Штурмуя Лапуту

Глава шестнадцатая Завершая свидание

Расчеты Укс делал, и даже в нескольких вариантах, но сейчас, глядя на мелко исписанные листы бумаги и на Бездну, понял, что можно было не возиться. Здешний мир на нюх ориентирован, в смысле, на интуицию и общее четкое понимание сюжетных законов. И это хорошо, поскольку подтверждает главное — насчет Фунтика.

— Он, что ли? Наш островок? — спросила Профессор, не отрываясь от подзорной трубы. — Что-то совсем уж мелкий.

— Таким и был, — пробормотал Укс. — А с расчетами я почти на сутки ошибся.

— Нормальная погрешность для подобных исчислений, — заверила главная научная руководительница. — Эй, на штурвале, курс на вон ту фигню!

— Мой ваш наук вообще не понимает, — ответствовал Тощий, поворачивая штурвал. — Идти, да. Зачем, а?

— Вот почти отучили тебя ругаться, а избыточного текста стало только больше, — вздохнула Лоуд. — Надо нам туда, ибо пожитки и вспомогательный личный состав на данном берегу остался.

«Еху», напряженно клокоча винтами, взбирался вверх. Проплыла неприглядная подошва «линзочки», плоская грань берега…

Остров был пуст. Знакомая лужица-озерцо, изрытый песок, но ни «Фьекла», ни кочегара.

— Свалил, подлюка! — констатировала Лоуд. — Изловчился таки. Но ведь и аппарат прихватил, и вот это немного неожиданно.

Укс только сплюнул в бездну. Насчет кочегара предполагалось, с ним-то сюжет стандартный, хвостач, он всегда хвостач. Но нахрена нерабочий дирижабль было уводить?

— А что там на песке написано? — робко спросила Фунтик. — Это магическое?

— Чисто научно-сигнальное, — заверила Профессор. — Укс, а действительно, что там подлюка выложил?

С небольшой высоты полузатоптанная формула на песке читалась с трудом. С большего отдаления ее наверняка лучше видно, тем более умник обложил горки-знаки рыбьими головами, добиваясь некоторого благородного блеска. Труд изрядный, но получилось, нужно признать, недурно.

— Формула закона всемирного тяготения. Намеренно сделана ошибка, она и привлекает внимание любого сведущего специалиста, — объяснил Укс.

— Хвостатый-хвостатый у нас кочегар, а сообразил, подошел креативно, пребывание в научном сообществе крайне благотворно сказывается, — похвалила Лоуд. — Ладно, понятно, где его искать. Непонятно, зачем им было дирижабль утаскивать, я полагала, аппарат в столь битом виде только для нас имеет ценность, да и то чисто духовно-душевную.

— Это ты напрасно. Отличный аппарат. Если успели восстановить, могли куда-то увести, замучаемся искать, опять задержка будет, — расстроено сказал Укс.

— Не паникуй раньше времени. Если бы на Лапуте процветала практическая и техническая сторона науки, тогда иное дело. А поскольку там сплошь рафинированные теоретики — свалили наш «Фьекл» в лабораторный музей и неспешно изучают. Настигнем, разберемся! Эй, на штурвале, курс на зловещее гнездо пиратской науки! — скомандовала Профессор.

Штурвальный уже привык к слегка заумным формулировкам, «Еху» пополз выше, идя вслед еще невидимому, но близкому знаменитому острову.

К Лапуте подошли вовремя — остров окутывал предвечерний сумрак, высаживаться можно незамедлительно, как только окончательно стемнеет, традициям контрабандного дела это не противоречит.

Вообще Лапута производила сильное впечатление: этакая крутая, почти рукотворная многоярусная летучая гора, постепенно зажигающая огни в домах, университетских корпусах и бесчисленных лабораториях. Холодно и алмазно мерцал огромный таинственный двигатель на «пяте» острова, Укс был бы не прочь оценить чудо древних двигательных технологий, но, видимо, не судьба. Да и пропавший дирижабль сейчас волновал пилота куда больше.

— Готовим проездные документы, оружие, концентрируемся! — распоряжалась Лоуд. — Понятно, мы все расслабились, отвыкли, но научная цивилизация, это вам серьезно и бюрократично, тут не шутят.

Лапута действительно несколько пугала — для стандартных «линз» остров был уж очень огромен. Понятно, внешние размеры достаточно обманчивы, реальный масштаб линзового мира обычно не совпадает с первым визуальным впечатлением. Но всё равно — этакая пафосная гора, тут смутишься.

Укс посмотрел на подругу — Фунтик пыталась улыбаться, но ей явно было не по себе. Девушку тянуло потрогать спрятанный на ноге пистолет.

— Не волнуйся. Если нужно, Профессор и сама еще та бюрократка, справимся.

Фунтик вздохнула:

— Не сомневаюсь. Но на «Еху» ходить мне нравилось, особенно когда мы почистились.

— Ну и хорошо. Это не последний твой борт, попутешествуешь еще неспешно и с чувством, — заверил пилот.

Фунтик на миг прижалась лбом к пилотской груди, тут же отстранилась, маленькая и стойкая, как кровельный гвоздик.

Опытный Тощий единственную островную гавань знал хорошо — подвел шлюп к причалу аккуратно. Уже стемнело, горел на столбе единственный фонарь, встречающих было не то что много — вообще никого. Пришлось прыгать на настил и самим закреплять тросы.

— Там контор, — указал Тощий, пиная-проверяя швартовый. — Всем идти мочь. Тут, на пристань, у них не воровать.

— Да подождут, пока разгрузится борт, уж потом, без спешки растащат, — подтвердила Лоуд. — Тут с такелажниками и грузчиками угадывается очевидная проблема.

Лже-капитан сунула под мышку папку с судовыми документами, и пара достойных кривоногих представителей старой команды «Еху» возглавила строй, двинувшийся к портовой конторе.

Пересекли пустынную пристань, от города крепко пахло какой-то лабораторной химией, горелой бумагой и плохим кофе. Распахнулась дверь конторы, вышел странный тип в расстегнутой форменной куртке и строевых шароварах, похожих на заношенные кальсоны.

