Северный волк

Глава 13

Конечно, ничто не стало, как прежде. Разумеется. Вопреки его заверениям и моим попыткам доказать искренность, саднящее чувство недосказанности и налет недоверия оставались. Это печалило меня, заметно раздражало Эдвина, медленно, но верно разъедало нас обоих, истончало нашу связь.

К моему ужасу, на второй день пути я перестала чувствовать дар Эдвина. Несмотря на его постоянную близость. Даже если прилагала усилия. Его холодная отстраненность и постоянное стремление ограничивать общение со мной удручало и наводило на неприятные мысли. Казалось, виконт целенаправленно закрывается от меня, что все сказанное до того — ложь, попытка успокоить вынужденного союзника, не более. Порой даже мелькали совсем уж противные подозрения. Разум будоражили миражи западней, в которые вел меня артефактор, чтобы проверить преданность или погубить предательницу.

Это гнетущее ощущение усиливали трудности пути. Мы шли по пустошам, сознательно выбрав дорогу вдали от людских поселений, но изредка проходили мимо развалин поселений эльфийских. Там старались не задерживаться. Ощущение могильника сочеталось с отвратительным чувством, что за нами следят. Ему нашлось объяснение, когда я заметила свисающий с ветки дерева улавливающий магию артефакт. — Это еще со времен войны, — повел плечом Эдвин. — Слабый, старый. Нас не отследит из-за амулетов.

Он говорил твердо, спокойно, причин не доверять его суждению у меня не было. Но напряжение возрастало с каждым часом пути, с каждой новой черной бляшкой, свисающей с ветки. С каждой новой обнаруженной магической ловушкой. Этих следов войны было значительно меньше, но они впечатляли своей долгой жизнью и сохраненной смертоносностью.

Рядом с первыми двумя мы делали привалы. Эдвина заинтересовали эти капканы. Я смотрела на старые, выцветшие нити еще крепкого волшебства со страхом. Он — с исследовательским азартом. Погрузившись в вычисления, виконт не замечал никого и ничего, ушел в мир формул. Но потом, когда он делился своими открытиями, у нас хоть на время появилась тема для беседы. Это больше раздражало, чем радовало, ведь два дня до того мы почти не общались.

С того часа, как мы покинули дом, Эдвин сосредоточился на карте. Он слишком часто сверялся с ней, в этом я видела только предлог не разговаривать со мной. Ведь после десятка просмотров я могла изобразить карту довольно точно, хоть и не понимала значения нескольких написанных на старом эльфийском названий. В то, что зрительная память Эдвина настолько хуже моей, верилось с трудом, и вид артефактора, старательно изучающего карту на каждом привале, бесил. Но я молчала, не приставала с разговорами. Его редкие попытки завязать беседу отзывались негодованием, и я их достаточно резко пресекала. Особенно после того, как виконт в первую же ночь вне дома показал, какую роль определил мне. Тогда над нами пролетели птицы Серпинара. Они направлялись к замаскированному убежищу Эдвина, но сделали над нашим скрытым иллюзиями шалашом круг. Я отчетливо это ощущала. Виконт тоже. Окинув меня хмурым, полным недоверия взглядом, маг положил ладонь мне на грудь, взял немного силы для укрепления защиты временного жилья. Мы договаривались об этом до путешествия. Но тот факт, что меня на основании давнего разговора молча использовали в качестве накопителя магии, был не менее оскорбительным. Извиниться за это Эдвин, разумеется, не посчитал нужным.

До полудня четвертого дня путешествие было скорей скучным. А потом мы попали на болотце, встретившее нас нежитью и парой осклизней. Я никогда прежде так не радовалась бою.

Убитые в незапамятные времена, а теперь восставшие эльфы и инквизиторы воспламенялись от моих заклятий, осыпались грудами пепла. Осклизни дергались и заваливались на бок, когда их собственные отравленные иглы отражались от возведенных мной щитов и втыкались в слизистые бока болотных монстров. Их характерные взвизгивания смешивались с чавканьем тины под ногами четырех десятков поднявшихся мертвецов. Запах горелой плоти и кости смешивался с медовым ароматом растущего у ног розового торфяного цветка. Магические разряды хищно хлестали красным и пронзительно белым. Таким же мне виделся собственный дар, измененный многодневной усталостью, неизбывным раздражением и вытрепанный неопределенностью.

Я расходовала резерв, расплескивала магию, словно это был последний и самый важный бой в моей жизни. Скопившийся за последние недели гнев постепенно иссякал. Когда последний враг, поджаренный осклизень, в судорогах сдох у защитного барьера, почувствовала облегчение. Вдыхая полной грудью болотный, пропитанный гарью воздух, постепенно успокаивалась.

Когда мысли прояснились, сообразила, что за весь бой Эдвин не вмешался ни разу. Но, повернувшись к виконту, не сказала ни единого слова в упрек — все это время он стоял у меня за спиной, положив ладонь на мое левое плечо. А я так увлеклась сражением, что даже не заметила, как Эдвин отдавал мне магию, подпитывая резерв. Запоздало поняла, что моих собственных сил не хватило бы на сорок мертвецов.

