S-T-I-K-S: Гильгамеш. Том I

Глава 12

Lū šumšu ḫarrānu ša šaḫāti ṣābû, kīma ḫarrānu, pānšu šūṭi kīma.

Впереди идущий сотоварища спасает:Кто ведал тропы, сохранил он друга;

— Эпос о Гильгамеше — Таблица III

Витая в подобных мыслях, Марк добрался до убитого Горгоном Элитника. Луч налобного фонаря осветил огромную тушу.

Обычно погибшее животное перестаёт казаться столь устрашающим, теряет свою ауру свирепости, но в случае с этим заражённым, Марк чувствовал себя напуганным, как если бы очутился в клетке с разъярённым тигром. Самоувещевания и попытки успокоиться не помогали. Возможно, это было вызвано пережитым стрессом, а, может быть, заражённые могли испускать в воздух гормоны страха. Этого Марк не знал, но по мере приближения к телу самого страшного хищника из тех, кого ему довелось лицезреть, у него начинало всё больше потряхивать руки.

Подойдя ближе, Марк тронул когтистую лапу. Сизая, бледная и едва тёплая. Труп лежал на боку, и потому Марк подошёл ещё немного, чтобы заглянуть в глаза.

Неподвижная пасть была нелепо разинута, словно тварь хотела чихнуть или криво зевала. Острые зубы угрожающе торчали, и не возникало сомнений, что любой из них может заменить станок для бритья. Фонарь Марка высветил сукровичные потёки на внутренней поверхности рта. Хоть тварь и не дышала, но из её глотки исходил резкий зловонный смрад. Не желая больше насиловать обоняние, Марк поспешил закончить дело. Хотя его любопытство и было сильно, удержаться в этой газовой камере ему долго не удалось.

Марк отбросил мысли о тварях и вони. Медленно, стараясь не наступить на острые шипы, росшие из некоторых бронепластин, он обошёл тушу сзади, где было удобней всего карабкаться на спину. Зацепившись за край костяного бугра на плече существа, подтянулся, нащупал опору ногой и в несколько рывков поднялся на загривок. Оказавшись на возвышенности, он снова поразился размеру чудовища. Монстр не ощущался трупом. Стоя на нём, Марк чувствовал, словно залез на гранитную глыбу.

Фонарь высветил изрезанную пластину, покрывавшую шейный отдел. Глянув повнимательней, он понял, под ней и находилось обиталище паразита. Внутреннее пространство нароста напоминало пустой арбуз. Только выстилала его тонкая сероватая мембрана, и проведя по ней ладонью, Марк ощутил плотную текстуру трутовика, которые обычно растут на берёзах. Упругая и одубелая, но если хорошенько надавить, то наверняка немного промнётся. Пористая и шероховатая, но вполне приятная. В обрывках янтарных нитей кое-где проблёскивали спораны, а также мутно-жёлтые кругляши, похожие на пули для старинных мушкетов. Их поверхность была матовой, словно каждый шарик заботливо отшлифовали. Протянув к ним руку, Марк ощутил, как здорово они перекатываются на пальцах. Такие твёрдые и красивые. Вспомнив совет Горгона анализировать мысли, Марк понял, что лежит на трупе гиганта и наслаждается текстурой внутренностей одного из его центральных органов. Может, старая рана снова дала о себе знать, и он поймал гиперфиксацию на конкретном ощущении, может, нескончаемая гонка со смертью подтачивала его и так накренившуюся крышу, а может, дело было в чём-то другом.

Вылавливая рукой споры и горошины, Марк споро пересыпал их в сумку. Действуя осторожно, почти трепетно, он закрыл сумку и прижал её к себе, ощущая себя пиратом, откопавшим сундук с золотом. Начинающий потрошитель начал спускаться, но один из шипов больно прошёлся его по бедру. Устало выругавшись, Марк спрыгнул вниз, но, убедившись, что лишь оцарапался, устало выдохнул и полез по ненавистному лазу.

Оказавшись в просторной пещере, он увидел фигуру Горгона, склонившегося над Оскаром. Безногий калека подложил рюкзаки под голову и раненую ногу паренька и заботливо укрывал его лоб своей шершавой ладонью.

