ГЛАВА 39 ПОД НАБЛЮДЕНИЕМ?

Шестое чувство подсказывало Рубену, что за ним кто-то наблюдает. Но, взглянув в зеркало заднего вида, он убеждался, что ни одна машина его не преследует. Может, просто взыграло воображение, ведь он был на грани нервного срыва от пережитого.

Однако за последние два месяца Рубен научился доверять интуиции. В его дом вламывались бандиты, на него нападали, формально и неформально просили отдать Q, соблазняли и запугивали. Он кинулся в бензиновый ад, спасая врагов, и пережил обвинение в нацизме, его дочь похитили, а поддельный манускрипт украли прямо из дома.

От таких испытаний на полную мощность включились страх, гнев, инстинкт самозащиты, вожделение, депрессия и возбуждение. Пройди Рубен стандартный психологический тест на стресс, его результаты оказались бы у верхней отметки шкалы — чуть меньше, чем у лишенных сна пленников, которые видели смерть дорогих людей и готовились к пыткам.

Рубен никак не мог привыкнуть к предательству Анны. Несмотря на обезоруживающую искренность поведения, она лгала, мастерски играла на их с Донной доверии и эмоциональной потребности в уверенности, использовала их в своих целях. Она стала частью их жизни, и они горевали о потерянной дружбе. Они скучали по умной, рассудительной, теплой и чувственной Анне, какую знали раньше.

«Только подумать, я прыгнул с ней в постель», — кривился Рубен от одной мысли. В голове промелькнул образ ее соблазнительного обнаженного тела, которое он гладил в своей кровати, и Рубен содрогнулся, вспомнив былое желание. Он чувствовал себя грязным, виноватым и злым.

«Как я не видел, к чему она клонит? Смогу ли я теперь судить о людях?»

Донна переживала приступы яростного гнева на Анну, которая вместе с другими похитителями унижала ее и заставляла страдать. Злость перемежалась с депрессией, отстраненностью и слезами, когда девушка вспоминала ужасы заточения, представляла, что могло случиться, веди она себя по-другому и не приди ей на помощь второй похититель. Ее даже грызла совесть за то, что она позволила себе стать жертвой.

Когда Рубен предложил ей провести несколько недель у Эммы, пока он съездит отдохнуть на озеро Таупо, Донна с готовностью согласилась, а родители Эммы были только рады о ней позаботиться. Рубен рассудил, что, вдобавок к психологической помощи, заботливая семья и ласковый черно-белый бордер-колли быстрее исцелят душевные раны и восстановят доверие к людям.

Наступила вторая суббота после освобождения Донны. Подошел к концу университетский семестр, начинались двухнедельные студенческие каникулы. Рубен взял отпуск, сославшись на желание «побыть одному и восстановиться» после похищения Донны, сбежать от любопытства, преследований и прямых нападений, которые он терпел от всего мира из-за Q. Сотрудники теологического факультета сообща пожелали Рубену хорошего отдыха и выразили надежду, что после передышки он отдаст манускрипт университету Доминион.

Ричард Фидел растрезвонил по факультету, что его доклад о Q произвел фурор на симпозиуме по библейским текстам в Беркли, Калифорния.

— Завязалась оживленная дискуссия, — распинался он перед коллегами. — Всем до смерти хочется увидеть подлинник. Я пообещал, что долго ждать не придется. Особый интеpec вызвала моя теория о воскресении Иисуса. Я очень удивился и даже смутился, когда несколько именитых мировых авторитетов поделились со мной в частном разговоре, что, по их мнению, мой труд станет центральным в понимании остального текста и будет иметь огромное значение для нового подхода к христианской вере.

— Подарок для тебя, Ричард, — ответил Рубен.

— Спасибо. Да, подарок. Очень приятно слышать добрые слова в свой адрес. Будет здорово, когда мы начнем работать над подлинником. Теперь, когда я вернулся из Калифорнии и закончилась жуткая история с похищением, думаю, пора разыграть мяч. — Ричард заглянул Рубену в глаза. — Рубен, когда ты собираешься отдать его университету?

— Может, лучше поместить Q там, где его увидит больше людей? Веллингтон не такой уж пуп земли, да и ученым сюда нелегко добраться, — мягко попытался он отказать Ричарду.

— Но ты обещал, — с обидой возразил Ричард.

— Разве? Ты сам решил, что я отдам Q, и поспешил с организацией, не спросив о моих намерениях. — Рубен запнулся при виде его испуганного лица. — Я давал слово обдумать твою просьбу, или предложение, если уж на то пошло, и сдержу обещание.

Ричард быстро опомнился:

— Коллеги очень расстроятся, если ты не передашь манускрипт университету. Тебе будет сложно работать, сталкиваясь с враждебностью преподавателей, а может, и студентов.

— Такова цена за верность свободе, правде и науке.

Ричард, как всегда, не уловил иронии собственных речей в чужом исполнении.

