Семь цитаделей

Глава 43

Целый день прошел в пути, всадники настолько спешили, что ни разу не остановились на отдых. "Скоро Цитадель, - твердила себе Виктория, - Там помогут. Там обязательно помогут". Она в который раз обеспокоенно оглядывалась на Гарта. Бледный, с посиневшими губами и черными кругами под глазами, он тем не менее уверенно держался в седле. Несмотря на то что Виктория утром еще раз промыла раны на его шее взятой у Ильи святой водой, они выглядели воспаленными и до сих пор сочились свежей кровью. Поймав встревоженный взгляд жены, Гарт мрачно усмехнулся. В отличие от нее он нисколько не заблуждался насчет своего состояния, и теперь не испытывал ничего, кроме острой жалости: как она справится? Виктория даже не представляет себе, что ее ждет. Сумеет ли? Хватит ли у нее сил? И как она будет жить с этим потом?

"Святой воды осталось всего два флакона, - размышляла Виктория, - у Сергея Ивановича и у самого Гарта. Этого хватит, чтобы еще на некоторое время замедлить процесс обращения. Надолго ли? Все зависит от того, сколько еще организм Гарта сумеет сопротивляться инфекции. Господи, помоги мне! Я врач, и все знаю об инфекциях, но я ничего не понимаю в вампирах! Нет, лучше не думать об этом. Скоро Цитадель, там помогут". Она мысленно повторяла это снова и снова, как заклинание, вглядываясь вперед, ища глазами заветную крепость. Гиральд говорил, что Цитадель находится в трех днях пути от Морнеметона, но, учитывая то, что почти все первые сутки они двигались без отдыха, и сегодня целый день скачут, не останавливаясь, она должна вот-вот появиться.

Степь окутали полупрозрачные сумерки, приближалась ночь.

- Может быть, остановимся и разобьем лагерь? - предложил Илья.

- Еще чуть-чуть, - сквозь зубы процедила Виктория, погоняя серпенса.

- Салам алейкум, - негромко произнес кто-то справа от нее.

Виктория резко обернулась и увидела одетого в черное всадника на ящере, который, дружелюбно улыбаясь, ехал рядом с ней.

- Салам алейкум, - раздалось и с другой стороны.

Еще один человек в черном на драконе присоединился к путникам и поскакал рядом. Их появление было таким внезапным, что казалось, они возникли из воздуха. Виктория несколько мгновений приходила в себя, пытаясь оценить, опасны ли эти люди. Но Сергей Иванович сориентировался быстрей.

- Алейкум ассалам! - ответил он и изобразил нечто вроде поклона.

Мужчины сверкнули белозубыми улыбками, и старший из них обратился к профессору, видимо, решив, что тот главный в отряде:

- Мы - проводим вас в Цитадель воинов Аллаха. Имам Хасан ждет вас.

Крепость появилась впереди, когда вокруг уже совсем стемнело. Из ночной мглы воздвиглась белокаменная неприступная стена, медленно отворились ворота, и путники въехали внутрь. Первое, что бросилось в глаза - высокое здание с округлым куполом, окруженное тремя стрелами башен.

- Мечеть, - пояснил один из сопровождающих.

- Салам алейкум, путники! - навстречу неспешно вышел одетый в черное седобородый старик.

- Здравствуйте, - начала было Виктория, сообразив, что это и есть имам Хасан, но, не успев договорить, бросилась к Гарту, который, хрипя и задыхаясь, вдруг начал заваливаться на бок.

Девушка поддержала отяжелевшее тело мужа и, с помощью Ильи стянув его с серпенса, осторожно уложила прямо на землю. Глаза Гарта закатились, из горла вырывались судорожные вздохи, руки и ноги беспорядочно дергались. Старик склонился над ним, провел худой рукой по лицу, задержал взгляд на шее, затем сделал повелительный жест. Тут же двое мужчин подбежали к Гарту, подняли его на руки и понесли в сторону невысоких домиков с плоскими крышами, окружавших мечеть.