Стопа была добротно перебинтована, и о ране напоминали только проступающие кровавые пятна — всё же это была далеко не работа мастера и, вероятно, Марк где-то напортачил, но повязка держалась крепко, надёжно, и кровь была остановлена.

Горгон хотел было что-то сказать, но в этот момент сладко зевнул. Глаза его слипались, но он встряхнулся и произнёс:

— Это древняя сеть пещер, но в ней часто проводили спелеологические туры. Если ничего сильно не поменялось, то в паре сотен метров от нас есть подземный лагерь. Там спальники, еда и много полезных вещей. Перевалочный пункт для заблудших душ вроде нас.

– Дальше проходы будут лучше. Не чета «шкуродёру», по которому нам пришлось поползать, — невесело улыбнулся Горгон и подмигнул Марку, — сеть обширна и имеет выходы на каждый из соседних кластеров. Вряд ли мы тут кого-нибудь встретим, но будь начеку, так как известняк гасит шум. Что происходит в десяти метрах за поворотом, уже не слышно.

Марк только сейчас заметил, как звуки стали ощущаться по-другому. В метро даже у шёпота было своеобразное эхо, а тут будто ваты в уши натолкал.

— А как быть с Оскаром? — задал он своевременный вопрос. — Ведь у меня одного остались целые ноги.

Только сейчас мужчина заметил, что Горгон не морщась, вовсю расхаживает на своих культях. Дивясь такому чуду, Марк спросил, точно ли Бородач готов нести Оскара. Ведь прошло не многим больше суток с тех пор, как старожил валялся при смерти, не в силах поднять руку. Горгон тут же и пояснил:

— Кровь иммунных обладает зверским антимикробным подавлением. Вся вредоносная пакость распадается, лишь попав в неё. А быстрая остановка кровотока обеспечивается мощным гемостазом повреждённых тканей. Тромбоциты за считаные секунды купируют сосуды и капилляры, образуя плотные пробки. Со временем тромбы растворяются, сменяясь соединительной тканью, и нога отрастает. Всё как у саламандр. То есть слой за слоем сначала восстанавливается голень, потом голеностопный сустав, потом ступня и только потом пальцы.

Если в прошлой жизни Марка могло шокировать новое открытие, и после он целыми днями ходил восхищённый разгадкой очередной тайны, то со дня попадания в Стикс он всё время открывал для себя что-то новое. И в связи с нехваткой времени на анализ, его мозг превратился чуть ли не в выгребную яму, куда нещадно сваливались тонны редчайших чудес и фактов. «Обмозговать бы всё это хоть денёк...», — думал он, — «Но ни денька, ни даже часа на это нет...».

Кое-какую сменную одежду они захватили, да и на них были прочные куртки, и потому мужчина стал сооружать из них подобие носилок. Горгон в это время взялся за осмотр шариков, добытых из мешка заражённого.

— Страшная гадина была, верно? — усмешливо спросил он, глядя на Марка, удовлетворительно потряхивая узелок с внутренностями нароста.

— Не то слово, — согласился Марк и поёжился от пробежавшего по шее холодка. Спецовка помогала сохранять ему тепло, а без неё Марк остался лишь в потёртой флисовой толстовке и в пещере, где дай Бог было десять градусов. Ему начало становиться зябко.

Горгон, увидев это, обрадовал Марка наличием в спелеологическом биваке газовых горелок, спасательных одеял и гипотермических пакетов.

Услышав последнее, Марк мечтательно вообразил, как напихает их в свои промозглые, пропитанные слизью берцы и восстановит чувствительность онемевших пальцев.

— Запомни, парень, — проговорил Горгон, глядя Марку в глаза, — цель гадам в споровый мешок. Один прокол — один труп и размер неважен. Я своим даром могу бить им по мозгам, но ты, коль скоро будет нужда сражаться, сразу вскрывай нарост. Бей, руби, дави, рви зубами. Что хочешь делай, только проколи его. Сам видел, какие они живучие, а вот затылочные кукловоды — нет.

У Марка были догадки об этой уязвимости, но всё равно это было полезно узнать наверняка.

