Рысюхин, это можно пить?!

Глава 14

Поездка в гости к Мурлыкиным имела свою особенность: у нас с Ириской внезапно оказалось много общих тем, посвящённых прошедшей сессии и обсуждению разницы в преподавании одних и тех же предметов в училище и академии. Другим, правда, было не интересно, разве что Маша «немного поностальгировала» по её же выражению. Тем не менее, остальные не скучали — тёща общалась с женой на свои, женские, темы, Вася грела ушки и там, и тут, а тесть, кажется, наслаждался редкой возможностью просто посидеть и помолчать с рюмкой настойки в руке. Которую держал не столько для питья, сколько для уюта, время от времени делая микроскопически глотки. Что приятно — настойка была моего производства, но не «Клюквенная», а «Голубика с апельсином».

Кстати, с Васей что-то, кажется, происходит — вчера, например, привезла к нам Мявекулу, передала кошку из рук в руки встретившей её горничной, помахала лапкой вышедшей в коридор Маше и убежала, уехав на том же извозчике, который привёз её к нам. Вот и сейчас, во время разговора периодически впадает в задумчивость, напрочь теряя нить разговора, но маскирует это, переключаясь на другую компанию. Влюбилась, что ли? В мае ей исполнится семнадцать, тот ещё возраст. Лет сто назад многие её ровесницы были уже замужем, а лет триста тому — могли иметь двоих-троих детей. Опасный, в общем, возраст. Но Екатерина Сергеевна эти перепады настроения отслеживает краем глаза, значит — держит ситуацию если не под контролем, то как минимум под присмотром. Ну, и я между ними лезть со своим мнением не буду.

Перед прощанием Ириска выпросила у меня пару моих учебников за первый курс с целью подтянуть теорию по части магии. Мне не жалко, читать она всегда любила, вдруг на пользу пойдёт? Вспоминая теорию моего руководителя практикума о росте потенциала с развитием понимания стихии и родства с ней — вдруг, да вытянет свой уровень на пару десятых? А если до тройки, что маловероятно — то сможет перейти из младшего медицинского персонала во врачи. Целителем ей в любом случае не стать — стихия чуть-чуть не та, но получить высшее медицинское образование — вполне.

Новый семестр кроме нового расписания больше ничем не отличался от старого. Военная подготовка теперь будет занимать один полный день, причём в буквальном смысле полный — с девяти утра до шести вечера. Будем учить штатные расписания взводов и рот разных родов войск, не только тех, куда можем попасть, а вообще всех, включая казаков и лейб-драгун. Только флот, водоплавающий и воздушный, трогать не будем, пройдёмся обзорно. Этот «волшебный» день будет у нас в четверг, не худший вариант. Как выучим штаты — начнём учить тактику, а потом и отрабатывать выученное на полигоне. Начиная с апреля все субботы мы там, а с середины мая — и половину четвергов тоже.

Я больше ждал, когда смогу прошивать макры, как это надо мне. Дед своей идеей «нормального взрывателя» заразил. Сейчас крошечный растительный макр кодируют просто на «двойной удар». При первом, в роли которого выступает перегрузка при выстреле или удар взводимой ручной гранатой обо что-то твёрдое[1] — он активируется, становится на боевой взвод, так сказать. А при втором — взрывается, инициируя основной заряд. Заданный дедом простой вопрос: «А что, если неопытный боец растеряется и стукнет гранатой два раза?» оставил сильное впечатление. Зато стало понятно, почему в армии ручные гранаты выдают только унтерам, да и то не всем без разбору.

Во вторник в лаборатории меня встретили как горячо любимого, но больно уж блудного внука. Если предельно упростить реакцию коллег и начальства, то она сочетала в себе и «ура, приехал, счастье-то какое» и «где тебя носило столько времени, скотина ты эдакая». Народ за первый месяц нового года, как обычно, оторвался по полной, гуляя кто неделю, кто декаду, а кто и по сей день. Ну, и работы подкинули, что полиции, что жандармерии, а следователи поспешили поделиться радостью с экспертами, всё как обычно.