— Спасибо, — прошептала я.

Он легко кивнул, а низкий голос прозвучал мягко, ласково:

— Ты великолепна в гневе и прекрасна в бою. Но мне больше нравится, когда ты улыбаешься.

Я обхватила его обеими руками, уткнулась лицом ему в грудь и расплакалась. Злость сменилась сожалением, все разрушительные эмоции ушли. Вдруг стало очевидно, что сама последние дни отталкивала Эдвина, ограничивала общение. Что обижала его этим, вынуждала заниматься картой и расчетами. Ведь и ему не хотелось постоянно натыкаться на мои колючки. Было совестно и горько.

Он обнимал меня, утешающе положил ладонь мне на голову.

Я постепенно успокоилась.

— Прости меня, — попросила я.

— И ты меня, — вздохнул он.

Нам не требовались уточнения. Мы прекрасно знали, в чем провинились друг перед другом. Зная о запрещенном волшебстве Серпинара, позволили ему одержать верх, разрушать нас, наше чувство.

— Теперь, когда ты испепелила их всех, тебе лучше? — весело спросил Эдвин.

— О, да. Значительно.

— По себе знаю, иногда нужно налететь на нежить, чтобы прояснились мысли, — усмехнулся он.

— Или разнести несколько деревянных чурок, — напомнила я. — Или так, — он отстранился, заглянул мне в лицо. — Все лучше ссоры с дорогим человеком.

Я выразила согласие поцелуем. Он ярко пах медом, отдавал прохладным розмарином, а пепел и подпаленный торф добавляли горечи.

Мы торопились. Оставаться в топях было небезопасно. Особенно, с опустошенными резервами. Нам хватило бы на отражение подобных атак, но не хотелось расходовать амулеты. Правда, болотных монстров наши трудности не интересовали. Еще пара осклизней и крупный паук-крысоед проявили к нам немалый интерес, а драки задержали на болоте почти до заката.

Но долина, к которой мы вышли, нравилась мне еще меньше торфяных топей. Там были лишь монстры, простые и понятные. В долине чувствовалось присутствие призраков.

Очень большого числа призраков.

В отличие от монстров или другой нежити, этих было почти невозможно убить. А наших сил не хватило бы даже на то, чтобы продлить действие защиты до рассвета. Я торопилась за Эдвином, уверенно идущим по едва видной тропинке между невысокими холмиками. Все отчетливей понимала, что каждый поросший травой и цветами бугор — мертвец, заботливо укрытый временем. Чувствовала силу, скрытую под тонким слоем земли, жажду крови, таящуюся под травой. Вдоль позвоночника волнами пробегал холод, ужас ледяными пальцами касался костей, когда я оказывалась слишком близко к очередной могиле. Сила призраков возрастала, чем больше клонилось солнце к горизонту.

Споткнувшись о кочку, вывернула из земли эльфийский шлем. Светлый металл блеснул в закатных лучах огнем. Я поежилась от дурного предчувствия и тут почувствовала на себе чей-то взгляд.

Медленно подняв голову, повернулась и встретилась глазами с ним.

Он стоял совсем близко, у ствола раскидистого дерева. Прозрачная фигура, эльфийский доспех, окровавленное слева лицо, темные капли на нагруднике. Небрежная поза, левая рука на рукояти меча. Крупные, совсем немного раскосые глаза смотрели внимательно, пренебрежительно. На лице красивого эльфа отражалось превосходство. Ужас сковал меня, украл силы. Я не могла пошевелиться, стряхнуть оцепенение.

— Софи, — окликнул Эдвин, взял за руку.

От испуга едва не подпрыгнула на месте, повернулась к виконту. Вдруг почувствовала, что задыхаюсь, как после долгого бега, что меня трясет крупной дрожью.

— В чем дело? — он встревожено заглядывал мне в лицо. — Здесь много призраков, — выдохнула я. Губы дрожали, успокоиться не получалось. — Я видела одного. Но их здесь больше сотни.

Он привлек меня к себе, обнял.

— Не бойся, — его голос звучал ровно и тихо. — Мы уже почти дошли. Там мы будем в безопасности. Сможем отдохнуть, восстановить силы.

— Солнце почти село, — нарастающий ужас скрыть не удалось. Отчасти потому, что я вновь чувствовала на себе чужие мертвые взгляды.

— Не страшно, — утешал Эдвин. — Воины не причинят вреда гостям своего лорда.

— Что? — я заглянула ему в лицо, пытаясь разгадать неожиданную загадку. — Какого лорда?

— Лорда Брешаана, главы рода Орла, — возмутительно спокойно пояснил виконт. — Мы уже скоро подойдем к Гнезду. Проследив за направлением его жеста, увидела величественную крепость на горе. Воображение воскресило битву за замок, магическую сетку, расклеванные трупы во дворе, на переходах.