Ссыпав на платок всё, что было в наросте гиганта, Горгон принялся складывать в отельные кучки блестящие спораны, обрывки сердоликовых нитей и жёлтые гранулы.

— Сорок пять споранов, семнадцать горошин и пара грамм янтаря, — произнёс Горгон. При этих словах на его лицо набежала тень. Он несколько секунд молча глядел на добычу из-под бровей, напоминавших усы. Радостное предвкушение уступило место мрачной задумчивости. Покусав толстые губы, Горгон провёл по лицу заскорузлой мужицкой пятернёй, выдохнул. Чуть посидел, понурив голову. Потом вскинул тяжёлый чуб и, стряхивая с себя остатки разочарования, медленно заговорил:

— Спораны, Марк, — это выживание, хлеб иммунных. Они дают телу стойкость, сращивают раны, помогают не замёрзнуть, не заболеть и, в конце концов, поддерживают наше долголетие. Небольшой запас всегда нужно хранить под рукой.

Марк слушал внимательно, не перебивая. Ему всё было любопытно, а Горгон всегда говорил по существу и только то, что помогало им выжить. Коснувшись бледно-жёлтых шариков, Горгон покатал их и разгладил на ткани невидимые складки.

— А вот горошины... — тут его голос стал чуть тише и глубже — они развивают дар. Немного, и не сразу, но способность растёт, усиливается. Количество, качество, продолжительность применения, время отката и многое другое. На мой взгляд - это лучший способ усиления способностей, так как проходит обычно без негативных последствий. Помимо этого, у дара открывается гораздо больше граней.

Марк уважительно кивнул, оценив полезность кругляшей.

— А жемчуг, Марк... — тут он не сразу нашёл слова, словно подбирал самое точное. — Это как горошина, только во сто крат мощнее. Разом открывает дар и сильный мама не горюй. Очень полезная вещь. Да только рано радоваться. Настоящая сила дара в гранях, в многоаспектном развитии своей способности. На горохе дар восходит постепенно, размеренно, ты узнаёшь его, а он узнаёт тебя, проходит с тобой дни и месяцы, налагается на опыт и самочувствие. Сначала подобно стволу дерева растёт основа, потом начинает цвести крона, и уже когда дерево подошло к плодоносу, становится важно, удобрялась ли земля, орошалась ли свежей водой, освещалась ли лучами Солнца. И коли всё было сделано, плодов нарастёт изрядно. Плоды эти и есть грани дара.

Жемчужина, в свою очередь - это азотная гидропоника. Ствол быстро вымахивает до небес, но цветение подавляется. Грани, конечно, раскрываются, но их будет не так много, как если бы дар всегда развивался на горохе. Особо выражен такой эффект у новичков. Если жемчуг принят рано, то мощная способность гарантирована, да только развить её сильнее или раскрывать грани становится почти невозможно. Эффект действует слабее на тех, кто в Стиксе не первый год, но полностью убрать его нельзя. И это далеко не единственный недостаток...

— А почему в этом элитнике жемчуга мы не нашли? — задал резонный вопрос Марк.

— Такое случается и довольно часто. В монстрах, которые досуха выжимают свои дары и силы находят меньше жемчужин чем в убитых мгновенно. Сам я свечку не держал, но по заверениям учёных, элитники могут использовать жемчуг для усиления даров в моменты смертельной опасности. Делают они это невсегда и с чем связан данный феномен для меня остаётся загадкой.

— А каковы предположения?

— Вероятно, накопление жемчужин в споровом мешке тоже помогает в их развитии, а потому они не любят переводить их по всякому поводу. Но это лишь моя догадка. Ответ здесь может быть совсем иным.

— Не повезло... — смог лишь заключить из этого мужчина.

Однако Горгон продолжил свой монолог, скорее рассуждая с самим собой чем с Марком.

Этот молодой элитник был недавно обращённым рубером. Жемчужина видать была всего одна. Ею видимо и запитал своё силовое поле в момент обвала горной породы. Потому и держался так долго. Горевать не очень, главное ноги унесли.

