Штурмуя Лапуту

Глава восьмая Экспериментальный рейд

Долетели хорошо. Видимо, помогло напутствие Профессора, подпихнувшей дельтаплан на старте и прокричавшей доброжелательное: «давайте без заморочек! Мне орехи уже надоели!».

В общем и целом руко-лапа у Лоуд была легкая, как спровадила, так сразу поймали небыстрый, но ровный поток, высоту почти не теряли, потянули к Сан-Гуаносу. Облегченность нагрузки тоже сказывалась благотворно. Сидящая за спиной воровка практически не ощущалась, поскольку помалкивала, а руки ее, пусть и крепко вцепившиеся, вообще не чувствовались. Вот неведомо Логосу, как она это делает, но ведь делает.

У берега Укс повел аппарат вверх, прикрываясь обрывом и метя на уже проверенную посадочную площадку. Вспорхнули на кромку, с легким хрустом сели в поваленные и пожухшие кактусы. Неизменный городской дождь посадке не мешал, скорее, мутноватая унылая завеса прикрывала от возможных наблюдателей на стене.

Гости Сан-Гуаноса замерли под прикрытием серого крыла. Нет, тихо, только капли шуршат по ткани. Укс выждал еще, размышляя над тем, что ошибался — в полете воровка все-таки ощущалась, поскольку спину грела. Да, раннее утро было прохладным, потом стало еще и мокрым. В общем, с теплой пассажиркой за спиной было приятно, а теперь наоборот. Логос свидетель, в этом вопросе пилот непредвзят, оценивает справедливо, что бы там Профессор про личные перекосы не бубнила.

— Вроде бы благополучно сели, — прошептал Укс.

Воровка кивнула, мокрые волосы прилипли к щекам, ее ощутимо потряхивало, видимо, сразу и от холода, и от нервов.

— Одевайся, если у нас рясы не сперли.

Пока напарница натягивала одежду, Укс успел разобрать аппарат. Девица помогла с увязыванием стоек, шнурки не путала, с этим — зачет. Упаковки дельтаплана спрятали под прикрытие ствола большого кактуса. Пилот без всякого удовольствия обулся и накинул рясу — от сапог и тряпья так и перло плесенью, всё насквозь мокрое, отвратительное. Что за город такой, пенициллином проспонсированный?

— Теперь идем пережидать и подсушиваться.

— Это же по плану? — уточнила воровка, наконец подав голос.

С планом операции она была знакома в общих чертах. При обсуждении воздухоплаватели упирали на импровизацию, на неизменное «война план покажет». Собственно, так оно и было — Укс привык к стилю напарницы, а у коки-тэно без вольно-творческих элементов даже посещение сортира не обходится. Но с точки зрения сторонних наблюдателей этакий подход казался, конечно, диким и легкомысленным. Воровка помалкивала, не возмущалась, но как на самом деле оценивала подготовку и что об этом думала, было весьма интересно.

— Кстати, что там пистолетик? — «вспомнил» Укс.

Напарница-практикантка похлопала по бедру:

— Взяла. Почистить надо, а так не пропал.

— Хорошо. Куда нас отвести можешь? Малость денег у нас имеется, надо бы пересидеть до дневного колокола, перекусить, но без излишнего привлечения внимания. И не очень отдаленно пристроиться, лишний раз шлепать по грязи неохота.

Думала недолго.

— «У святого дуба». Внимания вообще не привлечем. Комнаты там всегда есть свободные. И от епископства недалеко.

Очередной зачет практикантке. Соображает быстро, решение обосновывает. Ну, это не удивительно, ведь не первый день знакомы. А вот сдаст гостя в этом «Святом дубе» или повременит, пока непонятно.

Полезли на стену, Укс опирался на посошок, позаимствованный из деталей дельтаплана.

— Длинновата дубинка, — намекнула воровка. — Здесь у братьев так не принято.

— Ничего, будем считать, что я хроменький. На трудовом дознавательском посту пострадал, при аварии старой дыбы, теперь вот шкандыбаю кособоко.

Только хмыкнула, оценивая сомнительный юмор. Но не настаивала.

Хлюпали по навозным потокам, текущим к обрыву «линзы». Да, если бы не эта естественная канализация, утоп бы Сан-Гуанос давным-давно, что только пошло бы на пользу всем мирам. Кстати, посох-трость лишним не оказался — с его помощью через глубокие лужи легче перебираться. Веревочный пояс, отягощенный кинжалом и кошелем, норовил сползти, приходилось поддергивать. Промокший капюшон свисал на лицо, заслонял обзор. Впрочем, на что тут смотреть? Мостовые и жижа под сапогами совершенно одинаковые, хоть в какую сторону шагай. Хорошо хоть вонь плесени от одежды поослабла, бодрящие запахи размокшего коровьего и человечьего навоза ее потеснили.

— Вот оно — «У святого дуба», — указала практикантка. — Вы меня, господин пилот, облапьте как-нибудь поестественнее, уж превозмогите себя. Гостиница паломнической считается, но чаще туда за иным ходят.