Теперь Рубен ехал к фургону в Вайтетоко, на озеро Таупо, чтобы забрать свою половину Q из-под «Те Вету Марама о не Ата» — Церкви яркой утренней звезды. По дороге, которая обычно занимала около пяти часов, он останавливался дважды. Один раз на заправке, второй — сходить в туалет. На второй остановке Рубен заметил белый «ниссан» с мужчиной и женщиной средних лет, которые проехали мимо и припарковались у магазина чуть дальше. Эта же пара заправлялась на станции вскоре после Рубена.

Рубен задумался, списать это на совпадение или проверить, вдруг за ним действительно следят? Решил, что терять все равно нечего. Притормозив на площадке у Дезерт-роуд с видом на три спящих вулкана Центрального плато, он выбрался из машины, вынул цифровой фотоаппарат и стал ждать.

Через несколько минут подъехал белый «ниссан». Рубен сделал вид, будто снимает, и скосил глаза на парочку. Оба глядели на него. Чтобы наверняка знать, что их заинтересовало — он или потрясающие снежные горы за его спиной, Рубен опустил фотоаппарат, развернулся и направился к машине, краем глаза наблюдая за парочкой в «ниссане».

Оба, как по команде, уставились на дорогу перед собой.

«Значит, им плевать на великолепие гор Руапеху, Тонгариро и Нгаурухое. Они не хотели себя выдать, — размышлял Рубен. — Израильские шефы сменили Лорела и Харди на Бонни и Клайда, которые играют тоньше. Может, решили, что угрозы не действуют. Был бы у меня выбор, я бы предпочел угрозы. По крайней мере, видел бы противника. Не люблю игру в плащи и кинжалы».

Рубен назвал преследователей Бонни и Клайдом в честь скандально известного вооруженного до зубов Клайда Барроу и его подруги, Бонни Паркер, которые ударились в развеселый преступный тур по нескольким южным штатам Америки в начале тридцатых годов. Они погибли от пуль полицейской засады, оставив за собой шлейф из тринадцати убийств, бесчисленных грабежей и похищений.

Садясь в машину и сжимая руль липкими от пота руками, Рубен дрожал от мысли, что снова угодил под наблюдение. Он подождал, впитывая успокаивающие мелодии трех пьес из «Времен года» Вивальди, потом завел двигатель и продолжил путь.

Через два километра он проехал мимо Бонни и Клайда, которые стояли рядом с машиной. Бонни присматривала за дорогой. Как только появился Рубен, она спокойно отвернулась и вроде бы что-то сказала Клайду, прежде чем вместе с ним уставиться в бинокль на горный пейзаж. Она выглядела такой бесстрастной, что Рубен переменил бы свое мнение — если бы не одно «но».

«Пятнадцать минут стоять на холоде, любуясь пейзажем там, где его загораживают огромные столбы и электрокабели? Ну-ну, Бонни и Клайд твердо решили насладиться дикой новозеландской природой во всем ее великолепии», — цинично думал Рубен, когда проезжал мимо парочки, не удостоив их второго взгляда.

По регулярным поездкам в Таупо он знал, что туристы часто выбирают странные места для остановок — в основном чтобы облегчиться в кустах или изучить карту дорог. Чтобы полюбоваться горами, день выдался прекрасный, прозрачный и солнечный, но это делают на площадках с лучшим обзором.

«Может, они работают на энергокомпанию и кайфуют от вида гигантских столбов, которые выдерживают бураны. Или, как любители экстремального спорта, планируют посреди ночи забраться на столб и прогуляются до следующего по проводам».

Рубен забавлялся, представляя эту картину, и вместе с тем привыкал к невеселому открытию: Бонни и Клайд — его новые преследователи.

«Надо или не надо?»

Он раздумывал, свернуть ли на боковую дорогу, чтобы посмотреть на реакцию парочки. Потом отбросил идею, как бесперспективную. Он только недвусмысленно покажет Бонни и Клайду, — если они действительно за ним следят, — что обо всем догадался, а это ни к чему, пока он в проигравших.

«Но что будет, когда я достану Q? Что сделают Бонни и Клайд? Пристрелят меня, подобно своим тезкам, и вырвут манускрипт из сжатого кулака, пока не наступило трупное окоченение? Или отнимут Q, угрожая мне пистолетом?»

Посмеиваясь над затертыми образами, Рубен в глубине души знал, что они могут воплотиться в реальность. Ребра до сих пор ныли, когда он потягивался или делал резкие движения. Донна лечилась от психологических травм, и, хотя физического вреда ей не причинили, он понимал, что, если бы не полиция, ей бы не поздоровилось. Рубена беспокоил вопрос, что припасли для него. Единственное утешение — скоро все прояснится.

Он присел с чашкой зеленого чая, чтобы успокоить обнаженные натянутые нервы и освежиться с дороги. В фургоне его настиг очередной приступ ностальгии по добрым временам с Джейн, а потом — волна гнева и снова печали, когда он вспомнил, как они в последний раз развлекались с Донной и Анной.

