Шрам времени

Глава 14

Глава 14. Игра за реальность

Мир вокруг сжимался — не метафорически, а буквально: края улицы дрожали, набухали, втягивались внутрь, словно по асфальту прокатывалась гигантская, невидимая воронка.

Хроновиды выходили из разломов, как вода, прорывающая плотину. Верхние стояли неподвижно: гладкие лица, холодное серебряное сияние, абсолютная уверенность в собственной правоте.

Герман видел, как молодая Лида вцепилась в рукав старшей, а та — стиснула зубы, будто готовилась броситься под паровоз, лишь бы выиграть ещё несколько секунд.

И вдруг…

Герман — молодой — шагнул вперёд. Это не было храбростью или отчаянием, он просто внезапно ощутил спокойствие хищника, которое всегда охватывало его в самые безнадёжные моменты жизни.

То самое чувство, которое помогало ему когда-то на подпольных играх выживать среди людей, куда опаснее хроновидов.

Он выдохнул и сказал громко, отчётливо, так чтобы услышали все — даже те, кто говорил только мыслями:

— Стойте!

Силуэты замерли. Даже разлом, казалось, перестал расширяться.

— Вы хотите уничтожить слой, — произнёс Герман медленно, рассматривая фигуры неподдающиеся описанию. — Ладно, но… разве у вас нет понятия чести?

Серебристый, главный среди верхних, наклонил голову. Его голос прошёл сквозь сознание, как ледяная игла:

— У нас нет чести. Есть расчёт.

— Тогда давайте рассчитаем, — сказал Герман, и старший он сам посмотрел на своего младшего двойника с предчувствием катастрофы. — Предлагаю сделку. Вы играете в азартные игры?

Лида ахнула:

— Герман, ты… ты что несёшь?!

Но он уже не слушал.

Ему казалось, что весь мир сужается до одной идеи внезапно осенившей его— до образно говоря одной карты, лежащей в рукаве.

— Игра, — повторил он. — На кону наш мир. Или… его стирание. Если вы выигрываете — делайте, что хотите. Если побеждаю я — вы закрываете разлом и уходите. Навсегда.

Верхние молчали.

Хроновид, вытянутый и полупрозрачный, колыхался, как пламя.

Он выделил мыслеобраз — резкий, строгий:

— Игра недопустима. Решения принимаются согласно протоколам…—Но серебристый поднял руку и время вокруг словно дёрнулось.

Секунды перестали падать из воздуха. Разлом застыл. Даже старшие Лида и Герман замерли как фигуры из воска.

Только молодой Герман мог дышать.

Серебристый шагнул ближе. На его лице появилось что-то… похожее на любопытство.

— Игра… это понятие низших слоёв. Примитивная форма моделирования вероятностей. Почему ты предлагаешь именно игру?

Герман усмехнулся уголком губ:

— Потому что это то что я умею делать лучше всего.

— Ты не из этой временной реальности. Мы видим тебя и знаем откуда ты здесь появился. Хроно ошибка в лице этих людей переместила тебя сюда и ты выполняешь не свою миссию. Какое значение лично для тебя имеет этот мир, если ты живёшь в другом времени? Мы поглотим эту реальность, как делали уже не один раз. Люди примитивны и ничему не учатся, всё одно они уничтожат друг-друга рано или поздно. Мы поможем им в этом намного быстрее и создадим новую реальность.— На безликом образе серебристого появилось, что-то похожее на маску брезгливости.— Они захотели поиграть с пространством и временем думая, что это безобидно, но в итоге сделали проход и мы теперь беспрепятственно можем входить в него.

— Ты хочешь сказать, что до этого не могли этого делать?— Герман, что-то обдумывал и тянул время.

— Граница между мирами незыблема, если только, кто-то извне не разорвёт защитный контур. Эти люди хотели увидеть, что находится за пределами этой границы и в итоге поплатились за это уже не раз. Конечно они научились отматывать время назад, но постоянно совершали одни и те же ошибки и их мир исчезал. В этот раз разрыв стал слишком велик и мы лично пришли, чтобы раз и навсегда стереть его из этой части пространства ибо они слишком сильно расширили его.

— Уничтожить эти миры вы всегда успеете, но я прошу дать нам последний шанс всё исправить. Давайте сыграем в игру, так будет честно и никто не будет в обиде.