Марк старался уловить суть бормотаний, но тяжёлая усталость грозила свалить его с ног. Хмуря брови, он кивал, продолжая вязать узлы. Горгон, поняв, что зёрна мудрости с трудом пускают корни в истощённую кору головного мозга, решил продолжить рассказ в другой раз.

Расфасовав шарики по пакетам и карманам, он стал помогать Марку. Дело пошло быстрее, и через несколько минут простенькие бескаркасные носилки были готовы.

Уложив всё ещё бессознательного Оскара на самодельную переноску, они с Горгоном тащили парня по извилистой анфиладе. Их лица уже изрядно подморозило дыхание пещер. Волглые щёки Оскара побелели, как если бы их натёрли мелом, а лицо Горгона, напротив, зарделось, как морозная вишня. Вековая сырость жадно источила рублёные своды, и по ним, пробивая себе дорогу, струились тонкие древесные корни. Потолок, словно звёздное небо, усеивали тысячи капельных сталактитов. В свете фонаря они блестели застывшим каменным дождём. Всё в этой старой горной выработке манило своим геологическим богатством.

Фонарь Марка выцепил на стыке стен густые грозди «лунного молока». Своды штрека долго «выдаивали» известняк, чтобы получить столь крупное геологическое образование. Такие массивные карбонатные натёки, вероятно, росли на стенах галереи несколько сотен лет. Марк любил путешествия и порой ходил на «залазы» в составе тургрупп, а потому умел замечать пещерную красоту, хоть и не всегда мог дать ей название.

Пока Марк лишь смотрел, Горгон подошёл и, удерживая носилки одной рукой, зачерпнул «минерального желе», тут же и проглотив карбонатную супесь, словно то был не шмат пещерных отложений, а сочный пломбир.

Предвосхищая вопрос Марка, старожил пояснил:

— Это считай концентрированный кальций, мне сейчас для роста костей его больше всех надо. Но не боись. Есть его безопасно, потому что в каменоломне живёт колония бактерий, производящих антибиотик. Лунное молоко вбирает все вещества со стен, в том числе и тех бактерий. А если они попадут внутрь, наш иммунитет порвёт их как Тузик грелку.

Марк на этот раз уже не удивился. Он не понимал, откуда в безногом бородаче столько знаний о несвязанных между собой предметах, встречаемых на пути, и столько сил, чтобы это объяснять. Лишь кивнул головой в сторону тёмного штрека. Им ещё идти и идти, и сил говорить у Марка больше не оставалось. Однако всё же через минуту он спросил:

— Почему ты всё время что-то рассказываешь? Вряд ли нам сейчас может помочь болтовня, разве что разгонит скуку.

— Если молча посидишь в этом лабиринте пару часов, то начнёшь слышать звуки, которых тут нет, голоса людей, отсветы фонарей, далёкое эхо. Под землёй у многих крыша едет, а особенно тут, когда известь гасит звуки. Изоляция сенсорики как в бункере миллиардера. Тут надо говорить, чтобы мозг не обманулся в самый неподходящий момент.

— Теперь Марк понимающе кивнул, прибавив бородачу ещё один балл уважения. В словах Горгона всегда был смысл.

Они дошли до развилки. Левый ход шёл строго вниз, являясь последствием не то карста, не то обвала, а правый сужался, заходя наверх, словно стены сдавило друг к другу. Пол от этого тоже окосел, и тащить по нему Оскара было не с руки.

— Тут парня проволочь придётся, я сам с трудом пройду, а ты давай следом, — бросил себе за спину Горгон и стал протискиваться через ход. Марк взялся за носилки с головы и потащил Оскара следом. Ставить ноги под уклон было неудобно. Они то и дело норовили предательски оступиться либо скользнуть к стене. Горгон, как полутарзан, передвигался вперёд, сгребая в охапку тонкие древесные ростки, стараясь не облокачиваться на отсыревший склон, чтобы не упасть. В отличие от Марка, берцы которого были оснащены протекторами, культи бородача были обёрнуты всего лишь несколькими слоями ветхого тряпья. Чудо, что он вообще мог держать равновесие на столь шатком «фундаменте».

