Штурмуя Лапуту

Глава пятая Ягодники

Небо оставалось до отвращения чистым, голубым и бессмысленным. Укс лежал на теплой умытой траве и пытался продолжить размышления, не отвлекаясь на запах малины.

Вообще здешний остров-линза оказался весьма мил. Крошечный, необитаемый. Рощица в десяток деревьев скрывала родник с чистейшей и зверски холодной водой. По одну сторону рощицы раскинулся лужок с душистыми и буйными, выше пояса, травами, по другую зеленел-краснел малинник, усыпанный здоровенными спелыми ягодами. Вкусом малина оказалась просто шикарна. Да и в целом островок был недурен, особенно для краткой аварийной остановки. Раздражало то, что остановка затягивалась.

Укс машинально прислушался к неназойливому почавкиванию. Напарница сидела на краю линзы: ного-лапы свешены в бесконечность, ведет наблюдение за нижней небесной полусферой, заодно сгибает к себе и объедает ближайшие ветви малины. По теории Профессора островок образован какой-то чисто поэтической «фатой», экология здесь по умолчанию самая здоровая, ягоды обязаны быть безупречными, поскольку в лирическом стихосложении сами понятия «расстройство желудка» и «обожрались» категорически отсутствуют. Весьма правдоподобная версия. Уже, наверное, сутки воздухоплаватели сидели на малиновой диете, но ухудшений самочувствия пока не наблюдалось.

Пауза была обоснованна. После посадки — довольно хаотичной, это нужно честно признать, — воздухоплаватели, временно исчерпав запас ругательств, вдумчиво обсудили сложившуюся обстановку. Призванный на совещание Логос подтвердил, что пока все идет совершенно не в ту сторону — Лапута барражировала где-то в верхних «эшелонах высот», а воздухоплаватели от научного острова всё более отдалялись и отдалялись. Виновата коварная воровка и криворукая команда «Генриетты IX» — эти могли бы нормальный трап иметь, а не это вот… из двух реечек. Глупо и непростительно вышло. Теперь имело смысл перебраться на остров поприличнее, покрупнее и поцивилизованнее — туда и контрабандисты чаще заходят, да и собственный флот обязан иметься. Если попадется действительно высокоуровневый в научном и техническом смысле остров, так можно надеяться и на консультацию специалистов, что-то знающих о Прыжковой изоляции. Пока напарникам попадались люди небезынтересные, но о подобных технологиях не имеющие представления даже в принципе. Хотя…

Мысли опять вернулись к воровке. Нет, не в смысле ругани — злость пилота уступила место более сложным чувствам и соображениям. При следующей встрече чикнуть обманщице горло от уха до уха — дело простое, незатейливое и бессмысленное. Собственно, и девка не слишком удивится, поскольку смерти побаивается, но в меру. Есть у нее опыт и определенная стойкость к жизненным неприятностям, это понятно. Профессор выдвинула предположение, что «мелкую шмонду имеет смысл квалифицировать не как „воровку“, а как „шпионку“». Впрочем, Лоуд на немедленном переименовании не настаивала, признавая, что версия слабовата — нормальные шпионки себя так не ведут. Что ж, при встрече крепко тряханем и узнаем.

Вот этот термин — «тряхануть» — был весьма уместен. Именно хорошенько потрясти тянуло, прямо чтоб начала зубами клацать и икать. Укс отдавал себе отчет, что желание эксцентричное и откровенно ненормальное. Вот то прикосновение к корме девицы, которое почему-то не забывалось, еще как-то логично объясняется, хотя…. Но причем тут икота? Тут Логос только руками разводит. Что за бредятина? Видимо, тоже последствия контузии при крушении «Фьекла».

Пилот со вздохом поднялся и прошелся в рощицу к роднику.

Вода действительно была хороша. Укс цедил медленно и осторожно. У родника имелся кем-то оставленный стакан — примитивный, самодельный, обрезанный из толстостенной зеленоватой бутылки. Этот стакан, да стоящий у поляны велосипед и были единственными признаками былого присутствия людей. Любознательная Профессор пыталась рассмотреть марку велосипеда, но шильдик был тронут ржавчиной, эмблему расшифровать не получилось. Судя по самой конструкции: «эпоха, аналогичная второй трети земного ХХ века». Небось, опять что-то русское, историческое — Профессора вечно туда тянет.

Вешая стакан на торчащий сук, Укс подумал, что не только Профессора тянет в те странные эпохи. Почему-то близок тот культурный слой. Вон — при посадке пропахали полосу в малине, порвали крыло, закономерно ругались, и изрядная часть слов была именно русской. Ладно, Лоуд — у нее в тех пространствах уйма друзей и знакомых, близких научно-революционными настроениями и философиями. Но и сам-то Укс на русский язык стал весьма легко переходить. А вот воровка с этим языком явно вообще не знакома, ни разу не проскакивало.

Эй, Логос, ты куда смотришь? Опять мысли неуместные. Голове больше заняться нечем?

На голову пилот обычно не жаловался — думать она любила, отчасти даже и умела. Посмотрел на пропаханные посадкой кусты. Права напарница, аппарат нужно усовершенствовать. При взлете и собственно полете особых нареканий не вызывает, но вот посадка… Видимо, применение конструктивного решения УМПК отягощает маневр — бахаемся реальной бомбой, таким попаданием можно замок снести, причем даже без фугасного эффекта. Идеи по улучшению конструкции имелись, с этим голова справлялась. Возникала мысль использовать детали от древнего велосипеда. Но без инструментов и бумаги для элементарного чертежа с расчетами тут не обойтись.

Да, необходим цивилизованный остров и нормальная мастерская. Правда, на аренду мастерской и материалы нужны еще и деньги. Суета с беготней в Герцогстве обогатила партнеров на рубин приличных размеров в дорогой оправе, но сбыт таких редкостей задача непростая, на месте придется вникать, кому-как камень отдавать, да от возможного кидалова страховаться. Всё это требует времени. Уж лучше простым путем артистического ремесла идти, хотя идея выступления с дрессированными хищниками себя исчерпала: и Профессору прискучило, да и излишнее внимание привлекает эксцентричный цирковой жанр. К тому же, не исключено, что уже слухи прошли о «прибрежном хищнике-оборотне-людоеде», это ведь только кажется, что острова-миры ведут сугубо изолированную жизнь. Полностью замкнутые сообщества — явление чрезвычайно редкое.