— В твоих словах скрывается хитрость, человек, ты явно хочешь обмануть нас.

— Послушайте, у нас на Земле во все времена, приговорённому к смерти давали последнее желание. Так пусть это будет последним желанием, сыграть со мной в игру, ставку в которой я уже озвучил.

Пауза тянулась долго. Возможно — вечность. А потом верхний произнёс:

— Мы согласны.

Внезапно город исчез.

Не растворился, не расплылся, — а именно исчез, как рисунок, стёртый гигантской ладонью. Вместо него открылось… нечто.

Герман стоял на поверхности, которая не была ни твёрдой, ни жидкой. Она колебалась, будто дышала. Под ногами — прозрачные пласты, сквозь которые виднелись бесконечные коридоры света, словно отражения реальностей, сдвинутых на сотни лет. Над головой висела сфера.

Она выглядела как огромный пузырь из стекла, внутри которого плавали куски прошлого, настоящего и будущего:

— Какая-то древняя улица по какой шли люди в старинных одеждах

—Самолёты бомбят город

— Комната с детскими игрушками.

— Океан.

— Бесконечный тоннель из часов.

Все эти изображения кружились, сталкивались, дробились на осколки времени.

Ветер здесь не дул — он шевелил мысли.

Звук здесь не распространялся — он звенел внутри костей.

Герман почувствовал себя не человеком — а точкой, внесённой на карту неизведанного космоса.

— Это… — Лида не договорила. Её голос растворился в прозрачном воздухе.

Старшая Лида стояла рядом, бледная, как мел. Её губы дрожали — словно этот мир причинял ей физическую боль и только смогла прошептать:

— Это межслой. Пространство между реальностями. Здесь нет никаких законов, всё подчинено мирозданию.

Старший Герман добавил:

— Здесь время не течёт. Оно смотрит.

И Герман почти физически почувствовал чужой взгляд — огромный, холодный, древний. Как будто сама вечность наблюдала за ним.

Серебристый кивнул и перед Германом возник стол. Но это был не стол в обычном понимании, он выглядел как плоская чёрная пластина, по ней стекались световые нити — время, люди, судьбы, моменты, страх, боль, радость… всё смешивалось и складывалось в символы.

— Эта игра не ваша, — сказал верхний. — Мы называем её— хроноигра. Она собирается из вариантов реальности. Каждая фишка — событие. Каждый ход — перекройка вероятностей.

— Значит, играем в судьбу, — хмыкнул Герман.

— В реальность, — поправил верхний.

Он провёл ладонью — и между ними над столом зависли вытянутые фигуры, стол разделился на чёрные и белые квадраты, какие постоянно перемещались и сливались один в другой, то вытягиваясь в форму ромба, то стекали по краю, чтобы появиться в другом месте.

Герман ожидал увидеть какое-то подобие карт, но вместо этого были эти фигуры в каждой из которых отражались фрагменты миров, сжатые в символы.

Герман ощутил жар в руках.

Они дрожали — не от страха, а от волнения, он понятия не имел, что это будет за игра, но делал вид, что ему всё знакомо и понятно. По накалу эмоций это было даже сильнее, чем когда он играл последнюю партию против Жорки Лысого в подвале на Бауманской, когда поставил на кон свою жизнь. Но там ставки были ничтожными. Здесь — весь мир.

Старший Герман наклонился к нему:

— Они читали тысячи игроков. У них нет эмоций. Они видят все вероятности. Ты не сможешь обмануть их обычными трюками…

— Я и не собираюсь играть обычными, — сказал молодой Герман.

Серебристый коснулся пластины и игра началась. Над столом раскрылась карта мира — но не плоская, а сферическая, разделённая на всё те же плавающие геометрические фигуры. На ней крутилось множество точек: города, события, смерти, рождения, войны, ошибки, выборы.

Верхний сделал первый ход: он сместил одну из фигур — и вокруг них вспыхнули всполохи. Нить реальности вибрировала, будто гитарная струна. Герман сразу понял: они не играют, они управляют.

Каждое их движение — ломает, перестраивает, переписывает какую-то часть жизни на Земле.

Он сжал зубы.

— Ну что ж… моя очередь.

