Шрам времени

Глава 10

Глава 10. Разорванный контур

Германа вырвало прямо на металлический пол. Тошнота шла волнами, выворачивая изнутри, будто в животе крутили раскалённый крюк. Он упёрся руками в холодный настил, чувствуя, как ладони дрожат. В ушах звенело, а грохочущий гул машины будто резал мозг изнутри.

— Герман… — Лида опустилась рядом, положила руку ему на спину. — Всё пройдет. Это реакция на перегрузку. Тело не успело адаптироваться.

— Да пошла ты… со своей адаптацией… — просипел он, вытирая рот тыльной стороной ладони. — Меня… сюда вообще никто не спрашивал…хочу ли я…

Он поднял голову. Трое в серых костюмах наблюдали бесстрастно, даже равнодушно. Как врачи, смотрящие не на человека, а на объект эксперимента.

Медленно поднялся. Его слегка шатало,была какая-то внутренняя слабость, но в глазах уже разгорался другой огонь — злость.

— Ну что, “учёные”, — прохрипел он. — Объяснились? Раскрыли карты? А теперь расскажите, какого чёрта я должен тут торчать? Нахрена мне это нужно?

Седой спокойно ответил:

— Герман, вы — единственная стабильная точка для перехода. Без вас…

— Плевать! — рявкнул Герман. — Я не просил быть вашей “точкой”! Мне надо обратно! В свой семьдесят шестой — куда хотите, но назад! Я никого больше не собираюсь изображать, никакой ментовской майор мне не в жилу! Я просто хочу вернуться назад.

Он резко выдернул пистолет из кобуры. Металл звякнул в его руке, будто сам воздух отшатнулся.

Лида побледнела.

— Герман, не надо…

— Ещё слово — и выстрелю. — Он указал стволом на тех троих. — Сейчас же! Двигайтесь туда, к панели. И запускайте эту вашу хреновину так, чтобы выкинула меня обратно. Хоть в чёртову ночь того самого поезда, хоть к чёрту на рога, мне плевать — только чтобы не быть здесь.

Седой приподнял брови:

— Вы не понимаете…

— Понимаю, — прорычал Герман. — Понимаю, что меня используют. Но я вам не подопытная крыса. БЫСТРО!

Он ткнул пистолетом в сторону пульта. Техники, что стояли ближе всего, отпрянули, кто-то вскрикнул. Лида осторожно подняла руки.

— Герман… послушай… мы можем попытаться. Но прибор нестабилен. Любая ошибка — и…

— Мне плевать! Делайте, что я сказал… — сорвался махая пистолетом, вынуждая людей броситься к панели управления. Несколько техников забегали, создавая видимость спешки; быстрее защёлкали тумблеры, засветились экраны.

В это мгновение один из них — худой, нервный — скользнул взглядом на оружие в руках Германа и медленно потянулся рукой к аварийному выключателю под пультом. Слишком медленно.

Герман мгновенно заметил движение.

— Э! Руки убрал! — рявкнул он. — Я же сказал — без фокусов!

Техник замер. За спиной у Германа материализовались два техника пытаясь выбить пистолет.

Твари!

Он инстинктивно выстрелил.

Хлопок! Второй! Третий!

Один из нападавших рухнул боком, сжимая плечо. Второй отлетел, ударившись о стойку. Третий вскрикнул, падая на пол.

Но самое страшное —было даже не это.

Одна пуля, рикошетом взвизгнув, ударила в боковую панель резонатора.

Голубые дуги на кольце взбесились, рассыпались искрами. Вторая угодила в стеклянный блок с катушками. Он треснул, изнутри вырвался яркий, почти белый свет.

Третья пробила защитный кожух у основания машины.

Раздался звук — даже не взрыв, а глухой толчок, как будто воздух втянуло внутрь гигантской пустоты.

Хроно Резонатор дрогнул. Кольцо завибрировало, сегменты закрутились быстрее, чем должны. Сирены завыли.

— НАЗАД! — закричал кто-то. — ВСЕМ НАЗАД!

Но было поздно.

В центре кольца, там, где должны были быть лишь бледные волны поля, распахнулась чёрная зияющая прореха.

Оно было похоже на рваную рану в пространстве. По краям побежали красные и фиолетовые искры, будто кровь воспалённой плоти.

