кивнул Григорий, – Но, насчет гаражей не забудьте приписать.

На том они и попрощались. Выйдя на площадь, раскаленную адским зноем, Забубенный мгновенно забыл о недавней беседе. Но Майгель Кренц не забывал ничего. Он счел советы иноземного специалиста разумными, старательно их записав. И когда через семь лет на съезде в городке Мельфи его новые «Конституции королевства Сицилийского» были, наконец, обнародованы, права механиков в них защищались должным образом. Каждому из них, помимо прочих свобод, от государства полагалось по гаражу. А особо отличившимся даже по два. И помешать этому не смог ни старый добродушный римский папа Гоннорий Третий, ни новый – Григорий Девятый, от всей души ненавидевший Фридриха и его конституции.

– Жарко у вас, – пожаловался Забубенный уже по-немецки, разглядывая полуденное марево над городом. Механик осваивал язык очень быстро, тем более с таким классным преподавателем.

– Да у нас есть влажный климат и жарко, – согласился с ним по-русски Мюних, тоже оттачивавший на Забубенном свое знание русского.

– А не зайти ли нам в ближайшее гранд-кафе, – предложил уставший от юристов механик, – и опрокинуть по стаканчику, а херр профессор?

Херр профессор некоторое время размышлял.

– Ви предлагать немного выпить? – удивился он, – но ведь еще самый разгар обучения? До ужина еще далеко. А в обед мы не пить. Да еще в такой жара.

– Наслышан, – нехотя согласился Забубенный, – хотя, конечно, жаль. И обучение пошло бы в два раза быстрее.

Забубенный посмотрел на плавившиеся от солнца камни местной штрассе.

– Кстати, профессор, понимаю, что не время, но, скажите – в местных барах продают водку?

– А что есть водка? – уточнил Мюних.

– Водка – это очень-очень крепкое белое вино, – попытался разъяснить механик, – но для русских вполне подходящее.

Забубенный оглядел профессора с ног до головы и добавил:

– Хотя для вас это, наверное, белая смерть.

– Найн, – ответил, подумав, профессор, – красный вино много. Белый и такой, как ви хотеть, найн.

– А жаль, – проговорил усталый механик, – но перекусить-то нам не возбраняется?

– Да, – согласился профессор, – поесть ми можем. На это у меня отпущены средства.

После того, как увлеченные экскурсией путешественники, перекусили за счет императора в большой харчевне, где собиралась приличная публика, они отправились смотреть знаменитый зверинец. Он находился в западной части города, откуда открывался великолепный вид на дремлющий Везувий. Хотя, за день пребывания в городе Забубенный уже успел заметить, что вид на древний вулкан открывался почти отовсюду.

Зверинец действительно был интересным. Фридрих не пожалел денег на его обустройство. И не так давно, по словам Мюниха, у самого берега моря был выстроен комплекс невысоких каменных домов без крыш с клетками для небольших зверей и просторных вольеров для животных типа слона. Но слона опять не было на месте. Его, как объяснили служащие зверинца, снова отправили на прогулку по улицам Неаполя, веселить народ.

– Ваш император молодец, – похвалил Забубенный, – заботится о дешевых развлечениях для народа. Да еще вполне гуманно. Не то, что его римские предки – только и знали, что резать и рвать на куски несчастных гладиаторов во всяких Колизеях.

– Йа-йа, натюрлих, – согласился профессор, разглядывая прыгавшую по веткам дерева обезьянку, – наш император очень просвещенный человек. Он часто изумляет всех своим блестящий умом. У него даже есть соответствующий прозвище.

– И какое же? – заинтересовался Григорий.

Мюних понизил голос и, оглянувшись по сторонам, проговорил:

– Ступор Мунди – изумление мира.

– Ступор, значит, – повторил Забубенный, – интересное прозвище.

– Да, да. Его взгляды на мир многих потрясают.