Одна из экспертиз, помеченная как «срочное» и за подписью моего тестя пришла как раз во время работы и заставила познать новое, как в своём даре, так и вообще. Были предоставлены два образца топлёного жира «с неизвестными добавками» и требовалось определить происхождение жира и, по возможности, состав этих самых добавок.

С одной стороны — отличить говяжий жир от свиного или куриного, не говоря уж о бараньем, легко и по запаху, и по вкусу. С другой — отличить, к примеру, утиный от гусиного я бы не взялся. Ну, и самое главное — где найти дурака, который будет пробовать на вкус жир с неизвестными добавками? Если я правильно догадался, где Мурлыкин добыл образцы, то там может оказаться всё, что угодно, от наркотических веществ до отравы.

Так вот, оказалось, что мой дар, если правильно его настроить, вполне может определить происхождение органики, и это, вроде бы, хорошая новость. А плохая в том, что жир оказался человеческий. Теперь я знаю, какая на вкус человечина. Не тот опыт, который хотел бы приобрести, совсем не тот. Вспоминаю — и плохо становится, а тогда, в момент понимания… Наверное, только то, что на самом деле, физически, я ЭТО не пробовал и позволило героическими усилиями удержать в себе остатки обеда. В общем, зелёного цвета я был, а когда рассказал, в чём дело — лёгкими оттенками, не свойственными обычно человеку, обзавелись лица большинства присутствовавших.

С добавками получилось ещё сложнее. Во-первых, надо было заставить себя «пробовать» образцы, уже ЗНАЯ, из чего они сделаны, во-вторых — я мог определить химический состав, но сказать происхождение каждого конкретного вещества — увы. Минеральные добавки определились легко и быстро, пепел от сожжённых волос и ногтей (тоже тошнотворно) либо шерсти и когтей в чёрном куске (вероятно — от свечки) — тоже, а вот растительные добавки в зелёной… Кое-что определялось однозначно — тот же тетрагидроканнабиол или опий, но были и другие алкалоиды плюс куча иных веществ — не то загрязнений, не то специально внесённых.

По предложению Пескарского, я выписал все обнаруженные вещества с указанием их концентрации, а дальше наши Светы зарылись в справочники. Меня же начальник, знаю, как именно для меня проходит экспертиза, отправил домой. Только попросил задержаться минут на пятнадцать, пока составят предварительный отчёт, заверить его своей печатью. Думаю, самое главное для следователя там уже будет, детали же можно довести и позже. А самую выжимку я тестю сообщу лично, точнее — по мобилету, потому как ни прорываться в кабинет через очередь ожидающих, ни искать его по всему городу.

— Василий Васильевич, доброго вам дня. Я по поводу экспертизы.

— Да, Юра. Когда сделаете?

— В принципе, уже, звоню сообщить результаты.

— Это просто замечательно!

— Ага, особенно новый опыт — я теперь знаю вкус человечины.

— Значит, всё же… — голос тестя стал резко более хриплым и усталым.

— Да, оба образца — это же куски свечей, правильно? Так вот, оба образца из человеческого жира. Чёрная явно ритуальная, там ещё пепел от волос и ногтей — или шерсти и когтей, сгорело всё без остатков, сказать точнее я не могу. И кое-какие минеральные добавки, будут в отчёте. Зелёная — дурманящего и галлюциногенного действия. Обнаружили экстракт листьев индийской конопли и опиум, плюс ещё алкалоиды растительного происхождения, сейчас подбираем по справочнику, какие растения могли бы дать такой состав. Возможно, часть — просто загрязнения.

— Когда отчёт будет?

— Предварительный уже готов, идёт по инстанциям. Детальный, с процентным содержанием веществ и их уточнённым происхождением — будет завтра.

— Спасибо. Значит, секта, причём уже перешли к жертвоприношениям. С поличным их не поймали, но и свечек должно хватить.

— И что с ними будет?

— Что положено. Если жир топили с трупов, украденных из прозекторской — каторга, пожизненная, для сектантов. Если были жертвы — костёр. Если там совсем чернота и жуть — то костёр с целителем, или даже с магами смерти и жизни, то есть — неоднократная казнь. Такое редко случается, к счастью, потому что такой приговор утверждается на самом верху, и означает, что произошло какое-то совсем уж дикое зверство.