Герман отступил, Лида инстинктивно прижалась к нему словно ища защиты, побелев, как снег.

— Что… что это? — прошептал он.

Молодой учёный, с раной в плече тот, что был ближе всех, выкрикнул:

— Это не наш коридор! Это… другой слой! ДРУГАЯ ОБЛАСТЬ! ЗАКРЫВАЙТЕ!..

Но было похоже поздно, потому что, что-то выбралось из разрыва…

Сначала — это было похоже на туман или дымку. Седую, вязкую, пахнущую сыростью подвала и гнилыми опавшими листьями. Она расползался по полу, будто живая ткань. Свет ламп стал тусклым.

А затем…из тумана выступили силуэты.

Высокие. Кривые. Ломающиеся под странными углами. С рваными придатками вместо рук, что-то наподобие щупалец, с белесым налётом словно покрытые инеем. И глазами — блеклыми, как у глубоководной рыбы.

Один из техников вскрикнул.

Второй побежал.

Третий замер, как парализованный.

Существа ринулись на людей.

Хруст. Визг. Рвущийся мясной треск.

Существо с хлипкими лапами оторвалo голову технику, словно разорвал упаковку. Другая тварь схватила бегущего и протащила в туман, оставив на полу кляксу крови. Крики, сирены, гул резонатора — всё слилось в один кошмарный вой.

— Бежим! — крикнула Лида, хватая Германа за руку.

Они бросились к ближайшему укрытию — к металлическим шкафам у боковой стены. Над головой пролетел кусок оборванного кабеля, искрящийся, и извивающийся, как змея. Они пригнулись. Лида дышала рвано.

— Это не должно было открыться! Герман, твои пули попали по управляющим модулям! Мы потеряли контур.

— Теперь машина рвёт пространство. Оно смешивается. Наше время… соседние… чужие. Всё это сейчас здесь.

И словно в доказательство её слов, где-то в глубине ангара внезапно вспыхнул ослепительный золотистый свет.

Машина уже не гудела, она выла, будто внутри неё рвали живое мясо. Воздух стал густым, как смола, и в нём запахло горелым сахаром и озоном. Лампы над головой мигнули раз, другой, и погасли окончательно; остался только тот свет, что рвался из разлома, золотой, больной, слишком яркий для человеческих глаз.

Появилась картинка. Они даже ощутили запах оттуда… Вонь конского пота, йодоформа и мокрой шерсти. Улица, вымощенная булыжником, по которой тащатся санитарные повозки с красными крестами. Солдаты в шинелях цвета мокрой глины смотрели прямо на них, и в их глазах не было удивления, только усталое узнавание. Один, безухий, с перевязанной головой, поднял руку в перчатке без пальцев и медленно перекрестил воздух, будто отгонял нечистое. Потом всё свернулось с хрустом, будто кто-то комкал фотографию.

Сразу за ним, без перехода, ввалился большой город, какой словно висел в воздухе: башни из стекла и света, соединённые дрожащими мостами. Машины без колёс скользили в тишине, оставляя за собой шлейфы голубого огня. Люди там были высокие, слишком гладкие, лица без морщин, но глаза пустые, как у манекенов. Один из них, женщина с волосами цвета жидкого серебра, прижала ладонь к невидимой преграде и открыла рот. Они не услышали её голоса. Её губы оставили на воздухе мокрый след, и картина лопнула, как мыльный пузырь.

Затем наступила тьма, настоящая. Не отсутствие света, а его противоположность. Она имела вес, липла к коже, затягивала в лёгкие. В ней плавали прозрачные медузы, величиной с дирижабли, их купола пульсировали холодным зелёным огнём. Сквозь студенистые тела просвечивала тёмная глубина. Где-то внизу проплыло нечто размером с крейсер, длинное, безглазое, с пастью, полной острых зубов. Оно повернулось к ним и словно выдохнуло в их сторону густой воздух вонявший гнилыми водорослями и тухлой рыбой.

Потом снег. Покрытый серым пеплом. Полуразрушенный город, с дымящимися руинами которые напоминали просто скелет. Дома стояли с выколотыми глазами окон, и в каждом проёме висели сосульки длиной с человеческий рост. Повеяло холодом. По проспекту брёл мальчишка лет десяти, в шинели до пят и с винтовкой через плечо, за собой тянет санки, на них ведро с водой. Он остановился точно напротив разлома, поднял лицо, всё в саже и улыбнулся так, будто увидел родных. Снег падал ему в рот. Он не моргал. Потом поднял руку, будто хотел помахать, и в этот миг его просто стёрло, как ластиком.

