Рюрикович 2

Глава 25

Белоозеро. Поместье Мити Февраля.

На взгорке шевельнулась трава. Колокольчик наклонился к ромашке не под дуновением ветра, а оттого, что один холмик придвинулся к другому. Комары взлетели из густой травы, встревоженно заплясав в ночной тиши.

Передо мной в виде огромного стадиона расстилался обширный луг под начавшим светлеть на горизонте небом. Спускаясь с пригорка, в центр бежала широкая дорожка асфальта. То и дело по ней сновали черные «Волги», кого-то привозили. Также подкатывались «Газели». Тут творился какой-то шухер…

И я знаю наверняка

— кто причина этого шухера…

Дорожка залезала в ворота дворца. По-другому этот дом нельзя и назвать. Не старинный, холодный и продуваемый всеми ветрами европейский дворец, а новомодный, с декоративными башенками и витражными стеклами. Двухэтажный особняк в духе мексиканских баронов — с обязательным бассейном, пальмами, домиком для гостей. Маленькая банька по размерам напоминала добротный дом огромной семьи.

Толпа охраны по периметру высокого забора всматривалась вдаль, по краям чаши стояли вышки с мощными прожекторами. Окружающая территория просматривается и днем, и ночью, а сейчас внимание было повышено сверх меры. Я лежал уже два часа, высматривая свою жертву. Обилие охраны немного смущало, пробиться через такие кордоны будет трудновато. Но остается надеяться на лучшее.

Я заметил, что приехала белая «Волга» хозяина поместья, а за ней следовало три милицейских машины с мигалками. Ворота жадной пастью поглотили белую каплю и тут же закрылись. Февраль не показался на улице, пройдя из гаража сразу в дом.

В это же время подъехала неприметная «копейка». Двое бравых мужчин вытащили из багажника шевелящийся сверток и занесли внутрь двора. Февралю привезли развлечение для снятия стресса?

Дергаться и сразу мчаться на выручку? Человеку не помочь, а себя можно подставить под пули, которые подорожником не залепишь.

Вышли приехавшие двое. Они перекинулись несколькими словами со скучающими охранниками, потом последовал пятиминутный перекур и «копейка» полетела обратно.

Что же, пора! Я, не приминая травы, начал приближаться к заданной точке. Маскировка на плечах скрывала меня от возможных глаз, но всё равно нужно было действовать аккуратно. Осень ещё не вступила в свои права, цветы кругом росли, цвели и пахли. Может благодаря разноцветному буйству, я и смог продвинуться так далеко вперед.

Застыл от неожиданно возникшего чувства опасности. И как раз вовремя!

Грохот выстрела вспугнул ворон, сидящих на кусте одинокого багульника неподалёку. Пуля срезала ромашку на моей маскировке и я тут же затаился, слившись с землей воедино.

Сквозь переплетение стеблей начал наблюдать за перемещениями охранников.

— Да вот тут я видел шевеление! — белобрысый парень показывал на меня.

А он хорош, если сумел разглядеть крадущийся холмик под накинутым знаком Астора. А под этим знаком я и к животным мог подобраться почти вплотную. Зря этот охранник выбрал стезёй служение преступнику

— мог бы податься и в Сверкающие. Неплохую бы карьеру сделал с его-то данными.

Массивный спутник вглядывался в траву, но не видел находящегося всего в десяти шагах человека. А до стены ещё пятьдесят метров, не вскочишь — привлеченные выстрелом охранники заинтересовано посматривали в нашу сторону. Противно засосало под ложечкой. Дыхание вырывалось наружу непозволительно громко!

— Ну и где же ты тут увидел движение? Всё как прежде! Отбой, ребята! У новичка нервы сдали! — передал по рации мордатый охранник.

— Уволь! Не люблю паникеров! — раздался из рации медлительный голос.

Знакомый голос. Точно Февраль был на месте. Конечно, рации отличные, но всё совпадало один к одному

— Митя был у себя…

— Принял, Февраль! Слышал, парень? Ничего личного, ты молодой, себе ещё работу найдешь. Понимаю, нервы не выдержали, у нас многих они на пределе, но пока платят — работаем. Сдай оружие, и пойдем переодеваться! — мордатый хлопнул рукой по спине бывшего сотрудника.