«Знаешь, внучек, мне даже не хочется намёком узнавать, что у вас здесь считается „диким зверством“, если сожранный тварями хутор проходит по разряду „неприятно, но бывает, что уж там“. А продажа пьющей мамашей двенадцатилетней дочки в бордель вызывает только лёгкое возмущение те, что не подождала хотя бы до четырнадцати».

«И я не хочу. Мне сегодня впечатлений хватило, надолго».

Вот ещё одна сторона службы в жандармерии или полиции. Одна, лицевая — это приключения, в том числе — «приключения духа», живописуемые в детективах, от вычисления преступника мудрым следователем до погонь и перестрелок. Вторая, с которой сталкивается каждый вскоре после прихода на службу, и что коснулось даже внештатного эксперта в виде меня — это скучная, хоть и нужная, рутина, а ещё — выматывающая бесконечная писанина. Ни в одной гимназии не пишут столько сочинений и изложений за полугодие, как обычный следователь полиции или жандармерии за неделю. А уж районное управление выдаёт столько бумаги, самой разной, что литературный институт рыдает от зависти. Качество текста при этом, разумеется, хромает, да. Ну, и третья — это всякая грязь и мразь, с которой приходится иметь дело, зачастую в гораздо более плотном контакте, чем хотелось бы. И порой эта мразь ещё куражится, а ты ей улыбаться должен — до поры, до времени.

В этот вечер я впервые отказался от мачанки со шкварками. Ограничился чаем с гренками. Отдельно порадовало то, что освещение у нас давно уже на магии, а не свечное, как когда-то раньше.

Хорошо, что жена моя была дочкой жандарма, и ей оказалась знакома такая ситуация, когда папа, а теперь — муж, приходит со службы мрачный и молчаливый. Она по опыту, маминому и своему знала, что в таких случаях надо делать, а чего — нельзя, в частности — нельзя теребить в попытках немедленно выяснить в деталях, что именно случилось.

От предложенной водки я тоже отказался — это только имитация помощи и шаг к образованию совершенно неправильной привычки.

В среду после занятий снова отправился в лабораторию. По вчерашнему анализу — определили названия веществ и их происхождение, правда, пришлось обращаться за консультацией в мою же «альма матер», к специалистам по ботанике. Выяснилось, что третьим компонентом была белладонна, ну, и опий оказался грязным. Подписал уже заготовленный отчёт и Пескарский лично понёс его куда-то, вроде как дело оказалось громким. Мелкие детали, наподобие той, что использовалась не просто морская соль, а каспийская, или о степени очистки опия — могли оказаться как очень важными, так и совсем ничего не стоящими, это будет решать следователь. Меня же ждала отложенная из-за этого вот всего рутина, в большом количестве, так, что я засиделся, что называется, до упора. И всё равно часть бумаг остались на оформлении, придётся приезжать в пятницу и ставить печать. Причём не исключено, что к тому времени ещё какой-нибудь «подарочек» от сектантов подбросят.

Первый день занятий по военной подготовке был… первым. Такое ощущение, что нас держали за первоклассников — как рассаживаться за парты, как вставать, для ответа или в ином случае, как выходить — к доске или из класса. Как отвечать и как представляться, с отработкой всего, по очереди и группой. Конечно, это вызывало недовольство и ропот. Командовавший этим выездным цирком штабс-капитан сначала не обращал внимания, потом разразился такой тирадой:

— Считаете, что слишком умные для всего этого? Ничего, каждый год, каждый курс так же считает. И каждый год находятся такие одарённые, что так и не могут запомнить, как отвечать офицеру. Каждый! И среди вас такие будут! А если вы не в состоянии запомнить и освоить простейшие действия и воинские ритуалы — как вам, таким вот, оружие доверить⁈ Не говоря уже о чём-то серьёзном — например, о строевой подготовке.

И не понять было, всерьёз он это всё, отчасти язвит или откровенно развлекается. Дед уверял, что «всерьёз развлекается».

