Штурмуя Лапуту

Глава первая Что за хрень?

Ногти на обоих больших пальцах потемнели-посинели, причем довольно симметрично. Укс пошевелил босыми ступнями — пальцы не особо болели, видимо, не столь ушибло, просто чересчур сильно упирался в тумбу руля, когда пытался выровнять дирижабль. Можно было так и не напрягаться, не особо помогло. Но выглядели ногти забавно.

Больше ничего забавного не наблюдалось.

Оболочка «Фьекла» бесформенно громоздилась на песке, сдувшаяся и уродливая, похожая на тушу мертвого и уже порядком разложившегося кита. Гондола застряла наполовину в воде, один угол корпуса уродливо смялся — удар был таким, что даже защитную титановую броню-обшивку повредило. Да, сильно шмякнуло. Самого пилота вышвырнуло и прокувыркало через всё вот-это-самое, брякнулся крепко — прямо ведро песка в рот забило. Шмондец какой-то.

Укс еще разок сплюнул, но на зубах все равно скрипело.

Экипаж был цел и в полном составе. Ну да, как говорится, такие воздухоплаватели и в проруби не тонут, да и расшибить их довольно сложно. Кочегар стоял на коленях, любовно пересыпал сухой песок из ладони в ладонь и молился. Или бредил. Собственно, у него эти процессы не особо и отличались — тяжкое наследие хвостатого прошлого. Безумец у нас кочегар, хотя работник и механик годный, того не отнять.

Лоуд ходила по краю вот-этого-самого, глядя вниз. Была коки-тэно почему-то в своем первозданном природном виде, без личины привычной человеческой имитации. Контузило, наверное. Вместо дежурного образа в меру миловидной и абсолютно не в меру обаятельной тетки средних лет по песку вышагивал истинный морской дарк: худая сердитая спина темно-оливкового цвета, крайне лаконичное общее телосложение — палки-конечности и гладкая небольшая башка. Нет, Оно не уродливое, просто откровенно нечеловечье и непонятное. Имеется намек на нечто лягушачье, но отдаленный. В общем, откровенный дикий дарк. Из признаков цивилизации только ШУПЭ, болтающиеся на костистом крестце. Одежка тоже специфическая — Шорты-Универсальные-Полевые-Экспедиционные — по сути, никакие не шорты, а сплошное нагромождение карманов, подсумков и кошелей, с уймой застежек, «молний» и «липучек», для надежности перехваченное поясным ремнем. Изобретение крайне сомнительное, но считающееся великим достижением в области индустрии островного спец-снаряжения. Ну, справедливости ради нужно признать, что носить этакую заумь под непременной фальш-личиной природных коки-тэно действительно удобно. Инструменты, пакеты для памяток, леденцы, блокноты для конспектов — всё под рукой. Профессорские студенты от ШУПЭ в восторге. Но так-то всё равно весьма дико одежка выглядит.

Укс вновь пошевелил ступнями, поморщился и сел. Лоуд совершала, наверное, уже восьмой круг по кромке вот-этого-самого. Нервничает Профессор. Оно и понятно — причин несколько, и все весьма серьезные.

— Уймись уже, — негромко посоветовал Укс.

Лоуд обернулась — безгубый рот растянулся в саркастической усмешке.

— Да как уймись, а, Грузчик⁈ С научной точки зрения — это откровенный нонсенс, полная херня и возмутительная небывальщина. Такого не бывает! Уж не говоря об остальном случившемся шмондеце. Это что за день такой, а?

Укс в очередной раз сплюнул бесконечный песок, поднялся и подошел к напарнице.

— Уймись. С научной точки зрения странно, это да. Согласен. Но раз кто-то профессором назвался, значит, непременно объяснит и обоснует. Придумаешь какую-нибудь теорию, за тобой не заржавеет. Это ты сейчас немного в шоке.

— Немного⁈ — Лоуд в ярости пнула песок босой четырехпалой и перепончатой ступней.

Потерпевшие кораблекрушение понаблюдали, как песчаное облачко тает и рассеивается в бездне за краем тверди.