Так они шли какое-то время, потом поверхность выровнялась, ход расширился, уходя под уклоном вверх, и, водрузив носилки с Оскаром на свои многострадальные спины, отряд двинулся бодрее. Горгон вёл их так уверенно, словно всегда прогуливался по этим коридорам. Время от времени он окликал Марка. Под ботинками мерно хрустел пещерный лёсс. Порой освещая свод галереи, Марк замечал надписи бродивших здесь когда-то туристов. «Гродно. Семихатовы», «Ф.С. Астана», «Климов Дима, Калинино, 2001», и много других дат, городов и имён пятнали истёсанные древними горняками стены. В углублениях порой были видны пирамидки из камней, а на полу из крошки и грунтовой россыпи были построены песчаные замки.

Они передвигались неспешно и планомерно. Ничего странного или подозрительного в воздухе не ощущалось, интуиция спала, и ноги шаг за шагом торили путь. Горгон шёл впереди, а Марк плёлся за калекой в состоянии полусна. Всё было убаюкивающе тихо и спокойно. Можно сказать, Марк впал в подобие транса и, пройдя очередную развилку, решил прикрыть глаза.

Внезапно его вбило в стену. Вонючая пасть вцепилась ему в горло, и он лишь в последний момент успел прикрыться незащищённой ладонью. С громким хрустом челюсти перегрызли мизинец, и только сейчас Марк, взвыв от боли, осознал, что на него напала тварь. Ошалело шаря по поясу, он вытянул нож и стал бешено кромсать шею напавшего на него мутанта, да так вошёл в раж, что чуть не полоснул руку Горгона, пытавшегося остановить его.

— Стоять! — закричал Горгон так, что мужчина тут же пришёл в себя, — Мёртв он, мёртв. Убил я его. Сразу, как он на тебя напал. Мы уже пришли, десяток метров осталось.

Марк, ничего не понимая, отшатнул от себя залитого кровью заражённого. Он глазел на рослого мужика в зимней одежде, раскрашенной алой и запёкшейся кровью. Из его затылка торчал тесак Горгона. А чёрные глаза конвульсивно трепетали. Переведя взгляд от заражённого на свою руку, он понял, что у него больше нет мизинца. На его месте виднелась рваная рана . Из неё била кровь, а Горгон, оторвав у Марка часть куртки, стал быстро перевязывать её, поправляя сползающий налобник.

— Теперь последний рывок и подлатаем тебя как следует. Вперёд! — Крикнул он и рванул Оскара так, что у парня подлетели ноги.

Марк бежал следом, удерживая носилки левой рукой. Правую он прижал к груди, но чувствовал, как тёплая жидкость обливает его кисть, уходя под рукав. Пот лился с него ручьём, и он всё никак не мог отдышаться от неожиданного нападения.

Подземный лагерь был чёрен от запёкшейся крови. Обглоданные кости дополняли пейзаж, но Горгон, словно не замечая бойни вокруг, опустил Оскара на землю и поспешил к разворошённым рюкзакам. Быстро вытряхивая оттуда всё ненужное, он расправил в руках длинный зелёный бинт.

— Гемостатик, — коротко пояснил он, снимая липкий от крови лоскут, в который была завёрнута раненая кисть.

Пока заворачивал ладонь в кровоостанавливающий бинт, Горгон с досадой пояснял не то Марку, не то самому себе:

— Не свезло, так не свезло... Вся тургруппа обратилась, переели друг друга, и последний отожрался до бегуна. Казалось бы, всего бегун. Но бегун-то оказался немой! Впервые вижу немого заражённого. Не клокочет, не урчит. Как я понял, эта тварь не издавала звуков, потому что пока была резня, порвали ему голосовые связки. Шаги этого урода заглушила известь, а нас он по запаху нашёл. Воняем мы, конечно, будь здоров. Видать, стоял где-то недалеко в проходе, я и не среагировал... Шутка ли? Немые мутанты. Где привычный клёкот? Готов оплатить лечение каждому из мутантов, потерявших голос, нанять лучших врачей. Только бы они снова урчали...

Марк слышал Горгона сквозь пелену, словно опускался куда-то на дно реки. Он слишком устал, слишком много пролил крови и слишком долго не спал. Поняв, что сиюминутная опасность им не грозит, он, наконец, расслабился и позволил себе отключиться.