— «Еху», что ли?

— А кто еще? — удивилась лже-капитан.

— Да, больше некому, — признал меланхоличный конторский служащий. — Что, мне секретаря извещать?

— Извещай. У нас все скоропортящееся, немедленной разгрузки требует. Понял, эйтиморд?

— Грубые вы. Дремучие. Поспешливые, — печально сообщил служащий и удалился.

Знающий здешние порядки Тощий сел на скамью у стены, остальные путешественники последовали его примеру.

— Что ж, как говорится, в чужой универ со своим лекционным расписанием не лезут, — сказала Лоуд.

Путешественники успели обсудить экологическую обстановку Лапуты, видимо, не очень полезную для здоровья, и полное здешнее отсутствие заведений общепита. В последние дни из запасов провизии на борту «Еху» оставалась в основном бочечная свекла, хотелось чуть разнообразить ужин.

Наконец в конторе завозились, высунулся служащий:

— Господин капитан может войти. Остальные тоже могут.

В конторе горела и подмаргивала штучно-дутая электрическая лампочка, за огромным канцелярским столом сидел некто в криво застегнутом мундире и треуголке, внимательно изучал огромный документ.

— Господин секретарь третьей степени! — громко воззвал служащий. — Сюда смотрите! «Еху» в порту!

Призывы были тщетны — секретарь не поднимал головы.

Вообще-то в его руках был не совсем документ. Но Уксу прежде не доводилось видеть таких огромных кроссвордов: тысяч в пять слов, не меньше.

— Господин секретарь! — служитель цыкнул зубом и пошел к начальству.

Процедура оказалась проста: служитель снял с начальника шляпу и крепко двинул по затылку короткой палкой, смягченной каучуковым пузырем со спрятанной внутри погремушкой. Секретарь третьей степени встрепенулся, подождал, когда ему наденут-вернут шляпу, и деловым тоном провозгласил:

— Лапута вас приветствует! Кто, с какой целью, груз?

— «Еху». Цели и груз стандартны. Наркотиков и порнографии на борту не имеем, — немедля отрапортовала Лоуд.

— Опять не имеете? — вздохнул секретарь третьей степени и потянулся к кроссворду. — Тогда разгружайтесь. Утром в казначейство сходите, вас оформят.

— Господин секретарь, а известить охрану⁈ — завопил служитель. — Без них теперь нельзя.

Поздно — начальство уже углубилось в кроссворд.

Служитель проделал уже знакомую операцию, контора огласилась звонким тарахтением ударной погремушки по секретарскому загривку — нельзя сказать, что взбадривающее орудие выглядело особо тяжелым и разящим, но соприкосновение явно было ощутимым.

— Лапута вас приветствует! — незамедлительно отреагировал секретарь третьей степени. — Э? Вы же «Еху»? Почему повторно?

— Потому что вы в охрану не телефонировали, — пояснил резвый подчиненный.

— А почему мне не напомнили? — возмутился секретарь. — Давайте аппарат.

Служащий покрутил ручку, подал тяжелый аппарат и слуховой рожок начальству.

— «Еху» прибыл. Проверяйте и доложите секретарь-коменданту, — сказал в рожок телефона секретарь и немедля уткнулся в кроссворд.

Приезжие вопросительно глянули на более адекватного служителя:

— Новые порядки, — многозначительно пояснил тот. — Введено Особое Положение, создана Особая Пограничная Стража, теперь без личного разрешения Особого Коменданта передвижение иностранцев по острову запрещено.

Укс не очень удивился — учитывая последние вводные, что-то вроде этого и предполагалось.

— Эт, теперь разгрузку ваша делать? — поразмыслив, предположил весьма окрепший мозгом Тощий.

Служитель тоже задумался, и сказал:

— Вряд ли. Циркуляров о создании Особой Грузовой Секции не поступало. Сами разгружайте.

— Как «сами», если «передвижение запрещено»? — возмутилась лже-капитан.

— Мне-то откуда знать? — резонно ответил служитель. — Я слуга господина секретаря третьей степени, мне ответственные решения принимать не положено. Вот придет чунчук Особой Пограничной Стражи, он вам разъяснит.

— Кто придет⁈ — удивился лже-капитан. — Чунчук? У вас тоже индейцы имеются?

— Сейчас уточню… — служитель достал крайнюю папку, пролистал. — Нет, не чунчук. Бунчук он. Звание такое в Особой Пограничной Страже. Недавно ввели.

— Понятно. И где этот чунчук-бунчук? Долго ждать-то?

— Уже идут они. Им же вооружиться нужно, собраться. Новая служба, очень ответственная, но не отработанная, — пояснил трезвомыслящий служитель. — Вообще они быстрого реагирования, не очень задержат.

На площади действительно уже топали сапогами и бренчали оружием. Путешественники вышли из тесной конторы.

Стражников Особой Пограничной было с десяток — все вооруженные пиками и шпагами, очень энергичные. Выстроились, свирепо глядя на гостей острова. Бунчук — здоровенный вояка в новеньком лакированном кивере гаркнул:

— Кто такие? Документы и вещи к осмотру!

Лже-капитан достала документы, начала представлять команду и пассажиров, но хамоватый бунчук не слушал, сверялся с записями в своей служебной папке. Прервав Лоуд, заорал:

— Вот этот шпион! А это, значит, оборотень!

На Укса и Фунтика немедля наставили пики — острия были острыми, блестящими, наверное, тоже новыми. Девушка слегка дрогнула. Укс ее заслонил и сказал:

— Зачем сразу оружием грозить? Мы же не сопротивляемся.

— Положено грозить! Вы нам зубы не заговаривайте! — рявкнул бунчук. — Вот: пункт восьмой — «при обнаружении немедля взять на прицел».

— Формулировка сомнительная, спорная, поскольку у пики нет прицела, — заметила Лоуд. — Но это вам виднее, вы тут стража. Про нас-то, про матросов, какой-то пункт есть?

— Про вас — вообще нет. Вы — глупая команда «Ёху», вас и так все знают, — пояснил бунчук, успевший обнажить шпагу. — Шпионы и оборотни — иное дело.