— Может, теперь звездная туманность Лягушки образуется? — предположил Укс, наблюдая за мерцающими и растворяющимися песчинками.

— Сама постебаться люблю, — пробормотала Лоуд. — Но сейчас вообще не тянет.

— Уймись. Светлоледя поймет. Мы сделали всё, что могли. Они с корабля видели.

— Поймет. Но осадок-то останется. Учитывая обстоятельства. Да и вообще мне Дики-Дианка нравилась. Толковая девчонка выросла бы, — вздохнула зеленокожая Профессор.

— Согласен. Но Логос решил иначе. Ушла по-взрослому, как боец. Да и парни с ней пошли неплохие. Веселее в дороге будет.

Лоуд кивнула и пнула-скинула за край бездны вот-этого-самого еще песка. Желтые крупинки вновь изящно засверкали, истаивая…

Экипаж стоял на краю острова. Видимо, остров следовало именовать «летающим» или «парящим». Шмондец его знает, как это должно звучать с точки зрение академической науки. Кусок относительно круглой, хотя и не очень ровной, песчаной тверди висел посреди шокирующей пустоты. Диаметр островка — шагов 120–130, посредине сего округлого недоразумения еще одна линза — водное озерцо, в которое и бахнулся «Фьекл». В смысле и в озерцо бахнулся, и в песок — сейчас останки дирижабля занимали изрядную часть территории «вот-этого-самого».

— Редкий случай — я действительно затрудняюсь дать научное определение, — проворчала Лоуд. — Сплошная антинаучность и мракобесие. С чего бы нам не попасть в какое-то нормальное, приличное физико-географическое место? Что это за бред и как о нем делать доклад в Европейском географическо-геологическом Обществе? Между прочим, у меня назначено, коллеги ждут.

— У тебя иная тема доклада в программе значится. Про этот бред как-нибудь потом врать буудешь. После тщательного научного обоснования.

— Гм, можно и так. Но Светлоледя меня все-таки убьет.

— Верно, це всё Светлоледя виновата. Через нее всё, — влез в научную беседу кочегар.

На него оглянулись, и кочегар немедля заткнулся — в экипаже он был давно, риск схлопотать по бесхвостой жопе чуял мгновенно.

— Кстати. А ведь с Дики могло и иначе выйти, — Укс, обдумывая, обтер рот. — Если мы в «вот-это-самое» угодили, вместо того, чтобы нормально утонуть, то возможно, и лодка с гребцами и девчонкой вовсе не на дно пошла, как нам там казалось.

— Некоторая логика проглядывает, — ободрилась Лоуд. — Слушай, Уксик, а тебе полезно песок жрать — просыпаются новые и внезапные способности к научному анализу. Нужно будет не забыть пробы грунта взять, студентов буду подкармливать. Значит так, я сейчас заскочу к Светлоледи, поясню нюансы ситуации, а вы пока список запчастей и материалов набросайте, притащим, сразу начнем чиниться. Там мои гардемарины без присмотра остались, начудят, надо пошустрее вернуться, возобновить руководство. В общем, экстренно чинимся. Я быстро.

— Угу. Леди скажи, что это был ненормальный шквал, не получилось у меня.

— Передам.

Лоуд явно собиралась немедля Прыгнуть, но никуда не делась. Стояла и озиралась. С несколько шокированным видом.

— Ты что, оправдательную речь готовишь? — удивился Укс.

— Да какая к шмондам речь… Светлоледя догадливая, так не поймет, что ли. Я просто не могу Прыгнуть, — с превеликим изумлением призналась Профессор.

Она прищурила глаз и уже вполне очевидно сосредоточилась. Ничего не изменилось — как стояло зеленокожее пугало у борта гондолы, так и осталось стоять.

— А що такое… — с удивлением начал гребец.

— Пасть заткнул! — рявкнул Укс.

Профессор гавканье товарищей проигнорировала, постояла на месте, потом двинулась за опавший пузырь оболочки дирижабля — видимо, чтоб уж совсем ничто не отвлекало. Оттуда донеслось краткое ругательство, снова наступила тишина, полная предпрыжкового напряжения…

Нет, не получалось. Укс попробовал сам.