— Да я же видел шевеление! Я же видел!

— белобрысый показывал в мою сторону.

Ещё один охранник подошел в указанное место и почти встал мне на голову. После этого расстегнул ширинку и помочился в метре от моей лёжки. Я молчал. Не двигался и почти не дышал.

— Нет тут никого!

— обернулся охранник на стоявших.

Крепыш похлопал ещё раз по спине белобрысого, показывая ему направление движения. Затравленный взгляд белобрысого ещё раз скользнул по моему маскировочному костюму. Однако, двинулся в нужном направлении.

Скосил глаза на стену у гаража. Забор из ровно обрезанного камня на четыре метра возвышается над землей. Да уж, такой с одного прыжка не взять. Тут разбег нужен…

Со стороны будки раздался выстрел, предсмертный вскрик и следом ещё один выстрел.

— Максим Федорович, паникер уволен! — прокряхтело в удаляющейся рации.

М-да, вот и награда за правду. Зря всё-таки белобрысый не пошел в Сверкающие.

Ещё десять метров, замер. В сумерках слышны сдавленные женские крики, словно кто-то зажимал рукой рот. Крупный охранник прошел ещё раз вдоль забора.

Охранник отошел на приличное расстояние и вскоре должен развернуться, чтобы пойти обратно.

Пора! Я набрал в грудь воздуха, подобрался и…

Казань. Покои хана Сахиб Гирея.

Звонок телефона раздался рано утром. Сахиб мрачно посмотрел на прямоугольник в золотой оправе. Этого абонента нельзя было проигнорировать. Сахиб ответил:

— Доброе утро и долгих лет жизни, дорогой брат! Для меня ваш звонок является отрадой и…

— Дорогой брат!

— оборвал его Мехмед Гирей.

— Пришло время выступать!

— Что? Неужели русский царь уже умер?

— спросил Сахиб.

— Почти. Ему осталось пара вдохов, но и то

— последний вдох будет у него украден. Нам же пора пощипать этих разжиревших русских. Пришла пора. Выступаем с первым лучом солнца. Твои воины готовы?

— Ждут лишь сигнала… Они сомнут всех тех, кто собрался возле границы, как копыто коня ломает первый ледок на лужах!

— Что же, хорошо. Литовцы тоже готовы напасть. Сибирский хан пока колеблется, но при виде нашего успеха он тоже пошлёт свои войска на Русь! С такой мощью нам никто не сможет противостоять! Мы снова установим истинный порядок, снова возродим Золотую Орду! И во главе орды встанет наша семья, брат!

— Но как же Бездна?

— А с ней мы расплатимся душами русских! А если будет этого мало… То наши воины справятся и с Бездной! Заставим и её платить дань! Всё, брат, командуй выступление, лишь только первые лучи коснутся верхушек твоего дома!

— Скомандую, брат!

— ответил Сахиб Гирей.

— Это будет важный поход! Я уже предвкушаю начало…

— Ух, это будет эпично, брат! Мы заставим этих непокорных склониться к нашим запыленным сапогам! Выходим, брат! Кровь и смерть ждут нас!

С этими словами Мехмед Гирей отключился. Сахиб сделал несколько шагов из своей комнаты, открыл дверь и посмотрел на сидевших военачальников. Чуть сморщился в кривой ухмылке:

— Выступаем с первыми лучами солнца!

Дружное гудение и стук кулаков по столу стал ему ответом…

Белоозеро. Поместье Мити Февраля.

Руки ложатся на шероховатую поверхность, ноги отталкиваются от разлетающейся щебенки. Маскхалат пикирует вниз, раздаются громкие возгласы. Тело перемахивает через забор, легко проскальзывает между рядами колючей проволоки.

В руках иглы… Вспомнил как действовал Годунов и решил повторить его бой. Только у меня бой был поважнее. Надеюсь, меня простят хозяева небольшой лавочки, которую пришлось вскрыть по дороге…

— Стой, тварь! — краем глаза замечаю мордатого охранника, «уволившего» молодого сослуживца.

