Серая тень (СИ)

Глава 12

— Ты знаешь, что на тебя не действует целительская магия? — Первое что сказал эльф, когда столкнулся взглядом с глазами проснувшегося в очередной раз мальчишки.

— Вы говорили — Тихо проговорил мальчик, настороженно глядя на эльфа. То, что он не просто так затеял этот разговор, было понятно.

— Значит, ничего не хочешь мне рассказать?

Васька отвёл взгляд и посмотрел с тоской в окно. Вот сейчас всё что он так тщательно скрывал, выплывет наружу и тогда всё закончится.

— Не хочешь. Ну, тогда я расскажу тебе сказку. Ты же не против.

Васька скосил на эльфа удивленный взгляд и нерешительно кивнул.

— Так вот. Давным-давно, так давно, что многие об этом даже и не помнят, жили в мире удивительные существа. Кроме своего основного облика, эти существа имели второй. Нет, это были не оборотни, это были совсем другие существа и назывались они — перевёртыши. Магия в их телах вела себя особым образом, позволяя становиться тем животным, которое был ближе всего им по духу. Перевёртыши жили в мире с другими существами, пока один из них не пожелал для себя большей власти. Он смог изменить свой облик и стать правителем одной из стран. Его разоблачили и казнили, но с тех пор все живущие на земле расы начали бояться за свою жизнь и приняли решение обезопасить себя от перевертышей. Их ловили, клеймили особым магическим клеймом. Сила перевертышей запиралась внутри, не позволяя им расти и развиваться. Слишком дорого перевёртыши заплатили за желания одного из них. Пришло время, когда их почти не осталось в мире. Всех, кто был старше определённого возраста, уничтожили, а младших заклеймили, тем самым обрекая на медленную мучительную смерть. Большинство перевёртышей сходили с ума под действием клейма и их уничтожали.

Время шло, и все расы начали понимать, что уничтожение перевёртышей не привело ни к чему хорошему. Равновесие магии было нарушено. Все бросились на поиски пропавших магических существ, но это не привело ни к чему хорошему. Перевёртыши больше не верили своим мучителям, они погибали, но не давались в руки. Какое-то время назад, сгорел священный храм, под сводами которого производился страшный обряд по клеймению. Храм сгорел, вместе со списками тех, кто там побывал. Теперь найти перевертыша стало почти невозможно. Говорят, что они совсем ушли из нашего мира, а может, и нет. Только обнаружить перевёртышей не удаётся уже многие годы. А знаешь, как распознать запечатанного перевёртыша.

Васька прикрыл глаза, он уже знал, что сейчас услышит.

— На них не действует целительская магия. Совсем. Побочный эффект от наложения клейма. Забавно, правда?

— Что вы хотите услышать? — Тихо и как-то обречённо проговорил мальчик.

Хазеель, какое-то время пытливо смотрел в полные усталости глаза мальчишки, а потом губы его изогнулись в горькой улыбке.

— Я хочу сказать тебе, что тебе не нужно меня бояться. Я никому не скажу о том, кто ты. И как только представится такая возможность, мы снимем с тебя клеймо. Договорились?

Васька поднял на мужчину удивлённый взгляд, а потом по его щекам потекли слёзы.

— Эй, ты чего. — Хазеель испугано подскочил к мальчику. — Не нужно плакать. Всё будет хорошо, вот увидишь.

Васька сам не заметил, как оказался в кольце надёжных рук. Как часто он хотел почувствовать, как руки отца вот так вот надёжно обнимают его, защищая от всего мира, но эти руки приносили лишь боль и разочарование. Из рук Хазееля выбираться не хотелось, он впервые чувствовал себя под надёжной защитой, и это чувство было таким правильным и таким приятным, что захотелось продлить его ещё немножко.

— Эй, малыш. Может, отпустишь? Я ведь никуда не денусь.

Васька покраснел и испугано отпрянул от эльфа.

— Извините, я нечаянно.

— Не извиняйся. Ответь на один вопрос.

Васька вскинул на эльфа настороженный взгляд.

— Это был отец. Он поставил на тебя клеймо?

— Нет. — Голос у Васьки был тихий и какой-то тусклый. — Это мама.