Герман выбрал свой символ. Действовал интуитивно. Он плохо понимал суть этой игры, она чем-то напоминала шахматы и одновременно карты и правила игры были похожие. Но прежде чем сумел разобраться в её тонкостях часть его фигур уже выбыла побитая фигурами Верхнего. Но он не терял присутствия духа, имея богатый опыт в различных азартных играх, Герман часто использовал тактику, отточенную годами в подпольных притонах — дать противнику почувствовать себя умнее.

Верхний улыбнулся глазами — без губ, без мимики. Он уже видел проигрыш этого жалкого земляного червя посмевшего кинуть ему вызов. И только желание напоследок ещё раз унизить обитателей этого мира, заставило Верхнего принять этот вызов и сыграть.

Герман сделал следующий ход — он был чуть рискованнее.

И тут…мир вокруг вспыхнул. Он услышал чужие голоса. Сотни голосов. Сотни вариантов себя.

— Ходи правее.

— Не смей!

— Это ловушка.

— Это выигрыш!

— Это конец.

Символы мелькали. Верхние начали применять давление — не физическое, а мысленное, принуждая Германа ошибиться. Он задыхался. Внутри черепа словно гудел трансформатор.

Существа играли всерьёз. Ещё один ход верхнего стал смертельным.

Он провёл линию — и часть сферической карты в центре просто… провалилась, исчезла…

— Они вырезали слой, — прошептала старшая Лида. — В тренировочных играх так делают, когда хотят сломать волю игрока. Герман почувствовал это физически — будто из него вырвали кусок памяти. Он пошатнулся.

— Ты проигрываешь, — сказал серебристый.

— Я только разогреваюсь, — выдавил Герман. Он закрыл глаза и увидел улицу 1976 года, неоновые огни магазинов, запах бензина, шум трамваев и как пахнет трава после дождя. И внезапно осознал: каждая линия на игровом поле — это его собственная жизнь, растянутая в стороны, словно трилистник. Он сделал глубокий вдох и сделал ход. Простой. Незаметный.

Но этот ход — пересёк две линии вероятности, которые верхний не учёл.

Пластина дрогнула.

Время на мгновение закашлялось, словно подавилось собственным дыханием.

Серебристый вскинул взгляд.

Ему явно не понравилось случившееся.

Верхние перешли к грубой силе.

Символы закружились вокруг Германа, как рой насекомых. Они касались кожи, пробирались под череп, трогали воспоминания. Он видел:

— свою мать;

— покинутый дом;

— Лиду;

— себя в детстве;

— кровь;

— туман;

— смерть;

— рождение;

— несказанные слова.

Верхние ломали его прошлое, чтобы разрушить будущее. Но Герман… вдруг рассмеялся. Хрипло, жёстко, но искренне.

— Вы все видите вероятности… — сказал он, подняв глаза, полные безумной решимости. — Но вы не видите самое важное.

— Что? — холодно спросил серебристый.

— Инстинкт игрока.

Он вбил свой символ в центр поля.

И реальность вокруг…вспыхнула белым ослепительным светом.

Игра перешла в стадию, которую никто из верхних не ожидал. Поле стало нестабильным: символы дробились, сливались, комбинации менялись сами.

Ходы стали хаосом, в котором надо не думать — их надо было чувствовать.

И Герман чувствовал. Он был не шулером.

Не вором. Не простым человеком. В этот миг он стал частью этого мира, его нитью, его нервом. Он провёл последний ход — почти вслепую. И пластина…запела.

Звук был похож на рвущийся металл и детский смех одновременно.

Серебристый рывком поднял голову:

— Невозможно…

На поле светилась комбинация, которую ни один верхний не мог предсказать. На карте появилась петля, она была словно замкнутая в себе.

—Фундаментальная устойчивость слоя.— Поражённо произнёс Герман старший глядя на карту,— он сумел это сделать, сукин сын!

Молодой Герман взглянул на Верхнего:

— Я так понимаю выиграл, надеюсь условия нашей сделки с вами в силе?—

Верхний долго молчал разглядывая карту.

Очень долго.

А потом… кивнул.

— Мы вернёмся, — сказал он. — Когда твоя удача иссякнет.

— Удача тут ни при чём, — хмыкнул Герман. — Просто вы не умеете играть с теми, кто живёт, а не рассчитывает.

Разломы закрылись.

Хроновиды с воем растаяли внутри, а меж слой растворился в пространстве.

Их привычный мир снова вернулся.

Герман стоял, тяжело дыша, а в голове звенело одно: Он выиграл.