И наконец, последнее.

Пространство внутри ангара вывернулось, будто кто-то вывернул карман наизнанку. Они увидели самих себя. Только не сейчас. Седые, обожжённые, в форме, которой ещё не существует. Двойник Германа стоял ближе всего, старый, с пустым рукавом, заправленным за пояс, и с глазами, в которых уже ничего не осталось, кроме пепла. Он смотрел прямо на себя нынешнего и шевелил губами. Ни звука, но я понял каждое слово:

“Выключайте. Сейчас же. Это не выход. Это дверь, через которую они уже идут к вам”. Он поднял ладонь и прижал её к разлому с той стороны. Кожа на его руке была в свежих шрамах, похожих на следы когтей. Свет погас. В полной темноте капля воды упала с потолка и разбилась о бетон с таким звуком, будто выстрелили и окно захлопнулись.

Никто из них не двигался.

— И что теперь?! — выкрикнул он.

Она покачала головой:

— Времена похоже перепутались. Реальность разрывается.

Сзади раздался протяжный, нечеловеческий рёв.

— Вставай! — Лида дёрнула его. — Нужно добраться до аварийного контура и выключить машину. Иначе… иначе город исчезнет. Всё исчезнет. И мы — первые.

Герман сжал пистолет. Руки дрожали, но взгляд стал ясным.

— Ладно… — прохрипел он. — Веди.

Туманные твари рыскали по ангару, разрывая стены, как бумагу острыми когтями, человеческие крики тонули в этом хаосе. А над всем этим по воздуху ползла грязная, сизая дымка — густая и клубящаяся, словно живая, подминая под себя всё, что ещё теплилось в этом разорванном мире. Она стекала по стенам, проникала в щели, забиралась под потолочные фермы и свисала оттуда лохматыми клочьями, похожими на вымоченную в крови вату. В этой дымке слышалось дыхание — тяжёлое, словно у больного чёрной горячкой, и влажное, как у хищника, только что насытившегося.

Герман и Лида, пригибаясь, бросились вдоль стены, стараясь держать дистанцию от самых густых прослоек тумана: там что-то двигалось. Иногда мелькало — как будто гибкое, вытянутое, с суставами не там, где положено. В другие моменты — слышалось шуршание, будто кто-то огромный тащит по полу тысячи тонких ножек.

Герман отдёрнул Лиду от развороченной панели, где валялся обглоданный до блеска человеческий скелет, свежий — на нём ещё висели лохмотья одежды. Лида только глубоко вдохнула, но не издала ни звука.

За металлической перегородкой ангара, что-то тяжело бухнуло. Потом — ещё раз.

Следом скрежет, словно кто-то огромный пытался выдрать стену целиком.

Лида мотнула головой в сторону:

— Нам нужно попасть туда… но…

Она не успела закончить.

Пространство позади них вспыхнуло и словно взорвалось, будто его ударили изнутри тараном. Оттуда проступила чёрная, густая, маслянистая жидкость, похожая на кровь, если бы кровь могла быть холодной.

Герман вскинул пистолет.

— Бежим!

Из разорванного пространства вышло то, что не имело права существовать в этом мире. Сначала наружу просунулась когтистая лапа. Длинная, тонкая, изломанная. Вся в хитиновом панцире, как у речного рака, но цвет—молочно-бледный, почти прозрачный, и внутри проступали пульсирующие жгуты. Потом вторую.

Потом… спустилась голова.

Она была огромной, как у лошади, но без глаз. Вместо глаз — слепые ямки, из которых стекала сероватая слизь. Там, где у рта мог бы быть рот — зиял овальный разрез, напоминающий свежую рану, и из него тянулись тонкие, шевелящиеся нити, будто сотканные из тумана.

Существо медленно протиснулось наружу, разворачивая шпоры суставов. Под лапами оно оставляло следы — глубокие борозды, словно плавило металл.

— Господи… — прошептала Лида.

Герман выстрелил.