Хазеель с усилием втянул в себя воздух сквозь сжатые зубы. Такого он даже представить себе не мог. Собственная мать, вот так просто, сломала жизнь своему ребёнку. Она не просто сделал его магическим калекой, она его обрекла на медленное безумие и заодно позволила мужу издеваться над ребёнком. Этому было только одно объяснение — скорее всего, мать мальчика была из так называемых «Чистых духом». Очень древняя и очень неприятная организация. Своим бесконтрольным фанатизмом, члены этой организации часто подвергали опасности большие скопления людей, города и даже целые государства.

Кто-то когда-то сказал женщине, что перевёртыши это зло и с ними нужно бороться, вот она и боролась, как умела. Печати ей показалось мало и она науськала собственного мужа на беззащитное существо, для того чтобы окончательно сломить его волю. Вот только безумный папаша, всё же не до конца потерял человеческий облик и собственное поведение по отношению к сыну, сводило его с ума. Единственным выходом из сложившегося положения он видел смерть той, что медленно, но верно толкала его на путь безумия.

Мать мальчика умерла и отец, окончательно осознав, что именно творил всё это время, даже не пробовал сопротивляться, когда его вели на казнь. Он знал, что заслужил, и единственное о чём молил богов, так только о том, чтобы они уберегли его мальчика от ещё большей боли, чем ему причинили его непутёвые родители.

Васька об этом конечно не знал и никогда не узнает. Хазеель мог бы ему раскрыть глаза, но не станет этого делать, потому как этому человечку достаточно боли на его век. Так думал черноволосый эльф, но если бы он смог проникнуть в голову мальчика, то очень сильно удивился бы. Несмотря на всё то, что ему пришлось пережить, на родителей он не сердился, он по-прежнему любил их. Всё понимал, обижался, но любил.

— Значит ты не волчонок. — Неожиданно задумчиво проговорил эльф.

Васька вкинул на него удивленный взгляд.

— Интересно, кто твой зверь? Хотел бы я на него посмотреть. Что-то подсказывает мне, что это кто-то из кошачьих. Вот будет удивление для твоей подруги, когда она поймёт, что ты другого вида.

— Не смешно, — буркнул раздосадованный Васька. Ему тут душу вывернуло, а этому лишь бы поржать.

— Ей, не злись. Я же шучу. Зато ты о своих болячках думать перестал. — Ехидно пропел эльф.

Мальчик бледно улыбнулся, болело действительно не так сильно. Он задумчиво уставился в окно и провалился в воспоминания вызванные разговором с эльфом.

Маленький шестилетний Васька прижался к тёплому боку матери, со страхом прислушиваясь к её хриплому дыханию. Вчера отец ушёл из дома. Он не в первый раз бил мать, но вчера Васька в первый раз вмешался. Он бросился на защиту матери. Что именно произошло, он помнил плохо. Помнил только громкие ругательства отца. Он орал на мать, обвинял её в том, что она родила зверёныша. Мальчик получил свою порцию оплеух и зуботычин и быстро оказался в углу комнаты заплаканный и оглушённый. Через какое-то время алкоголь выветрился из головы обезумевшего папаши, он посмотрел на избитую жену, испуганного бледного Ваську. Заметил его неестественно раздувшуюся, посиневшую руку (скорее всего сломанную), и ушел, громко хлопнув дверью.

Ваське было больно. Он не понимал что происходит, почему отец бьёт маму и ругается. Почему мама плачет и прячет от него взгляд. Он смотрел на самую любимую в этом мире женщину и ждал её ответа на свой безмолвный вопрос.

— «Так нужно малыш. Ты поймёшь, когда вырастешь. Это плата, за то, чтобы быть свободными».

— Свободными. Она называла это свободой. — Тихо проговорил Васька и Хазеель замер прислушиваясь. — Она привыкла скрываться. Всю жизнь она терпела чужую волю и принимала на веру, все, что ей говорили. Она считала что я — это её плата за грехи. Она заперла меня в клетке собственной силы и называла это свободой. Она не понимала, или не хотела понимать, что свободы для неё не существует. Не может быть свободы у тех, кто добровольно обрекал себя на заточение. Она выбирала лёгкий путь, а платить должны были другие. Она ведь не понимала, что я не смогу забыть и простить не смогу.

Вы знаете, что чувствуешь, когда не тебе ставят клеймо. Тебя будто выворачивает наизнанку, а потом в обратном направлении. Боль буквально рвет тебя на части, а рёв твоего зверя оглушает так, что ты перестаешь слышать даже собственные мысли. Это было больно, очень больно и очень долго.