— Надо, значит надо, превозмогу, — пообещал Укс.

В обнимку ввалились в дверь. Толстенная сестра-монахиня за стойкой на гостей даже не глянула, смела с прилавка пару звякнувших монет, ответно брякнула кувшинчик с кальвадосом, каркнула:

— По лестнице, потом налево, любую свободную келью занимайте.

Ступени лестницы под ногами взвизгивали и пищали на сотню голосов. Укс подивился уникальному музыкальному оформлению — следовало отвлекать голову и иное, поскольку обнимать талию практикантки, скрытую просторной грубой рясой, оказалось намного волнительнее, чем видеть ее голенькую среди орешника. Парадокс, наукой так до конца и не объясненный.

Коридор был длинен, дощат и полон противоречивых звуков: частью понятного ритмичного характера, частью странноватых: в одном из стойл с чувством распевали молитву во славу святого дона Рэбы, где-то дрались, судя по звукам ударов, мебелью. Доски пола, стен, рейки потолка отвечали этой какофонии тысячами тресков и поскрипываний. Укс осмыслил, стукнул в стену костяшкам пальцев:

— Ведомственное заведение? Из списанных эшафотов сколотили?

Невидимая практикантка кивнула капюшоном:

— Гостиница — собственность Центрального Инквизиционного Трибунала. Недорого, спокойно. В праздники, конечно, цены прыгают — паломников много. Считается местом благочестивым, намоленным, тут и со старинных знаменитых эшафотов доски есть.

— Историчность и антикварность заметны невооруженным взглядом, — признал Укс. — Наверное, даже клопов нет?

— Откуда? Святое же место. Думаю, клопы и вошки от этого треска давным-давно охренели и сбежали, — выдвинула версию практикантка, успевшая усвоить азы правильного научно-исследовательского хода мысли.

Шутит, не так уж ей и страшно. Но это еще не зачет, впереди маячит уйма дополнительных вопросов.

Выбранный Уксом номер-стойло по дизайну был понятен и лаконичен: вытянутый дощатый пенал, в нем топчан, стол, табурет. Но имелось и окно. Укс скинул липнущую к телу рясу, прошел в торец комнаты. Стоило распахнуть узкую ставню, как комнатушку наполнил шорох дождя, запахи вольного навоза, они слегка заслонили страстный скрип за перегородкой, отогнали густые и характерные ароматы комнаты. Истинно: вонь познается в сравнении, Логос с этим не спорит. Но незачем отвлекаться — вот он, город за окном, вид отсюда правильный, с этим Укс не ошибся.

Воровка успела повесить рясы для просушки на вбитые в стену гвозди. Воркующим голосом спросила у обернувшегося спутника:

— Согреть тебя, сладкий? Или по стаканчику для аппетита?

Все же мерзавка. Понятно, голос подать непременно нужно — соседи всё равно слушают, любопытствуют. Всё верно, и поза воровки почти не провоцирующая, только ладонь лежит на бедре повыше подвязки весьма изящно. Банальной вульгарности напарница чужда, тут шмондецовость уровнем повыше. И влажные волосы с лица откинуты, небрежно и безупречно.

Укс прищурил один глаз, поманил, а сам хрюкнул:

— Успеется с баловством. Наливай!

Воровка, скинув уродливые сандалии, подошла практически неслышно, не забыла прихватить с кособокого стола кувшин и выщербленную чашку. Плеснула кальвадоса, Укс хапнул чашку, облапил подружку — та игриво взвизгнула.

Так и повизгивала периодически, постанывала между шептанием. Раскачивались, обнявшись, перед окном, Укс кряхтел и в голос поругивался. А снаружи был неизменный дождь, крыши и ориентиры — торчала темная мокрая башня Песни Истины, широкий купол Великого Трибунала, блестели протяженные черепичные скаты крыш Епископального дворца. Воровка чуть слышным шепотом отвечала на вопросы, поясняла «что-где», про охрану и расписание служб. Нет, насчет наблюдательности определенно нужно «зачет» ставить, знает и помнит даже больше чем ожидалось.

Что за оценку самому себе ставить, Укс не совсем понимал. Ибо уточнение плана шло хорошо, но тело те похвальные достижения мысли и воли игнорировало, реагируя на объятия и стройную теплоту весьма пошло и закономерно.

— Да выяснили мы уже всё, — прерывисто прошептала воровка. — Давай. Не маленький же мальчуган. Вообще не маленький.

— Это физиология. А бариться нам не время.

— Да мы чего делаем-то⁈ Доведи уже до дела, палач плотский. Я железная, что ли?

Во многом была права воровка: и план уже прояснился, и движения однозначные, пусть и э-э… поверхностно-неполноценные. Готов организм к эксперименту, в смысле, оба организма полноценно готовы, крепко взведены. И время есть. Полной уверенности нет.

Укс отстранился.

— Вот баран. И мерзавец! — злобно и очень искренне прошептала воровка. — И вот как это называется с вашей проклятой научной точки зрения?

Пилот пожал плечами:

— Видимо, это называется непредумышленный харассмент. Извини.

