Секретная карта

Глава сорок вторая

Правитель Кирон видел ярость Эйрана так ясно, словно о ней было написано черными чернилами на чистейшей бумаге. Но ему было все равно. Весь день шел снег — ярко-белый снег. Кирон не соглашался с тем, что снег — предзнаменование дурных времен. Он считал, что это очень красиво, и наслаждался каждым шагом по заснеженному зверинцу.

Восходящая луна посеребрила снежный ковер. Света было достаточно, и Кирон видел, как просыпаются в своих клетках ночные звери. Некоторые плохо переносили холод и оставались в теплых укрытиях, пока служители не приходили покормить их. Но любимцы Кирона услышали его шаги и выбрались навстречу Правителю, надеясь на угощение.

Кирон остановился возле клетки и улыбнулся. Внутри прятался среди ветвей дерева пятнистый линзанг. Рыжевато-коричневый мех с четкими черными полосами и пятнами покрывал его тело. Правителю он казался помесью кошки и ласки. Почти как ты, Эйран. Правда, тебе недостает его изящества, самообладания и обаяния. Кирон поцокал языком, и животное повернуло голову.

— Двух таких зверей — самца и самку — привез для меня из южного Уммумморара Джорим Антураси. Они очень плохо переносят заточение, лучше бы им свободно бегать по саду. Но, к сожалению, я не могу им этого позволить. Они любят лакомиться яйцами и могут повредить моим птицам.

Эйран выглядел жалко. Путешествие в Морианд было очень поспешным, но вчера вечером Кирон не принял Эйрана, не проявил даже малейшего интереса к его особе.

— Значит, моя сестра тоже на них похожа.

— Ваша сестра любит высасывать яйца? — Кирон распахнул плащ и вытащил маленькую корзинку, полную изящных голубых яиц. Он взял одно из них и поднес к прутьям клетки. Линзанг встрепенулся и сел. Он взял яйцо передними лапами, сломал скорлупу и принялся лакать вытекающий белок.

— Нет, Правитель Кирон. Она тоже в плену. Правитель Пируст увез ее. Они, наверное, уж в Феларати. Как муж и жена.

— Спасибо, что напомнили. Нужно будет послать им подарок.

Эйран задрожал от гнева, бледное лицо залил румянец. Впрочем, если бы Кирон не научился в совершенстве владеть собой, его лицо сейчас тоже искажала бы ярость. Он не ожидал, что Совет Министров Гелосунда так быстро выберет правителя, и уж совсем не предполагал, что они остановят выбор на Эйране. Джейсаи была бы и то лучшим выбором, но гелосундцы, похоже, считали, что достойные уважения женщины могут быть только матерями, наложницами или Керу, а Джейсаи не относилась ни к тем, ни к другим, ни к третьим. Кирон не сомневался, что Эйрана сделали правителем в расчете на то, что кто-то женится на его сестре и этим проложит себе дорогу к успеху. Именно так и поступил Пируст. Единственное, что Кирон мог сделать, чтобы воспрепятствовать восхождению Пируста на трон Гелосунда, — оставить Эйрана в живых и присматривать за ним, хотя больше всего на свете ему хотелось швырнуть этого идиота и тех, что избрали его, в клетку к тиграм.

Кирон полагал, что в случае необходимости быстрого выбора правителем станет генерал Падес. Это был бы разумный выбор, — он в прошлом воевал, и успешно. Пируст собственными глазами видел, как может быть опасен Падес, и, несомненно, ему доставило большое удовольствие отправить к Кирону Эйрана с отрубленной головой поверженного генерала.

При взятии Мелесвина погибли почти все лучшие военачальники Гелосунда и большинство достойных воинов, — кроме Керу, разумеется. Наемники, или Почетная Стража, как они назывались, чтобы умилостивить богов и не дразнить людское самолюбие, оставались в своих горных крепостях. Пируст по-прежнему был недостаточно силен, — и не настолько глуп, — чтобы сунуться на юг, особенно во время снегопадов. Так что до весны положение на севере не изменится.

Видимо, мне стоит надеяться, что зима предстоит долгая и холодная. Тогда он вынужден будет остаться дома, а я легко смогу найти оправдание, чтобы урезать поставки зерна в Дезейрион. Кирон вздохнул, отвергая эту мысль. Жители Дезейриона тоже были узниками, в точности, как его линзанг. Если Кирон не накормит их, они будут голодать. А он не хотел, чтобы это случилось.

Правитель покачал головой и двинулся дальше по дорожке. Он слышал, как хрустит снег под ногами Эйрана, следующего за ним. В героических балладах обычно одна-две строчки посвящались описанию тяжелой судьбы, свидетелем которой стал герой; увидев чужое страдание, он обещал, что когда-нибудь обязательно сотворит великое добро. Если бы Кирон был достоин подобной баллады, какой-нибудь бард придумал бы, почему он не позволил Дезейриону голодать. Возможно, это был бы рассказ о каком-то невиданном звере, купленном на мориандском базаре и выхоженном Кироном.