Пуля вошла в мягкую часть под панцирем, но тварь даже не вздрогнула. Только нити во “рту” дрогнули — и резко вытянулись в их сторону, как хлысты.

— БЕЖИМ! — выкрикнула Лида.

Они рванули к противоположной стороне ангара. Он словно расширился — как будто пространство уже не принадлежало этому миру. Коридор, который раньше был узким, вытянулся. Потолок стал выше, тени — длиннее.

Наверху мелькнуло что-то крылатое — огромное, похожее на древнего ящера. Оно летело бесшумно, только туман вздрагивал под ним. Из-под его размахнутых крыльев свисали ряды щупалец, как мокрые ленты. Существо, казалось, обнюхивало пространство, словно искало запах жизни.

— Ты видела? — хрипло спросил Герман, подбегая к лестнице, ошалело глядя на Лиду. Она не ответила, глядя куда-то вглубь тумана, глаза расширены…

Герман обернулся.

И увидел.

Появились пауки.

Но не такие, как обычные. Они были ростом с телёнка, с панцирями цвета выжженной глины. Их лапы — тонкие, но неуклюже сильные — переставлялись с мерзким хрумканьем. Жвала, как сабли. Глаза — множество маленьких и отливающих холодом пустот.

Один из них словно ощупывал воздух перед собой. Нити тумана завибрировали, будто его приборы собирали информацию. И паук резко повернулся к ним.

Герман палил без передышки. Тварь рухнула, но из-под неё уже вылезали две меньшие — словно она сама их породила в момент смерти.

— Лида, вверх! — он толкнул её на лестницу.

Паучья стая бросилась за ними.

На высоте стало лишь чуть легче — пауки не могли забраться на вертикальные ступеньки лестницы, но снизу прыгали, ударяясь о решётчатый настил так, что вибрация уходила в ноги.

Герман и Лида бежали по вентиляционному мостку, почти не различая под собой глубину ангара. Лишь изредка мелькал огненный свет машины внизу — она пульсировала, как живое сердце, а вокруг неё плясали тени, будто праздновали чужой пир.

— Там! — Лида показала на боковую дверь под потолком. — Технический коридор. Оттуда мы можем обойти ангар и попасть к аварийной рубке! В нём резервный контур отключения!

Герман только кивнул. Дыхание срывалось. Внезапно сверху раздалось шипение. И перед ними, прямо на мосток, опустилось что-то похожее на скрюченный кокон. Оно развернулось, словно цветок… и внутри был рот. Один большой, кольцевой, полный прозрачных зубов, вращающихся, как мясорубка.

— Назад! — крикнул Герман.

Но сзади уже лезли пауки.

Лида схватила его за руку.

— Прыгаем!

— Куда?!

— В боковой переход! Через поручень!

Он даже не успел возразить — Лида прыгнула первой. Герман, ругаясь, рванул за ней. Они пролетели метра три вниз — и рухнули на металлические трубы вбок от мостка, удар был болезненным, казалось кости ног едва не лопнули. Туман хлынул на них сверху, но они успели скатиться в узкий проём между трубами и вентиляционным кожухом.

Сверху раздался визг, как будто кто-то огромный остался недоволен потерей добычи.

Внутри было темно, как в колодце. Только редкие аварийные лампы мерцали красным. Было ощущение, будто они попали не в коридор, а в гортань какого-то гигантского зверя.

Герман поднялся первым, помог Лиде.

— Дальше по прямой, — прошептала она. — Повернём налево — там должна быть аварийная рубка. Если контур ещё цел…

Позади раздался шорох.

Герман вскинул пистолет.

На миг показалось — существо. Но нет.

Это был человек. Вернее — то, что от него осталось. Техник. Нет ноги. Пол тела обожжено. Он двигался рывками, как кукла с перебитыми нитями.

— Спасите… — хрипел он. — Они… они слышат мысли…

Он упал. И в тот же момент туман ворвался в коридор.

— Бежим! — крикнул Герман.

Коридор уходил вперёд, но туман шёл быстрее. Он касался их лодыжек, как холодные языки.

И вот впереди — металлическая дверь аварийной рубки. На ней мигала слабая зелёная лампочка.

— Вон она! — вскрикнула Лида.

Они успели вскочить в неё и задвинуть массивную задвижку, через пару секунд с той стороны раздался сильный удар и недовольный рёв, что жертва ускользнула от них.