Собственно, идеи должной трансформации гастрольного тура у партнеров оформились. У Профессора идей всегда бывало в переизбытке, это вот с наличием инструментов и удачным местом воплощения тех замыслов периодически возникали проблемы.

Укс встал перед дремлющим дельтапланом — аппарат отдыхал, на крыльях добавилось швов-шрамов. Это нормально, интересная жизнь без шрамов невозможна. Надо бы имя дать летуну, он достоин, делает что может. С посадкой, конечно…

Поиск технических решений — процесс увлекательный. Но пилота отвлекли — сначала в ветвях мелодично закричала птица, потом Профессор не столь мелодично принялась ломиться через малинник.

— Это иволга, — объявила Лоуд, указывая свободной рукой в сторону кроны дерева и невидимой голосистой птицы. — Что характерно, к здешнему вечеру она начинает щелкать соловьем, а по утрам разливается малиновкой. Очень годный и экономически выгодный орнитологический вид. Надо будет такую поймать, и в Университете подселить. Поет разнообразно, а жрет в одну глотку, мне такой трудолюбивый подход весьма импонирует.

Лоуд протянула партнеру горсть малины:

— Заглатывай и отчаливаем. Появилось годное на горизонте.

Укс клал в рот спелые ягоды, пытался разглядеть дрейфующий вдалеке остров. Определенно, нужно что-то срочно делать с аппаратом и с грузоподъемностью: летать без оптики и минимума снаряжения крайне неудобно. Деньги опять же, тоже вес имеют. Был бы в здешних краях развит безнал, можно было карточкой обойтись. Хотя ерунда, на островах банки разные, этак на платеже комиссий разоришься.

Банки партнеры традиционно не любили. Лоуд по принципиальным соображениям: категорически осуждая принцип ростовщичества и отсутствие нормальной службы охраны клиентов — ее как-то в банке крепко по голове палкой ударили. Укс не любил за волокиту: в банке хоть вклад делай или ячейку под ценности абонируй, хоть изымай те ценности путем старого доброго ограбления, все равно приходится ждать, любят там клерки возиться-копошиться. С другой стороны — наличие банков есть признак хорошего уровня металлообработки и столярных работ. Решетки, сейфы, окошки для клерков — без этого в банках нельзя. Вот и показавшийся остров выглядел многообещающим в смысле банков и иного.

— Дымит, как японская броненосная эскадра, — отметила Лоуд, наблюдая за окутанной хвостами смога потенциальной целью. — Ты как? Рискнем или воздержимся?

— Рискнем. Надеюсь, это ненадолго, — проворчал Укс. — Таблетки у нас есть?

— Обижаешь, господин дрессун! — напарница открыла аптечку.

Таблетку для профилактики аллергии пилот запил родниковой водой. Средство было хорошим — Лоуд где-то в будущем отыскала. Аллергию останавливало, но вот «сушило» после пилюль во рту изрядно.

— Так, птичка — жди! В следующий раз прихвачу, будешь числиться в университетском штате, — посулила Лоуд, обращаясь к невидимой соловейной иволге. — А пока отбываем. Кстати, Уксик, а почему нам к тебе стремена не пристроить? Это будет логично, элегантно, и ноги у меня не будут затекать.

— Может, тебе еще шпоры нацепить? — проворчал Укс, настраиваясь на полет и угадывая-расшифровывая потоки «у берега».

— Не-не, шпоры это красиво, но какой смысл? Ты наверняка взбрыкивать начнешь, я тебя знаю.

— Тогда уймись и запрыгивай.

Дельтаплан спорхнул с края гостеприимной крошечной «фаты». Заскользили навстречу дымному острову. Укс собирался зайти с подветренной стороны — посадка в условиях плохой видимости небезопасна.

…Посадка вышла относительно мягкой, но довольно противной.

— Да что ж опять болото-то⁈ — возмущалась Профессор, стоя по колено в грязной воде.

— Болота еще не было, были кусты и малинник.

— А ощущения схожи! — Лоуд помогла поднять аппарат, воздухоплаватели побрели в сторону относительной сухости.

Вокруг простиралось довольно унылое мелководье, окруженное низкими, заросшими тусклой травой берегами.

— Эй, немедленно убирайтесь! — завопили фальцетом откуда-то со стороны. — Это частная территория! Здесь купание запрещено!

— Уходим, уходим! — заверила Лоуд. — Мы чисто случайно, извиняемся. Аварийная ситуация, у нас компас отвалился.

— На неодимовые магниты приборы крепите, что ли? — более спокойно хмыкнул торчащий на берегу типчик. — А вы вообще кто такие? Вот особенно ты, лысое?

— Я не лысое, а в сценическом образе! — обиделась Лоуд. — Между прочим, могли бы и узнать. Я — певица Лоудина-Короночка. Да, пусть с продюсерами не сплю, пусть не очень раскрученная, и жанр неформатный — да, не попса голимая, и не рэп, — зато классические тексты и оригинальные аранжировки. Совершенно необязательно обзываться.

— Так я не со зла, просто в музыке не разбираюсь, — примирительно сообщил абориген. — Честно говоря, удивился, иду себе на обед, а тут — фрых-бульк! Но сценический образ у вас, да, оригинальный.

— Прорабатываем, экспериментируем, идем в ногу с новейшими трендами, — с достоинством пояснила Лоуд. — А мы вообще, где очутились?

Абориген оказался созданием незлобным, охотно ввел в курс дела и даже помог разобрать и увязать аппарат. В технике парень явно разбирался, руки откуда надо росли, хотя внешностью и сам был оригинален. Ростом невысок, буйные волосы аккуратно подстрижены, крупноносая, слегка простецкая физиономия гладко выбрита, но оставлены эффектные рыжие баки. Одет в качественный рабочий комбинезон, на поясе позвякивает инструмент.