— Но ведь они все погибли! — выпалила я.

— Не каждая жизнь заканчивается смертью, — произнес рядом незнакомый мужской голос.

Я вскрикнула и, повернувшись в руках Эдвина, встретилась взглядом с тем призраком, которого видела у дерева. Он стоял в шаге от нас и пристально меня рассматривал.

— Приветствую, лорд Цием.

Показалось, Эдвин обрадовался призраку, как старому знакомому. Оглянувшись на виконта, убедилась в этом. На губах — улыбка, взгляд — теплый.

— Софи, позволь представить тебе лорда Циема из рода Орла,

— совершенно буднично продолжал виконт. Словно не было ничего необычного во встрече с призраком на заросшем травой и бурьяном поле боя.

— Рада знакомству, — выдавила я, все еще держась за руку обнимающего меня Эдвина и безуспешно пытаясь изображать бесстрашие.

Призрак хмыкнул, взгляд стал откровенно насмешливым. — Лорд Цием, разрешите познакомить вас с баронессой Софи Лантер, — прежним тоном продолжал Эдвин.

— Всегда рад новым знакомым, — галантно поклонился лорд. — Особенно подобным вам, баронесса.

Я настороженно нахмурилась. Комплиментом его слова не были, а разъяснение оказалось неприятным.

— Не каждый день к нам заглядывает убийца Его Королевского Высочества. Надеюсь, вы не огорчите меня признанием в том, что ужасно раскаиваетесь. Ведь именно вы стали причиной его безвременной кончины.

Ухмылка с оттенком издевки преобразила утонченно красивое лицо, в нем появилось что-то хищное, птичье. Это пугало, а собственный страх меня раздражал. Наверное, поэтому ответила так резко.

— Что вы, лорд Цием. Всегда хотела убить этого мерзавца. Так что горжусь совершенным. И еще тремя убитыми магистрами. — Это прекрасно, — серьезно похвалил эльф. — Тогда наша встреча действительно добрая. Отец обрадуется вам. — А если бы я сказала, что раскаиваюсь? — неожиданная взаимосвязь ошеломила, и скрыть удивление не удалось. — В конце концов, важно лишь, что принц мертв. Благодаря вам, баронесса, — призрак усмехнулся, покачал головой. — А отец обрадовался бы гостям в любом случае. К тому же ему нравится четвероногий отступник.

— Лорд Цием весьма прямолинеен, — тихо заметила я, когда эльф растаял в воздухе. — И не скупится на оскорбительные определения.

— Это верно, — согласился Эдвин, увлекая меня за собой. — Но он не со зла. Я поначалу тоже обижался, потом привык. Постепенно понял, что это комплименты. Своеобразные, но комплименты.

— Ты часто здесь бывал?

— Да, — просто ответил он. — Раньше раз в три-четыре месяца навещал Гнездо. Оставался на несколько дней. Теперь вот уже полгода не был.

— Тогда откуда они обо мне знают? — внимательно глядя под ноги, спросила я.

— Не имею представления, — беспечно ответил Эдвин. — Они хорошо осведомлены о многих вещах. Но род Орла всегда славился провидцами. Возможно, это как-то связано. — А все Орлы стали призраками? — знала, что увижу ответ своими глазами через час, не больше. Но волновалась, хотелось подготовиться.

— Нет, только пятеро, — ответил Эдвин, невозмутимо раскланиваясь с постепенно населяющими поле и дорогу к крепости привидениями простых воинов. — Лорд Брешаан, его единственный сын и невестка, лорд Цием и леди Гвильда. Они — родители двух из четырех спасенных детей. Надеются когда-нибудь свидеться снова. Но не могут далеко отойти от родовых земель, от Гнезда. Поэтому в Кирлон им не попасть… Еще лорд Хаттий и леди Тимея. Она прекрасный артефактор, очень опытный. Многому меня научила. И помогла создать тот амулет для Великого магистра. Я говорил тебе о нем.

— Помню, — заверила я.

Он остановился, повернулся ко мне:

— Оглянись, пока солнце не село.

Мы стояли на небольшом каменном карнизе, внизу раскинулась долина призраков. С высоты холмики казались тем, чем были, — лежащими в разных позах воинами. Кроваво-красные солнечные лучи касались крон деревьев, со стороны торфяных болот медленно наползала ночь, подгоняя туман.

Зрелище одновременно печальное, горестное, но прекрасное. Солнечный свет мерк, в опустившихся на долину сумерках кое-где проблескивали призрачным серебром духи так и не умерших. Жуткая картина.

— Пойдем, ладно? — взяв Эдвина за руку, предложила я.

Просьба прозвучала робко, едва слышно.

— Вы нас боитесь, баронесса? — раздался рядом молодой женский голос.

Я чудом подавила вскрик, медленно выдохнула через почти сомкнутые губы и ответила, изо всех сил стараясь сохранить достоинство.