Анна и ее помощники не признали себя виновными, представ перед судом по обвинению в тайном сговоре, похищении и вымогательстве. Им отказали в освобождении под залог и вернули под стражу в тюрьму до суда, который назначили через месяц. Анонимный источник, который, по мнению многих, находился в России, снабдил их наличными, обеспечив хорошим и очень дорогим адвокатом.

Рубен надеялся, что у Донны все в порядке. Он послал ей сообщение на телефон, который купил взамен того, что отобрала как вещественное доказательство полиция. Кто знает, когда его вернут. В новом мобильнике был набор свежих мелодий и возможность выхода в Интернет. Настроение у Донны улучшилось на весь день.

Она ответила сразу же.

Я отрыве. Руфф спит у мня на крвти.

Рубен улыбнулся. Хорошо. Он беспокоился, что надолго оставил Донну одну. Ее до сих пор мучили кошмары. Она ударялась в слезы без причины и сосала палец, как в шесть лет. Часто вспоминала мать, задумывалась, смотрит ли та на нее с небес, с трудом сосредотачивалась на уроках. Донна явно страдала от посттравматического стресса.

Рубен чувствовал вину за то, что обманул дочь насчет своих планов.

Однако он уже научился подавлять естественное желание сказать лишнее. Если бы Рубен попросил Ричарда только перевести греческое слово и дал контекст, в котором оно употребляется, вместо того, чтобы показывать несколько строчек Евангелия и рассказывать о манускрипте, похищения бы не было. А также ни одного из испытаний, выпавших на долю Рубена и Донны за последние месяцы.

Несмотря на чувство вины, Рубен знал, что для них с Донной будет лучше, если он не станет распускать язык.

Его болтливость оправдалась только раз, но сполна, когда косвенно привела к Клэр и второй половине Q. Зато они смогли работать вместе, чтобы когда-нибудь соединить две части манускрипта, а Клэр со своей командой установила подлинность свитка.

Предаваясь воспоминаниям и размышляя, как лучше достать Q, Рубен созерцал знакомую безмятежную картину, что открывалась из фургона. Взгляд лениво перебегал от мыса Мишн-Пойнт с одиноким деревом к маленькой пристани и низкому лодочному причалу с объявлением, в котором грозились крупным штрафом за швартовку без лицензии. Рядом двое рыбаков вытаскивали из воды лодку. В сотне метров на обрамленном камнями пляже серая цапля, объявившая себя хозяйкой этой земли, сунула голову в воду и проглотила какое-то несчастное создание. Неподалеку на скалистых горах бакланы расправляли крылья, просушивая их на вечернем солнце.

Рубен внезапно застыл, отвлекаясь от мыслей.

«О черт, неужели нельзя оставить меня в покое хоть на один день?» — хотелось ему кричать от возмущения.

Белый «ниссан» медленно скользил мимо пристани к мысу.

«Откуда они узнали, где я?» — в отчаянии спросил себя Рубен. Потом до него дошло, что Анна наверняка рассказала своим боссам о фургоне, куда приезжала на Пасху.

«Ниссан» остановился, Бонни и Клайд вылезли наружу. Едва заметно стрельнув глазами в сторону Рубена, Клайд открыл багажник и достал две зеленых сумки полутора метров длиной.

«Ой-ей-ей, — в притворной тревоге запричитал Рубен. — Они привезли автоматы и накормят меня свинцом, если я не отдам Q».

Легкомысленная шутка. Но Рубен всерьез забеспокоился.

Расстегнув сумки, парочка собрала удочки, размотала лески с наживкой на крючке и принялась неумело забрасывать их с берега.

«Надеюсь, у них есть разрешение на ловлю, иначе ведь лишатся снаряжения, когда придет рыбный надзор», — ехидничал Рубен.

У Бонни и Клайда было безупречное алиби, чтобы наблюдать за Рубеном — по крайней мере, до полуночи, поскольку с двенадцати до пяти утра ловить рыбу запрещено.

Рубен лег рано, но долго не мог заснуть. Фургон трясся каждый раз, когда по Первой трассе проносился тяжелый грузовик — а они без устали ездили всю ночь.

Он переводил большинство своих страхов в беспокойство за Донну. Ее злоключения напоминали Рубену несчастную судьбу малолетних беженцев из горячих точек. Теперь наконец он нехотя признал, что события прошлых недель и предательство Анны, добившее его, болезненно повлияли на его жизнь. Он постоянно возвращался к прошлому и мучился вопросами: «Что, если бы я поступил так, а не эдак?»

Его обложили со всех сторон и не оставили шансов на ответный удар, поэтому Рубен тревожился за их с Клэр планы. Он балансировал на грани срыва.

Но времени тонуть в жалости к себе, отдыхать и лечить нервы не было. Перед Рубеном встала очередная задача — забрать манускрипт и не попасться Бонни с Клайдом.

Рубен заснул к четырем утра. У него появилась неплохая идея.

Загрузка...