…Логос свидетель: непосредственно сам момент Прыжка особой сложности не представляет, там проблемы последствий весьма велики и непредсказуемы, что верно, то верно. Вообще-то Укс не очень любил Прыгать. Умел, но не любил, поскольку не видел особой необходимости. С философской точки зрения перемещение разумного тела именно таким — достаточно редким — образом, принципиально мало что меняет, и уж определенно не способно решить личных проблем нервно скачущей туда-сюда личности. Хотя технически удобно, ощутимо экономит время и усилия. Но что такое «время» и так ли мешают усилия по преодолению пространства — если они представлены в разумных объемах — нормальному функционированию отдельно взятого разума? Совершенно верно — не мешают, поскольку время плюс усилия и равно сама жизнь. К тому же Прыжки иной раз способны занести индивида в абсолютно неприемлемые пространства. Сам Укс как-то побывал в Лондоне времен королевы Виктории — чуть не околел от удушья и аллергии. До сих пор тот визит с содроганием вспоминался. Видимо, предубеждение засело в подсознании, как говорят некоторые ученые, так что Прыжки бывшему дарку упорно не нравились. Но как вообще не Прыгать, если у Лоуд все время: «надо помочь», «там очень интересненько», «там этакие странные штуки летают, тебе непременно глянуть нужно»? Понятно, в половине случаев у напарницы вскипал пустой исследовательский зуд и бессмысленный шухер, но случались и вполне познавательные и даже увлекательные Прыжки-экскурсии. С точки зрения добычи-заимствования необходимого инструмента, материалов и запчастей — вообще незаменимый способ. На «Фьекле» почти все оборудование и снасти подобраны в Прыжках, даже заплаты на оболочку там добывались. Трудновато без Прыжков достойное техобслуживание проводить.

Но сейчас не получалось. Усилие-сосредоточение просто ничего не давало — словно напрочь разучился Прыгать. А ведь таким естественным и доступным это умение казалось последние годы. Да уж, ситуация, тут и Логос руками разведет.

…— Мы все загибнем! — ныл кочегар. — С голодухи околеем. Я лягушачье мясо жрати не стану, все равно желудком не усвоится, потравлюсь. А вот она меня точно съест. Сначала меня, а потом и тебя, ты вот не думай…

Укс выдал бесхвостому паникеру крепкого пинка и пошел к напарнице.

Лоуд сидела, по-лягушачьи растопырив мосластые колени, и смотрела за край вот-этого-самого. Пробурчала:

— Тоже не идет? В смысле, вообще не сигается?

— Нет. Непонятно потяжелел.

— Думаешь — ловушка? Или случайность?

— Возможно, и то, и другое. Мы точно не знаем, что именно на флагманском корабле произошло, но там определенно что-то экстраординарное случилось. Шквалы и прочее доказывает.

— Да уж, ситуевина. Ладно, сажай кореша-Логоса рядом, будем на троих думать…

Размышляли, лаконично переговариваясь, обмениваясь возникающими идеями. Пока, как выражалась Профессор, «нормальное не подсекалось». За дирижаблем завывал и плаксиво пророчил погибель кочегар, что слегка отвлекало.

— Между прочим, перевоспитывали-перевоспитывали мы убогого, я даже с Зигмундом и Антоном Семёновичем советовалась, уж на что профильные специалисты, а в итоге — полный шмондец и зияющий педагогический провал, — заметила Лоуд. — Живо наш «хвост» с резьбы слетел. Дай ему в рыло, что ли. Невозможно с мыслями собраться.

Укс сходил, догнал пытавшегося удрать кочегара, и призвал к молчанию. Пришлось быть доходчивым, даже нога заныла. Нужно было обуться, потом пояснять. Укс проверил сушившиеся сапоги — нет, еще влажные. Странная тут островная атмосфера, да и вообще — вроде бы светло, но солнца как такового нет, есть лишь смутный горизонт-сфера. По ощущениям, прочно зависло всё окружающее где-то между вечером и утром, но определенно: и не полночь и не полдень. Бред, да.

Вернулся к напарнице. Профессор тоже вовсю разглядывала окружающий мир: извлекла из подсумка ШУПЭ монокуляр и пялилась.