— Долго? — Хрипло спросил Хазеель.

— Очень долго. Несколько дней клеймо выжигает на тебе след, слой за слоем и ты ничего не можешь с этим поделать. А в голове единственная мысль — за что. Я не хочу так. — Васька неожиданно всхлипнул и уткнулся носом в свои колени. Боль начала возвращаться, но он не обратил на неё внимания. По сравнению с той болью, которая жила в нём с шести лет, эта была лишь слабым отголоском. Она только вначале ошеломила, а теперь организм к ней притерпелся и мог нормально реагировать.

— Слушай, Вась, а как твой зверь смог смирится со зверем Ксанки?

— А он ему нравится, и она нравится, так что всё было нормально.

— Нормально? — Брови эльфа поползли вверх.

— Ну, да.

— Интересно. Никогда раньше не встречал кошек, которые нормально реагируют на волков.

— А с чего вы взяли, что я кот?

— Не знаю, есть в тебе что-то такое кошачье. По крайней мере, я уверен, что пакостить ты любишь не меньше.

Васька надулся и отвернулся от ехидно скалящегося брюнета.

— Не дуйся. Я же шучу. Кстати, ты выспался?

— А что? — Мальчик с подозрением посмотрел на эльфа.

— А то, что я то спать хочу не по детски и именно этим сейчас собираюсь заняться.

— Я вам мешаю?

— Если бы мешал, я бы тебя у целителей оставил. Меня больше интересует вопрос. Ты что совсем не боишься?

— Чего?

— Не чего, а кого. Например, большого страшного эльфа.

— А чего вас бояться. Если бы хотели уже давно бы что-нибудь сделали. А так столько времени рядом и ничего. И потом, у вас глаза другие.

— Другие?

— Да, другие. Я тот взгляд теперь сразу узнаю. А вы смотрите по-другому.

— Прямо даже не знаю, удивляться мне или оскорбляться.

— Да, бросьте, всё вы знаете. И если вы не надумали делать что-нибудь ужасное, может уже ляжем спать. А то мне после еды, что-то разморило.

Хазеель хмыкнул, но возражать не стал. Вскоре они уже потушили магический светильник и попытались заснуть.

Васька какое-то время полежал тихо, а потом нерешительно вздохнул и покосившись на силуэт эльфа спросил.

— Вы думаете, она придёт?

— Конечно, придёт.

Эльф видимо даже не собирался засыпать. Он повернулся к мальчику и его глаза блеснули в темноте.

— Но ведь она понимает, что не должна.

— Может и понимает, вот только ваша связь настолько крепкая, что её чувствую даже я. Просто так это не разорвать и отмахнуться, как от назойливой мухи не получится. Ты очень важен для нее, и она всеми способами даёт тебе это знать.

— Странно, а я этого не видел. Может, я не туда смотрю.

— Нет, малыш. Просто у тебя уходит слишком много сил на усмирение твоего внутреннего зверя и потому на другие вещи тебя просто не хватает. Но я то вижу и могу с уверенностью сказать, когда она появится на пороге дворца, настроение её будет далеко от благодушного.

— Да уж, — хихикнул Васька, — это точно. Она всех морально уничтожит, даже кинжалы доставать не придётся.

— Мне начинать бояться? — Хазеель вскинул брови вверх, хотя в темноте Васька этого даже не заметил.

— Нет. Вам нет. Знаете, я вас почти не понимаю. Иногда мне странно видеть вас среди этих холодных перворожденных, будто вы не принадлежите им, будто относитесь к другому виду. А временами я вас боюсь.

Хазеель насторожено замер, а потом перевёл недоуменный взгляд на мальчика. Почувствовал? Даже через клеймо почувствовал? Неужели его зверь так силён, или дело в наличии запечатанных магических силах.

— О чём ты?

— Ну, — Васька на мгновение замялся, а потом продолжил говорить. — Временами у вас такое выражение лица, что хочется бежать без оглядки. Далеко, далеко. А временами, хочется смотреть затаив дыхание, будто смотришь на какую-то ценность. Я не знаю, как объяснить.

Васька нахмурился и с усилием потёр лоб. В его голове слова складывались в красивые понятные фразы, но вот произнести всё вслух оказалось делом не простым.