— Если бы боялась, не торопилась бы встретить.

— О, вы цените логику, — в незнакомом голосе почудилась улыбка.

Незримая собеседница постепенно появлялась передо мной. Словно брала для создания своего образа туман, крадущийся с болот. Она тоже носила доспехи, более легкие, чем у лорда Циема, без шлема. И без оружия. По правой стороне груди от самой ключицы растекалось темное пятно крови. Эльфийская женщина, зависшая над пропастью, поражала красотой. Такими рисуют богинь. Черты, разрез глаз, изгиб бровей были идеальными, а оттого казались неестественными. Длинные волосы, уложенные в простую прическу, чтобы не мешали в бою, блестели серебром. Когда-то эта прекрасная женщина была блондинкой.

— Добрый вечер, леди Тимея, — поздоровался Эдвин. — Добрый вечер, виконт Миньер, — повернув к нему свое неправдоподобно красивое лицо, поприветствовала женщина. Вы давно нас не навещали. Но я рада, что причина, — она окинула меня долгим взглядом с ног до головы, — стоящая. Я смутилась, почувствовала, как краснею. Судя по тому, как сипло прозвучал голос Эдвина, виконт тоже испытывал неловкость.

— Я рад новой встрече. А еще мне снова нужен совет.

— Тогда я подожду вас наверху. Вместе с другими, — она очаровательно улыбнулась. — Будьте осторожны, те перила на повороте этой зимой все же осыпались.

— Вы запретили мне их чинить, — напомнил Эдвин. — Помню. У этих камней была другая судьба, — она пожала плечами и растаяла в воздухе.

— Она очень красивая, — прошептала я, вместе с виконтом поднимаясь по извилистой горной дороге.

— А еще она удивительно талантливый, опытный маг. По сути, она была самой большой ценностью Гнезда. Она одна стоила больше всех артефактов и книг, собранных здесь. Когда Гнездо пало, Серпинар предложил ей пойти с ним. Вначале в качестве любовницы, а потом и в качестве жены. Он предлагал трижды. До того, как его друзья забрали дары у первых Орлов. Потом второй раз, когда пришла очередь следующих семи эльфов. И третий раз, до того как лично забрал ее дар.

— Откуда ты это знаешь?

В голове не укладывалось предположение, что гордая эльфийка поделилась с Эдвином таким воспоминанием. Ведь она, несмотря на давнее знакомство, держалась с учтивой отстраненностью.

— В хранилищах Ордена множество артефактов. Еще большее число лежит под колпаками, потому что свойства их неизвестны. Один из этих артефактов оказался стихийным, появившимся без целенаправленного вмешательства мага, начал сухо пояснять Эдвин.

— Как это возможно? — поразилась я.

— Случается иногда. Если происходит что-то значимое и с большим выбросом магии. Один такой появился здесь. Когда инквизиторы захватили Гнездо. Я расшифровал его и увидел все так четко, будто присутствовал на башне, когда умирали Орлы.

Он помолчал немного, видимо, заново проживая неприятное воспоминание.

— Это был первый артефакт, который я выкрал из хранилища, — признался Эдвин. — Отнес его сюда, боялся, Орден его уничтожит. Зачем хранить напоминания о зверствах? На поле встретил лорда Циема и леди Гвильду. Он злился из-за вторжения, она его успокаивала. Так я познакомился со всеми призраками Орлов. Поначалу они относились ко мне с недоверием. Но это прошло, мы много общались, а потом создали… подарок для Серпинара.

С леди Гвильдой мы повстречались у обвалившихся перил. В отличие от первых двух новых знакомых она щадила меня и не пугала внезапным появлением или разговорами из темноты. Она тоже носила легкие доспехи, окропленные кровью справа, но на этом ее сходство с леди Тимеей заканчивалось. Леди Гвильда не поражала волшебной красотой. Зато привлекательная эльфийская женщина покоряла искренностью. Она не скрывала радости и любопытства, теплая улыбка украшала ее, мягкие интонации располагали к этой женщине. Она явно скучала по Эдвину, и ее появление на подступах к замку было не только проявлением заботы, но и свидетельством нетерпения. Из всех Орлов леди Гвильда единственная понравилась мне без всяких оговорок. — Леди Тимея предупредила вас о перилах, — после приветствия напомнила она. — Будьте осторожны. Здесь теперь значительно уже.

Она была права. Разбитые каким-то заклинанием камни обвалились, унеся в пропасть большой кусок лестницы. Пришлось пробираться вдоль стены по очереди. Эдвин, прошедший вперед, еще и обвязал меня магической веревкой на всякий случай.

Большие ворота оказались закрыты и, к моему удивлению, выглядели целыми, неповрежденными. Словно не было никакого сражения за Гнездо. До того, как я успела спросить, почему так, Эдвин прошептал мне на ухо:

— Они исправили ворота после смерти. И в замке порядок. Не удивляйся этому. Обидятся.