— Какой еще хара-смент⁈ Сроду не слышала. У нас это маз-хизмом называется. Извращенец! О святая Лотта, и с кем ты меня свела⁈

Укс промолчал, только сделал еще шаг назад. Вернее, вбок, к столу и кувшину. Плеснул в кружку кальвадоса.

От запаха крепкого едкого пойла в голове мигом прояснилось. Осторожно покосился на напарницу. Надо запомнить, видимо, сейчас она близка к истинной себе, не очень-то, гм, играет-лицедействует, вон ее от злости и холода опять потряхивает.

— Глотнешь глоточек? Для тепла?

— Иди-ка ты…

Посыл был грязен, своеобразен и нелицемерен. Укс улыбнулся.

Злая. Старше, чем казалось. Страх перед этим поганым городом уже утеряла. Но почему такая привлекательная? Ничего ведь особенного в ней нет. Даже образования. Поверхностно словечек нахваталась, «маз-хизмы» смешные. Но она нравится. Вот нравится и всё, Логос здесь плюнул на объясненье и ушел, хлопнув дверью.

Укс сел на топчан, похлопал по продавленному тюфяку:

— Иди, заново согрею, непристойно.

Воровку явно тянуло высказаться о многом, но с собой уже совладала. Присела рядом, подтянула босые ноги на тюфяк, обняла коленки.

За перегородкой громко и невнятно бубнили, сквозь щели в стене несло потом и спиртным. Укс тоже игриво крякнул, облапил практикантку-напарницу, заговорил в ухо. Прядь щекотала нос и отвлекала, хозяйка пряди слушала внимательно, маленькое тело напряжено, но не забывает периодически ерзать, надлежащий скрип топчана обеспечивать.

Укс закончил излагать план действий. Предварительный, с некоторыми купюрами, но не сказать что короткий.

После паузы, подумав, воровка сказала:

— Ты не извращенец. Ты хуже. Безмозглый извращенец. Не выйдет ничего. Тут одна наглость в твоем плане, только на ней не вытянешь. В тиски посадят, потом о костре 5-й степени сам молить будешь.

— Возможно. Но обычно у нас довольно успешно выходит, — намекнул Укс, стараясь не смотреть на объект объятий.

Видят боги, такую напряженную женщину еще поискать — вся на взводе, прямо от пяток до кончиков сосков.

— Спорить не буду, — прошептала, едва не утыкаясь носом в шею Укса. — Но это у вас с Профессором. У дарков своя удача. Нет, не завидую, но учитывать-то разницу нужно. У вас пронырливость в крови.

Уксу немедля захотелось уточнить, но воздержался. Сказал о другом:

— Можешь туда не ходить. Здесь посидишь, монеты на конуру есть, продлю номер. На обратном пути заберу. А пока брата-монаха подцепишь покрепче организмом и разумом, или вон — кувшинчики неспешно опорожнишь. Тебе согреться нужно.

— Угу. Не вернешься. Взял проверять, так до дна и выворачивай. Всё что смогу, сделаю. Поняли, господин пилот?

— Чего тут не понять. Тебе так вернуться нужно?

— Очень нужно.

Уксу стало грустно. То ли от ответа, наверное, иное хотел услышать, только непонятно, что именно в том ответе ждал. То ли от того, что время уже неумолимо потеряли, а ведь можно было… ну, хотя бы в шею поцеловать. У нее там, на загорелой и чуть чумазой коже, старый шрам угадывается, очень характерный. Интересно было бы узнать… но это потерпит, а может и вообще знать излишне.

— Ладно, пошли, догадливая красавица. Скоро полуденный колокол ударит…

На улице ничего особо не изменилось, разве что малость просветлело и дождь принял спазматический характер. У Кривой Площади расстались — воровка, придерживая подол рясы и лавируя меж глубинных луж, двинулась через площадь, Укс зашагал напрямую.

Сапоги окончательно промокли, хотя пилот имел привычку содержать походную обувь в порядке, пропитывать жиром своевременно. Собственно, довольно долго этим делом Грушеед занимался, выходило у сынули недурственно, он вообще талантливым мальчишкой рос. Но уже вырос и двинулся собственным путем по жизненным лужам, уже и красотку подсек, весьма неглупую и с редким кулинарным талантом. Интересно, что они про этот поворот пути Маманьки и Папаньки скажут, небось, обхохочутся на славу…

Укс шел, опираясь на посох, размышлял, выбирал момент удачи, а частью поглупевшего мозга гадал: идет она или уже свернула? У нее-то выбор есть: может завернуть в ближайший РИСТ, упредить дознавателей, вполне успеют засаду организовать. Но это вряд ли, поскольку практикантка понимает, что Трибунал простит ей прегрешения лишь частично, бичевания не миновать, а много ли хрупкой девчонке нужно, чтоб отчалить в дивные небесные темницы святого дона Рэбы. Нет, она конечно не девчонка, соображает. И вернуться на родину ей действительно нужно, в этом не врет. Так что второй вариант для нее более предпочтителен — вернуться к стене, собрать и столкнуть дельтаплан в Бездну, улететь, на удачу положившись. Равновесие полета напарница видимо, сможет удержать, а чем Бездна хороша — при планировании рано или поздно на какую-то «линзу» вылетишь и шмякнешься.

