Сах. Потерпевшие кораблекрушение

Глава 15

Глава 15

Шторм свирепствовал уже пятый день, играясь с нашим судёнышком, как трёхлетний ребёнок в ванной с игрушкой. Набор корпуса скрипит, как суставы у старика. От мачты остался огрызок. В трюме по колено стоит густая жижа из земли, что просыпалась из кадок с растениями, и забортной водой, захлёстывающей со всех сторон. Давно бы набрали её полный трюм, но я догадался растянуть на палубе паруса, основной и запасной. Толстая провощенная материя, удерживаемая досками, приколоченными к палубе, дала шанс ещё немного побарахтаться в этой жизни.

Мои спутницы более-менее оклемались, но… Везде есть это чёртово НО. Они лишились магии. Этот удар для сильнейших магов мира был последней каплей в череде неприятностей последних месяцев. Возможно, слишком длительное пребывание в Сахе сказалось на их энергетике, и возвращение назад добило их Источники. Восстановятся ли они? Кто знает. Или местные боги услышали те проклятья, которые я послал на головы магичкам, когда старшие падишахини бросили меня на Туфельке вместе с Роксаной и Лаской. В тот момент я был страшно зол на них: за усыпление Фаэной, за принуждение Сэнги отправиться с ними (а что вышло из этого – известно), за то, что мы втроём оказались среди чудовищ в тот момент, когда сияние пропало. И из-за этой злости не стеснялся в словах и выражениях, призывая все кары на головы Олмы и Фаэны. Может, пропажа магии у девушек и есть результат тех слов? Просто высшие существа не стали разбираться и наказали всех женщин рядом со мной, в ком была капля магии? Чёрт знает.

Так что, сейчас в моей команде было пять малополезных тушек, которые большую часть времени, когда не спали, сидели с потухшим взором. Я рад был бы возвращению прежней ядовитой Олмы, сарказму Фаэны, заботе Сэнги. Увы, их сейчас и тенью себя прежних тяжело назвать.

Когда я упомянул в списках пострадавших от Саха Сэнгу, то не ошибся. Магически изменённая девушка пострадала точно так же, как и прочие. Она за несколько дней сильно исхудала и постарела лет на пятнадцать. Взгляд погас, кожа посерела, как у больного человека, и обвисла складками. От прежней силы и ловкости не осталось ничего. Сейчас Слуга была слабее меня минимум в два раза.

После перехода через границу Саха и нормального мира мои спутницы провалялись в беспамятстве два дня, в течение которых я изображал няньку. Я-то думал, что когда старшие падишахини очухаются и поймут, что во время ухода за ними я их видел и касался везде, где можно и нельзя, то устроят истерику. Вот только реальность оказалась куда как хуже – им стало на всё плевать после новости, что лишились магического Источника. Предложи я сейчас Олме лечь со мной в одну койку ради того самого, то она и ляжет… с равнодушным отстранённым выражением на лице.

Ещё спустя три дня мне удалось их расшевелить, но только слегка. Или дело в улучшающемся самочувствии оказалось. Роксана с Лаской даже стали по мелочи помогать мне в хлопотах по кораблю, Олма с Фаэной иногда поднимались на палубу, где глазели по сторонам. Сэнга только едва выбиралась из своего угла. Наша с ней связь почти исчезла, и девушка решила, что она мне больше не нужна из-за своей слабости.

А потом мы попали в шторм. Я до конца не обращал внимания на небольшую тучку далеко на горизонте, пока та как-то разом не увеличилась и не нависла над нашим кораблём. На второй день все девушки слегли, вновь превратившись в бесчувственных кукол, за которыми потребовался уход. Да я и сам едва держался на ногах и более-менее соображал, хотя изматывающая качка, пугающий треск корпуса, холод и вода в трюме так и заставляли забиться в уголок и там негромко подвывать, жалея себя.

«Зато запасы пресной воды пополнил благодаря дождю», - мысленно обнадёжил я себя, найдя светлый луч в кромешном мраке сложившегося положения.

Ещё хочу заметить, что бушевала не только стихия, но и энергополе вокруг нас, смешивая потоки маны, влияя тем самым на амулеты и магов. Последнее для нас было фиолетово из-за отсутствия действующих чародеев. А вот то, что досталось последним работающим амулетам – это плохо. Так на корабле не осталось ни одного работоспособного компаса. Два умерли, лишившись последних капель энергии. Третий показывал каждую минуту новую сторону света, будто бы наш корабль сейчас был юлой и вращался вокруг собственной оси. Ещё ветер и волны несли судёнышко с умопомрачительной скоростью. Один раз днём вдалеке мелькнула внушительная громада, с трудом видимая сквозь дождь и за волнами. Что это было – остров, одинокая скала или часть архипелага, к которому я ранее проложил курс – не знаю. Корабль пролетел так быстро, что рассмотреть толком ничего не удалось.