— Чо-то мелкий, неубедительный нынче шпион пошел, — заметила лже-капитан. — И оборотень… разве это оборотень? Есть у вас уверенность-то? Уж очень махонькая, на самозванку похожа. Вы с этим осторожнее, времена нынче лихие, эйтижопные, сейчас кто угодно в оборотни лезет, полно жулья.

— Мне уверенность ни к чему, у меня циркуляр есть, — отрезал стойкий бунчук. — Тут всё ясно изложено: если вот этот по всем приметам шпион, значит, рядом оборотень.

— Логично, — согласилась лже-капитан. — Чо дальше? Колоть на месте будете или тюрьма-суд-каторга? У вас каторга есть?

— Отстань, дубина! — зарычал бунчук. — Нет у нас еще каторги, у нас остров тесный, не все нужное тут вмещается. И вообще, какое твое дело?

— То есть как⁈ — изумилась Лоуд. — На вверенном мне корабле обнаруживается преступная шпионско-оборотничья группа, а я сиди и молчи⁈ Во-первых, преступников следует по приемопередаточному акту сдавать, во-вторых, мне компенсация положена. «Еху» жутко рисковал — оборотень, это вам не шутки!

— Сам сказал, что этот оборотень мелкий и неопасный, стоит ли писанину разводить? — неуверенно намекнул бунчук, опыта практических арестов пока не имеющий.

Укс чувствовал, что Фунтик пришла в себя, когда стражники отвлеклись на бюрократическую дискуссию, девушка успела достать пистолет, а оружие ее неизменно успокаивало. И вообще все скатывалось в какой-то заведомый фарс. У самого пилота имелось наготове два ножа, кончить неуклюжих стражников на месте ничего не стоило. Но смысл? Резня лишь осложнит и затянет дело.

— Если мы арестованы, нас в тюрьму должны вести и ужином кормить, — сказал Укс. — Или к начальству на допрос. Это обще-заведенный международный порядок, его все знают.

— Вы нашей свободной Лапуте еще и свои порядки будете диктовать⁈ — завопил бунчук. — Шпион, а наглый какой! Стой и жди!

— В чем заминка-то? — поинтересовалась проницательная Лоуд.

— Пункт девятый «надеть цепи, ножные и ручные, удвоенные». Но…

— Какое еще «но»⁈ — возмутилась лже-капитан. — Цепи это — правильно! Отличное и своевременное решение. Двойные, серебряные, 925-й пробы, тщательной полировки. Надеваем!

— Почему серебряные? Почему полированные? — изумился наивный бунчук.

— У вас научный остров или церковно-приходской заочный техникум⁈ — ужаснулась Лоуд. — Элементарно же: оборотень, их только в благородное серебро можно заковывать, иначе смысла нет, закоренелые оборотни железа или бронзы вообще не бояться. И вести нужно под мелодичный девятиоктавный звон цепных кандалов. А с неполированных железяк какой звон? Дисгармония, а не звон!

— Отстань, скотина вонючая! Нету цепей, вообще никаких нету. Сделать не успели! — в отчаянии заорал бунчук.

— Как это «нету»? Аресты есть, а цепей нет? Профанацией занимаетесь, образцовый остров позорите… — завелась Лоуд.

— Нам что, так и стоять? — прервал Укс грозящую уйти в вечность дискуссию. — Арестовали, так ведите. Есть что-то в циркуляре про форс-мажорные бесцепные ситуации?

Циркуляр подобных ситуаций не предусматривал, бунчук начал мямлить, но тут ситуацию взяла под контроль Профессор, предложившая здравый компромисс.

Арестованных связали корабельной веревкой, довольно неумело — не хватало опыта у Особой Пограничной Стражи. Конвой вел арестованных по крутым лестницам и серпантинным улицам Лапуты, навстречу попадались редкие ночные прохожие, смотрели на процессию с изумлением. Лже-капитан продолжала торговаться с бунчуком по поводу веревок, которые теперь должна оплатить казна Лапуты.

— Ты не волнуйся, просто так быстрее будет, — прошептал Укс. — Дойдем, на месте освободимся.

— Я не особенно волнуюсь, — заверила Фунтик. — Веревка не очень мешает, пистолет под рукой. Но ты уверен, что этот их секретарь-комендант и есть ваш беглый кочегар?

— Вполне. Чувствуется его стиль.

— Эй вы, шпионы! Не разговаривать! — не очень уверенно приказал бунчук, порядком запуганный непомерными тарифами на аренду корабельных веревок.

— Мы не разговариваем. Мы восхищаемся блистательной Лапутой, — пояснил Укс. — Только лестниц у вас многовато.

— Ничего, сейчас к центральной Королевской лестнице выйдем, она замечательная и удивительная, — пообещал бунчук, обрадованный сменой темы.

Королевская лестница оказалась эскалатором, вполне исправным, хотя и немного дерганным. Конвойная группа с удобством ползла-поднималась к вершине, стражники наперебой поясняли насчет бесконечных лабораторий, библиотек, дворцов-кворумов и ботанического парка Короны — многочисленных достопримечательностей острова. Лже-капитан восхищалась и задавала научно-туристические вопросы.

В сущности, Особая Пограничная Стража оказалась не такой уж скверной, а остров довольно приличным, пусть и не столь интеллектуально двинутым, как намекалось по древнему сюжету. Наверное, деградировал в сторону приземленного быта. Вот эскалатор Фунтика восхитил, нужно будет ей метро Старого мира показать, уж там-то есть, где покататься.

Еще раз оценив многоярусные красоты острова с самой верхней площадки, конвой двинулся через Королевскую площадь. Оказалось, что новый секретарь-комендант успел отжать себе южное крыло дворца для «целей удобства объективного контроля и отслеживания островных рубежей». Прыток пан-кочегар, видимо, совершенно оздоровился в здешних «линзах».