Рука охранника тянется к кобуре. Игла из руки вылетает быстрее молнии, голова слегка отдергивается и на средней морщинке лба набухает красная клякса. Стихия Воздуха добавила скорости броску.

Под колючку, быстрее!

Следом кладу ещё двух охранников, и те тихо засыпают у аккуратно обрезанных кустов розмарина. Время замедляется, воздух кругом краснеет. Уже медленнее бегут ко мне другие охранники — словно пронзают тягучую воду.

Время замедляется! Я включил режим ведаря!

За пять минут я могу потерять год жизни, но оно того стоит… Да и восстановиться потом возможно с помощью сущностей…

Швыряю иглы в двух выбежавших из-за угла дома рослых мужчин, и тут же мягко приземляюсь у забора, ладонями по земле гашу инерцию. Три прыжка и взлетаю на крышу гаража, черепица хрустит под ногой. Тут же падаю плашмя и пропускаю над собой очередь.

По стене хлещут пулеметные разряды — приходят в себя охранники на вышках, но поздно, сквозь красный воздух я мчусь к раскрытому окну на вычурном балконе.

Бросок, бросок, бросок! Всё в цель! В застекленное окно на крыше гаража видно, как у белой «Волги» сгибаются трое мужчин. Воздух и иглы. Мне не нужны пистолеты и другая стихия. Только так, чтобы быть менее заметным…

Но менее заметным быть не получается!

— Стреляйте, он на крыше!!! — хлещет истеричный крик у бассейна, черноволосый мужчина в костюме показывает пальцем на меня.

Взрывается гараж внизу, сразу же проваливается крыша. В последний миг я успеваю оттолкнуться от ломающегося металла и вцепиться в холодный мрамор перил.

— Вон он!!! — возглас с другого конца поместья.

По стене барабанят пули. Разлетается мелкими осколками стекло балконной двери, когда я влетаю в проем. Инстинктивно закрываю лицо ладонью, и в этот момент руку режет обжигающей болью.

Твою же мать!

Налитые кровью глаза охранника как раз напротив лица!

На секунду встречаюсь с ним взглядом, и он наводит пистолет, чтобы попасть мне в голову, куда и целился первый раз.

Как же я так опростоволосился?

Тут же бью охранника под челюсть и, пока он падает, успеваю влепить иглу в нужную точку.

Тяжелое тело пробивает крышку зеркального столика и катится по полу. Стеклянная крошка летит на кожаные диваны, осыпает дорогущий ковер.

Срываю гранату с разгрузки

— может пригодиться.

Новая комната. Следует моментальная оценка обстановки и кидаюсь опрометью к двери из красного дерева.

За массивной перегородкой слышны звуки борьбы и женские вскрики. На улице стрекочут выстрелы, по комнате щелкают и взрывают дорогие обои шальными пулями.

Ногой высаживаю дверь и проламываюсь внутрь. Замечаю раструб. Тут же зажимаю лицо руками и опрокидываюсь на спину. Зеленая струя газа вырывается на уровне глаз, по комнате плывут клубы ядовитого дыма.

Задерживаю дыхание, вылетает нож из ножен, тяжелые шторы разрезаются на полосы и окунаются в большой аквариум.

Мокрая ткань одним движением обнимает лицо, холодит кожу.

Газ также бьет в комнату, клубы поднимаются выше, балконная дверь не успевает выпускать их наружу. Коротко вдыхаю сквозь ткань и бросаюсь к двери.

На секунду снова показывается раструб, остальное дорисовывает восприятие, с закрытыми глазами вижу фигуру противника в красном ореоле. Мой кулак точно врезается в широкую грудь, и я с радостью отмечаю, что восприятие не подводит.

Глухо звенит падающий баллон. Перехватываю за горлышко и тут же вышвыриваю в окно. Раздается звон стекла и крики снизу. Быстро открываю глаза и тут же закрываю, фотография на сетчатке показывает всю картину разом.