Партнеры коротко переглянулись. Начало контакта было многообещающим, но неоднозначным. Определенно — гном. Как известно, вести дела с гномами не так-то просто, хотя и выгодно. А тут еще и уровень цивилизации очевидно высок — и комбинезон, и кусачки у аборигена просто отличные. Кстати, болото оказалось не болотом, а «низкопроцентным бокситово-глиноземным красношламовым» отстойником. Как выразился говорливый гном-фермер, «руда должна спокойно и мирно вызреть».

Фермер слегка проводил залетных гостей и отправился обедать, а партнеры шагали по недурно мощеной дороге. Лоуд вслух размышляла:

— Магия здесь, конечно, своеобразная. Впрочем, с магией всегда так — не угадаешь, каким концом и на каком принципе ее вздумали применять в отдельно взятом регионе. Но эколого-политическая ситуация и социальное устройство озадачивают.

— Ты, главное, от революционной деятельности временно воздержись, — напомнил Укс. — Помни, что ты болеешь и не совсем в форме.

— Это да. Но тут вроде и нет никакой революционной ситуации. Раскачивать с нуля — муторное и неблагодарное дело. Просто странно они тут живут.

Навстречу показалось транспортное средство, безослиного, так сказать, самобеглого типа.

— Полицаи, — определила Профессор. — Настучал фермер. Драпать будем?

— Давай попробуем легальный путь, может, оно и быстрее получится.

Оказалось, действительно быстрее. Электромобильчик приблизился, симпатичный гном в форменном кепи козырнул и спросил:

— Это вы интуристы будете? Оформитесь, пожалуйста.

Второй полицейский выдал небольшие анкетки и угольные карандаши.

Простота оформления гостям Большого Гэса понравилась. Беседуя с полицейскими, заполнили немногочисленные графы «Миграционной карты» — «имя-цель-сроки предполагаемого пребывания».

— Документы почему не спрашиваете? — поинтересовалась Лоуд.

— Смысл? У всех гостей бумаги разные, если и поддельные, то сходу и не определишь. Да у нас иностранцы и не теряются, где у нас потеряешься, мы всех еще на подлете засекаем, — пояснил полицейский. — Вас подвезти?

Покатили с удобством. Профессор красочно рассказывала о крушении «Фьекла», полицейские сочувствовали. Укс подумал, что напарница права — незачем выдумывать и множить сущности, раз и так нормально проходит.

…— Да, романтика дальних перелетов. Опасно, но интересно, — вздохнул младший полицейский — в щегольской форме с закатанными рукавами, с открытым фотогеничным лицом, он походил на какого-то киногероя, не совсем удавшегося ростом.

— А вы, извините, сами-то почему в открытое пространство не выходите? — осторожно спросил Укс. — Уровень техники явно же позволяет?

— Еще бы. Во всей здешней полусфере корабли с нашими шестерными передачами и аккумуляторами ходят, у нас всё с гарантией делают. А вот у самих нас нет традиции скитаться. Очень трудно от острова отрываемся, — пояснил старший гном. — Видимо, такой нам сюжетный характер намертво вписали. Да мы не жалуемся, у нас работы много, а рабочих рук не хватает. Еще эльфов подкармливать нужно, не чужие же.

Когда-то — еще в эпоху зарождения и строительства государства Большого Гэса — остров не миновали обязательные политические конфликты, и даже вооруженные столкновения. Но та эпоха оказалась краткой, аборигены проявили редкую политическую гибкость. Судьбоносным договором территория была поделена навечно: холмы и болота отошли гномам, леса и горы — эльфам. Позже деление потеряло практический смысл, в горах появились гномьи шахты и карьеры, через заповедные леса проложили аккуратные дороги. Эльфы не возражали, поскольку предпочитали тусоваться в городах, где было куда веселее.

— Странный поворот исторического развития, — задумчиво признала Лоуд. — А как же интриги, заговоры, пограничные конфликты, борьба за выход из резерваций и оскорбленная расовая гордость? Вы же фундаментальные основы сосуществования народов подрываете.

— Да мы не нарочно, оно само. Но ценим, стараемся сохранить традиционные уклады, — заверил полицейский. — Война объявляется на каждый 255-й день, порядок есть порядок. Три дня выходных, все на Поле Боя съезжаются. Трубы трубят, команды, крики, маневры, военные хитрости, хруст ломающихся копий, звон мечей. Всё как положено, хотя, конечно, это сейчас чуть-чуть реконструкторски получается. Но мы очень серьезно подходим, непременно новейшее вооружение в Войну показываем. В прошлый раз впервые применялся дюралевый легкопехотный фальконет. Смертоносное оружие! Ох и бабахает!

— А эльфы чем ответили?

— Сказали, что фальконет некрасивый. Так зачем ему красивым быть⁈ Он же на экспорт не идет. Вечно по мелочам придираются наши эльфики.

Укс глянул на напарницу — та украдкой закатила глаза. Оригинально на Большом Гэсе живут, прямо утопия какая-то мелкомасштабная.

— Какая же война без придирок? То уже и совсем на настоящую войну не похоже. Эльфы у нас красивые, пусть и немножко нервные, но мы их любим и ценим, — заверил младший полицейский и показал эффектно татуированные предплечья. — Вот это «моя» собственноручно набила — древний родовой узор.

Старший полицейский насмешливо хмыкнул:

— Красота, она красота и есть — привыкаешь к ней мигом. Изящна у тебя Элевьеэн, утонченна, кто спорит. А куховарить тебе самому приходится. Поскольку эльфийский обед, он известный — сглотнул бутерброд с ягодами и доволен. Разве на бутербродах что путное наработаешь?

— Да я сам у плиты постоять люблю, мне в удовольствие — заверил, улыбаясь, симпатяга-полицейский. — А в браке с эльфийкой совершенно нескучно, всегда сюрпризы и всякое.