В беломраморном вестибюле сидела Особая помощник-референт господина Особого секретаря-коменданта — дама, сразу видно, чрезвычайно образованная, в мантии, расшитой золотыми дыроколами и пресс-папье, внешним видом очень нечесаная, высокоумно отстраненная, весьма страхолюдная. Но имелись у помощника-референта рядовые секретарские чины женского пола: эти пухленькие, вполне приятно-адекватного вида. Если не считать неудачных, уж очень накрученных причесок с логарифмическими заколками.

— Задержанные прибыли! — известил бунчук. — Один по описанию циркуляра, с ним непонятная девица-оборотень мелкой породы. Но это неточно.

Помощник-референт не отреагировала, что-то вдумчиво расчерчивая рейсфедером в журнале учета посетителей, рядовые секретарши принялись спешно привлекать внимание начальницы щелчками пузырей-коммуникаторов. Начальница неохотно оторвалась от журнала и сообщила:

— Прием с 10 до 12 по нечетным рабочим дням. Ознакомьтесь с распорядком.

Повинуясь указанию измазанного чернилами величественного пальца, все посмотрели на плакат на стене. Плакат был хороший, аккуратный и длинный, уходящий за стол. Сотни пунктов, подпунктов и примечаний.

— Внушает, — признала лже-капитан. — Правильно поставленное делопроизводство и своевременный перерыв на обед — половина успеха! Но у нас экстра-срочное дело. Задержан предполагаемый оборотень, а ведь эти твари от бюрократических проволочек вмиг звереют, могут что угодно выкинуть.

Прозрачное предупреждение не произвело впечатления. Помощник-референт уже вернулась к таблице, стражники рассматривали маленькую и симпатичную Фунтика, размышляя о ее реальной способности звереть, а секретарши строили глазки Уксу.

— Ну, нафиг, так и до утра не управимся, — предсказала Лоуд и двинулась к дверям в глубине зала.

— Нельзя! Секретарь-комендант занят! — дружно завизжали младшие секретарши.

— Ты куда⁈ Не положено! — испугался бунчук.

— Мне можно, я тупой иностранец, — обосновала лже-капитан, распахивая массивную дверь.

Укс плечом отпихнул нерешительного стражника, двинулся следом.

— Да шо такое⁈ — узнаваемое завопили изнутри. — Ни минуты спокоя, там снаружи распорядок для кого писан⁈ Сейчас швыденько всех наглых на гауптвахту!

— А ну все вон! Секретарь-комендант гневается! — гаркнула Лоуд, втягивая за дверь Фунтика и лупя по пытавшимся задержать стражницким лапам. — Сгинули живо!

Укс стряхнул с запястий веревку, помог напарнице заблокировать стулом ручки входной двери.

— Кто там вошкается и вошкается⁈ Совсем обнаглели⁈– свирепо вопросили из глубин апартаментов, и в дальней двери показался агрессивно настроенный секретарь-комендант.

Кочегар весьма изменился: отпустил волосы и усы, заметно прибавил в весе, этого даже длинная ночная рубашка не скрывала. И когда успел? Времени прошло не так уж много.

Укса старый знакомый узнал мгновенно — побледнел, замер, даже усы обвисли.

— Да как так? Я же приказывал, стражу, спецназ оформил. Упыри вы, любой наросток вольной демократии затоптати норовите… — бывший кочегар опомнился, попытался отпрыгнуть назад и захлопнуть дверь личных апартаментов.

Но Укс уже пересек просторную залу, влетел следом, сшиб с ног располневшую фигуру в просторной рубашке, вместе упали под балдахин огромной кровати. Пилоту почудилось, что он утопает — перина оказалась воздушна и бездонна, что та Бездна…

…Рядом визжали так, что в ушах звенело, прямо в каждом ухе. Укс не особо учтиво выписал подзатыльник одной девице, шлепнул по вопящим губам другую. Стало намного тише, только уткнутый мордой в перину секретарь-комендант панически бубнил:

…— Добрались москальски наймиты! Душат свободу, млянахвовсе…

Укс пихнул бывшего члена экипажа в волосатый затылок:

— Эй, уймись.

Одна из ночных стенографисток господина секретаря-коменданта — та, что побрюнетистей — метнулась с постели, явно норовя позвать охрану, но была перехвачена цепкой лже-капитаном. Визг девицы оборвался охами — после точного тычка в живот верная стенографистка согнулась, тщетно пытаясь вздохнуть.

— Не дергайся, Мальвочка, — горестно попросил секретарь-комендант. — Скончено дело, усё, финиш. Теперь запытают кляты каты. Эх, только жить почали…

— Так, ты, Мальвочка, и ты, видимо, Сильвочка — рыдать исключительно тихо, сдержанно, разговору старших не мешая, — распорядилась лже-капитан. — А лучше вообще не рыдать. Тихо сидите.

— Шо тихо⁈ Плачьте! Рыдайте! Войте!– возопил секретарь-комендант. — Меня теперь знову на каторгу кочегарную мобилизуют, а вы…

— Уймись, говорю, — предупредил Укс, слезая с кочегарской спины.

Как же, заново спятивший член экипажа был вне себя — мигом рванулся, довольно ловко обойдя лже-капитана, метнулся к дверям спальни, взревел:

— Стража!

Сбитый подножкой Фунтика крикун врезался в комод, сшиб со стены массивную картину, вновь вскочил на ноги, но схлопотал по почкам от Лоуд, охнул, наткнулся на меткий пинок пилота и рухнул на ковер. Застонал:

— Всё, вообще убили! Мальвочка, Сильви, я всих вас так любил…

— Заглох, параноик, или я за себя не ручаюсь! — без шуток предупредила лже-капитан.

— Профессор? — осознал поверженный секретарь-комендант. — Всё, вовсе нам пинахкопец…

Теперь рыдали все трое: разномастные стенографистки и безнадежно распластавшийся на ковре бывший кочегар.

Лоуд поморщилась:

— Совсем скурвился. Полагаю, увольняем?

Укс кивнул:

— По статье «за утратой последнего доверия».

— Именно! Цепи он старым друзьям вовремя сделать не может, прохиндей ленивый.