Глаза начинают слезиться. Плохо…

— Сука! Ведарь! Хана тебе! — гулко доносится с пола, откуда поднимается человек в противогазе.

Одним движением срываю с круглой головы противогаз, тут же надеваю на себя и выдуваю попавший внутрь газ. Нагретая резина прилегает к коже, сквозь тусклые стекла маячит щетинистый подбородок, в него и наношу резкий удар. Треск ломающейся кости возвещает о правильно приложенной силе. Полуголый Митя Февраль начинает обнимать ковер на полу.

На широкой кровати в беспамятстве лежит молодая обнаженная девушка, белокудрые волосы разметались по черным атласным подушкам. Разорванная одежда раскидана по комнате, поднятые к резной спинке руки удерживают блестящие наручники.

Похоже, что я помешал развлечению главаря Ночных Ножей…

А теперь ещё помешаю течению его жизни, что тоже не должно его обрадовать…

Царская палата. Село Воробьёво

Рыжеволосая девушка в халате медсестры без стука вошла в царскую палату. На неё уставились глаза княгини Марии Никифоровны Оболенской:

— Дорогуша, что-то сегодня рано на процедуры.

— А я и не на процедуры,

— улыбнулась рыжевласка.

— Что? Как…

— Да вот так вот, каком вверх! Я пришла…

Рыжевласка не успела договорить, как в неё полетел сгусток алого пламени. Она играючи перехватила его в полёте, а потом закрутила на ноготке, как профессионал закручивает баскетбольный мяч на пальце. Сгусток закрутился вокруг своей оси, начал подпрыгивать.

— Что же вы, милочка, такими вещами разбрасываетесь?

— улыбнулась рыжевласка.

— Она ведь и в ответ прилететь может…

— Сгинь, порождение Ада!

— Мария Никифоровна неожиданно прытко вскочила на ноги.

Синеватый ореол окутал её тучную фигуру. В руках возник новый сгусток. Василий Иванович наблюдал за ними двумя. Пики на мониторе выдавали излишнее волнение.

— Ну что вы, милочка, мы же с вами культурные люди,

— проговорила рыжеволосая.

— Ну неужели вы опуститесь до банальной дуэли?

— Я не дам вам приблизиться к Василию Ивановичу! Только через мой труп!

— выкрикнула Мария Никифоровна.

— Что же, вы сами предложили,

— снова показала белоснежные зубки рыжевласка и неуловимым движением метнула свой снаряд в княжескую голову.

Пламя метнулось быстрее молнии. Оно сначала облепило лицо упавшей и завизжавшей женщины, а потом… Потом пламя начало втягиваться в открытый рот, в распахнутые глаза, в ноздри. Визг прервался. На полу билась в конвульсиях пухлая женщина. С каждым разом конвульсии были всё слабее и слабее. В воздухе противно завоняло сгоревшим мясом и паленым волосом. К тому времени, как пламя полностью втянулось в обгоревшее лицо княгини, тело перестало дергаться.

Рыжевласка втянула запах носом и ухмыльнулась:

— Как будто свинью опалили…

Она протянула руку вперёд и дождалась, пока от тела княгини отделилась белесая дымка. Эта дымка втянулась в пальцы рыжевласки, как втягивается дым под воздействием пылесоса.

— Ну что же, неплохо. Всё-таки душа аристократов имеет пикантный вкус, с горчинкой!

— проговорила женщина, а потом посмотрела на царя.

— Ваше Величество, она сама предложила это, я могла бы и обойтись…

Царь не ответил, только пару раз моргнул в ответ.

— Уверена, что вы не знаете

— кто я?

— улыбнулась женщина.

— Впрочем, вам это и не нужно знать. Достаточно будет знать то, что ваш сын убил троих моих родственников. Пусть и дальних, но их кровь требует отмщения. И я начну, пожалуй, с вас, Ваше Величество…

— Похоже, что им ты и закончишь,

— раздалось за спиной.