Видимо, Логос на этот линзо-остров вообще не заглядывал. Или наоборот, заходил, дабы в покое у камина подремать, морса с ягодным бутербродом отведать? Шмондец его знает, как такой странный мир оценивать.

Патрульный электромобиль катил уже по улочке, служителям порядка и пассажирам помахали сидящие у уличного кафе девицы. Укс удержал норовящую отпасть челюсть. Нет, эльфиек он видел и раньше, но те были какие-то пафосные, откровенно надуманные, отстраненные и нереальные, как восковые манекены. А здешние, наоборот… наверное, оттого, что сплошь в мини-юбках и шелковых легинсах. Пошловато и ярковато, но весьма дивно смотрится…

Полицейские помогли путешественникам сгрузиться у здания «Центрального Ночного Клуба культуры», дополнили свои советы и добрые пожелания, и уехали дальше патрулировать.

Напарники и сложенный дельтаплан остались посреди небольшой площади. Озирались. В стороны расходились чистые улочки, дома, сложенные из светло-коричневого камня, образовывали лаконичный, но явно хорошо продуманный архитектурный ансамбль. Общая двухэтажная застройка чередовалась более высокими зданиями, видимо, технического и административного назначения. Население было на работе — улица пуста, только у углового дома возились гномы-ремонтники, энергично меняющие черепицу на крыше. Безмятежно журчали струи фонтана, украшенного непонятной, но интересной, явно эльфийской работы, скульптурой.

— Вот сейчас мне, Укс, как-то не по себе, — призналась Профессор. — Много чего я видела в экспедициях, но вот такой безмятежности.… Нет, до Солнечного города здешние реалии не дотягивают, но на классический Цветочно-Ремесленный город очень даже похоже. Как тут жить-то? Эх, пропадем ни за что.

— Согласен. Но мы здесь ненадолго, — напомнил Укс.

— Это если кое-кто с эльфийками не застрянет. Уставился во все глаза, как случайный пионер в «Померанцевом Лотосе». Впрочем, это и хорошо — откровенно лощено и тунеядисто выглядят эти прелестные особы, что оставляет городу некую реалистичную базу. Однако подозреваю…

В этот момент у гномов-строителей что-то упало с крыши, трудяги сопроводили неприятное происшествие довольно зычными и дружными комментариями.

— Во! Дом двухэтажный, а местный пролетариат легко осиливает и гораздо более высокоэтажные словесные конструкции, — с облегчением отметила Лоуд. — Нормально все будет. Пошли знакомиться с местными антрепренерами, небось, щас взятки начнут вымогать и грабительский процент выдавливать.

Внутри «Центральный Ночной» оказался весьма похож на обычный развлекательный клуб. Заведовал здесь репертуарной частью красавец-эльф — двухметрового роста, длинноногий и немыслимо стройный, грива иссиня-черных волос прямо таки оживала при каждом движении гордой орлиной головы.

…— Чудесно! Аншлаг гарантирую! — завершил переговоры гривастый полубог. — Самый сезон, гастролеров давно не было. Очень вы вовремя.

— Вообще мы давно не репетировали, так сказать, не совсем в форме, — намекнул Укс, не очень любящий удирать от погонь местных горожан — те всегда отлично знают родные проулки и дыры в заборах, так просто не уйдешь.

— Совершенно неважно, на вас в любом случае придут посмотреть, — директор по худчасти и сам почему-то не отрывал взгляда от Лоуд. — Насчет уровня импровизации намекнем в афише, у нас тут все честно. А голос у вас, госпожа, редкий, можно сказать уникальный.

— Благодарю, вот не все критики это понимают, — скорбно признала Лоуд.

— Ах, какие глупости, какое ужасное непонимание уникальности и эксклюзивности, вас недооценивают, — ужаснулся директор.

Лоуд позволила поцеловать кончики пальцев своей руко-лапы и тактично намекнула:

— Вы очаровательны, пан директор, но раз у вас тут все честно, вынуждена сказать сразу — насчет личного — со мной полная безнадега. Жутко польщена, но увы.

Эльф вздохнул:

— Понимаю, еще не совершеннолетняя. Что ж, действительно, увы.

Он еще раз приложился к зеленоватому запястью чувственными губами и глянул на Укса:

— А вы? Простите, я в возрасте людей не очень разбираюсь. Не хотите поболтать о вашем загадочном народе после концерта, за стаканчиком марочного морса?

— Мне религия не позволяет, — сухо сообщил Укс.

— Жаль — эльф, ослепительно улыбнулся. — Вот все уверены, что я непременно пользуюсь служебным положением. Не верят, что существует масса ограничений, дипломатических и религиозных тонкостей. Что ж, возвращаемся к делам. Что у вас в райдере?

Гитару Укс выбрал темно-синюю, цвета пред-ночного неба. Собственно, здешние гитары только цветом лака и различались — не в местных традициях было изготовления избыточного разнообразия музыкальных инструментов. Но гитара оказалась неплохой. Пилот сидел, перебирал струны, слушал, как бубнит себе под нос и черкает карандашом Лоуд, срочно адаптирующая тексты классики к условиям Большого Гэса.

— Уксик, не громыхай, отвлекаешь, — намекнула сосредоточенная Профессор.

Пилот пожал плечами и, оставив напарницу в гримерной, вышел в зал. Со слухом у Лоуд было намного лучше, чем с голосом, звуки она воспринимала гораздо острей и тоньше средне-нормального человека. Но вспомнить как браться за гитару все равно было необходимо, поскольку основательно позабыл искусство музицирования бывший потомок боредов. Присел на ступеньки сцены; зал был пуст, сумрачен, лишь блистали стойки и зеркала баров, да тлели вполнакала светильники на столиках. В тон полумраку истаивали в полутьме негромкие звуки струн…

Вообще Укс музыку не любил. В детстве и ранней юности, как и все юные благородные потомки боредов, учился пению и игре на кифаре, но и тогда совершенно не трогало это искусство. Потом… потом простился с крыльями, пальцы оказались напрочь испорчены мозолями и шрамами моряцких и воинских трудов, а в голове звенел лишь безумный нэк. Потом пришлось мучительные века и мгновения умирать в ломке. Потом случилось много еще чего, появился трофейный дирижабль, нареченный «Фьеклом». Жить стало намного интереснее и даже легче. Но прошлое порой напоминало о себе…