Так что я теперь даже примерно не знал, где находится наш корабль. Если мы в самом центре океана, и шторм вот-вот закончится, то мы окажемся в ещё более серьёзных неприятностях, чем когда меня неведомая сила выбросила рядом с плотом с пятью красотками. Мачты нет, магические движители истратили ману ещё до начала шторма, на вёсла сесть некому.

Утлое судёнышко то взлетает на вершину гигантских волн, то падает вниз, заставляя сердце трепетать, а в голове бьются мысли «неужели вот сейчас всё закончится?». Прибитая к палубе парусина худо-бедно спасала от затопления, отводя большую часть воды за борт. Заткнутые чем попало, отверстия для вёсел почти не пропускали воду. И всё равно в трюме было как в бассейне. Вернее, как в грязевом бассейне. Хорошо, что балласт был тщательно закреплён ещё на острове Погибших кораблей. Если хотя бы пара камней оторвалась бы и стала летать по трюму, то или кого-нибудь из нас блоки искалечили, или проломили бы борт, впустив внутрь морскую стихию.

Будь корабль больше, тяжелее, то давно шторм потопил бы его. Но благодаря своим размерам, тот всё ещё оставался наплаву, а количество воды в трюме помогало не перевернуться.

В один из моментов я в очередной раз высунулся наружу и увидел впереди чёрную полоску суши, едва различимую среди бушующих волн. Чем ближе к ней подходил корабль, тем страшнее мне становилось от вида скал, торчащих из воды рядом с высоким берегом. Эти каменные клыки то исчезали под волнами, то показывались вновь. Со стороны это казалось, будто великан кровожадно щёлкает челюстями и то и дело облизывается в предвкушении вкусной трапезы.

- Не дождёшься, - буркнул я себе под нос в ответ на такие мысли. – Подавишься… вы все подавитесь!

Когда оказался совсем рядом с берегом, то увидел немного правее бухту. Вход в неё был образован двумя огромными скалами, поднимающимися ввысь на десятки метров. А между ними торчали скалы поменьше. Если подгадать так, чтобы они были прикрыты волной или на волне влететь в проход, то мы спасёмся. А нет…

- Всё равно других шансов нет, - произнёс я, смотря на берег, путь к которому везде, куда бы я ни бросал взгляд, был перекрыт рифами. Единственное спасение – бухта. Вроде бы в ней даже нет сильных волн. К сожалению, что-то увидеть отсюда было тяжело. – Эх, выводи, родимый!

Я на четвереньках, держась за всё, что только можно, добрался до рулевого весла. Перед штормом оно было поднято и закреплено и только благодаря этому уцелело. Сейчас мне нужно было привести его, так сказать, в боевое положение, что было не просто сложно, а даже опасно с моими-то силами простого человека. Как никогда сейчас пригодилась бы помощь Фаэны или Сэнги.

Глаза боятся – руки делают. Я смог отвязать весло, опустить то в воду и даже кое-как удерживать его так, чтобы корабль шёл в нужном положении. Я буквально висел на рукоятке, будучи привязанный к палубе верёвкой. И только благодаря последней получалось держать рулевое весло в нужном положении. Без такого якоря меня бы выбросило с палубы, как дикарь метает в цель дротик при помощи копьеметалки.

От нагрузки у меня огнём горели мышцы, и сводило руки. В спине хрустели позвонки, каждый рывок весла отдавался в них дикой болью, словно там степлером вбивали раскалённую скобу.

Говорят, что в такие минуты у человека открываются сверхспособности. И я могу с уверенностью сказать, что это так и есть. Без открывшихся нечеловеческих резервов своего тела, мне не удалось бы справиться с управлением и удержать корабль на нужном курсе.

Чем ближе я корабль подводил к берегу, тем сильнее нужно было давить на весло, поворачивая корабль бортом под волны. В сотне метрах от входа волны не несли моё судно, а сносили, что чуть не привело к катастрофе. Да, мне повезло оседлать волну, которая протащила судёнышко над острыми макушками рифов, лишив их возможности впиться в днище. Вот только швырнула на боковую скалу левым бортом. Столкновение едва не размазало корабль по неровной бугристой каменной стене. Острые выступы на ней проломили несколько досок в наборе и сломали точно по центру палубный настил с левой стороны. Постеленный парус получил немного свободы и первым же делом решим отомстить за то, что я несколько дней назад его продырявил гвоздями: ударил по мне со всей силы. Мокрая ткань, провощённая и сложенная в несколько слоёв, показалась мне куском толстой фанеры. Всё поплыло перед глазами, перехватило дыхание, ноги подкосились и я полетел в трюм, напоследок получив тычок в спину от весла.