Я кивнула, а Эдвин подошел к воротам и постучал. Отзвук глухого удара по укрепленному металлом дереву еще не успел затихнуть, а створка ворот бесшумно распахнулась. За ней стоял высокий призрачный воин в полном боевом облачении. С первого взгляда становилось ясно, что эльф не принадлежал к роду Орла. В нем не чувствовалось той особенной искорки магии, которая безошибочно угадывалась в первых трех призраках.

— Добро пожаловать в Гнездо, — учтиво поклонился воин. — Вас ждут. Как всегда, в восточном крыле.

Эдвин вежливо поблагодарил и, предложив мне руку, провел во внутренний двор. Несмотря на предупреждение, я ожидала увидеть истлевшие скелеты в разбитых доспехах, стрелы, торчащие в балюстрадах переходов. Но двор был чист, легкий ветерок доносил сладкий запах ночной фиалки из замкового сада. Вокруг витали небольшие разноцветные сгустки света, отчего происходящее казалось сказочным сном.

Мы прошли по выложенному плиткой двору, поднялись по широкой лестнице, миновали восточную галерею и через каких-то десять минут стояли у входа в восточное крыло. Воин, молчаливо сопровождавший нас, распахнул обожженные заклинаниями, но восстановленные двери и пожелал доброй ночи.

Просторная прихожая у подножия широкой лестницы.

Мягкое сияние нескольких залетевших со двора сгустков света. Тронутый лишь временем ковер на побитых магией ступенях. Его явно постелили после битвы. Красивые тканные картины на стенах. Видимо, тоже принесенные из подвалов, чтобы заменить сгоревшие во время битвы полотна. Призраки тщательно и с любовью восстановили разрушенное войной Гнездо.

— Приветствую в этом доме, — поздоровался появившийся из ниоткуда у подножия лестницы призрак. За его спиной постепенно становились видимыми привидения еще четырех Орлов.

— Рад новой встрече, лорд Брешаан, — с легким поклоном поздоровался Эдвин.

Пока он представлял меня хозяевам, я с любопытством рассматривала высокого статного главу рода Орла, облаченного в панцирный доспех. Судя по пятнам крови, лорд бился отчаянно, насмерть. Как и очень молодой лорд Хаттий, поразивший ярко выраженной магической силой. Значительно более выраженной, чем у леди Тимеи, которую Эдвин назвал исключительно одаренным магом. Лорд Хаттий, производивший впечатление юнца, заинтересовал меня больше других. Хоть и вел себя скромно, редко встречался со мной взглядом, не стремился вступать в разговоры и старался держаться в тени своих старших родственников.

Лорд Цием не ошибся. Нам обрадовались, приняли радушно. Настолько гостеприимно, насколько способны высокомерные чистокровные эльфы из рода Орла, все свое существование мнившие себя исключительными.

Тон беседы задавали лорд Брешаан, его сын и леди Тимея. Несмотря на дружелюбие и спокойную обстановку, в разговорах по-прежнему ощущалась церемонность. К Эдвину и ко мне призраки относились с толикой снисхождения. Нет-нет, намеренно превосходство никто из них не показывал. Но в нас видели младших, более слабых, меньше знающих, менее достойных. Это проявилось с самого начала и не изменилось за пару часов беседы. Понятно, почему Эдвин не стремился общаться с эльфами чаще. Долго выносить подобное отношение трудно.

То, что призраки не обращались даже друг к другу лишь по имени, влияло и на нас с Эдвином. Заговаривая со мной в их присутствии, он обезличивал фразы, избегал обращения на "ты". Беседуя с эльфами, я называла Эдвина виконтом или лордом, он меня — баронессой или леди. От этой официальности между нами, от многократного подчеркивания титула становилось зябко.

Расположились в малой трапезной на первом этаже восточного крыла. Пока я задергивала тяжелые занавеси, Эдвин разжигал огонь в камине. Летний вечер выдался прохладным, а от близости стольких призраков пробирало холодом до костей. Но свет нескольких ламп и потрескивание дров в камине делали комнату удивительно уютной. Уцелевший стол покрывала богато расшитая скатерть, полдюжины стульев двумя аккуратными рядами стояли у стола, длинную стену подпирал украшенный резьбой и инкрустациями буфет с посудой, лампами и подсвечниками. В ящиках хранились свечи, рядом в темной стеклянной бутыли масло для ламп. Судя по уверенным движениям Эдвина, он часто пользовался этой комнатой раньше.

Постепенно я привыкала к обществу привидений, к их манере говорить, к тому, как они тщательно обходили предметы. Они изображали живых так старательно, что к концу разговора я им почти поверила.

Даже не удивилась призрачной служанке, когда она принесла поросшую пылью бутылку вина и пообещала приготовить гостям спальни. Мы не стали говорить, что нам хватит и одной. Женщина ушла, и я слышала, как эльфийка разжигала камины в двух комнатах над трапезной.