Струны гитары негромко вспоминали, клубный зал слушал…

Сожалеть о той давней ночи в Хиссисе было бессмысленно. Партнеров тогда было трое — нет, сопляка-Грушееда тогда еще не нашли, зато неизменно был рядом великий шутник по имени Нэк. Потому весь мир — все люди и дарки — числились у партнеров в должниках. Да, маньяками напарники тогда и были, как сказала одна наглая, но проницательная фермерша. Укс убивал, грабил, стравливал людишек, и чувствовал, что прав абсолютно во всем. Наверное, оно так и было. А может быть, и нет. Поскольку случилась там одна купеческая дочь и полнолуние. Много позже пилот спросил у Лоуд:

— А ты ведь тогда помнила, что полнолуние?

— Наверное. Обычно я держу в уме такие мелочи. Но не уверена. Хоть убей, вот не помню и всё. Нэк же нас дурил, совсем безумные были. Да незачем меня пытать и попрекать, не так плохо и получилось-то.

Наверное, не так уж и врала пронырливая напарница. Получилось не то что неплохо, а очень странно. О том, что теоретически стал отцом и заимел дочь, Укс узнал только через пару лет, да и то чисто случайно. А вот смотреть на наследницу не нужно было. Или нужно, но как-то иначе, поотстраненней?

Поразило, какая она крошечная. Меньше всех соседских детей. На муху похожа — кривыми ножками шагала еще не очень-то твердо, но разгонялась по прямой с этаким отчаянным жужжанием. Коленки вечно сбиты. Звали — Джик. В смысле сначала звали как-то иначе, но Укс озвучил точное имя, и желающих возразить не нашлось.

От Хиссиса оставались лишь развалины, неумолимо зарастающие плющом и полынью. Новый городок пытался ожить-возродиться севернее по берегу, в бывшем поместье Шлюмана, там почти все уцелело, имелись работающая водяная мельница, причалы и многое иное, поистине бесценное в вымершем и обезлюдевшем крае. Мать Джик унаследовала не только родовое имущество, но и семейную хватку, молодая и жесткая, «отжала свое» на остатках былого богатого города. Нравы там, конечно, были еще те — чисто человеческие, дикие, пусть нэк и сгинул, но его безумный дух то и дело просыпался в городке, вольно шалил в развалинах. Укс кое в чем помог матери своей дочери, Лоуд не замедлила дать ценные советы, мимоходом убрали пару буйных конкурентов. Нет, не только из личных соображений, просто едва дышащий городок явно заслуживал определенного покоя. Мать Джик вышла замуж за корабельного арха-капитана — брак нес очевидные материальные выгоды, кораблей в тех местах почти и не осталось, любое корыто — великая ценность.

В сущности, мать Джик была красивой, молодой, неглупой и циничной особой. Укс спал с ней, когда задерживались у Хиссиса на ночь, получал удовольствие, видимо, обоюдное. Но заведомо бессмысленное. И думать об остальном казалось сущей глупостью.

Она боялась Укса. Было заметно, даже когда стонала и извивалась на шелковом покрывале. Та давняя — полнолунная — ночь осталась между гостем и хозяйкой навсегда, неизменно заглядывала в окно вместе со свежим ночным морским ветром. «Изрядные вы извращенцы» — справедливо заметила Лоуд.

Оно и верно. Но у коки-тэно иное отношение к детям. Особенно у Лоуд, у которой все студенты — свои-фамильные, а еще есть найденыш Гру, названная внучка на севере, «внебрачная питерская племяшка», младший брательник по костям Авель, и еще одни боги знают, сколько вне-кровных родственников и побратимов, разбросанных по всем мирам и векам. Иной раз подобной семейственности хочется позавидовать, хотя это жуткий перебор — это уже не родственники, а мафия какая-то.

Завидовать Укс отказывался, столько родственных связей только уникальная Профессор и способна выдержать. Ну, у Светлоледи схожие семейные связи, но та и сама склонна к полковым масштабам и многоступенчатой дисциплине, так у нее жизнь сложилась. А у Укса, по сути, из кровных только Джик и есть. Понятно, Гру никуда не делся, тоже не чужой, но парень уже взрослый, сам детей делать примеряется, и помощь ему в этом деле явно не нужна.

А у Джик проблемы. И виновата в этом смесь генов, поскольку даже ставший человеком дарк со своей кровью передает крайне сомнительное наследие.

Понятно, дочь не знала, что у нее проблемы. Веселое, уже не кривоногое, но все равно мелкое создание. И, что весьма удивляет Логоса, росло существо, не пытающееся задавать глупых вопросов. Просто радуется, когда появляется редкий гость. Подаркам, конечно, тоже радуется, но гостю больше. И гулять по берегу и мертвым развалинам вдвоем интересно. Необъяснимое ощущение…

Усмехаясь, Укс осторожно перебирал струны.

— Вот это уже веселее, — тихо сказали рядом. — А то плакать хотелось. Но вынуждена прервать господина артиста. Извините.

Девушка. Симпатичненькая, миниатюрная, глазищи огромные, выразительные. Алая, весьма вызывающая, хотя и свободная, блузка, кожаные штаны — не в обтяг, относительно свободные, но с соблазнительными кнопками и идеально сидящие на бедрах. Вот принято недооценивать гномок, и совершенно напрасно. На такую стильную девчонку и Логос непременно обернется, восхитится.

Укс вопросительно поднял бровь.

— Играете очень необычно, заслушалась. Но мы сейчас аппаратуру ставить будем, шуметь начнем. Я тут за администраторшу по звуко-акустической части, — пояснила прелестная особа.

— Вашему клубу удивительно повезло, чаруете не только акустически, — галантно, но честно сказал Укс. — Всё, убираюсь, не мешаю.