— Надо же, какой ты глазастый. И не боишься мне всё это говорить?

— Нет, не боюсь, — Васька вздохнул, — устал бояться и потом мне почему-то верится, что вы мне ничего плохого не сделаете.

— Вот, прямо милашество какое-то. — Пробормотал эльф и задумчиво замолчал. В чём-то мальчишка, конечно, был прав, его он ни коем случае не стал бы трогать. Он вообще не понимал, как можно обидеть ребёнка. Может потому, что его самого в детстве часто обижали. Тяжело пережить обиду, когда ты ребёнок, но ещё тяжелее, если ты не понимаешь, за что тебя обижают, и втройне тяжело, когда ты понимаешь, что обижают тебя намеренно. Платить по чужим счетам не должен никто, и тем более не должны это делать дети. Взрослые потому и делают детям больно, потому что чувствуют свою слабость, свою вину в чём-то. Они не знают, как решить жизненные проблемы, им легче обвинить во всех неурядицах ребёнка и заставить его отвечать за собственную несостоятельность.

Хазеель хотел было что-то спросить у Васьки, но повернувшись к нему, увидел, что мальчик уже сладко спит, закутавшись в своё одеяло с головой. Временами по лицу мальчика пробегали тени беспокойства, но тут же исчезали, будто их и не было. Невесёлые, видимо, снились мальчику сны.

Хазеель гляну в окно. Яркие звёзды разукрасили небосвод сияющими хороводами созвездий. Откуда-то раздавалась заунывная песня ночной птицы. Лес жил своей жизнью, не вспоминая о том, что обрёк своих детей на вымирание. А может и помнил, может и жалел о своей вспыльчивости, но повернуть всё назад, не мог, да и не хотел. Уроки необходимо учить, иначе всё произошедшее теряет свой смысл.

Эльф тяжело вздохнул. — Надо будет встать пораньше.

Через какое-то время брюнет провалился в сладкую дремоту. В эту ночь ему ничего не снилось. Впервые он не просыпался с бешено бьющимся сердцем, как бывало обычно, когда он ночевал в своей комнате. На природе ему спалось обычно лучше. Когда над головой светят звёзды, дурные сны его не беспокоят, а вот во дворце всё меняется.

— Хорошо. — Эльф хотел уже было потянуться, с довольной улыбкой, когда почувствовал, что ему что-то мешает. Он скосил взгляд вниз и заметил, что за ночь, Васька передислоцировался к нему под бок, и теперь бессовестно дрых у эльфа под мышкой. Будить мальчишку совсем не хотелось, но необходимо было вставать. Брюнет постарался двигаться как можно осторожнее, но мальчик всё равно проснулся. Васька непонимающе захлопал глазами, потом закатил их к потолку, мученически вздохнул и откатился от эльфа подальше.

— И ничего смешного.

— Конечно нет, — Хазеель старательно маскировал смех за кашлем, — но, видел бы ты свою физиономию, просто песня. С утра пораньше самое то, для того чтобы проснуться.

Васька обиженно передёрнул плечами и тут же понял, что зря так активно шевелился. Вчерашнее обезболивающее перестало действовать, и боль вгрызлась в тело с новой силой. Хазеель сразу же понял в чём дело, и в мгновение ока став серьёзным, вызвал целителя. Стейф явился по первому зову, выглядел он неважно, видно было, что почти всю ночь не спал.

— Что-то случилось.

— Ночью привезли двух охотников, их кабан покалечил. Конечно, удалось всё исправить, но само по себе событье довольно странное.

— Да уж — Задумчиво проговорил советник.

— И что ты сделал с ребёнком, что он у тебя в таком разобранном состоянии. — недовольно проговорил целитель, сменив тему.

Хазеель покосился на замершего Ваську и недовольно проговорил. — А нечего от меня с утра пораньше шарахаться. Я, между прочим, не кусаюсь. Почти.

— Я просто не ожидал. — Буркнул Васька, с облегчением глотая обезболивающее. Болезненные ощущения потихоньку стали сходить на нет.

— Чего не ожидал, что ночью замерзшее тело само по себе потянется к ближайшему источнику тепла?

— Нет.

— Ну и глупый. В этом ничего страшного или предосудительного нет. Хорошо, сейчас я тебя накормлю, а потом мне придётся уйти. Дела зовут.