— Слышь, Грузчик, вот жаль мы дальнозоркую трубу утопили. У меня тут не кратность увеличения, а ерунда чисто символическая. Но мне же не кажется? Глянь, у тебя зрение получше. Вон там еще одна похожая хренотень дрейфует? В смысле, линза-островок, если формулировать минимально точно, под научный протокол.

— Дрейфуют. Под нами их даже больше, — сказал Укс, догадываясь, что старой доброй кличкой напарница его сейчас поименовала не случайно. Родила-таки относительно полезную идею, вдохновилась.

— Так чего мы эту возможность не обсуждаем? Взять-то на абордаж смогем? Они там явно покрупнее — островочки-то. Следовательно, побогаче. Может и обитает кто полезный, с местным образованием и кругозором. Прижмем, так и со связью помогут.

— А «Фьекл»? Я бросать аппарат не собираюсь.

— Да кому он нужен в таком убитом виде, твой дирижопель-то? Потом вернемся, восстановим. Тут-то что мы высидим? Ремонтом из говна и палок сейчас явно не обойтись. И говна столько не наскребем, да и нерушимые принципы прирожденного воздухоплавателя тебе летать на сраном аппарате не позволят.

— Последнее сказано лишнее.

— Ладно, этого я не говорила. От нервов мелькнуло. Думай давай. И вон на ту линзу смотри. Довольно жирненькая, по-моему, там башенки какие-то торчат. И иные признаки цивилизации.

В молчании размышляли, наблюдали. Остров проплывал довольно далеко, так сказать, горизонтом ниже. Можно было различить строения, кажется, даже окруженные лесом. Лоуд передала монокуляр. С оптикой удалось разглядеть черепичные крыши, флаги на шпилях.

— Чего там? — проявляя похвальное терпение, уточнила Профессор. — Разглядел нюансы?

— Неплохо живут. Даже слегка нарядно. Откуда у них столько камня и вообще стройматериала?

— На месте разберемся. Надо брать. Можем мы туда добраться?

— Можно попробовать, шансы есть, — признал Укс. — Но насчет «брать»… Не та ситуация. Судя по всему, это довольно людное, обитаемое местечко. Как его брать? Аборигены начнут возражать.

— «Как, как». А как мы раньше города брали? Я, между прочим, сердита и крайне серьезно настроена.

— Это понятно. Но раньше — было раньше. Сейчас, насколько я понял, у нас не только с Прыжками отмечены проблемы?

— Спасибо за сдержанную формулировку, — саркастически поблагодарила Профессор. — Ты настоящий дружбан. Да, я, видимо, болею. Как следствие чуть больше нервничаю. Прошу отнестись с пониманием.

— Ничего, когда ты простужена и в соплях, то выглядишь куда стремнее. А как оно — с утерянной мимикрией? Болезненно? Я без подначки спрашиваю, для общего понимания ситуации.

— Нет, не больно. Я совершенно расслабленна, ничего не болит. Необычайная легкость во всем теле. С определенной стороны даже приятно. Гм, парадокс. Но как с этим жить? Вдруг я в естественном облике навсегда останусь?

— Пройдет. Когда выберемся из ловушки, так и пройдет. Но текущую тактику придется изменить. В таком состоянии обманывать и брать города будет посложнее.

— Да уж, полный шмондец, — признала Лоуд. — Меня теперь любой двуногий вознамерится немедля прибить палкой до смерти, сделать чучелко и в музей продать. Или живьем сдать — биолого-зоологам на опыты. Прям даже не знаю, какая карьера соблазнительнее. Хотя с научной точки зрения, выживание в естественном виде — смелый, принципиальный и чрезвычайно прогрессивный эксперимент. Среди коки-тэно я стану легендой. Вот только живой легендой или мертвой? В принципе, вопрос второстепенный, но почему-то меня волнует.

Напарники вновь задумались. С озерца за дирижаблем донеслись тихие всплески.

— Чего он там купаться вздумал? Или умывается? Ты ему морду разбил, что ли? — размышляя о главной проблеме, поинтересовалась Лоуд.