— О, да вы и не мешаете. Просто пересядьте к бару, поиграйте еще, если вам не сложно, мои парни с удовольствием послушают. У нас знаете, как иностранную технику игры ценят, это же такая редкость.

Оживал зал, тянули провода и ставили громоздкие микрофоны, а Укс неназойливо аккомпанировал энергичной возне лихих гномов-звуковиков, спрашивал о всяком любопытном-техническом, шутил с барменом, улыбался несравненной главной звукооператорше, пил с гномами «мятную росянку» — безалкогольную, но дивно освежающую. Было весело и как-то удивительно легко. Потом появилась Лоуд, восхитилась дизайном могучих микрофонов и для пробы спела «Мы к вам заехали на час». Голос у нее был средненький, если не сказать, никакой, но харизмы и артистичности, конечно, с избытком. Укс подыграл на гитаре, вспоминая, как это вообще делается, если всерьез, а не «для себя», и окончательно осваивая непривычные струны.

— лукаво оповещала Профессор, сплетая древнейшие языки и лаская четырехпалыми ладонями латунную и массивную, сглаженную тушку-коробку микрофона.

Зал начал подпевать, наверное, со второго куплета. Техники, бармен, Алая Адми, первые посетители… посмеиваясь, оценивая и восхищаясь иронией незнакомых строф.

Собственно, так концерт и начался. Гостей становилось больше, столики уже были заняты, ставили дополнительные стулья. А на сцене прохаживалось обаятельное чучело в чисто сценических многокарманных шортах, кратко рассказывала о великих авторах и композиторах, слегка расшифровывала глубочайшие смыслы строк, возвращалась к стойке микрофона…

Романтичную «Мохнатый шмель» сменила печальная «Девушка из Ливней», потом прозвучала древняя «Про сундук». Зал проникновенно вторил:

— Пей, и демон тебя доведет до конца… — хотя можно было быть уверенным, что никаких потомков пиратов в зале и близко не сидело. Но теперь-то горожане услышали о морских негодяях и грешниках, так сказать, из первых руко-лап. И это оценивали в полной мере.

Безусловно, это был лекционный концерт одного артиста. Укс на лавры не претендовал, он и присоединившиеся местные музыканты: гном-трубач, уже не юный, серьезный и удивительно талантливый, и ударница-эльфийка — немыслимо длинноногая, с фигурой и повадками наследной принцессы, безупречно чувствующая-угадывающая ритм мелодии — помогали в меру сил. Это было сложно, но захватывающе интересно.

…— И тогда несравненный Исаак Дунаевский подарил миру и нам замечательную мелодию. Стихи талантливейшего Василия Ивановича Лебедева-Кумача легли на нее идеально, и родился знаменитый гимн всех плавающих и путешествующих… — вещала Лоуд, и переполненный зал замирал в предвкушении. Профессор-музыковед взмахом руко-лапы просила дать музыку. Укс с ужасом понимал, что это невозможно — по сути, он никогда и не играл эти мелодии, хотя, конечно, слышал любимые Университетские, а потом и Флотские, песни неоднократно. Но нужно было попробовать, и бывший потомок боредов пытался. Поддерживала богиня-ударница, вступал трубач-колдун…

— А ну-ка, песню нам пропой, веселый ветер,

— почти и не пела, а скорее декламировала Лоуд.

Зал внимал и начинал поддерживать….

Вообще-то Укс магических, да и прочих чудес не любил — обычно они сулили неприятности и сложности. Но сейчас оказаться соучастником вот такого коллективного и славного колдовства было приятно. Даже в голову чуть ударило, словно давно забытого джина хлебнул.

…Шумел, ахал и хохотал за стеной зал — Профессор в отдыхе не нуждалась, продолжала музыкальную лекцию. А музыкантам следовало перевести дух. Укс целовался в гримерке с Аленькой-Адми — прижатая к стене милашка-гномка отвечала с энтузиазмом, губы у нее были вкуса сливочной помадки, и девчонка жаждала большего.

За спиной появился кто-то, тихо и бархатно вопросил:

— Не помешаю?

— Не-а, — заверила дерзкая Адми, предупреждающе закрывая ладошкой рот Уксу.

Собственно, гитарист не собирался особо протестовать. Колдовская ударница-эльфийка поцеловала его в шею, щекоча пепельной челкой, прошептала:

— Как здорово играешь.

— По сравнению с тобой — бездарь, — искренне сказал Укс и застонал: — Девчонки, нам же еще работать…

Вернулись на сцену. Лоуд сидела верхом на стуле, рассказывала залу сразу обо всем: о безумных мертвых королях, квашеной капусте, авторском праве, сушеных бананах и пламенных революциях. Обернулась:

— О, молодежь наша дух перевела! Ну, в честь молодых и пылких «Сага о прекрасной антикварше» авторства самой таинственной поэтессы современности — Эроол Глорской! Несовершеннолетних и ханжей просим временно покинуть зал!

Сыграли не очень приличную «Сагу» — зал покатывался со смеху, повизгивали и фыркали гномки и эльфийки, мужская часть зрителей дружно подвывала припеву. В финале и ударница изнемогла от смеха, не смогла доиграть, закрыла лицо кулачками с зажатыми барабанными палочками.

Лоуд сообщила залу, что сюжет «Саги» не может быть примером для подражания, поскольку шутки есть шутки, а любовь есть любовь.

Укс недурно знал напарницу и ее возможности переключать внимание аудитории. Но все же романтичная «Але-Ксандра» после рискованной «Саги» казалась перебором. Но ведь как залу зашло.

Зал аплодировал и вздыхал, а Профессор-музыковед двигалась дальше:

— Без личных чувств, ребята, нам нельзя. Большая ценность. Но и труд — честный, ударный, вдохновенный и увлеченный — как без него? Немыслимо! Вот композитор-музыкант Щедрин и сочинитель Котов, ученейшие люди, истинно творческая интеллигенция, но как понимали нас — настоящий трудовой народ. Давайте именно про нас споем — про трудяг, что и мозгой, и мозолистой лапой способны созидать материальные ценности, строить дома и сажать деревья. Авторов песни вы уже знаете, перевод как обычно, народный, запись текста товарища Островитянской.