— А мне что делать?

— Всё что хочешь, за исключением одного. Не вздумай окидать комнату.

Васька скептически осмотрел свою бренную тушку и перевёл взгляд на эльфа.

— Ну, я постараюсь. — Протянул он, — но ничего обещать не могу. Должен же я куда-то девать энергию. Она ведь из меня так и лезет.

— Шутить изволишь? — Прищурившись, проговорил брюнет.

— Да ни в жизть. Какие тут могут быть шутки.

Целитель старательно делал вид, что смешивает очередное зелье, но при этом его плечи подозрительно подрагивали.

— Всё я пошёл.

— Эй. А одежда?

— А что одежда.

— Когда мне её вернут.

— И зачем тебе одежда. Покидать комнату ты не собираешься. Ты и так весь в бинтах, так что тебя почти и не видно, так что можно обойтись и без штанов.

— Так не честно. — Страдальчески воскликнул мальчик.

— А никто и не говорил о честности. Я вообще-то отвечаю за тебя перед Сантионом, и мне совсем не хочется говорить ему о том, что ты свалился с лестницы, потому что тебя ноги не удержали или ещё столь же банальное.

— Я не собираюсь ходить по лестницам.

— Вот и посиди тихо.

— Я не умею сидеть тихо. От меня этого даже Ксанка не требовала.

— Я не она.

— Я заметил.

— Вот и замечательно, а теперь будь умничкой и отдыхай. Я сейчас отправлю тебе слугу с завтраком. Стейф, ты уже ел?

Целитель вздрогнул и с удивлением посмотрел на советника. — Нет.

— Поешь вместе с Васькой. Тебе тоже не мешает немного отдохнуть.

Спрятаться в эльфийском лесу от эльфов, оказалось на удивление просто. Лес явно благоволил Ксанке и Зею слушался довольно охотно. Старательно прячась от остроухих шпионов, в большом количестве шныряющих поблизости, путники совершено не принимали в расчёт другие опасности, а вот они о них не забывали.

Ксанка просто не успела их заметить. Слишком велико было напряжение последних дней, да и расслабилась она немного, чего уж греха таить. Может поэтому она не обратила внимания на посторонние запахи вот уже битый час вклинившиеся в основной фон лесных запахов. Когда она всё же сообразила, что, что-то явно не так, было уже поздно. Она, конечно, успела выхватить кинжалы, но вот от удара по голове её это уже не спасло.

В себя девушка пришла довольно быстро, голова у неё всё же была крепче, чем у людей. Первым кого она увидела, когда открыла глаза, был Фикр. Она несколько раз удивлённо моргнула, но мужчина не исчез, значит считать его видением, не было оснований.

Заметив гримасы Ксанки, Фикр задорно улыбнулся. — Не надейся, не исчезну.

— И чему обязана такой чести?

— Не надо притворства. Ты ведь прекрасно понимаешь, в чём дело. Я никак не мог проигнорировать тот факт, что ты столько времени водила нас за нос. Оборотень — Надо же! Я мог представить всё что угодно, только не подобное.

Ксанка попыталась сесть, насколько ей позволяли связанные конечности, но тут же почувствовала головокружение. Ксанка прислушалась к своему организму и скривилась, в теле чувствовалось непривычное покалывание, а во рту поселился металлический привкус. Она знала, что эти ощущения означают, и вскинула на продолжавшего благодушно улыбаться мужчину потемневший взгляд.

— Где ты раздобыл эту дрянь?

— «Волчий сон»?

— Именно.

— Ты знаешь, пришлось постараться, но оно того стоило. Оказывается все действующие на вас оборотней зелья, под запретом, но мне удалось найти умельца, который прекрасно помнит, как их делать. Мы ведь не хотим, чтобы твой зверь всё испортил? А так, мы тихо мирно дойдём до эльфов, ну или они до нас. Ты поверь, в моих действиях нет ничего личного, но не мог же я проигнорировать ту сумму, которую остроухие пообещали заплатить тому, кто доставит к ним тебя. И отдать тебя старине Крипу, я тоже не мог. Меня бы профессиональная совесть заела.

— Когда ж она тебя совсем загрызёт. — Тихонько побормотала Ксанка, но Фикр услышал и начал улыбаться ещё шире.