Нужно было ей хотя бы на словах про посадку пояснить, там, конечно, от удачи многое зависит, но есть и приемы относительно надежных действий, они шансов добавят.

Да что за мысли странные? Совсем спятил, извращенец старый? У него сейчас аппарат угоняют, а он «ой, не успел посоветовать, как ворованным лучше пользоваться». Тут Логос за голову схватился и ужаснулся. Хотя если воровка покалечится…. Нет, Логосу определенно придется рыло набить — совсем запутал, скотина этакая. А воровку, если судьба когда-нибудь вновь сведет, лично выпороть. Может и не сразу выпороть, гм…

Укс дал пинка Логосу, вновь вознамерившемуся увести мысли не туда. Делом нужно заниматься, отвлечься мыслями от уже сгинувшей воровки…

Вообще-то у нее третий вариант есть: пойти и напиться. Отследить, как она на близость кальвадоса реагирует, было не так уж сложно. Неравнодушна к пойлу. И тогда, при встрече у подвала судебного, от нее крепко попахивало. Если девка даже перед «делом» себя удержать от глотка пойла не может, дело плохо. Женский алкоголизм — он почти как нэк. Хотя все ж небезнадежно, шансов завязать там побольше, чем дважды на Сан-Гуаносе побывать и от монахов в целости выскочить.

Укс титаническим усилием воли отвлекся от неуместных мыслей. Вот ворота Епископального дворца, вот удобный момент…

Укс догнал медлительную повозку, запрыгнул позади огромной бочки.

— Эй, брат, куда пристроился? — возмутился монах-возница. — У меня осел трехжильный, что ли?

— Заткнись, осел, не видишь, я в печали, — пробурчал Укс.

— Нога что ли? — угадал возница, косясь на немалые нашивки на погонах внезапного пассажира.

— В сырости ломит, спасенья нет.

— То за наши грехи. У меня вот спина… — с воодушевлением начал монах…

В ворота въехали без проблем. Охрана была многочисленна, но теснилась в сухой арке, к повозке неохотно сунулся брат-охранник, наскоро постучал рукоятью дубинки в бочку — звук был верный, пуста говновозка.

Въехали, брат-золотарь свернул к нужникам, Укс посоветовал коллеге по недугу скопить денег на контрабандное барсучье сало, регулярно мазать спину перед ночным колоколом, и двинулся искать вход в глубины епископальной твердыни.

Опыт, интуиция и тесное знакомство с Логосом неизменно сгибают удачу в нужную позу. Хотя иной раз та красотка и капризничает. Но в этот раз обошлось, хоть решилась задача без особого блеска, скучновато. Работали бы на пару с Профессором, пошло бы интереснее. А так Укс отлупил посохом раззяву-послушника, рассыпавшего в грязь корзину капустных кочанов, наорал на кухонного брата-кладовщика и беспрепятственно пройдя хозяйственными закоулками, вышел к внутреннему входу в Великий Трибунал. В здешнем дворике монашеского народца было мало — место серьезное, тут только по делу мелькали. Трудолюбиво мел двор коренастый брат — работал хорошей метлой, шустро, профессионально разгоняя лужи, в сухости под навесом возведенным у массивного неработающего фонтана сидели братья и сестры посыльно-офисного вида с письменными досками и пергаментами, что-то трудолюбиво карябали перьями. Укс деловито обогнул странный фонтан, направился к лестнице — вдоль второго этажа тянулась галерея, уводящая в Малую Епископальную канцелярию. Насчет расположения воровка описала очень точно, но самой ее, понятно, здесь не было. Что ж, Логос только хмыкнет, а ждать не будем, безнадежно.

Укс обтер ноги о гнилой коврик-половик, ступил на лестницу. Здесь, ради разнообразия, было чисто, сухо и даже слегка подметено. В таких условиях и поработать приятно. Но догоняют. Укс глянул через плечо и все-таки удивился.

— Не ждали, брат-начальник? — сухо спросила сестра-воровка.

— Не узнал, — признался Укс.

— А я уж жду-жду, думаю, наверняка передумал.

— Ну отчего вдруг «передумал». Просто первый раз здесь, пока огляделся, пока за порчу капусты бездельников покарал. А ты, смотрю, разбогатела?

Воровка плотнее прижала локтем письменную доску:

— Я же конторская, мне иначе нельзя. Ну и госпоже Профессору бумага пригодится.

Укс кивнул. По лестнице уже поднялись, вид с галереи на Великий Трибунал был недурен — высокий купол имел определенные черты стиля Ренессанса, интересно, кто его проектировал и строил, наверное, приглашенный архитектор из иной сюжетной линии.

Настроение шпион-пилота улучшилось. Понятно, не из-за красот архитектуры, а так… слегка необъяснимо.