Разговор с окончательно списанным кочегаром занял изрядное время. Как ни странно, изменник занимался не только формированием личной круглосуточной канцелярии, но и мелкими полезными делами. На данный момент эвакуированный с «линзы» дирижабль находился в королевских Тайных мастерских, его даже начали чинить, правда, пока без особого успеха. Укс полагал, что с ремонтом сам справится намного лучше, важнее было то, что дезертир уже начал изыскания по поиску проходов в иные миры.

…— Та не знают они тут ничого. Это же не нормальна наука, а чистые клоуны, — рассказывал кочегар. — Теоретики самого бездельного профиля. Нет, за множественность миров они знают. Но уже лет сто пятьдесят спорят, сколько этих самых гипотетических миров существует. Свитками расчетов два библиотечных здания забиты, дискуссии пылкие. А толку — нуль! Спрашиваю, «где проходы, как их запечатать, это же величайшая опасность существованию демократии и свободе научного мира», а они дивлятся як бараны, типа «пока мы не знаем порядок цифр, бессмысленно переходить к практической части экспериментов». Вороги народа, мнах!

— Понятно, понятно, не распаляйся, — Лоуд, все еще в капитанском обличии, жевала пирожное. — Но не может быть, чтоб вообще никто практикой Прыжков не заинтересовался. Всегда найдется какой-то пытливый отчаянный доцент, да хотя бы даровитый лаборант, сопоставит факты, включит рубильник…

— Нема тут таких, — заверил секретарь-комендант. — И рубильников до меня не было. Вопиющая косность научного пидходу. Я вот сразу: «Ваше Величество, а ночничок электрический вам не угодно? Очень удобно читать в постели. И в сортире вашу гениальную партитуру писать можно, вот проектик электрифицированного ватерклозету». В мастерских, если за спиной стоять, вполне способны сделать что-то годное, технический уровень позволяет. Им прогрессивный комендант нужен был. Впрочем, что я опять все о себе и о себе. Вам же про Прыжки нужно. Тут порадовать не можу. Не нашел спецов. А я, между прочим, лицо очень заинтересованное. Ну, если вы действительно уходить собрались…

— Уйдем-уйдем, дел полно, — заверила Лоуд, выбирая следующее пирожное. — Нужно как-то ускориться с решением проблемы.

Укс молча отодвинул от напарницы блюдо с кондитерскими изделиями. Потом сама страдать будет.

Вообще поздний ужин или ранний завтрак был недурен. Пришедшие в себя, подправившие макияж и прочее Сильвочка с Мальвочкой натащили уйму яств — круглосуточный допуск на королевскую кухню у секретариата имелся. Собственно, в научном сообществе и библиотеках у секретаря-коменданта тоже имелись широкие возможности, но толку-то…

…— Всех мобилизуем! У меня агентура в канцелярскому департаменте, в буфетных и курительных комнатах — там самые толковые лапутяне. У меня одних стенографисток — двенадцать красунь, лучшие кадры королевства. Найдем Прыговой выход, вот непременно найдем! — клялся бывший кочегар. — Только вы того… не портите мои прогрессорски плани. У меня же все продуманно. Я же не для себе….

— Само собой, все для мира, для Мальвочки с Сильвочкой, — согласилась Лоуд. — Не трясись, уйдем, как только проход нащупаем. Прогрессурствуй, хрен с тобой.

— Я же для общества, у меня обширные комплексные планы, — секретарь-комендант покосился на помалкивающую Фунтика. — Мне бы допомога не помешала. Ваша Дюймовочка з вами, или тут ее оставите?

Укс без лишних слов сунул стратега мордой в блюдо с пирожными.

— Я же тильки спросил. Чисто из вежливости, — горько пояснил отставной кочегар, снимая с глаз крем.

На рассвете господин секретарь-комендант и Профессор ушли в центральную Королевскую библиотеку, верные стенографистки с записками-требованиями убежали к ведущим островным специалистам по межмировым теориям. А Укс с подругой остались на порядком замусоренной, но дивно мягкой постели.

— Никогда столько пирожных не ела, — призналась бывшая воровка.

Губы у нее и правда, были лимонные, сладкие.

— Ты же всего два и съела, — засмеялся Укс.

— Нельзя мне к вкусному привыкать. Растолстею и попадусь. Но сейчас можно мне еще послаще?

Укс постарался сделать все, что мог.

Научные изыскания пока шли безуспешно. Лучшие научные силы Лапуты были привлечены к решению проблемы, прошла тотальная мобилизация хлопальщиков и библиотекарей, но научно-практического прорыва не намечалось. Все же логику и темпы здешних научных исследований перестроить в относительно быстрые сроки не представлялось возможным. Уже пять дней промелькнуло, а кипели все те же бурные дискуссии о принципах подхода к принятию решения.

В мастерской у Укса дело шло лучше. Мастера здесь были простые, любознательные, не столь уж склонные к теоретизированию. Лет через десять и собственный аппарат запросто построят и запустят.

Лоуд прочла в Секретариате Королевского Научного общества лекцию «Организация академического места работы», но не преуспела — дебаты мгновенно ушли в сторону вопроса «где нужно ставить рабочий стол: напротив окна или у стены?» и об оптимальном количестве хлопальщиков на единицу академического часа.

— Может, спалить их аудитории все оптом? — раздраженно вопросила Профессор за ужином. — Достали, тормоза псевдонаучные. На утонченное издевательство уж очень похоже. А мы, между прочим, и за меньшее города целиком списывали.

— Смысл жечь и пинать? Только суеты добавится, — проворчал Укс. — Мыслить в таком черепашьем темпе они еще лет пятнадцать-двадцать будут.

— Что-то слишком оптимистичный прогноз. Принципиальные изменения психологии требуют нескольких поколений.

— Укс про поколения и говорит, — пояснила Фунтик. — Отпрыски секретаря-коменданта подрастут, окончательно власть к рукам приберут. Здешнему научному миру поневоле придется шустрее мыслить. Даже немного их жаль — бесполезные, но забавные и беззлобные.