— А связывать то зачем? Ты же знаешь, что после принятия зелья я слаба как котёнок. Или захотелось показать свою власть зарвавшейся зверушке.

Фикр нахмурился и как-то нервно передёрнул плечами. — Это мои парни перестарались. Приношу свои извинения, сейчас всё исправим.

Мужчина подошёл к связанной девушке и несколькими быстрыми движениями рассёк связывающие её верёвки.

— А может мне просто хотелось полюбоваться на тебя связанную. — Пробормотал мужчина, пока Ксанка выпутывалась из верёвок, ослабевшими руками.

Девушка на мгновение замерла, а потом продолжила с новой силой. — Извращенец. Я всегда догадывалась, что ты редкостный извращенец.

Запрокинув голову, Фикр оглушительно расхохотался, под недовольным взглядом рассерженной девушки. — Ты просто неподражаема. Я всегда подозревал, что ты не такая как все. В то время, как остальные оборотни прячутся по углам, стараясь не привлекать к себе внимания, ты на виду у всех живёшь полной жизнью. Редкостное самообладание для девушки-оборотня. И позволь спросить, зачем ты так близко подошла к эльфам ты же знала, что они тебя ищут. Или это из той же серии, что твои предыдущие поступки — чем ближе ты к врагам, тем меньше вероятность, что они тебя заметят.

— Не хочу тебя расстраивать, но скрываться от эльфов я не собиралась. Я к ним в гости, собственно, направлялась. А ты так неприлично прервал мой путь. Но, как бы то ни было, я ведь к ним всё равно попаду. Так что твое вмешательство не сильно изменит мои планы.

— Ты решила пойти к эльфам сама? — В голосе мужчины слышалось явное удивление. Он видимо чего-то не понимал, так как начал хмуриться и настороженно поглядывать на девушку.

— Они забрали у меня кое-что, вернее кое-кого. Я намерена вернуть свою пропажу и мнение эльфов на этот вопрос меня интересует меньше всего.

— Кое-кого? Я оказывается, много о тебе не знаю, малышка.

Ксанка поморщилась и закатила глаза. Она очень не любила, когда кто-то называл её малышкой, но ведь не объяснишь этого главе теневых.

— Кстати, а моё мнение тебя тоже не интересует?

Ксанка окинула мужчину пытливым взглядом.

— Дай-ка подумать. Что-то мне подсказывает, что «Волчьего сна» у тебя не так уж много. Слишком дорогая и редкая штучка. А раз так, то скоро я начну приходить в себя. Конечно, пока наши с тобой цели совпадают, но если подумать — нет, твоё мнение меня не интересует.

Фикр восхищённо присвистнул. — Я всегда догадывался, что ты та ещё штучка, но чтобы настолько. А скажи-ка мне дорогая, что мешает мне убить тебя прямо сейчас? Да, денег я не увижу, но за то чтобы немного сбить спесь с перворожденных, я готов и сам заплатить, так что не считаю это большой потерей.

— Хотел бы, уже давно убил бы. А раз я ещё жива, то делать это в ближайшее время ты не собираешься.

— Умничка. Не собираюсь. Как бы ни хотелось мне досадить эльфам, но против сил превосходящих их сиятельные тушки мне не пойти.

— Ты тоже это чувствуешь. Я знала, что ты не так прост, вот только никак не могла понять, чья в тебе кровь. Не просветишь. Хотя, можешь не говорить. Дай-ка догадаюсь — эльфы?

— Никогда не сомневался в твоём уме. Действительно, мой отец был полукровкой и благодаря его разбавленной крови, моя жизнь складывается немного удачливее, чем у других уличных парней при прочих равных условиях.

— Но ведь ты смог бы прожить и без эльфийской крови?

— Конечно. Мозги — то всё равно были бы мои. Но, в ином случае я не услышал бы голос леса. А он настоятельно не рекомендует тебя трогать. То есть, совсем не рекомендует. Никаким образом. Что бы эльфы, не задумали, у них ничего не выйдет. Странно, что эльфийский лес защищает оборотня. Или я чего-то не понимаю.

— Ничего странного. Этот лес является нашей родиной, так же как и для эльфов.

— А остроухие об этом знают? — Скептически спросил Фикр.