Зал слушал, пел, менялся настроением и мыслями. Пиво и «мятную росянку» пили машинально, не в напитках и не в новых мелодиях был смысл вечера. Профессору нравился мир Большого Гэса, со всеми своими недостатками, инстинктивной и инфантильной попыткой самоизолироваться и защитно закрыться. Понятно, именно такой сюжет этой «фате» прописан. Ну, так живые же здесь гномы и эльфы, выбирать путь развития и сами способны. Непременно осторожно и осмотрительно выбирать, но двигаться вперед.

Рассказывала-пела Лоуд о звездных небесах и пыльных тропинках далеких планет, об океанах и глубинах, о великих поэтах и композиторах, и «лапах елей, дрожащих на весу». Завершили музыкальную часть сложнейшей в исполнении Гладковско-Кимовской:

Укс был твердо уверен, что такую музыку исполнять данными музыкально-магическими силами невозможно, откровенная ерунда выйдет. Но получилась не такая уж ерунда, выжали из себя и инструментов всё, что могли. Ну и Профессор превзошла себя…

Как покинул сцену, Укс не очень-то и помнил, рубашка на спине промокла насквозь, гитару едва не ронял. А Лоуд осталась — дружески обнимая гнома-трубача, сошла в зал, там уже сдвинули столы — продолжится лекция «за жизнь» за кружечкой пива.

Про себя Укс был уверен, что упадет и сдохнет, реально гитара всё забрала. Но под прохладным душем полегчало, а когда под струи встала и изнемогшая ударница, бедняжке нужно было помочь хотя бы легким массажем. Ну и…

Проснулся Укс с двумя девушками и ощущением, что музыкально-гастрольная жизнь ему откровенно нравится. Натягивая штаны и любуясь обнявшимися и крепко спящими гномкой и эльфийкой, подумал, что мог бы здесь насовсем остаться. Но увы, воздушный флот тут еще нескоро построят, да и не создан бывший потомок боредов для полетов по постоянным и запланированным техническим маршрутам. А еще ждут Экспедиция и Джик.

В клубном зале уже начинали уборку, служащие передали записку от Профессора: «Просили в горадминистрацию заглянуть, пошла общаться. Вечером повторный концерт. Народ очень просил, я обещала. Не рычи и займись техделами. Обещали помочь, чем возможно. Поскольку уважают».

Ну, в этом отношении Лоуд была слегка предсказуема. Собственно, почему бы концерт и не повторить? Вышло-то славно. Да и ночь можно повторить. Девушки на Большом Гэсе очаровательны, хотя и порядком шальны. Впрочем, это очаровательным девушкам всех миров свойственно.

Укс позавтракал на удивление геометрически-четкой яичницей (сразу видно, что на кухне гном на смену заступил), уточнил куда, собственно, лучше направиться, прихватил связку дельтаплана, и двинулся «по техделам».

«Экспериментально-модельная мастерская» оказалась полноценным, пусть и небольшим, заводиком. Вполне продвинутым в смысле оснащения и станков, но, конечно, без электроники. Поработали в удовольствие — специалисты здесь были великолепные, они и сами незнакомым аппаратом очень интересовались. Было понятно, что постараются воспроизвести и полетать. Укс не возражал, давал советы по начальной безопасности полетов. Споро склепали дополнительную стойку, расширили центральный надкрылок. Работали в мастерской, естественно, гномы, но имелись и два эльфа — на удивление креативные парни, один из них рабочие эскизы с первого раза просто в идеал расчерчивал — редчайшая магия.

Увлеклись, на обед решили не ходить, послали практиканта за пирожками.

— Слушайте, я вот не совсем понимаю, — сказал Укс, жуя пирожок с ежевикой. — Мы подлетали к острову — смотрим, дымы, гарь, явные признаки мощного производства. А тут у вас довольно чисто, аккуратно и прозрачно в смысле экологии, вытяжка стоит, но, в общем-то, она и не нужна.

— Что, даже сверху наши дымы видны? — опечаленно уточнил начальник цеха. — Вот же безобразие. Но это у нас вообще не производственные дымы. Это у нас леса горят. Шляются туда отдельные несознательные группы, поклоняются «неоскверненной природной среде», а сами, то с жидкостью для розжига костра перестараются, то укурятся мухоморами, заблудятся и сигнальные костры везде раскладывают, опять же с легкомысленным переизбытком.

Техники посмотрели на цеховых эльфов, те запротестовали:

— Мы в лес не ходим, нам некогда.

— Ага, никто не ходит, а оно горит и горит. Вот — перед иностранными гостями неудобно.

— Воздушный патруль не думали создать? — тактично намекнул Укс. — Можно добровольную пожарную дружину собрать, будут летать, наблюдать и предотвращать масштабное разгорание. И как спорт увлекательно, и польза, и значки красивые. «Воздушный пожарный» — во многих мирах очень ценится.

Создавая крючья для крепления багажа, обсуждали противопожарные порядки на разных островах. Рассказывая, пилот подумал что уподобляется Лоуд — прям ни дня без поучительной лекции.

Провели испытательный полет с крыши цеха, потом еще два «под-испытательных» — инженеры окончательно уверовали в надежность легчайшей конструкции и очень хотели лично попробовать. Укс частенько удивлялся отчаянности существ, не-рожденных крылатыми — безумная же смелость нужна, что б вот так вдруг в воздух подняться.

Уже имело смысл разбирать аппарат и возвращаться в клуб — близилось время концерта. Но тут кто-то из инженеров указал на несущийся по улице электромобильчик:

— Кажется к нам. Вот гонит, вообще акк не жалеет.

Укс разглядел за рулем нечто алое, и сразу на душе стало тяжко. В смысле, стало как обычно, поскольку жизнь возвращалась к своей не очень веселой норме. Случилось что-то.