— Нам прямо и направо, там покои. Но у дверей стража, а что там глубже, я не знаю. Мне не по рангу было заглядывать, — шепотом пояснила воровка.

— Наглеть нельзя, дисциплина должна быть, это святое, — подтвердил Укс. — Раз нельзя, значит обойдем. Нам главное что? Главное — соблюсти чувство стиля.

Прошли по галерее дальше. Укс огляделся — под длинным сводом никого нет, дальняя дверь в Малую Канцелярию закрыта. Ну, сейчас наступает момент рискнуть.

— Иди, но на месте, — приказал Укс.

Спрашивать и уточнять не стала, только еще больше побледнела.

Укс вскочил на парапет, держась за колонну, свесился наружу. Слегка мешал посох, но с ним дело привычное — сунуть за спину, под поясную веревку. Подпрыгнул, игнорируя изрядную высоту и риск оступиться, уцепился за край навеса. Понятно, край мокрый и скользкий, но имелась к подобному осложнению готовность. Два движения — и наверху. На скате стоять неловко, да и чересчур на виду. Но это недолго. Петля пояса захлестнула конец посоха, «удочка» свесилась вниз. Ну?

Ощутился прибавившийся вес, сигнальный рывок…

Удильщик вытянул снасть — рыбка-монахиня держалась мертво, только глаза расширились в пол-лица.

— Стоять здесь можно, — намекнул Укс.

Отцепилась, выпустила веревку неимоверным волевым усилием. Прошептала:

— У меня сандалии дрянные, скользкие.

— При случае поменяем. А пока не особо танцуй. А теперь просто повторим еще разок, — пояснил опытный рецидивист, кивая на верхний ряд окон.

Ничего особенного — обоснованная надежда на симметрию постройки столь классического стиля оправдывалась. Наверху тоже галерея, пусть и скрытая, внутренняя.

Воровка не стала ахать и спрашивать «но как⁈», просто с ужасом смотрела вверх. Ну, Логос подтвердит, с непривычки, конечно страшно. Так ведь если не пробовать, откуда привычка возьмется?

Укс мягко подпрыгнул, кончики пальцев нащупали шов между камнями, полез выше. В классической архитектуре что хорошо и неизменно — тактильная и интуитивная доступность решений. Несколько мгновений, непростое преодоление выступающего карниза, вот она, галерея… Она пуста, но откуда-то доносится приятный аромат. Приблизились, значит, к цели.

Стенолаз глянул вниз. Гм, какая она все-таки маленькая, прямо девочка-девочка. Присела на корточки, сжалась. Да, момент неприятный, снизу она на самом виду, хорошо, что опять дождь пошел и задирать головы никто из братии не собирается. Укс вернул веревочную петлю на «удочку» посоха, спустил и слегка призывно помахал. Нащупала, видимо не глядя, осторожно выпрямилась…

…Поднял, втянул в галерею опять без проблем. Похоже, практикантка не только внешностью умет притворяться, но и весом. Вот съели перед вылетом по горсти орехов — по весу только ту горсть и поднимал. Отличное качество у человечка.

— Здесь? — прошептала, озираясь.

— Где-то рядом. Ты вообще епископа видела?

— Один раз. Сухопар, относительно молод. Рост средний, ряса чистая.

— Духами пользуется?

— Возможно. Издали неочевидно.

Укс кивнул. С духовной аристократией, да и с любой другой, всегда так — принюхаться к ней не так-то просто, дистанцию соблюдает. Ничего, Логос подскажет.

Здешняя галерея была узкой и низкой, не пешеходной, скорее элемент декоративного и дождеотсекающего характера. В узком пространстве валялись кусочки черепицы, иной мусор, и почему-то в изобилии птичьи кости и перья. Коты у них тут водятся, что ли?

Злоумышленники двинулись вдоль окон, приходилось низко пригибаться и стараться не хрустеть сухими косточками под ногами. За прикрытыми дощатыми жалюзи-ставнями окнами стояла тишина. Кое-где на подоконниках виднелись петельки из прочных ниток. Понятно, силки — птиц приманивают, ловят. Видимо, местное монашеское развлечение. Кстати, о нитках забыл спросить. Что-то с памятью негодно стало, все мысли сейчас об отвлеченном.

Вообще Уксу было весело. Вот намного веселее, чем с Профессором ходить — у той у самой дури на десятерых хватает, а сейчас сам пилот за главного психа. Но девочка-то ничего, весьма себе. Главное, болтать вообще не пытается, сдержанная просто на удивление.

Схватила за рукав рясы. Укс кивнул — да, здесь. Из-за окна тянуло чистым, приятным ароматом. Нет, не духи, видимо сушеные травы, луговые, а может и горные. Для пахучего Сан-Гуаноса — роскошь немыслимая.

Сидя под окном, Укс достал из кошеля боевой наконечник, навинтил на посох. Воровка наблюдала в молчании, только ресницы подрагивали. Интересно, она их когда-нибудь красила?

— Капюшон не откидывай, лица видеть не должны, — прошептал Укс.

Она показала — «внутри никого нет». Укс подтвердил — «да, пусто, наверное, ждать хозяина придется».