Голод в стане врага дал бы Кирону преимущество, но он не мог этого допустить.

Его отец или дед не стали бы сомневаться; они, не моргнув и глазом, обрекли бы дезейрионцев на голод. Но их детство прошло в более тяжелые времена, когда жестокость считалась достоинством. Для Кирона же, во многом благодаря исследованиям, поощряемым его отцом, мир стал чем-то постоянно расширяющимся, дающим неограниченные возможности. Он не считал, что нужно пытаться захватить все богатства мира, распределяя в соответствии со своими замыслами. Благодаря торговле благосостояние народа Наленира росло, государство окрепло; большинство населения было довольно жизнью, а те, кто протестовал, просто не желали немного потерпеть, чтобы дождаться богатства. Но и они признавали, что Кирон тратит золото не зря, его начинания шли на благо народу, — к примеру, расчистка вод Золотой реки.

Наленирцы были хозяевами растущего мира, и у Кирона имелось время подумать о прошлом, — о разделении Империи. Во Времена Черного Льда народы Девяти отдалились друг от друга.

Людям нужно было чувствовать, что они не одиноки, что вокруг свои, нужны сплочение и общая цель. Снежные завалы разъединили Княжества, новости о том, что творится в остальном мире, почти не доходили, добраться до соседей было почти невозможно. Люди с трудом выживали, торговля стала роскошью, дерево шло на дрова, а не на постройку кораблей для далеких экспедиций.

Прочие Правители считали, что разделенная Кирсой Империя должна вновь объединиться — огнем и мечом. Несомненно, Императрица в свое время остановила выбор на семьях, которые должны были начать соревноваться между собой в могуществе.

Она хотела, чтобы ни один из правителей не смог получить преимущества и противостоять ей по возвращении из похода. Это было целесообразно — для срока в год или два, — но после Катаклизма перестало работать.

Кирон не видел необходимости в том, чтобы прокладывать себе путь мечом. Гелосундцы, похоже, легко продавались. Эрумвирин охотно торговал, расширяя дела, и, казалось, не возражал против того, что большинство торговых путей проходило через Наленир. Их благоприятный климат способствовал ленивому ничегонеделанью. Виринцы посапывали в спячке, словно их покровитель — Медведь. Кирон сомневался, что Медведь будет представлять большую угрозу, даже если и проснется.

В следующем поколении я мог бы соединить наши дома через браки и объединить княжества.

— Брат мой, вы не слышали ничего из моих слов!

Кирон остановился и смерил Эйрана холодным взглядом.

— Посмотрите вокруг, братец. Что вы видите?

— Снег. Сад. Животных.

— Посмотрите еще раз. Как следует.

Эйран повел плечами под запорошенным снегом плащом.

— Я вижу лишь то, о чем сказал вам.

Кирон кивнул.

— Так расскажите мне о том, чего не видите.

— Не понимаю…

— Верно, не понимаете. Поэтому-то вы и попали в такое затруднительное положение. Поэтому отцом ваших племянников и племянниц будет человек с покалеченной рукой. — Кирон махнул в сторону клеток. — Знаете, Эйран, чего вы не увидите здесь? Вы не увидите дракона. Все, что угодно, но не его. Ястреба Собаку, но не Дракона. И знаете, почему?

Гелосундец фыркнул.

— Потому что ваш прославленный Антураси не смог раздобыть его?

— О, уверен, попроси я Джорима, он нашел бы для меня и дракона. Да что там, он нашел бы дюжину и привез мне их всех. — Кирон опустил руку, спрятав ее под плащом. — Но я не просил его об этом. Дракон зачахнет и умрет в заточении. Дракон не сможет жить в клетке, ему нужно больше.

— Собаке тоже!

— Ха. — Кирон шагнул вперед и сгреб Эйрана за отвороты плаща. Он потащил спотыкавшегося правителя по дорожке и, остановившись возле одной из клеток, подтолкнул его к прутьям. — Вот ваш Гелосундский пёс. Он великолепен. Мои Керу очень хорошо о нем заботятся. Он их любимец.

Пёс, который лежал, свернувшись калачиком и уткнувшись носом в мех на хвосте, встал и встряхнулся. Он был покрыт пушистым зимним мехом. Черный, с белой маской на морде и в белых чулках, пёс был достаточно крупным и мощным, чтобы одолеть волка. Керу перед сражением рисовали на лице маску белой краской в честь символа своего народа.

Пес принюхался к Эйрану, а затем отступил, обнажив зубы и глухо зарычав.