— Это да. Сейчас вопрос об оплате исследовательских работ даже не поднимается, все крутиться за государственно-королевский счет, — признала Лоуд. — У секретаря-коменданта запросы относительно скромные, на корону он пока не покушается. Традиции здесь сильны, может, и выживет Лапута. Но нам эта стабильность не очень помогает. Прочно застряли в практическо-теоретическом тупике. Чертт возьми, неужели мы отсюда не Выпрыгнем?

— Уйдем, не кипишуй, — сказал пилот и посмотрел на Фунтика.

Ощущение, что расставание рядом, вот уже совсем-совсем близко, в последние дни обострилось. А дни и ночи были такими чудными. Часть научной группы перебралась в контору при Королевских мастерских, Укс экспроприировал одну из перин в покоях секретаря-коменданта. Вечерами рабочие уходили, контора пустела, ужин приносили с королевской кухни. Можно было разговаривать спокойно и наедине, да и не только разговаривать…

В счастье Укс никогда не верил, но вот в эти дни засомневался. Впрочем, к демонам точности словесных формулировок. С Фунтиком было просто хорошо.

По комнате ползли предутренние тени, на перине было тепло.

— Странное ощущение, — невнятно сказала Фунтик, уткнувшаяся носом в мужское плечо. — Каждый день как последний, хочется быстрее уйти. Чтобы побыстрее вернуться. Не сюда, конечно, а просто к тебе. И даже иногда кажется, что такое вполне возможно.

— Так оно и есть. Не спорю, сложное дело. И вариантов много. Если нужно, я потом у вас останусь.

— Не, там плохо. Иногда до невозможности плохо, тоскливо и страшно.

— Выдержи, пожалуйста. Когда Лоуд с…гм, основной научной группой туда доберется, станет если не хорошо, то повеселей уж точно.

Фунтик вздохнула:

— Не сомневаюсь. Помоги нам боги всё правильно сделать. Даже думать жутко…

Нет, подруга пилота не была трусливой. Немножко склонной к «поплакать», это верно, такое уж строение слезных железок, чуть что, открываются шлюзы.

И успокоить Фунт Лиха всегда сложно — маленькое тело было жутко требовательным, упрямым, не желающим расслабляться. Укс вел хитрую осаду, мягкий и настойчивый штурм, и этот вкрадчивый неспешный процесс дико нравился пилоту…

Логос в эти ночи вообще не желал мешать: как отваливал с вечера, так только к завтраку и появлялся. А этим утром вообще опоздал.

Шум, вопли, странный, смутно знакомый звук. Дрему смыло, Укс скатился с перины, выхватил нож. Фунтик уже сидела с пистолетом в руке.

— Эй, спите что ли⁈ — орала во дворе мастерских Лоуд. — Вставайте! Свершилось! А я говорила, я предрекала!

Укс распахнул дверь.

Профессор прижимала к груди и тискала черного зверя — не особо крупного, но мускулистого, с уродливой, но обаятельной мордой. Зверь взвизгивал и взгавкивал, радостно лизал физиономию главной научной руководительницы.

…— Я утром к фонтану выхожу, а он бежит, ругается! — счастливо рассказывала Профессор. — Я говорила — только на собственную научную школу и можно рассчитывать! У нас опыт нестандартных решений, тщательно наработанная интуиция!

— Это что, собака? — прошептала глядящая из-за плеча пилота Фунтик.

— Она. В смысле он — кобель. Это наш, научно-экспедиционный. Отыскал нас как-то, — пояснил Укс, уже зная, что вот он — момент, когда всё изменится.

Пес, английский бульдожек, известный в некоторых мирах под именем Блэкхок, радостно поглядывал на Укса — оно и верно, пилот его кормил куда чаще вечно занятой Профессора. Ну и вообще — пес являлся полноценным, пусть и тыловым членом научной группы, тут деление на хозяев и питомцев было абсолютно неуместно.

Лоуд отпустила собаку, Блэкхок подскочил к пилоту, поднялся на задние лапы, укоризненно попихал в колено, принялся обнюхивать Фунтика…

— Ой, настоящая собака! — бывшая воровка опустилась на корточки, осторожно погладила четвероногого пришельца.

— Записка была? — спросил Укс.

— А как же. Лаконичненькая, — Профессор помахала измятым, запаянным в обрывок целлофана посланием — «Где вы пропали, ну?»

— Сынуля догадался, — кивнул Укс.

— А как же пес обратно дойдет и ваших проводников приведет? — спросила Фунтик, почесывая бесстрашного гонца-разведчика. — Разве это одним нюхом возможно?

— В науке не бывает категорически невозможного, есть лишь не до конца объясненные нами явления! — провозгласила Лоуд. — А лишних проводников нам не надо. Блэкхок и сам проводник. Полагаю, мне только в первом Прыжке помощь понадобится, потом само пойдет. У меня разум контуженный тормозит, а тело-то помнит! Короче, собирайтесь. Нас ждут великие дела! Кончился отпуск-то…

Лоуд и Блэкхок ушли почти сразу. Вернулись тоже быстро, хотя маршрут оказался сложным.

— Шесть «пересадок», — пояснила Лоуд, отстегивая поводок с ошейника пса. — Частью вехи понятны, но река Бэр и Мариуполь-1919 немного удивили. Наконец, попала к нам в универ, коллектив был счастлив, но оперативную ситуацию они там толком не знают. Положение ядра Экспедиции неопределенно-сложное, полагаю, без нашей помощи не обойдутся. Оно и хорошо, как-то стыдно сейчас по отпускам прохлаждаться-отсиживаться. Как вы? Фунт Лиха, ты не передумала? Давай с нами, когда дойдем, поможешь своей сомнительной прародине с нашей официальной стороны.

— Нет, я сама пойду. Как договаривались. Я смогу, — на ресницах Фунтика уже дрожали слезы.

— Ой, вот прямиком душу пилоту рвешь. И мне тоже, — возмутилась Профессор. — Мы в твоих способностях не сомневаемся, но беспокоиться будем. Даже весьма. А проводник тебе все равно нужен.

— Не надо! Мы же договаривались, — слезы Фунтика мгновенно подсохли.