Поддеть наконечником дротика запор жалюзи труда не составляло — не для защиты крюки делали, просто чтобы ветром не болтало. Скользнул внутрь… гостиная неплохая, хотя ожидалось большая роскошь. Скамьи с подушками, деревянные кресла, ковер на полу, картины на стенах. Укс бесшумно продвинулся к дверям, оценил соседние покои: с одной стороны располагалась спальня, с другой умывальная комната, рядом выход, видимо, в коридор и к лестницам. Людей нет, котов тоже нет.

Воровка прошла к дверям, на светлый ковер разумно не наступала — сырые следы оставлять незачем. Рука на рукояти кинжала, чересчур для нее большого. Сейчас напарница-практикантка спокойнее, чем на стене, что и понятнее — обстановка привычнее. Любимый пистолет доставать не думает, осознает, что то шумная магия. Что ж, опять хороша.

— Осматриваемся, ждем, — вполголоса изложил план ближайших действий Укс.

Воровка смотрела из глубин капюшона:

— Могу я мысль сказать?

— Вполне.

— Епископ ничего умного не поведает. Они тут совсем отсталые и неграмотные. Нет, по пыткам любому мудрецу фору дадут, но по болезням оборотней и путям, как вы выражаетесь, «возвращения наружу» ничего не знают. Мракобесы полнейшие. За замшелого мага Коровала ухватились как за настоящего образованного ученого.

— «Замшелый», значит? А помнится, билась ты за него отчаянно.

— Заблуждалась в оценке, — сдержанно признала воровка. — Мудрецов сходу не разгадаешь, их тщательно выспрашивать нужно. Иной раз вид приличный, а на поверку одна борода, да и та накладная. А иной раз попадется безумное на всю голову, но много знающее.

Намек был очевиден. С «безумными на всю голову, но знающими» Укс был прекрасно знаком. Правда, по воле богов оказался свидетелем и даже чуть-чуть участником процесса совершенствования и трансформации этого самого «безумного», посему понимал причины и следствия. Но объяснить путь развития уникального мощнейшего интеллекта было трудновато. Пришлось ограничиться банальным:

— Внешность бывает обманчива.

— Не буду спорить. Я сейчас про епископа. Может, не стоит его ждать? — намекнула воровка. — Осмотримся, приберем нужное, да и свалим? Скоро опять дождь усилится, уйти полегче будет.

Укс пожал плечами:

— Как вариант. Но за этим ли мы шли? Не мелковат ли размах? Кстати, ты нитки купила?

— Две катушки. Большие, — напарница похлопала по кошелю у пояса. — Так что можно сваливать. А еще можно мне план полностью рассказать. Я вряд ли что-то лишнее наболтаю, даже если заметут. Мы уже здесь, наши грехи очевидны.

— Вот уймись и не колдуй на меня, — проворчал Укс. — Как мне рассказывать, если я с мыслями собраться не могу?

— Святой дон Рэба свидетель — я и не думала колдовать. Никакая я не ведьма, меня за другие грехи сожгут.

— Угу, а то я не чувствую.

— Да ты меня и не видишь! — воровка для наглядности потрясла себя за влажный капюшон, закрывающий лицо до подбородка. — Что тут чувствовать?

— Свою глупость и чувствую, — отрезал Укс. — Мы делом займемся или кокетничать будем? Обшмонать покои все равно надо, никто за нас этого не сделает.

Препираться воровка не думала, уточнять, что значит научный термин «обшмонать» тоже не стала.

Обыскивали покои, отбирали нужное на кресло. Собственно, шмонала воровка, Укс занялся сейфом, обнаружившимся, как и положено — за настенной картиной.

Сейф оказался средней паршивости, явно со скидкой у контрабандистов приобретен, с похожими моделями сталкиваться уже приходилось. Поддалась дверца, хорошо что уровень электрификации Сан-Гуаноса гарантировал отсутствие рева сигнализации. Укс взял подсвечник, провел бронзовым основанием вдоль кромки дверцы — лязгнула выскочившая игла, оставила капли яда на бронзе. Взломщик поморщился, поставил подсвечник, позвал:

— Можешь заглянуть.

Воровка заставлять упрашивать себя не стала, мигом возникла за спиной.

Столбики золотых монет, свернутые пергаменты и разнообразные записи-бумаги, два лохматых порножурнала на непонятном языке, шкатулки, оружие… Нормальный сейф, стандартного содержания.

— А это что такое? Можно потрогать? — с восторгом прошептала напарница.

Укс подумал, что бабы пошли какие-то неправильные. Нет бы золото ухватиться считать, или журнал пролистать для расширения кругозора, нет — они немедля к стволу тянутся.

— Это предмет откровенной оружейной пошлости. «Дезерт Игл» позолоченный, заведомо неудобный инструмент, одни понты.

— Но здоровенный какой!

— Да уж. Наверное, при стрельбе ты его не удержишь. А так пощупай, не стесняйся своих порочных желаний.