— Ну, может ещё одним, если силёнок хватит…

Рыжевласка тут же обернулась, её глаза вспыхнули золотым. Она увидела старшего сына царя, который стоял в дверях, небрежно прислонившись к косяку. Лежащая на полу Мария Никифоровна ни мало не смущала царевича.

— Так вот ты какая, человек без отказа?

— хмыкнул Владимир Васильевич.

— Ну что же, свиделись, наконец-то…

— Ваше Величество,

— рыжевласка чуть поклонилась.

— Рада видеть вас лично, пусть и не при очень удобных обстоятельствах… Я не вполне понимаю, что вы хотели сказать вашими недавними словами?

— А то, что после смерти царя на свете останется всего одна его кровь. И это кровь тебе известна. Ведь это же Ванька извёл твоих родственников?

— Да, но… А как же вы?

— хищно облизнулась рыжевласка.

— Как оказалось, мы с царевичем Фёдором вовсе не дети Василия Ивановича,

— пожал плечами Владимир Васильевич.

— Наша матушка была в юности той ещё егозой… А вот Ванька… Он да

— он истинный наследник трона. Но до него ещё нужно будет добраться, а тебе пока что это не удаётся. Ни тебе, ни твоим родственникам…

— Я доберусь, я обязательно доберусь, дайте только время!

— Время? Это единственное, чем я располагаю в полной мере. Бери, сколько нужно. У меня пока что другие дела намечаются…

— с этими словами Владимир Васильевич кивнул на лежащего царя.

— Ну да, коронация, вступление во власть, тяготы и прочее…

— ответила рыжевласка.

— Да-да, ещё и ханский набег нужно сдерживать…

— Я думаю, что с ханским набегом я вам помогу. Но вот у меня к вам будет небольшая просьба,

— женщина кивнула на царя точно также, как это сделал недавно царевич.

— Да? Этот старый дурак? Ему и так осталось полчаса от силы…

— Позвольте мне забрать эти полчаса?

— чуть ли не промурлыкала женщина.

— Да забирай. Он мне никто, всего лишь ступенька по дороге к трону. Только сделай всё аккуратно и…

— Владимир Васильевич показал на Марию Никифоровну.

— Уберись за собой.

— Всё будет сделано в лучшем виде, Ваше Величество!

— и сказала уже в спину уходящему царевичу.

— Царь умер… Да здравствует новый царь!

После этого она повернулась к лежащему царю и мягко улыбнулась:

— Мне очень приятно, что моё лицо будет для вас последним, что вы увидите в этом мире…

Белоозеро. Поместье Мити Февраля.

В зеркальном потолке отражается поднимающийся с пола человек, разбитые в кровь губы издевательски кривятся.

— Ты такой же, как и я! Посмотри на себя, ведарь! — Февраль указывает пальцем, похожим на татуированную сосиску, на мою одежду.

— Ты весь в крови! Давай работать вместе? Мы столько всего сможем сделать, если будем трудиться на пару…

— Никогда я не стану таким как ты, мразь! — удар в висок опрокидывает мужчину на пол.

— Не противься, дурак! Оставайся со мной, будешь правой рукой! — слова вырываются из окровавленного рта.

— Я тебя деньгами до ноздрей засыплю!

Неужели он в самом деле думает, что я соглашусь? Что продамся?

Февраль поднимается с пола. Я хмыкаю, когда он напрягается, как завзятый бодибилдер. Мощные пластины груди над бугристым поджарым животом, ноги как стволы у пятидесятилетних дубов, лапищи могут гнуть рельсы. Но не в мышцах дело!

— Нет, тварь! Я никогда не стану таким, как ты! — повторяю и еле уворачиваюсь от быстрого удара.

Над головой пролетает ручища. В ответ втыкаю большой палец в подмышечную впадину. Февраль скулит и тут же ударяет другой ручищей снизу вверх. Балетным па делаю полуразворот и втыкаю иглу в левый глаз, с легким хлопком разлетается глазной белок.

Оглушающим ревом забивает оба уха. Февраль мотает головой, и игла вылетает из глазницы. Не успеваю увернуться от очередного удара, и ребра взрываются обжигающей болью.