Минут двадцать они провели в вольере с обезьянами. На удивление в этот час там было совсем мало праздношатающегося народа.

– А где же посетители? – удивился Григорий, когда они покинули вольер с крикливыми шимпанзе, и вошли в следующий, открытый. Там, в небольшом пруду плавал изнывающий от жары крокодил.

– Они все работать, – в свою очередь удивился вопросу профессор, – днем все должны много работать. Только тогда будет порядок.

– А когда же им посещать зверинец? – спросил Григорий. – Зачем же его тогда строили? Он у вас что, элитный?

– У нас бывать праздники, – гордо ответил Мюних, – а зверинец существовать для развлечения богатый граждан.

– То есть, вы поэтому гоняете слона по улицам? – догадался Забубенный. – Билеты в зверинец дорогие. Добропорядочным бюргерам не купить. Ясно. Ну, хорошо, что хоть так народ развлекаете. Демократично.

Они посетили один за другим добрый десяток вольеров, где Григорий увидел африканского льва, антилопу, диких кабанов и множество всяких диковинных животных, не считая ярких тропических птиц.

– Мне все понравилось, – сообщил он Мюниху, когда они покидали зверинец, – только я не увидел там ни одного кенгуру.

Мюних озадачился.

– Это такое животное с длинными задними лапами и все время прыгает, но не антилопа, – пояснил механик.

– А на Руси они есть? – обиделся Мюних.

– Конечно, в каждом зоопарке.

Профессор ничего не сказал в ответ.

За остаток дня они осмотрели многие архитектурные достопримечательности Неаполя – изящный костел работы великого мастера, несколько причудливо украшенных домов богатых горожан и два небольших замка знатных вельмож. В познавательных целях, Григорий вынужден был выслушать эту экскурсию дважды. На немецком и на русском языках. К концу дня он вымотался так, что больше всего на свете мечтал добраться до своего временного пристанища в доме главного механика сицилийского королевства и упасть на кровать. Но напоследок, по просьбе Забубенного, они посетили окрестности замка Кастель Нуово.

Замок, подаренный императором жене в день свадьбы, был чудом архитектурной мысли своего времени. Пять стройных башенок придавали ему изящество и легкость, а высоченная стена защищала от непрошенных гостей. Посмотрев на нее, Григорий отказался от мысли сегодня же увидеть Констанцию.

Ужасно уставшие, но довольные процессом обучения, они вернулись к дому у причала.

– До завтра, – предупредил профессор Мюних. – Мы еще многое не успели осмотреть.

– Аллес гут! – ответил Забубенный, всего за один день хорошо поднаторевший в немецком.

На следующий день экскурсия повторилась, но, на сей раз, Мюних избрал другие цели. Весь день он таскал механика по различным мастерским, расположенным на окраинах города, знакомя с местными ремеслами и предлагая тут же повторить, как это все называется.

Забубенный пытал вопросами, отрывая от дел, кузнецов, оружейников, каменщиков, плотников, даже владельцев таверн. И все его почему-то терпели, выслушав предварительно просьбу Мюниха.

– Вас костэт дас? – интересовался механик в обувной лавке, глядя на новые ботинки, дизайн которых позволял усомниться в том, что итальянцы лучшие производители обуви в мире. – Канн ихь эс анпробирен?

Узнав цену и примерив, откладывал в сторону.

– Эс ист цу тойер! Да за такие деньги можно купить всю вашу лавку.

Еще день прошел в походах по складам и пирсам. Один раз они забрались даже на торговую галеру с разрешения капитана, где Забубенный изучал снасти и управление судном. Через неделю Григорий знал Неаполь и его пригороды лучше, чем Киев. Разве что на Везувий не сходил, некогда было. А еще через неделю Григорий уже мог сносно изъясняться по-немецки.