И правда щупала, гладила, в картины на стене целилась. Может ей не за тридцать, просто показалось, а на самом деле дитя? Впрочем, в первый раз игрушку видит, да оно еще вон какое блестящее. Эх, ворона.

— Ты золото раньше видела?

— Что ж я, совсем темная? Видела. А вы, господин пилот, откуда знаете, как пистолет называется? У вас такой был?

— Боги упасли, не хватало еще такую кувалду с собой таскать. Так-то доводилось мельком видеть, название запомнилось. У нас собаку похоже кличут.

— Собака тоже хорошо. Но красивый какой пистоль-то, — пробормотала воровка, снова поглаживая массивную игрушку.

Укс подавил в себе разочарование, продолжил упаковывать монеты. Нет, разочарование было не по поводу незамутненного девичьего восторга к пафосному механизму. Вот то, что она золото знает, немного огорчительно. Значит, точно не землячка. А ведь мелькала такая мысль. Самообманная и сугубо ненужная.

Воровка с собой справилась, отложила пистолет. Занялась исследованием шкатулок, открывала осторожно, острием кинжала. Это верно, хоть что-то взрослое в голове имеется.

В большой шкатулке обнаружились драгоценности, довольно грубые, но с крупными, весьма недурными драгоценными камнями. Не так плохо, хотя вес излишний. В шкатулке поменьше оказался белый порошок. Укс поморщился:

— Что за штампы? Куда не сунься, все сейфы как близнецы.

— Наркотик? — вновь проявила образованность воровка. — Он дорогой, наверное?

— По виду — кокаин. Дорогой. Его не берем. У нас с Профессором жизненных принципов не так много, но мы их строго придерживаемся.

— Куда высыпать?

— Повременим, — Укс закрыл опустевший сейф.

Пилот, сидя в кресле у стола, просматривал документы, воровка прохаживалась босиком, разглядывала картины на стенах.

— Ты бы в шкафы заглянула, с тряпьем ознакомилась, — посоветовал Укс, не отрываясь от изучения крайне любопытного графика.

— Хорошо, — девица чуть замялась, но пошла к гардеробу.

Не верит. И в то, что выйти отсюда удастся, и в то, что одежда ей новая вполне пригодится. Но присутствия духа не теряет, характер железный, это и раньше было очевидно. Некоторая женственность суждений и любовь к крупным цацкам вполне простительны — девушка же. О, вразуми нас Логос — опять те же мысли в отупевшей голове.

Укс спрятал бумаги и взял пистолет. Рукоять еще хранила часть живого тепла. Не-не, мысли — а ну живо пошли на место!

Магазин с патронами извлекся легко. Укс сравнил магазин с запасным: патроны вроде одинаковые, семь штук, разрывных и сигнальных не угадывается, а было бы интересно. Впрочем, огнестрельное оружие и так полно сюрпризов, чем и отторгает. Возможно, незаслуженно. К такому инструменту привычка нужна, традиция. Вон — дротик-тичон ждет рядом, так с ним всю жизнь и работал-обучался. Незачем разбрасываться увлечениями. Нет, разнообразие, оно конечно, полезно — вот как Светлоледя: она и с ножичком может, и с клинком побольше, и побабахать при случае из чего угодно. Многообразие пусть сомнительных, но талантов. Это у нее и в личной жизни этак противоестественно выстроилось. Интересно, что бы она про воровку сказала?

Укс прислушался — доносился чуть слышный шелест тканей, явно продолжается изучение епископского гардероба. Что-то застряла она там…

Стояла перед зеркалом — большим, но дурного, мутного качества — пыталась подобрать слишком длинный подол рясы.

— Подсматривать, господин пилот, незачем. Я и так могу всё показать, — заверила чуть слышно.

Ну да, и показывала. Как обычно, без всякой заведомой очевидности, просто доводя положение бедра и закинутой руки до полного совершенства. Зеркало с некоторой туманностью отражало, и Укс подумал, что две воровки — это чересчур.

Подошел и помог снять просторную рясу. Швырнул шелковый ком в раскрытый шкаф.

— Ой! — шепотом сказала воровка.

Губы у нее были теплые, нежные. Удивило — казалось, твердые должны быть, упрямые.

Удивлялся Укс мимолетно, уже неся напарницу к кровати.

— Господин пилот, ты сдурел⁈ — прошипела в большей степени изумленно, чем возмущенно.

— Нет, — заверил Укс, вновь закрывая рот поцелуем.

Говорить в данный момент было не о чем и незачем. Ибо прямо таки разрывало господина пилота. Объяснить невозможно почему — сжимал совершенно обычную женщину — и ничего более привлекательного и желанного в объятиях в жизни не бывало. Да пошел он, этот Логос…

…Стремительно всё получилось. Внезапно. Но видимо, не совсем внезапно, поскольку партнеры были к этому готовы. Наверное, прямо с утра и готовы. А может, со вчера? Или с третьего дня?