«У военных своё восприятие реальности. Для них на самом деле так — если ты не освоил даже строевую, то как ты можешь знать и уметь что-то большее и претендовать на что бы то ни было? Не для всех, но для очень многих. И — Устав. Что в Уставе не прописано — того не существует. Тоже не для всех, далеко не для всех, иначе военное дело и наука застряло бы на мечах и… кхм… Неловко получилось — у вас мечи до сих пор в ходу, на полном серьёзе, причём — обосновано, да. Так, о чём я? Устав — это священная книга, учится наизусть».

«Зачем? Прочитать, выделить главное…»

«Там, на первый взгляд, смесь банальностей и самого дикого канцелярита, но эти, казалось бы, банальности задают общий базис, и часто имеют больше смыслов, чем может показаться. Помнишь же, что в Уставе не прописано — того нет. Поэтому если сказано, что „движение по команде начинается с левой ноги“, то там неявно, но чётко прописано, что движение осуществляется ногами — и не смейся, не надо — и что до команды никто никуда никак не движется. Поэтому придётся именно учить, если не наизусть, то предельно близко к тексту».

«Не скажу, что ты меня утешил и успокоил».

«Юра, ёжики колючие! Ты главное прочитай внимательно — я в картотеку всё уложу, потом при необходимости прочитаешь! Ты забыл про нашу общую новую память⁈»

«Дед! Твою жеж, ёлки, медь! Ты почему раньше не напомнил, когда я другие предметы зубрил⁈»

«Во-первых, я не думал, что ты забыл всё так качественно. Во-вторых, там на самом деле был смысл перечитать всё не один раз, для осознания и понимания».

«А Уставы что, не нужно понимать⁈»

«Нужно. На самом деле, не даром говорят, что Уставы, как и правила по технике безопасности, написаны кровью. Другое дело, как написаны. Там для понимания нужно быть или совсем военным, или изучать втрое больший объём толкований и объяснений. Ну, или смухлевать немного — в этом случае, я считаю, не грех. Тем более, что ты не собираешься становиться кадровым военным, а для общего понимания и командования командиром дружины — хватит и этого».

«Командовать командиром? Ха!»

«Ну, да — ты же через его голову дружинников по постам расставлять не будешь? Или ещё как-то ими командовать?»

«Разумеется — нет! Это и нарушение субординации, и вообще бред!»

«Вот, значит, тебе хватит общего понимания, именно чтобы, прости за тавтологию, понимать, что вообще творится и что нужно делать. А детали того, как делать — оставишь нанятым профессионалам. Но!»

Дед так выделил это «но», что прямо как живой встал перед глазами, с назидательно поднятым вверх указательным пальцем.

«Но это самое понимание принципов иметь не-об-хо-ди-мо! Иначе ничем хорошим это не кончится. А нехорошее начнётся очень быстро».

Пока мы с дедом обсуждали всё это, и не только это, вводная часть закончилась, а я со смесью ужаса и стыда внезапно понял, что совершенно не помню, как именно следует реагировать на вызов преподавателем для ответа! Вот почему-то ощущать себя «особо одарённым» было совершенно неприятно, слишком много сарказма. Хорошо, что первым вызвали не меня, а дед, похихикивая, подсказывал. Да, первый вызванный тоже ошибся, из-за чего вводная часть, под стоны студентов, была повторена ещё раз.

Короче, больше в первый день так ничего и не было. Такими темпами — возникают сомнения, что там за два семестра успеют дать хоть что-то, кроме заучивания уставов и строевой…

[1] Было такое и в нашем мире, до Первой Мировой — довольно часто. И, да — выдавались такого рода устройства только унтерам, причём опытным. А ту же РГД-33 после постановки на боевой взвод требовалось «энергично встряхнуть», чтобы привести в действие запал. Причём степень энергичности в руководстве не раскрывалась. Так что УЗРГ и его потомок УЗРГМ — это своего рода шедевр, потому и используется вот уже 83 года (на момент написания этого текста), и вполне может 150-летний юбилей справить — разве что состав замедлителя изобретут ещё более стабильный и бездымный.