Сверху падает картина с какой-то толстой бабой. Ловлю за тяжелую раму и швыряю в беснующегося главаря. Сам бросаюсь следом.

Февраль отбивает картину в сторону, та разлетается на куски. Однако он тут же получает иглу во второй глаз. Обезумевший от боли слепой главарь орет от боли, подняв морду вверх, и я тут же вбиваю в открытую пасть подобранную ранее гранату.

Со всей дури прикладываюсь обеими ногами о широкую грудь. Февраля через окно выносит во двор.

Четыре стука сердца, потом шлепок и раздается взрыв. Газ понемногу рассеивается. По окнам открывается шквальный огонь.

По стенам пляшут воронки пуль, штукатурка осыпает лежащую девушку. Я бью по хромированной дуге кровати, наручники сползают с оборванной трубы. За металлическое кольцо стаскиваю девчонку на пол: чтобы не попала под шальную пулю.

Она пока без сознания, но пульс есть. Видимых ранений не присутствует…

Вроде целая. Везёт же кому-то… Ладно, пусть пока лежит. Потом если что заберу.

В коридоре топот и крики.

Я кидаюсь к дверям. Окружение снова приобретает красноватый оттенок…

Пять минут.

Всего пять минут нужно мне, чтобы смерчем пройтись по аляповато-цветастым коридорам преступного дома.

Люди причудливым пасьянсом ложатся на разноцветные ковры — меня уже не остановить.

Как новенький комбайн, в котором смазаны все детали и четко подогнаны одна к другой, я собираю кровавую жатву.

В скором времени кончились иглы и людям достаются «маслята» из УЗИ.

Никто не заслуживает жизни.

Очередная дверь. Вой, удары. Я забегаю в другую комнату — навстречу бросаются три охранника. Через беспорядочный огонь нашел дорожку и вырубил всю троицу.

Скоро прибудет доблестная полиция, поэтому надо торопиться. Быстрая зачистка. Забежал в комнату видеонаблюдения и чуток повеселился там. Стёр всё недавнее, а вот остальное оставил

— сюрприз будет.

После поднимаюсь в комнату, где испуганно хлопает глазенками завернувшаяся в одеяло блондинка. Так и не снимает мокрое полотенце со рта, чувствует запах почти выветрившегося газа.

— Жива-здорова? — спрашиваю быстро.

— Да, — дрожащим голоском чирикает блондинка. — Дяденька, а что это было?

— Не до разговоров, красавица! — рявкаю я, она испуганно сжалась, приходится смягчить тон, и так натерпелась. — Собирайся, и бегом на волю, в пампасы.

Сам же быстро прыгаю к окнам и аккуратно осматриваюсь

— оставшиеся преступники скучковались возле главных ворот. Похоже, что решают

— кто пойдёт на штурм, а кому еще жить охота.

— Дяденька, я готова! — амазонка сверкает прорехами на одежде, но за неимением лучшего и так сойдет.

Юбка чуть выше колен, футболка обтягивает задорную грудь, легкие сандалии. Само совершенство в каждой черточке. Просто мечта любого мужчины, не удивительно, что Февраль положил на нее глаз.

— Иди за мной, ничего не бойся и мы выберемся без проблем!

— говорю я.

— Хорошо, дяденька. Я всё сделаю, вы только это… выведите меня отсюда, пожалуйста,

— отвечает она.

Дяденька… Хотя да, сейчас я со своей испачканной рожей и в грязной одежде мог быть кем угодно, начиная от пацана и заканчивая стариком

— под слоем грязи не разобрать.

— Идем. Держись за мной,

— я показываю направление и начинаю двигаться пригнувшись.

Девушка повторяет мои движения. Потихоньку мы выбираемся из поместья. Она зажимает себе рот, когда видит мертвые тела, но… Тут уже ничего не попишешь

— либо они, либо мы. И мне кажется, что я сделал правильный выбор.

Перекидываю её через забор. Кажется, что тело девушки вообще невесомое, а может быть это сказывается адреналин в крови, вперемешку с сущностями.