От предложенного напитка мы вежливо отказались. Эдвин сослался на усталость и необходимость рано вставать. Леди Тимея будто случайно посмотрела на меня, скользнула взглядом к животу и улыбнулась. Я, затаив дыхание, со страхом ждала какого-либо замечания по поводу беременности. Но эльфийская волшебница не спешила вмешиваться в чужую жизнь.

Мы беседовали, ужинали, пили ароматный свежий чай из хрупких, чудом уцелевших пиал, похожих на цветы мака. Орлы много слушали, расспрашивали, живо интересовались делами Ордена, новостями старого знакомого. Правда, несколько раз назвали его четвероногим отступником. Хотя эта замена имени казалась семейным прозвищем любимого племянника. А в устах очаровательной леди Гвильды и вовсе звучала так, словно была уменьшительно-ласкательным вариантом имени Эдвин. Определение "королевская убийца" подобными чудесными свойствами не обладало. Когда меня так первый раз назвал лорд Брешаан, едва не поперхнулась чаем. После второго упоминания сомнительного подвига я, смущаясь и отчаянно краснея, попросила придумать мне какое-нибудь другое прозвище. Просьбу уважили, но с такой недоуменной усмешкой, словно я отказалась от уникального титула. К счастью, это был самый напряженный момент тем вечером. Ни к моей персоне, ни к истории больше не возвращались. Орлы даже не спросили, как Эдвин со мной встретился. И явно не собирались уточнять, что нас с ним связывало.

Хозяева предлагали отдохнуть, уговаривали погостить в замке подольше. Я не задавала вопросов, не вмешивалась в беседу, предоставила Эдвину самому решать.

После позднего ужина леди Гвильда и лорд Цием проводили гостей в спальни. Только оказавшись в полумраке большой и еще не прогревшейся комнаты, вспомнила, что Эдвин зашел в Гнездо за советом. Об этом, правда, за столом не было произнесено и слова.

У меня не было сил сердиться на виконта, хотя ему стоило предупредить об Орлах заранее. Отсутствовало желание даже задумываться о том, какой именно совет ему понадобился. Я слишком устала.

Окинув взглядом высокую постель с заботливо убранным дневным покрывалом, скептически оглядела выложенную служанкой кружевную рубашку. Тонкая ткань пахла цветами, ни намека на затхлость. Зато чувствовался явный след свежего очищающего заклинания. Применив на себя такое же, переоделась и легла, с удовольствием завернулась в одеяло. Прохладный шелк простыней, легкий медовый аромат, едва слышное потрескивание поленьев. Считала, усталость возьмет свое, но ошиблась. Не смогла заснуть. Рассматривая в отблесках пламени эльфийское кольцо, думала об Эдвине. Здесь, в Гнезде, разлад с ним казался еще более неестественным, неправильным, чем прежде. Возможно, потому что я подмечала нежность, с которой все еще смотрели друг на друга леди Гвильда и лорд Цием. Или потому, что в присутствии призраков, старательно изображавших живущих, любовь и жизнь приобретали особенную ценность. В наших ссорах с Эдвином мы оба были виноваты, но я считала, что должна извиниться, попытаться починить сломанное. Пока не поздно. Нужно снова отыскать, увидеть его дар, пока не разучилась определять его под чарами скрывающего амулета.

Ради нас, ради нашего чувства.

Ждать утра не стала. Соскользнув с постели, нашла домашние туфли и подошла к двери. Открыв ее, остолбенела от неожиданности. В коридоре у моей комнаты стоял Эдвин. Судя по протянутой к дверной ручке ладони, хотел войти.

— Думал, ты спишь, — удивленно прошептал он.

— Без тебя не могу, — так же тихо призналась я.

Улыбка озарила его лицо мягким светом.

— Тогда я войду?

Кивнув, посторонилась, пропуская. Эдвин переступил порог, поставил лампу на комод недалеко от входа. Светлая эльфийская одежда шла Эдвину куда больше мантии Ордена. Свободные рукава с плотно облегающими запястья широкими манжетами подчеркивали красоту ладоней и чутких пальцев артефактора. Крой одежды не скрывал его фигуру, представлял ее достоинства в выгодном свете, что тоже было неоспоримым преимуществом момента. Я любовалась Эдвином и с горечью вспоминала последнюю близость. Далекую и почти забытую из-за волнений и ненужных ссор.

Он повернулся ко мне, взялся за ручку двери. При этом на пару мгновений оказался так близко, что я сквозь ткань ощутила тепло его тела. Аромат прохладных духов дразнил чувства. Прикрыв глаза, пыталась справиться с собой, побороть искушение обнять, поцеловать, ласкать пальцами гладкую кожу, целовать губы, шрамы, яркую родинку на животе. Нам нужно было поговорить…

Глухой щелчок замка.