— Они предпочли об этом забыть. Так проще жить, если сделать вид, что проблемы нет. Даже если они сами стали инициаторами возникновения проблемы. Стоило изгнать нас из леса и им стало проще убивать. Чужаков вообще убивать намного легче. Не так ли?

Фикр задумчиво потёр кончик носа. Сейчас в его взгляде не было даже тени улыбки. Подчинённые привыкли к его маске весельчака и балагура, но довольно жёсткого начальника, когда дело касалось дисциплины. Ксанка видела его разным. Фикр частенько скидывал перед ней маску. Возможно, дело было в природном чутье, а может эльфийская кровь подсказывала, что в данном случае маски не помогут.

— Интересно, зачем ты им понадобилась, — задумчиво проговорил Фикр, — неужели дело в твоём последнем задании? Насколько я смог понять, эльфы более чем щедро расплатились с тобой. Неужели ты что-то себе прихватила? Ай-яй-яй, как нехорошо Ксана, ведь это нарушение кодекса ночных.

— Не стоит так нервничать Фикр. Это не то о чём ты думаешь. К тому же, мы с ними теперь в одинаковом положении: у меня есть то, что нужно им, у них, то, что нужно мне. Так что при встрече мы просто обменяемся и, всё будет в порядке.

— Может, я становлюсь мнительным, но что-то подсказывает мне, что всё не так просто как может показаться на первый взгляд.

— Возможно. Но большего я тебе сказать не могу. В противном случае эльфам придётся оказывать гостеприимство и тебе и неизвестно, на сколько придётся задержаться в гостях. — Со смешком проговорила Ксанка.

— Конечно, я понимаю. Итак, к чему мы пришли? Я тебя не трогаю, ты ведёшь себя тихо до самого момента передачи эльфам.

— Только до момента? — С любопытством поинтересовалась Ксанка.

— Как ты будешь трепать им нервы после этого, не моё дело. Я не нанимался спасать всяких остроухих от нервного тика и заикания.

Ксанка фыркнула. — Фикр, что я слышу? Ты осознано подсовываешь бедным, ничего не подозревающим эльфам потенциально опасную меня? И совесть мучить тебя не будет, как я понимаю?

— Правильно понимаешь. Я свою совесть вообще в глаза не видел, с самого рождения. Так что мучить она меня не может по причине её стратегического отсутствия. И к тому же ненавижу снобов, а эльфы очень уж этим грешат. Тебе ли не знать?

— Будешь смеяться, но нет, не знаю. До сих пор мне не часто приходилось встречаться с эльфами. Моё последнее задание было первым когда я работала на эльфов. Надо было отказаться.

— Что я слышу, ты о чём-то сожалеешь?

— Представь себе.

Ксанка наконец-то смогла разработать свои занемевшие конечности и неуверенно встала на ноги. Фикр бросил на её покрытые синяками руки виноватый взгляд и тут же его отвёл.

— Зверюга ты Фикр, а говоришь — эльф. Хотя, если посмотреть с этой стороны — эльфы те ещё звери.

— Из личного опята?

— Из него родимого.

Пока Ксанка окончательно приходила в себя, Фикр выглянул из своего шатра и отдал какие-то распоряжения. Сейчас Ксанка позволила себе осмотреться. Фикр расположился с размахом. Чего только в шатре не было, даже диван стоял, весь заваленный вышитыми подушечками. И как подозревала девушка, вон за той симпатичной шторкой отделяющий часть шатра, притаилась большая кровать. Да уж, что ни говори, а комфорт Фикр любит.

— А ты неплохо расположился. И как только умудрился.

— Я старался. Я ведь знал, что у мены в гостях будет девушка. Не мог же я ударить в грязь лицом.

— Оно и видно. Подозреваю, что без магии здесь не обошлось.

Фикр ухмыльнулся. — У меня среди ребят есть парочка сильных магов, так что я могу себе это позволить.

— Конечно. Я так и подумала.

Фикр прокашлялся и несколько официальным тоном продолжил говорить. — Сегодня последний день вашей свободы, леди. Позвольте сделать его незабываемым.

— О, это так великодушно с вашей стороны. — Голос Ксанки буквально сочился ядом.

— Ну, зачем так, — мягко проговорил мужчина, — я же от сего сердца.

— Ксанка вздохнула, вынужденная признать — действительно от всего сердца, по другому он просто не может.