Дальше мы мчимся со всех ног к кромке леса. В город пока нельзя соваться

— окажемся как на ладони, а вот если обежать, то… Имеем шанс!

В ранних лучах солнца, проникающих сквозь плотную листву, наши две бегущие фигуры нарушают тишину леса. Наши ступни едва касаются мягкого мха, пытаясь не оставить никаких следов. Иногда мы, держась за руки, пробираемся сквозь деревья. Наше дыхание облачками видно в прохладном утреннем воздухе, сердца бьются в такт.

Мои глаза обшаривают округу, я всегда начеку, всегда готовый. Амазонка, чьи волосы ниспадали на спину темной волной, не отстает. Мои инстинкты ведут нас глубже в лес. Уходим по широкой дуге от возможных преследователей. Порой незнакомка не поспевала за мной, приходилось притормаживать.

Лес вокруг нас живет, шепчет тайны сквозь шуршащие листья, хрустящие под ногами ветки похожи на ломающиеся кости. Мы не просто бежим

сражаемся, каждый шаг

— мы

это вызов, каждый вдох

это протест.

Вдалеке слышен звук погони, резкий контраст с музыкой леса. Он подстегивает нас хлеще кнута!

Теперь наши тела движутся с первобытной скоростью, толкаемые инстинктом выживания. Мы перепрыгиваем через бревна, ныряем под низко свисающие ветки.

Наши тела двигаются в идеальной синхронности, как будто мы

одно существо, две половинки целого.

Лес вокруг сливается в зелено-коричневую мозаику, мир сводится к ритму сердец и звуку дыхания. Инстинкт ведёт меня. Ведёт туда, где кажется, что будет безопасно.

Мы выскакиваем на одну из улиц Белоозера. Вдалеке я вижу машину и что есть мочи бегу к ней. По пути вытаскиваю остатки денег, что остались на кармане. Если мой вид может напугать, то вот вид денег должен этот испуг сгладить.

Позади задыхается девушка. Она хоть и спортивная, но выдержать темп ведаря мало кому удаётся. Ладно, потерпи, родная, скоро мы будем в безопасности…

Машина останавливается. За рулём сухонький старичок. На заднем сидении лежат мешки с картошкой.

— Отец, выкупаю картошку!

— кричу я и бросаю деньги в салон.

Пока мужчина собирает раскиданные деньги, я вытаскиваю мешки, скидываю на асфальт.

— Дык я это…

— неуверенно скрипит мужчина.

— Отец, гони на всю!

— рявкаю я, запихиваю девушку в машину, прыгаю назад и называю адрес.

Старичку хватило нескольких секунд, чтобы сообразить что к чему, а после нажать на газ. Похоже, что жизнь на окраине учит быстро соображать. Машина взревела и понеслась по улицам.

Я буквально вывалился на руки выскочившего Годунова. Показал ему на девушку и произнес:

— Вот ей нужна помощь. А мне просто поспать… Просто поспать…

— Иван Васильевич, где вы были?

— не удержался от расспросов Годунов.

— Выполнял своё обещание,

— проговорил я и чуть улыбнулся, глядя на крышу нашего поместья.

— О, солнышко встаёт. А это значит, что будет новый день… А это значит, что будет место подвигам и вообще… Нет, мне абсолютно точно нужно поспать…

Годунов подхватил меня с одной стороны, а незнакомая девушка с другой, и потащили в сторону поместья. К тому времени, как они достигли ступеней, я уже крепко спал. Без снов…

Выписка из Википедии:

По пути в Волоколамск в октябре 1533 года Василий Иванович получил на левом бедре подкожный нарыв, который очень быстро развивался, доктора не сумели оказать помощь (возможно, это была саркома в последней стадии, но в XVI веке таких диагнозов не ставили). Уже без сил великого князя доставили в подмосковное село Воробьёво. Понимая, что ему не выжить, Василий написал завещание, призвал митрополита Даниила, нескольких бояр и просил их признать наследником престола трёхлетнего сына Ивана. 3 декабря 1533 года, приняв предварительно схиму, умер от заражения крови.