Тогда Мюних устроил ему последнюю экскурсию, в течение которой они говорили только на немецком языке, и постоянно задавал глупые вопросы. А когда и этот невообразимо долгий день завершился, Забубенный узнал, что сдал экзамен по языку и теперь поступает в распоряжение главного сицилийского механика. За его дальнейшее обучение отвечал херр Шмидт.

На прощанье они все же выпили с профессором по стаканчику доброго вина. В тот день Забубенный узнал, что немецкая интеллигенция в тринадцатом веке тоже иногда позволяет себе расслабиться. Под влиянием Забубенного вечно сдержанный профессор Мюних так нализался, видимо на радостях, от созерцания результата собственного труда, что Григорий еле смог довести пьяного тирольца от питейного заведения до дверей гостеприимного дома на берегу. По дороге Мюних все время что-то орал на родном языке и грозил кому-то сухим кулаком, но Григорий боялся ему сказать, что не понимает о чем речь. Этих жизненных выражений Мюних ему почему-то не сообщил.

На следующее утро Забубенный начал общаться с главным механиком сицилийского королевства. После раннего завтрака херр Шмидт отвел своего подопечного в один из корпусов, примыкавших к воде. Выяснилось, что там собраны многочисленные приспособления разного назначения. Для чего нужны все эти блоки и рамы, перевязанные веревками, стоявшие на полу или висевшие под потолком, до конца Григорий не успел понять. Но этого от него и не требовали.

Для начала херр Шмидт подвел Забубенного к какому-то устрашающего вида станку, похожему на дыбу и, на глазах удивленного механика, парой ловких движений разобрал его на две дюжины составных частей. Григорию даже показалось, что станок просто рассыпался у него в руках. После чего херр Шмидт объяснил, что просит великого механика из далекой Руси собрать и заставить работать этот станок для наматывания причальных канатов.

Забубенный почесал в затылке, глядя на разбросанные по дощатому полу куски дерева странной формы, и хотел было попросить сицилийца повторить еще раз этот фокус с разборкой, – «Кённен зи мир биттэ цайген…», – но, решил, что это будет удар по престижу родины.

– Цванцих минут, – пообещал он, – и все будет гут.

– Филь глюк! – пожелал ему удачи коварный херр Шмидт, и, удаляясь из мастерской, на всякий случай издевательски попрощался, – Гуттен нахт!

«Я тебе покажу спокойной ночи, – обиделся Забубенный, – сейчас у меня все заработает. Как говориться, дайте срок».

Оставшись один в мастерской главного сицилийского механика, которая освещалась через узкие окна-бойницы, проделанные со стороны моря, Забубенный принялся за работу. Перепробовав десять разных комбинаций соединения деталей под невообразимыми углами, русский гений все же победил немецкую заносчивость. Станок принял прежний, как показалось Григорию, облик. И к обеду отлично заработал. Только вместо наматывания канатов, он их замечательно разматывал. А вот в обратную сторону крутиться никак не хотел. Григорий потратил еще полчаса и нашел проблему – одна деталь, передававшая вращение барабана, была приделана не тем концом. Пришлось все разобрать и собирать по-новой.

Когда к ужину появился херр Шмидт, все было в порядке. Станок стоял на прежнем месте и работал. Херр Шмидт с недовольным видом несколько раз обошел вокруг него и, нагнувшись, поднял с пола пару валявшихся там деревянных уголков и одну деталь Х-образной формы. Он долго смотрел то на них, то на станок, который исправно работал и не мог понять, откуда взялись эти детали.

– Это лишнее, – успокоил его Забубенный, – я усовершенствовал вашу модель, херр Шмидт. Там у вас была одна ненужная передача. Теперь станок наматывает вдвое быстрее. Можно даже оформить совместный патент на изобретение, хотя и не обязательно.

Херр Шмидт нахмурился, но на этот раз ничего не сказал. Видимо не хотел патентовать нововведение русского механика. На этом первый день обучения закончился, и Забубенный отправился на ужин.