— Во — мигом собралась. За что и уважаем. Не боись, договор — это святое. Тебя Блэкхок проводит. Он парень умный, опытный, а о твоей прародине лишнего сболтнуть не сможет по чисто техническим причинам. Но если вдруг не туда угодите, выведет на новую попытку. По-моему, разумное решение, а? — тактично намекнула Профессор.

— Да, так можно, спасибо, — признала Фунтик. — Я осознанно еще не Прыгала, все же чуть-чуть волнуюсь.

— Лишнее. Дома будешь волноваться. Переправим в целости и сохранности, нам ведь главное было вырулить из этих нелепых болячек. Что ж, не будем терять времени. Собираемся. Уксик, ты снаряжение не забудешь девушке вручить?

Лоуд отбыла по организационным делам в Королевскую аудиторию, а Укс принес и распаковал уже порядком запылившийся тючок.

— Это мне⁈ — залепетала Фунтик. — Но зачем?

— Для нашего спокойствия, — Укс встряхнул слегка слежавшийся жилет, довольно простой, дублено-овчинный, но недурной выделки. — Про тамошнюю погоду мы знаем лишь в очень общих чертах, дополнительно выпытывать не собирались. Но ты даже в здешних нейтрально-погодных «линзах» частенько мерзнешь, хотя виду и не подаешь. Жилет должен быть впору — наш профессорский оборотень в размерах редко ошибается.

Кроме жилета, еще в Тануффере был приобретен небольшой дорожный мешок с удобной лямкой, штаны по выбору Профессора — покроя «карманы беспонтовые, но так-то ничего», и свободная рубашка.

— Еще носовой платок с кружавчиками, но его Лоуд сперла на рынке из соображений «наказать за хамство и постебаться», — пояснил Укс. — Цацек-драгоценностей в кошеле немного, но на месте их проще сбыть, это не монеты, чужая чеканка не помешает. Ту цепочку, которой ты на вилле Охрра блистала, я тоже положил. Если что, разрубишь, по частям продашь. Впрочем, что я тебя учу, ты и сама все знаешь. Если что-то лишнее, что-то не нужно брать, можешь сразу оставить, мы не обидимся.

Фунтик молчала.

— Эй, не надо так воспитанно и драматично, — почему-то скованно предупредил пилот. — Нормальная подготовка к делу, не в первый раз.

Бывшая воровка сделала единственно верную вещь — просто обняла. Постояли молча. Потом Фунтик прошептала:

— Про штаны не знаю. У нас женщины их вообще не носят. К тому же у меня пистолет, я привыкла, а тут как выхватывать.

— Про штаны тебе виднее, а насчет пистолета… — Укс достал кобуру скрытого ношения. — Довольно удобная вещь, но сшил я наскоро, требует, конечно, подгонки и привычки к использованию. Попробуешь, подшлифуешь. И главное… патронам не особо доверяй. Они после Прыжка крайне ненадежные, это у нас очень точные сведения, проверенные. Да и сам пистолет может подвести.

— Учту, — Фунтик всхлипнула. — Я очень постараюсь остаться живой. Я очень хочу тебя еще раз увидеть.

— Даже если расхочешь, я тебя все равно найду, — заверил пилот.

Она ушла. Ушла сразу после обеда, не очень вкусного и торопливого. Исчезла под охраной Блэкхока, но, по правде говоря, оба они выглядели слишком маленькими и слабосильными для дальних Прыжков.

Партнеры остались во дворе мастерских.

— М-да… Вот судьба, а, Хозяин?

— Уймись.

— Ладно-ладно. Она — гвоздь, справится. И у нее теперь есть вариант экстренного отхода, пусть и не совсем отработанный.

— Угу.

Чем-то дельным заняться сейчас было трудно, Лоуд тоже даже за блокнот не бралась. Пилот сходил под навес, взял гитару. Тихо тренькнули струны:

— вполголоса, совершенно не-концертно пробубнила оборотень.

Песенка была такая себе… годная, но не в той тональности. Явно не под такой печальный день древний Лебедев-Кумач эти стихи сочинял.

Заклацали по плитам двора когти — из-за склада вынырнул слегка заблудившийся Блэкхок.

— Ага, молодец, проводник-консультант! — Лоуд ухватила младшего коллегу за лапу, поскребла собачью подошву между подушечек. — Песок, фракции мелкие, предположительно прибрежные. Что и требовалось доказать!

Укс промолчал.

— Но смотри, колер-то песка какой редкий, — не отставала Профессор. — Черный! Черные пески, это не очень-то частая геологическая порода, это фактор!

Точнее говоря, песок был более серый, чем черный. Тьфу, прямо какие на душе оттенки, такие колеры и в геологии этой шмондячьей.

— Да справится она, — заверила Лоуд. — Не в первый раз.

— Хорош мне мозг выносить. Иди давай, флотилию нашу ищи.

— Да, пора, — Профессор встала, отряхнула полинявшие ШУПЭ. — Я пошла, ты, Блэкхок, остаешься за старшего, ты сейчас малость поадекватнее.

Лоуд Упрыгнула, рабочие еще не вернулись с обеда, пилот пошел заниматься такелажем дирижабля. Канаты на Лапуте были откровенно дрянными, абсолютно не корабельный остров.

Решал в эти дни пилот успокоительные технические проблемы, ждал. Заскакивала поужинать и доложить о промежуточных результатах Профессор — у нее шло не очень просто, сразу заново Упрыгивала. Вечерами сидели на перилах узкой галереи мастерской Блэкхок и Логос, любовались ночными небесами Бездны — и не надоедало же им.

Укс сходил на «Еху», забрал бухту добротного пенькового линя. Тощий не протестовал, даже обрадовался — на Лапуте матросу нравилось, успел жениться, (даже дважды, темпераментных лапутянок не оставляли равнодушными столь брутальные и прямолинейные парни). Но настоящему воздухоплавателю нормальное дело требуется, регулярные рейсы и переходы, небось не математик какой-нибудь унылый или композитор-домосед. Шлюп числился за научной группой, вместе поразмыслили — имелась идея пополнить команду и продолжить доставку грузов на остров.