— Нет. Под хвост напинал.

— А, это он рыбу ловит. Там пескарики водятся, штуки три-четыре. Наш умник вознамерился сожрать в одну харю.

— Пусть ловит. Такой убогий ужин не принципиален.

— Верно. Тем более у меня в бортовом сейфе завалялась пачка галет в качестве ЭнЗэ, — вспомнила Профессор.

— Толку-то.

— Толк не в масштабе и конкретной номенклатуре неприкосновенного запаса, а в его принципиальном наличии. Столь бестолкового крушения у нас никогда не предполагалось, но оно случилось. Непредсказуемое! Но у нас есть ЭнЗэ и идеи спасения, значит, изначально стратегия была выбрана абсолютно верная.

— Да уймись ты. Кому лекцию читаешь?

— Откуда такая бесчувственность⁈ У немолодого профессора, к тому же одинокой дамы, отняли буквально все: милую внешность, способность скакать по мирам, растить юное талантливое поколение, обедать по расписанию. Всё, всё, накопленное непосильным трудом и отчаянными научными изысканиями, всё в миг профукано и потеряно! Отбирают последнего пескаря и право читать маленькие, но поучительные лекции! Как жить⁈ Утерян смысл!

— Да читай свои лекции. Имеешь право. А я имею право критиковать их содержание. Собственно, ты и без мимикрии и дурацких лекций вполне сильна. И не одинока.

— Благодарю. Мы в полной жопе. Но с проверенным напарником. Что радует. И нужно признать, Грузчик, жопа-то просто необыкновенной, уникальной глубины. Это, как ее… там у них…. а! — Марианская впадина. Помнишь такую?

— Да, тут согласен. Познавательно мы застряли.

— Именно. Так каков наш порядок действий…

С порядком действий у Лоуд было все схвачено — на лекциях в своем Университете отработала оформление планов и тезисов до полного автоматизма. Мигом был извлечен истрепанный блокнот и карандаш, набросаны пункты:

1. Инвентаризация.

2. Техническая подготовка пересадки.

3. Полдник.

4. Инструктаж.

5. Разное.

Далее пункты обрастут подпунктами, развернутся шире и глубже. В общем, как обычно. Профессор утеряла многое, но отнюдь не цепкость научно-организаторской мысли.

…— Да, съел! А що мне, с голоду подыхати? Вы дарки, вы куда повыносливее, — блажил кочегар, отступая за угол гондолы.

— Не визжи. Ты точно съел? А сколько? — прицепилась Лоуд.

— Та тильки двух. Они вертки. Вам якраз по рыбе осталось, — пояснил из-за гондолы спрятавшийся ворюга.

Профессор многозначительно посмотрела на напарника.

На песке поблескивала мелкая чешуя, в воде метались перепуганные рыбки — четыре штуки. Укс жестом уточнил — «а это точно»? Лоуд закатила круглые глазки — «идиотский вопрос, неужели тут кого-то подозревают в тупизне по части ихтиологии и начальной арифметики?»

Укс пожал плечами. Получалось, что озерцо весьма непростое. Интересно тут с ресурсами дело обстоит — возобновляются незамедлительно. Что объясняет возможность обитания чего-то живого и разумного на иных островах-линзах.

— Будем думать, осмысливать, строить теории! — с энтузиазмом объявила Лоуд. — Но пока обратимся к хозяйственным проблемам.

Профессор инвентаризировала уцелевшее имущество, Укс разметывал и кроил оболочку. Взбодренный сожранными пескарями и очередной оплеухой, кочегар помогал в работе и постанывал:

— Какой аппарат был! Мрия! В Европе таких не было, а у нас имелся! И всё, нема, кончился наш гарный «Фьюколка»! А все из-за Светлоледи. Москальки, они всегда…

— Пасть закрой и натягивай ровнее.