Об этом Укс подумал позже, а до этого случился безумный миг. Ну не то что совсем мгновенный миг, относительно протяженный и ослепительный миг, болезненно приятный. Воровка лежала под спятившим напарником, часто и чуть слышно постанывала. Ничего на ней не было, кроме импровизированной подвязки на бедре, с надежно закрепленным «Вольтером-Вальтером». Вот пистолет не выпал, а все остальное выпало — и здравый смысл, и всякие непонятные игры. Осталось судорожное и внезапное, как вспышка выстрела, плотское счастье. В последний момент воровка вывернулась — с неожиданной ловкостью и решительностью. Укс успел осознать, что губы у нее действительно тугие, алчные и сильные, прямо насос раскаленный, а не губы — и взорвался. Старинная и труднопереводимая на здешние сюжеты песня описывала подобные взрывы предельно точно: «как триста тонн тротила».

Одновременно сели на кровати. Когда воровка успела утереть губы, Укс не понял. Покосилась:

— Профессор говорила, что ты псих. Я не верила.

— Нечего было меня искушать, — с трудом проговорил Укс и оправил рясу.

— Даже не думала…

— Прекрати. Я не железный, прекрасно чувствую.

— Ну да. Теперь уже не железный.

— Не терплю пошлых намеков, — Укс схватил напарницу за подбородок, коротко, но жадно поцеловал.

— Да поняла, не терпишь, — заверила воровка. — Маньяк.

Укс попытался уловить и запомнить ее промелькнувшее настоящее лицо, цвет глаз. Но не особо преуспел. Спросил:

— Плохо, что я маньяк?

— Мне нужно подумать. Но вряд ли я успею. Сейчас придут, и… — напарница обозрела кровать. — Хотя мы готовы, да?

Дротик лежал рядом, огромный пистолет ближе к подушкам, любимый пистолик ждал на своем горячем набедренном месте.

— Рясу надень и запасную подбери, вот тогда окончательно будем готовы.

— Ах да. Там рясы хорошие, материал отличный, хотя и неброский. Но размер не мой. Может, не надо…

— Надо. Прекрати оглядываться. Мы работаем, живем. И до самой смерти ничего не случится.

— Слова хорошие. Но смерть сейчас будет вообще не к месту. У меня дела недоделаны, — пояснила воровка, идя за рясой.

Да что за попка такая, что на нее смотришь и смотришь⁈

— И у нас тоже дел полным-полно, — проворчал Укс, пытаясь отвести взгляд. — Так что про смерть потом поговорим.

— Как скажешь, хозяин, — покладисто сказала напарница, весьма успешно имитируя интонацию Профессора.

Укс ухмыльнулся. Карма такая — все вокруг ироничные, многоликие и нескучные.

Слетели с места одновременно — в двери покоев кто-то вошел…

Прижавшись спинами к стене, слушали, как в гостиной шуршат и постукивают, иногда бубня что-то себе под нос тихое, но ворчливое. Потом шаги удалились в сторону ванной комнаты, зашуршало там. Выглянувший Укс успел увидеть спину немолодого брата-монаха. Показал напарнице — «прислужник», воровка разумно качнула кинжалом — «без слуг не бывает».

Неспешный монах закончил в умывальной, прошаркал к двери. Злоумышленники вышли в комнату: на столе был сервирован ужин, невзирая на вполне очевидный, хотя и дождливый день за окном, уже горели свечи.

— Скромно, — прошептал Укс, глядя на блюдо с ветчиной и веточками зелени. — На двоих точно скромно.

— Это не ужин. Тот после первого вечернего колокола будет. Это так, перекус под деловую беседу, — пояснила напарница, лучше знающая местные обычаи.

— Ванную тоже к деловой беседе готовили? — засомневался Укс.

Напарники заглянули в ванную, воровка приложила ладонь к бронзовой бадье над узкой корытной лоханью:

— Теплое водоснабжение. Но не постоянное.

— Все равно прогресс и возмутительная роскошь. Значит, сейчас заявится, — Укс посмотрел на напарницу.

Опять губы у нее вздрагивают. Боится и мерзнет, все же не привыкла по чужим дворцам лазить. И согреться не успела.

Взял за затененные капюшоном щеки, поцеловал:

— Все нормально будет. Не в первый раз. Ты здесь постой, без нужды не вмешивайся. Если явятся двое-трое-четверо, я вполне справлюсь.

— Как скажешь, хозяин, — пролепетала с той же интонацией, улыбнулась не очень-то естественно.

Укс вышел, оглядел комнаты. Все нормально, покрывала на кровати разве что измяты, но от дверей этот возмутительный непорядок все равно не виден. Нормальная рабочая обстановка.

Он занял место недалеко от входной двери, за выступом стены. За окном потемнело и вновь вовсю лило. Хорошо это или не очень, сказать трудно. А воровка у нас хорошая девчонка, вот это точно.… Жаль будет, если…

Укс подумал, что жалеть глупо. Жизнь, она такая как есть. Тут Логоса и богов ругать глупо — такую жизнь еще задолго до них придумали.

За дверью послышался неясный шум — хорошие двери, звуки отражают надежно. Это кстати. Да и вообще всё кстати, а то думать и изнывать сил уж нет.