— Единственное, чего не выносит Гелосундский пёс — это трусость, Эйран. — Кирон понизил голос до громкого шепота. — Если то, что вы рассказали мне о произошедшем в Мелесвине между Джейсаи и Пирустом — правда, это означает, что она пошла за него не по принуждению. С этим можно спорить, говорить, что она купила вашу жизнь, рассчитывая, что вы освободите ее в будущем. Ее заточение станет предлогом для сплочения сил и похода на север.

— Именно поэтому она и согласилась.

— Взгляните на него, Эйран; он все еще рычит на вас. Он знает, что вы боитесь Пируста. Ваша сестра тоже это знала. Она знала, что вы никогда не приедете за ней. Она знала, что вы уцепитесь за любую отговорку, лишь бы не делать этого. Она видела, как перерезали вашу армию.

Нет, она согласилась на предложение Пируста, полностью отдавая себе отчет в происходящем. Ее согласие дало Гелосунду определенную независимость и освободило от гнета Дезейриона. В Гелосунде больше не будет войны. Керу и остальные Стражи останутся в Наленире. Я даже позволю вам командовать построениями некоторых отрядов. Но не бойтесь. Вы — гончая, которую никто не собирается брать на войну.

Эйран оторвался от прутьев клетки.

— Вы будете держать моих людей взаперти, как вот этого цепного пса, да?

— В клетке вы будете в безопасности, как и этот зверь. Я подберу для вас одну из моих кузин, вы женитесь на ней, и у вас будут дети. Один из моих сыновей женится на одной из ваших племянниц, и наши дома объединятся. А ваши дети вступят в брак с детьми из домов Пяти Правителей. Вы будете полезны, но не опасны, так что Пируст не будет чувствовать необходимости подсылать к вам убийц.

Гелосундец смотрел на него, широко распахнув изумленные глаза.

— Вы не можете этого сделать! Я не сижу в клетке! Я не домашнее животное!

— Конечно, нет. Вы — тот, кто должен был умереть, но до сих пор почему-то жив.

Откуда-то из глубины зверинца раздался леденящий душу вопль ястреба, требующего пищи.

— Слышите? Даже он знает, что вас должны были убить в Мелесвине. И убили бы, если бы не было очевидно, что живой вы принесете мне больше хлопот, чем мертвый. В случае вашей смерти мне пришлось бы принудить Совет Министров сделать новый выбор — избрать кого-то, кто был бы покорен моей воле, — или вообще не выбирать. Пируст отправил вас ко мне, предоставив мне решать, жить вам или умереть. Так что, когда мы будем проходить мимо тигров, старайтесь держаться подальше от клеток!

Эйран вздрогнул.

— Вы не сделаете этого!

Будь у него хоть капля ума, он бы понял, куда именно ему позволили «заглянуть».

— Не сегодня. Тигров уже покормили. Но в будущем вы будете стараться и делать все, что я сочту нужным. Иначе я приглашу вас еще раз прогуляться по моему зверинцу.

Лицо гелосундского Правителя приняло угрюмое выражение. Он опустил глаза и стоял неподвижно. Только пар от дыхания говорил, что это живой человек, а не статуя. Наконец он поднял голову и понуро взглянул на Кирона.

— Моя жизнь кончена, верно?

Кирон пожал плечами.

— Скажите, о чем вы подумали, когда вас избрали Правителем?

— Я подумал… Я подумал, что буду выглядеть очень впечатляюще в мантии Правителя. — Он вздохнул, выпустив облачко пара.

— Даже самые блистательные одежды не делают правителя правителем, так же как забрызганные грязью лохмотья не могут превратить его в обычного бродягу. Вас избрали, Эйран, чтобы управлять вами. Те, кого вы повели на Мелесвин, не знали этого. Они признали вас. — Глаза Кирона сузились. — Я намерен дать вам еще одну возможность. Отчасти потому, что вы можете принести мне пользу, но, в основном, потому, что для Пируста это станет еще одним поводом для беспокойства.

Молодой человек выпрямился.

— Что?!

— Я собираюсь дать вам достаточно золота для покупки сотни тысяч кворов риса. Я хочу, чтобы вы потратили их на нужды тех, кто поверил вам. Я хочу, чтобы вы жили с ними, учились у них, узнали, что им нужно, что им действительно нужно. Я хочу, чтобы после этого вы дали им возможность осуществить желаемое.

— Я не понимаю вас.

— Если за год вы не сумеете разобраться, я подберу для вас крепость, которая станет позолоченной клеткой. Вы никогда не изведаете нужды или страха внутри этой клетки, но никогда и не выйдете из нее. — Кирон просунул руку через прутья и потрепал пса за ухом. — Учитесь прилежно, выполняйте то, что должны, и тогда мы действительно станем братьями. Станьте полезным, и тогда моя щедрость и признательность будут безграничны.