Пошли к воротам. Прелестная Адми тормознула, соскочила с сиденья — сегодня девушка была в блузочке с открытыми плечами и еще более алыми шнурованными брючками — прям бутончик мака или весеннего тюльпана. Глянула на восхищенных ремонтников, брякнув браслетами, обреченно махнула рукой:

— А, да все равно все узнают. Укс, там за вами полицаи завалились. Сдергивать вам шустро надо, повяжут. Сейчас они в клубе засели, «росянку» пьют. Засада!

— Полицаи? За нами⁈ — изумился Укс. — Да какие полицаи? Мы вроде, ничего такого…

— Галактическая полиция!

— Какая⁈ — не очень поверил пилот.

— Галактическая и что-то там еще, я испугалась и сразу все не запомнила, — пояснила девушка. — Показали удостоверения, они такие… объемные, на стену проецируются. У нас таких и не видели никогда. Сами эти менты поганые… крепкие такие, на плакаты рекламные похожие. Точно не люди и не гномы, и не эльфы, хотя, наверное, родственники. Красивые, засранцы, все в понтах. Я через артистический выход сдернула к машине, поехала вас предупреждать. До горсовета ближе, туда заскочила. Лоудина говорит, «передай Уксу — шухер!» — я сразу сюда на цырлах метнулась.

— Ну, шухер, значит, шухер, — вздохнул Укс, уже догадавшийся, что малышка успела пообщаться с Профессором по данному вопросу. — Парни, как мне до ближайшего берега побыстрее добраться?

Немедля выкатили ремонтный грузовичок, загрузились. Укс не сомневался, что напарница явится в нужный момент — за спиной артистов-гастролеров всяких шухеров, бегств и срочных отходов числилось куда больше, чем собственно концертов.

Грузовичок свернул на узкую грунтовку, инженеры сочувственно молчали, милая Адми утирала слезы.

— Да ладно вам, — не выдержал Укс. — Не знаю, чего этой странной полиции нужно. Мы, конечно, не очень святые, но в последнее время ничего вопиюще противозаконного в масштабах галактики не свершали.

— Наверное, это налоговая полиция, — предположила, шмыгая носиком, Адми. — С гонораров всегда трудно начислять, там запутанно, вот и ловят.

— Наверное, — вздохнул пилот.

Почему-то было очень грустно.

Открылся берег — тут весьма ухоженный, с обустроенной набережной. Сварные перила ограждали срез линзы, рядом стояли скамьи с шикарным видом на живописную бездну — прекрасное место для романтических прогулок меж клумб с бархатцами и лирических мечтаний.

Инженеры помогали собирать аппарат, и все хором утешали Адми:

— Ну что ты слезы льешь, не помирают же. С налоговой полицией лучше разминуться, у нас хоть ее и нет, но известное же дело. А так конечно жаль, мы ведь тоже всем цехом собирались на концерт. Укс вот обещал непременно нас провести.

— Парни, я, конечно, не могу разом и за нашу главную певчую звезду говорить. Но, поскольку я Лоудину давно знаю, уверен, мы к вам еще заглянем, — заверил Укс. — Не в ближайшее время, конечно, вот со срочными делами разберемся, от полиции отвяжемся и через годик-два нагрянем с гастролями и новой программой. Очень приятно у вас выступать.

— Вот, прилетайте! Ждать будем, — обрадовались инженеры. — Заодно и воздушный патруль проинспектируешь, у нас ведь никакого опыта по этой части.

— Уксик, ты о том, что мы тебе говорили, непременно подумай! Ну, пожалуйста! — на все лады звеня браслетами, взмолилась прекрасная Адми.

Укс подумал, что отбытие не так уж и несвоевременно, но обещал непременно подумать. Обижать местных девушек не хотелось

Дельтаплан — усовершенствованный, нарастивший мощность и улучшивший свой минималистский дизайн, трепетал, готовый отправиться в путь. По набережной спешила кавалькада машинок, в передней стояла и размахивала букетом Лоуд-Лоудина. Издали завопила:

— Готов, первый пилот?

Без краткого, но торжественного митинга обойтись, конечно, было немыслимо. Стоя на капоте представительского горкомовского микро-лимузина, Профессор пожелала замечательному миру дальнейшего прогресса и процветания, обещала непременно прислать сборники нот и текстов, и уж точно нагрянуть с гастролями. Представитель горкома выразил горячую благодарность за вклад в культуру и экономическое развитие Большого Гэса. Укс обнимал Адми и Ударницу — и маленькая, и высокая одинаково всхлипывали. Все поглядывали в сторону города — оттуда приближался какой-то непонятный аппарат, похоже, летучий — в смысле, на воздушной подушке.

— Всё, товарищи! Нам пора, — возвестила Лоуд и вскинула сжатый кулак: — Позор галактическим ищейкам, трусливым прислужникам темных межпространственных сил!

Укс чмокнул девушек, выровнял аппарат. Напарница запрыгнула за спину пилота — там теперь имелось лаконичное, но удобное трубчатое сидение.

— До встречи, товарищи!

— Прилетайте, непременно прилетайте, обязательно! — закричала толпа, размахивая букетами, афишами и руками.

Инженеры дружно подтолкнули аппарат — дельтаплан легко миновал заграждение, на миг завис над бесконечностью

— Когда-нибудь с годами

Припомним мы с друзьями,

Как по дорогам звёздным… – дружно запел митинг знаменитое песенное Войновича-Фельцмана.

Укс выровнял полет ощутимо изменившего баланс аппарата и подумал — «что-то совсем мы охренели, прямо таки чересчур масштабно».

Он повел дельтаплан вдоль берега. Когда откуда-то из пустоты возник перехватчик — обтекаемый, полупрозрачный, мерцающий реактивными дюзами — это не стало такой уж неожиданностью. Маневр Укс планировал заранее.

Дельтаплан юркнул в шлейф дыма лесного пожара, там — в мутной и неприятной мгле — живо набрали высоту, пользуясь мощным горячим потоком, выскользнули на свободу. Укс тут же резко спикировал под «брюхо» линзы, продолжил ускорение…

— Ушли! — объявила Лоуд, выкашливая гарь пожарища.

— Ну. Мы малозаметные. На спину мне не сморкайся, — запротестовал пилот.