Скрипел нож, распарывая легкую плотную ткань. Действительно жаль аппарат. Но такова судьба одиноких дирижаблей — рано или поздно они разбиваются. Собственно, от изначального трофейного аппарата лишь название и пара второстепенных деталей и оставались унаследованными. Возродим заново, это дело принципа. Хотя без Прыжков будет трудновато. Вот оболочка — ткань идеальна, хотя название позабылось — в будущих эпохах довольно сложная техническая терминология. Собственно, само это деление на «прошлое» и «будущее» весьма условно-относительно, когда владеешь Прыжками во времени и пространстве. Но, как намекает Логос, у каждой монеты существуют две стороны и боковая грань-гурт. Вон — Профессор, тысячи Прыжков туда-сюда, одно время просто и жила в Прыжке, дура увлекающаяся. Вот и допрыгалась, сияй теперь лысой башкой, ругайся, жалкие остатки былых богатств из гондолы выковыривая.

Из сгинувших богатств более всего было жаль аккумуляторную дрель и компактный электрогенератор — сейчас бы очень пригодились. Впрочем, ножи и пилка-ножовка уцелели, а руки помнят простую до-Прыжковую жизнь. Справимся.

— Ого! Укс, ты только глянь! — завопила Лоуд. — Это же он!

— Что там еще? — пилот оторвался от работы.

Выше «вот-этого-самого» дрейфовал остров гораздо покрупнее размерами. Нет, не дрейфовал — двигался по течению, подрабатывая двигателем, шел не очень быстро, но уверенно. Подошва «линзы» привлекала особое внимание — там что-то сверкало, холодновато, красиво и неестественно. Что за двигатель странный?

— Он! Лапута! — Лоуд, размахивая монокуляром, выпрыгнула из гондолы. — Сигнальте, чего застыли⁈

Остров прошел в двух воздушно-морских милях выше и правее. Укс опустил флаг-багор с наскоро привязанной рубахой. Не заметили, что логично — под таким углом сверху не очень-то видно. А если бы и заметили? Что им за дело до крошечной линзы и трех козявок? Тут этих дрейфующих островов, как тех крошечных безымянных песчинок. Кому они интересны? Особенно если ваш прогрессивный остров не бессмысленно дрейфует, а целеустремленно идет по своим делам.

Да и смотрят ли они по сторонам? Про Лапуту пилот когда-то читал, но сейчас помнилось смутно. Излагал тот автор, конечно, оригинально, но истинный смысл философского построения от Укса тогда ускользал. Помнится, пришлось отложить книгу, так и не осилив. Это Профессор произведением восторгалась, правда, ей больше фрагменты про еху нравилось. «Как точно, как изумительно документально и ярко отображена суть этих псевдо-разумных существ».

Кочегар вновь рыдал, глядя вслед сверкающему острову:

— Кинули, у, вбивци! А еще Европа, финны, суки! Лапуттяне оленьи, морошканцы погани!

Укс вопросительно глянул на напарницу.

Профессор махнула зеленой лапой:

— Не обращай внимания, он их с лапландцами путает. Совсем чердаком двинулся, к истокам хвоста скатился. Но значит, она существует! Лапута, мечта моя! Я ж у автора уточняла, а Джонатан этак уклончиво отвечал «легенда, философское допущение». Таился декан, ох, таился. Нужно брать! Грузчик, слышишь⁈ Этот остров должен быть наш!

— Что ты гонишь? Он много выше нас прошел, да еще с двигателем. Пусть очень странным двигателем, но все же маневр дает. Как мы такой остров возьмем? И зачем? В практическом плане, как бы не обижая ученых в принципе… конкретно эти мудрецы нам вряд ли помогут, поскольку слегка полоумные.

— Это да, — подтвердила полная энтузиазма Лоуд. — Патентованные сумасшедшие профессора, прям полнехонький остров. Я мечтала воочию глянуть. Но это ладно, это у меня личное. А вот с практической точки зрения у них там полные библиотеки и лаборатории, аж ломящиеся от самых дурацких открытий. А у нас какова текущая ситуация? Квазидурацкая! Там все ответы найдем, точно говорю — там!

В данном случае Логос был на стороне Профессора. Дурацкое дурацким выбивают, способ воздействия многократно проверенный лучшими философскими и научными школами всех времен и народов.

Укс пожал плечами и вернулся к работе. Как бы там ни было, нужно выбираться с вот-этого-самого.