Рухнув в грязь в трюме, я не сразу сумел найти за что ухватиться, так сильно мотало корабль. Вот только стоило встать на ноги, как сильнейший удар в носовой части бросил меня вперёд от кормы почти до носа. Вместе со мной из порвавшегося гамака полетела в ту же сторону кто-то из девушек.

Почти сразу же за первым последовал второй удар. К счастью, заметно слабее предыдущего. Через несколько секунд корабль содрогнулся от третьего, на этот раз пришедшегося в корму. После него судно развернуло вправо почти под прямым углом и повалило на борт.

- А-а-а! – я не сдержал крика, когда нога попала под перевернувшуюся кадку из половинки бочки. Всё, что находилось на левом борту, сейчас оказалось на правом или нависло над головой. Грязевая жижа стала стремительно вытекать наружу через проломы и открытую палубу. Заодно в ней ещё больше перемазались девушки, лежащие в гамаках.

Удивительно, но катастрофа не сумела привести их в чувство. Когда я увидел их безвольные тела в гамаках, то у меня в груди появился холодок тяжелого предчувствия. И какое же я облегчение испытал, когда понял, что их сердца бьются.

Выпавшая девушка оказалась Сэнгой. Для неё полёт из гамака стоил нескольких больших ссадин и шишки на макушке. И всё. В сознание её не привело даже падение. Наверное, даже хорошо, что это случилось со Слугой, с её костями и мышцами, которые намного плотнее, эластичнее и прочнее, чем у обычных людей, в том числе и магов. Ну и, конечно же, тут помогло её бессознательное состояние. Недаром народом замечено, что там, где упадёт пьяный и трезвый, первый отделается шишками, а второй часто ломает себе кости.

Корабль всё ещё содрогался под ударами волн, но больше с места не трогался. Убедившись в этом, я решил выбраться наружу и вынести девушек из грязного трюма. Как оказалось, судьба вынесла нашу компанию на небольшой галечный пляж, на котором было полно огромных валунов. На один из них, размером почти с наш корабль мы и налетели носом. После такого столкновения от судового тарана остался кусок измочаленного в щепки бруса.

Повезло отыскать среди валунов неплохое укрытие: несколько крупных камней оказались рядом друг с другом и друг на друге, а между ними осталось достаточно свободного пространства, чтобы идти чуть согнувшись и нести товарища на руках. Эта пирамида с лабиринтом выглядела вполне надёжно, чтобы выбрать её в качестве своего убежища. Раз до нашего появления они не раскатились по сторонам, то и ближайшие несколько дней точно простоят. Внутри было на удивление сухо, хотя казалось, что несколько холоднее, чем снаружи.

Девушек я перенёс за час. Всю пятёрку пришлось распределить по трём небольшим отноркам в лабиринте, так как в одну «комнату» все мы не влезли, а селить Ласку и Роксану со старшими жёнами я посчитал неразумным.

Увы, почти вся ткань и запасная одежда промокла, поэтому пришлось укладывать спутниц на влажную подстилку. Надеюсь, что это куда менее вредно, чем лежать на голой гальке. После этого, устроив пятиминутный отдых, я стал вытаскивать с корабля самое необходимое – волшебные предметы, продукты, оружие и уцелевшие земные растения. Брал не всё, лишь самый минимум, так как на полную разгрузку корабля у меня одного уйдёт не один час. Всё расставлял так, чтобы перекрыть проходы в ту часть лабиринта, которую занял со своей командой. Ещё порезанным на лоскуты парусом я заткнул или закрыл большую часть щелей между камнями, чтобы сквозняков стало поменьше.

После того, как аварийный запас всего необходимого оказался в пирамиде, я взялся за попытку разжечь костёр, чтобы подсушить вещи и приготовить горячей еды и питья. Раз уж снаружи тело нельзя разогреть, то хотя бы попытаться сделать это изнутри.

Костёр запалил недалеко от входа и в коридоре с кучей щелей, чтобы дым уходил сквозь них наружу. Позже, когда огонь разгорелся, я закрыл большую часть прорех в стенах, а вокруг развесил тряпье на просушку.

Сил почти не оставалось после всех этих дел. Хотелось прилечь рядом с костром, свернуться в клубочек и заснуть. Увы, если я ещё мог себе позволить лечь голодным и грязным, то допустить такое в сторону своих спутниц – точно нет.