- Его укусил гуль? - спросил имам.

- Вампир, - ответила Виктория. - Вы сможете помочь?

Старик остановил на ней внимательный взгляд темных глаз.

- Нет. Он уже отравлен, обратной дороги для него нет. Пребывание на священной земле мучительно для твоего мужа.

- А Символ? - все еще не в силах расстаться с надеждой, спросила Виктория.

- Символ Аллаха лишь замедлит обращение. Но он будет причинять сильную боль. Почти невыносимую.

Гостей провели в один из низких домиков и принесли ужин: лепешки, жареную баранину и горячий ароматный чай. Виктории кусок не шел в горло, мысли о Гарте лишали ее аппетита. Не выдержав, она встала из-за стола.

- Я должна идти к мужу.

- Подожди немного, - имам Хасан сделал знак одному из воинов, тот молча вышел и вскоре вернулся, неся в руках темный сверток.

- Надень хиджаб, - сказал Виктории старик. - Это одежда, принятая в доме воинов Аллаха.

Девушка приняла от воина сверток, оказавшийся неким подобием длинного халата. Когда Виктория развернула одеяние и приготовилась облачиться в него, на пол упал кусок черной полупрозрачной ткани.

- Это никаб, - мягко улыбнулся старик. - По законам Шариата женщина может открывать свое лицо только перед мужем.

Виктория послушно прикрыла лицо до самых глаз и бесшумно выскользнула из дома, торопясь к Гарту. Едва войдя в комнату, освещенную слабым огоньком ночной масленой лампы, она поняла, что мужу совсем плохо: он метался в полубреду, нечленораздельно произнося обрывки каких-то слов, руки беспокойно перебирали складки одеяла. Лицо Гарта было белым, как бумага, вокруг лихорадочно блестевших глаз залегли черные тени. Щеки запали, под плотно сжатыми, странно яркими на бледном лице губами угадывались очертания зубов. Виктория присела на край кровати, взяла Гарта за руку, пытаясь придумать, как облегчить его муки. Дверь заскрипела, и в комнату вошел имам, держа в руках что-то блестящее. Он склонился над Гартом и надел тому на шею массивную золотую цепь, на которой висел знак полумесяца.

- Ля Иллах иль Аллах, - три раза проговорил имам.

Тело Гарта выгнулось дугой, рот раскрылся в безмолвном вопле, глаза налились кровью. Раны на шее, казалось, начавшие заживать, снова раскрылись и стали кровоточить. Виктория, мысленно проклиная собственное бессилие, крепче сжала руку мужа. Спустя несколько бесконечных минут его тело безвольно обмякло, глаза сомкнулись, дыхание выровнялось. Казалось, Гарт уснул.

- Будь сильной, женщина, - проговорил имам. - На все воля Аллаха.

Когда за стариком закрылась дверь, Виктория, до этого сдерживавшая слезы, тихо заплакала, потом сорвала с лица никаб и стала утирать им мокрые щеки. Неожиданно рука ее ощутила легкое пожатие. Пальцы Гарта, словно вытянувшиеся, с удлинившимися острыми ногтями, накрыли ее ладонь, погладили, затем охватили тонкое запястье. Муж открыл глаза и посмотрел на Викторию полным боли и тоски взглядом.

- Я не хочу становиться нежитью, - тихо, отчетливо проговорил он.

- Ты не станешь, - ответила Виктория.

С трудом, опираясь на руки, Гарт сел на постели, обнял жену и прижал к себе, зарывшись лицом в ее густые черные волосы.

- Бедная моя девочка, - прошептал он, - прости меня, но другого выхода нет. Я не хочу влачить существование немертвых.

- Этого не будет, - сказала Виктория, приникнув к широкой груди любимого, слушая, как бьется его сердце, и гадая, сколько же еще дней отпущено этому биению.

- Поклянись.

Она подняла к нему лицо, поцеловала сухие горячие губы и, глядя прямо в глаза, твердо произнесла:

- Клянусь.