В следующее мгновение его ладонь придержала мое лицо, поцелуй лишил мыслей, смешал эмоции. Его горячие пальцы погладили шею вдоль ворота сорочки. И я отдалась чувствам, страстному порыву. Заклятием развязав ленту на его рубашке, скользнула рукой под ткань, легко царапнула грудь. Он застонал от магического и телесного удовольствия и, легко подхватив меня, отнес на кровать.

Влечение сводило с ума, желание размывало реальность, останавливало время. Для нас не существовали усталость, прошлые размолвки, неопределенность будущего. Только мы и неповторимый букет ощущений. Цветочный аромат постели, прохладный запах розмарина, холодный шелк, разгоряченные тела, соленый вкус поцелуев.

Задремывая в объятиях спящего Эдвина, я задумчиво гладила обхватившие меня руки. Эта ночь была прекрасной, но одновременно и необычной.

Этой ночью мой дар искрил от магических касаний Эдвина, но его дар я так и не почувствовала.

Утром, как и договаривались, мы с Эдвином спустились в подвалы южного крыла. Там располагалась лаборатория леди Тимеи, но место выбрали не из-за этого. Помещение находилось точно под замковым садом, в котором после падения Гнезда родственники Эдвина похоронили Орлов. Такая близость к месту захоронения в сочетании с отсутствием дневного света давала призракам эльфов возможность появляться и днем.

Лаборатория оказалась огромным залом с высокими сводчатыми потолками. Справа от входа вода стекала по стене в рукотворное озерцо, оттуда расходилась по желобкам, орошая сделанные секторами грядки. Там цвели обычные пещерные растения. Просто красивые, не имеющие особенных волшебных свойств. Это подтвердила и леди Тимея, встретившая нас в лаборатории и предложившая мне осмотреть ее владения. Она исключительно спокойно рассказывала о том, что целебные редкие травы, выращиваемые здесь ранее, погибли. Привезти новые было некому, да и незачем, ведь стол с алхимическим оборудованием лежал в руинах. Даже будь иначе, заниматься зельями леди Тимея больше не могла. Как и любому другому призраку, вода и иные жидкости доставляли ей множество сложностей.

Я с интересом разглядывала шкафы, окружающие несущие колонны, засушенные травы под стеклом, висящие как картины. Остановилась рядом со столом для артефакторики. Он ожидаемо содержался в идеальном порядке, хотя им вряд ли пользовались. Магический резерв призраков был мал. Понадобились бы силы всех пятерых, чтобы создать нечто стоящее.

Постепенно в лаборатории собрались все призраки. В дневное время им не удавалось обрести такую плотность, как ночью, поэтому сквозь них отчетливо просматривались камни кладки, стулья, столы и книги за стеклянными створками шкафов.

— Я помню, вы сказали, что пришли сюда за советом, виконт, — заметила леди Тимея, встав по левую руку лорда Брешаана. Взоры всех пяти Орлов устремились на стоящего рядом со мной Эдвина. Меня тогда поражало, что Орлы старались держаться вместе во время важных разговоров. Вначале думала, что они не хотели упускать возможность развлечься. Ведь гости у них бывали редко. Но после Эдвин объяснил, что так призраки усиливали друг друга, особенно в дневное время суток.

Жутковатое внимание сразу пяти привидений виконта ничуть не смутило. Он ответил спокойно, с легкой улыбкой. — Я действительно хотел посоветоваться по поводу одного артефакта.

Он снял сумку и выложил на стол карту даров. Лорд Брешаан ахнул, в его взгляде явственно читалось удовольствие. Он обрадовался тому, что вновь видел одно из сокровищ своего рода. Леди Тимея была сдержанней в проявлении чувств, но в ее глазах блеснул хищный огонек, и шаг к столу она сделала первой. Лорд Цием настороженно поглядывал то на Эдвина, то на меня, то на артефакт. Только леди Гвильду и лорда Хаттия появление ценной карты не воодушевило.

— И какого рода совет вам нужен, виконт Миньер? — любовно погладив пальцами створки, спросил глава рода Орла.

— Я хочу уничтожить карту, — признался Эдвин.

Леди Тимея вздрогнула, отдернула руку, которую протянула к артефакту, порывисто повернулась к виконту. Взгляд эльфийской женщины был печальным, горьким.

— Я так понимаю, что вы все же хотите выполнить мою просьбу? — в голосе лорда Брешаана слышалось недоверие.

— Разумеется, — подтвердил Эдвин.

— А нужно ли ее уничтожать? — вопросительно вскинул брови лорд Цием. — Это очень ценная и древняя реликвия. И она теперь снова у нас. Не думаю, что виконт Миньер допустил слежку. Сомневаюсь, что кто-нибудь догадывается, где карта даров теперь.

Видно было, что он не испытывает предубеждения, а лишь рассматривает все возможности. Мне это понравилось. Лорд Брешаан и леди Тимея заговорили одновременно.

— К сожалению, другого пути нет, — твердо сказал он.

— К превеликому сожалению, да, нужно, — тихо ответила леди Тимея и открыла одну из створок.