Пока готовилась простенькая мясная похлёбка, я лоскутом чистой ткани и пресной водой смыл грязь с тел девушек. А потом и протёр их тряпкой, высушенной на горячем камне. Чтобы укрыть чем-то сухим, мне пришлось делать костёр больше, закидывать в огонь камни, а позже выкатывать их и подкладывать под вещи из сундука. При этом ещё и следить, чтобы те не сжечь. Такие же камни в котелке носил в «комнаты» к магессам и Слуге, где клал на гальку рядом с телом, чтобы тем было теплее.

Ещё позже я с ложки поил девушек бульоном, а потом ягодно-травянным отваром. Когда, наконец-то, сделал тот план работ, что сам себе установил, то от усталости даже заснуть не мог. Одурел и всё тут. Понял, что нужно немедленно ложиться спать лишь когда почувствовал боль в правой ладони: это разогрелся металлический прут, которым я выкатывал камни из огня для сушки тряпок и согревания девушек. Даже не помню, когда полез за очередной «грелкой» и как смог выключиться в этот момент, что очнулся лишь от ожога.

Уже в полубессознательном состоянии сунул в огонь несколько мелких обломков досок от корабля, которые до этого сложил рядом с костром для просушки, отступил от него на пару шагов, лёг и мгновенно выключился.

Проснулся от холода и в кромешной темноте неизвестно через сколько часов. Явно прошло не три-четыре, так как от костра остался лишь пепел, а камни, на которых он был разведён, были чуть-чуть тёплыми. За «стенами» всё так же ревел океан, сообщая, что шторм и не думает прекращаться.

- М-м-м, - с губ сорвался стон, когда я попробовал подняться. Всё тело затекло, отчаянно болели руки и ноги. Но что самое неприятное – крайне болезненно стреляло в пояснице. Острая боль начиналась в нижних позвонках, отдавалась огненными вспышками в левой ягодице и заканчивалась в левой икре. – Зараза, мне ещё грыжи не хватало до полной кучи.

С большим трудом сумел встать на четвереньки, а потом в полный рост, после чего, прихрамывая и держась ладонями за стены лабиринта, отправился к девушкам.

- Фаэна! Олма! Сэнга! – окликнул я их. – Это я, Юра! Вы как тут?

А в ответ тишина.

Девушек я отыскал на ощупь, ориентируясь по памяти. Пробовал тормошить, щипать, чтобы привести в чувство, но абсолютно не преуспел в этом. Только убедился, что дышат и сердце у каждой бьётся. Вот только у всех пятерых был сильный жар. И я не знал, что с этим делать.

Развёл костёр, дождался, когда тот как следует разгорится, после чего набрал в два больших котелка головней. Их я принёс в «комнатки» к девушкам. Эти импровизированные жаровни мне были нужны не столько для тепла, сколько для освещения. Хоть и светили они так себе, и постоянно требовалось стряхивать пепел с тлеющих головешек для лучшей яркости свечения. Теперь, если кто-то из моих спутниц придёт в себя, то сумеет хоть как-то сориентироваться. Да, Сэнгу я переместил к Ласке с Роксаной. Нечего ей одной лежать, да и мне так удобнее присматривать за больными спутницами.

Следующие два часа я жёг костёр, сушил рядом с ним сырую древесину и калил камни, которые потом относил к своим спящим красавицам. Сейчас им должно быть куда теплее, чем сразу после кораблекрушения, так как одежда и часть тряпок высохли. Ими я укрыл девушек, а кое-какие ещё и подложил под них.

От постоянного движения боль почти полностью ушла, заставив меня надеяться, что проблемы с позвоночником меня обошли стороной.

Перекусив всухомятку, я при свете самодельного факела таскал запасы с корабля, обломки, спутанный и порванный такелаж. Часть этого добра тут же шла на закрытие щелей и проходов, другую складывал в пустующих коридорах лабиринта.

Путём проб и наблюдений сумел найти место для костра, где дым уходил наружу, а жар большей частью оставался внутри, нагревая камни.

Когда на улице забрезжил рассвет, я был уже без сил, зато в «пирамиде» было тепло, вкусно пахло приготовленной едой, сам был одет во всё сухое, а магессы и Слуга накормлены и обихожены.

Общее настроение портило то, что они всё никак не желали приходить в сознание, а жар и не думал спадать. Но без лекарств или целительского амулета помочь я им не мог. На Земле когда-то я услышал, что при высокой температуре больному полезнее холод. Некоторых даже погружают в ванны со льдом. Но это всё я воспринимал слухами, и потому сейчас опасался применять подобные методы на девушках. Ограничился тем, что убрал часть покровов с них и уменьшил количество раскалённых камней.

Дальше мне оставалось только верить в лучшее.