…— Эт, но кого мне найти? — горестно вопрошал Тощий. — Тут того, они не так, не умеют они.

— Всегда найдется кто-то толковый. Тут тюрьма королевская есть, малогабаритная, но кто-то там чалится. Поспрашивай, может, повезет.

— О! Умный вы с капитан ученый, не то что здешний мудрец.

Это было верно. Укс поднимался по лестницам от пристани, нес на плече бухту веревки. Очень хотелось кого-то убить. Можно и веревкой вздернуть, да собственно, все равно как, но удавить до смерти. Раньше бы точно не удержался, сейчас желание казалось каким-то мелким и недостойным, все же научная группа, незачем по ерунде отвлекаться. Необходимо срочно делом заняться, подготовить дирижабль, его, видимо, по частям придется переправлять, а сборка аппарата в полевых условиях…

Укс размышлял, работал, чертил… Помогало отвлечься. Ближе к вечеру вдруг приперся бывший кочегар, снял камзол и прочие кружева, принялся помогать с чисткой котла и вести прощупывающие разговоры.

— Эй, господин секретарь-комендант, давай напрямую. Если тут вздумаешь с революционными заговорами напортачить или с захватом трона, то сваливать к нам смысла уже нет. Место и доверие ты окончательно потерял.

— Какой заговор⁈ Никогда! Мне король нравится, у него сонаты годные, дремлется под них добре, большой талант, хотя и самодержец. Нехай правит. Тем более исполнительная влада — вот она у меня, — секретарь-комендант наглядно взмахнул зажатой в кулаке металлической щеткой. — Остров приятный, почти как Эвропа, только шотландский виски тут не гонят. Но оно мне и не надо. Сейчас в своем крыле дворца ремонт зроблю, вообще изящно будет. Насчет возвращения всё понимаю, не возьмете меня. Та вы мне никогда и не доверяли, поскольку у вас москальско влияние сильно, дискриминация унизительная…

— Э! — предупредил Укс.

Секретарь-комендант стукнул себя щеткой по длинноволосому затылку и признал:

— Иной раз вообще не вовремя затягивает. Все ж здоровье подорвано. Я про шо сказать хотел… Циркуляр тот насчет задержания дурний был, несвоевременный. Не хотел я его писать, так получилось.

— Взяло и получилось? — ухмыльнулся Укс.

— А шо такого смешного? Я же не виноват, тут инстинкт, наследственность, гены. И вообще я сейчас на ответственной должности, мне положено писать циркуляры. Ты должен понять, правила, они и есть правила.

— Угу.

— Да шо издеваться-то⁈ Я же признал временное заблуждение. Можно же гуманно подойти, цивилизованно.

— К сути переходи, цивилизованный.

— Суть проста. Я тут резидентом вашим буду числиться. Совсем бесплатно. Если что — содействие, дозаправка, вода и топливо — сколько угодно. Но если тут шо стихийное произойдет — землетрус або майдан, то я могу рассчитывать на эвакуацию? Вам же не особливо сложно.

— Понятно, вытащить тебя, Мальвочку с Сильвочкой, наследников, ценности и домашнего котика-любимца.

— Какого котика⁈ Немаэ тут котиков. Вот женщины, дети и инвалиды экспериментов против человечности, да, имеются. Що тут объяснять, сами знаете, тож обязанность гуманного ученого сообщества, хотя вы вечно глядите на всякие там москальски порядки, — секретарь-комендант почти вовремя прикусил язык…

Кое-что в мире неизменно. И это слегка успокаивало. Укс работал допоздна, мылся под хилым лапутянским душем, падал на перину. Тут и накатывало.

Без Фунтика было плохо. Работать и драться еще можно, но в паузах… совсем невыносимо. Пилот ворочался, не выдерживал, брал гитару и Блэкхока, шел на галерею.

Логос дрейфовал где-то в мерцании Бездны, мир с вершины острова казался тесным — до любого уголка рукой достанешь, только непонятно, что там нащупаешь. Но как не летать-то и не щупать?

Застрекотал мотор и поднял стрекозу.

Седое небо перетянуто внизу Топографической полоскою реки. Земля и небо. Бесконечная вражда…

Блэкхок посапывал, песня на стихи Сергея Данилина и вид на Бездну его восхищали.

Нас только раз снесло течением сюда, Где есть воздушный океан, и мы — на дне. А где-то рядом пролегает полоса, И чьи-то крылья растворяются во мгле… О, полюса мои: свободы небеса И ты, любимая, привыкшая к земле… Стихла гитара, наконец-то задремала Бездна, заснули мающиеся пилоты и стойкие бульдожки…

Лоуд материализовалась, как только принесли завтрак.

— Нашла! — Профессор глотнула из заварного чайника, сунула в рот королевскую вафлю и продолжила: — Эфто, скафу тефе, была еще та задачка. Но почти фсе живы, прафда, кое-кто там еще не нашелся. Раскидало наши корабли просто жутко. Собирайся!

— Аппарат сразу не пропихнем? — спросил Укс, беря давно уложенный дорожный мешок.

— Нет, там сложноватая оперативная обстановка, нужно будет осмотреться. Вот вафли возьмем, — запаренная Профессор огляделась и завернула завтрак в нотный лист королевской сонаты, кою островная типография распечатывала в немыслимых количествах и версиях. — Блэкхи, поводок неси!

Пес подскочил с поводком в зубах, был немедля пристегнут в походном порядке, Лоуд окинула взглядом комнату:

— Так, дельтаплан взяли, записи, музыкальный инвентарь… ничего не забыли. Тогда кого ждем?

— Мы не ждем, а идем навстречу, — зарычал Укс.

— Боги, да мне вообще продохнуть не дают, — ужаснулась Лоуд. — Особенно вот эти — влюбленные. И это называют нормальным научно-исследовательским профессорским бытием⁈ Не надо пихать меня в шею!

Блэкхок ободряюще гавкнул, и остатки научно-воздухоплавательной группы немедля Прыгнули. Но прихватить королевский сливочник Лоуд все же успела — в научно-боевых походах свежими молочными продуктами не разбрасываются.

Конец