Сапфир и рубин хищно сверкнули в полумраке лаборатории. — Что это? — в голосе лорда Циема слышалось недоумение и недовольство.

— Эти зачарованные камни позволяют Великому магистру пользоваться картой даров на расстоянии, — пояснил Эдвин.

— Их нельзя убрать? — хмуро глянул исподлобья лорд Цием.

Эдвин в ответ только покачал головой.

— Леди Тимея? — лорд обратился к родственнице.

— Нет, нельзя. Даже раньше, до всего… моих сил не хватило бы, — призналась она. — Карту придется уничтожить. Если не сделать этого, охота на магически одаренных в королевстве никогда не закончится.

Лорд Цием несколько раз кивнул и заключил:

— Жаль. Хорошая вещь, — он неожиданно улыбнулся, глянул на жену. — Помню, как мы узнали о нашем Лерене… А ведь раньше считалось, что карта показывает только рожденных.

— Мы отвлеклись, — прокашлялась леди Тимея, снова бросив короткий взгляд в мою сторону. — Мы говорили о карте, о том, как ее уничтожить.

— Здесь возможностей немного, — досадливо махнул прозрачной рукой лорд Брешаан. — Резервов двух магов для этого точно не хватит. Артефакт дополнительно усилен за счет камней и их заклинаний. Выход только один — источник. — Я тоже так рассчитал, — согласился Эдвин и достал тетрадь из сумки.

Расчеты заняли нас надолго. Лорд Бершаан вчитывался в формулы виконта. Держать в уме множество ключевых цифр эльфу было неудобно, а воспользоваться бумагой и карандашом — хлопотно. Поэтому в воздухе перед ним висели, переливаясь белым и голубым, числа с пометками.

Леди Тимея предпочитала не проверять, а просчитывать самостоятельно. Пользуясь тонкой кисточкой и чернильницей, она покрывала формулами лист за листом. Я старалась следить за ходом ее мыслей и поспевать за скоростью вычислений, но отвлекали тихие разговоры Эдвина и лордов Бершаана и Циема.

Лорд Хаттий с леди Гвильдой держались в стороне и даже не пытались вникать в происходящее. Только изредка перебрасывались малозначимыми фразами. Как потом объяснил Эдвин, эти двое совершенно не разбирались в артефакторике и никогда ею не интересовались, потому что не имели достаточно сильных даров. Лорд Хаттий был боевым магом и искусным мечником. А леди Гвильда владела бытовыми заклинаниями и справлялась с несложным целительством.

Отвлекшись на спор лорда Циема с отцом, я встряхнулась и вновь глянула на расчеты леди Тимеи. Ей ничто не мешало. Она с головой ушла в работу и рисовала формулы с таким упоением, что, казалось, не заметила бы и обрушения Гнезда. Мне оставалось только удивляться красоте почерка и пытаться хоть в общих чертах понять и запомнить все то, что эльфийка писала о вставленных в карту каменьях.

Расчеты Эдвина оказались верными, как и мои собственные вычисления скорости расхода магии. Если бы драгоценные камни-ловушки не усиливали карту даров дополнительно, наших с Эдвином сил и запасенных амулетов хватило бы на то, чтобы совладать с источником. К сожалению, новости леди Тимеи были неутешительными. Нам требовался либо третий, либо серьезный артефакт, способный сойти за полноценный дар.

Книги, схемы, формулы, легкие росчерки кисточкой на листах, зависшие в воздухе светящиеся цифры. От обилия навалившихся сведений гудела голова, воспринимать все это я оказалась не в состоянии. Осознав, что слова превращаются в шум, сказала, что выйду на улицу развеяться.

— Вам нужно перекусить, — мягко посоветовала леди Гвильда.

— Формулы не насыщают.

— Тоже верно, — согласился Эдвин. — Нужно сделать перерыв.

Мы вернемся через час-полтора.

Поднявшись в восточное крыло, мы взяли фляги с водой, хлеб, сыр и вышли во двор. Подставив лицо солнечным лучам, поняла, как сильно замерзла. Правда, винила в этом не столько проведенные в подземелье часы, сколько общество призраков. Орлы старательно изображали живых, но все равно от них исходил могильный холод. Он настораживал, щекотал чувства, изматывал постоянным напряжением. А нужно было держаться в рамках приличий, не показывать, что животный страх шевелит волосы на затылке, ускоряет дыхание, если кто-то из призраков оказывался поблизости. Постоянная борьба с собой истощала сильней сложнейшего волшебства.

Я не спешила возвращаться в подземелье и отказалась гулять по саду или переходам. Не хотела видеть могилы хозяев Гнезда. Ни вблизи, ни случайно издали. Подобно Орлам, я убеждала себя в том, что их существование — форма жизни. Это помогало игнорировать прозрачность собеседников. Так мы и сидели на ступеньках восточного крыла, отогревались. Эдвин молчал, я тоже не стремилась к разговорам. Закрыв глаза, пыталась ощутить его дар. Тщетно.