Рокировка

Глава 6 Мсье Триаль

На следующий день мы с Кристиной выбрались из отеля, где нас поселили, ранним утром.

В путанных улицах Парижа Кристина ориентировалась не хуже, чем в тропинках Царского села. Мне только и оставалось, что поспевать за ней, попутно поглядывая по сторонам — на всякий случай. Вряд ли, конечно, меня попытаются убрать средь бела дня прямо на улице. У моего противника слишком масштабные методы для этого, а геноцид в его планы, насколько я понял, пока не входит. Но всё же — бережёного и бронежилет иногда спасает, как шутили у меня в отряде, когда узнали, что корпоратским выдали патроны с бронебойными пулями.

— Может, проще было взять такси? — не выдержал я, когда мы в очередной раз свернули, и дорога снова пошла в гору.

— Почти пришли, — откликнулась Кристина.

— Ты это говорила десять минут назад.

— Ножки устали? — посочувствовала она.

— Мы — российские аристократы, госпожа Алмазова. Есть такое понятие, как статус и статусное поведение. На кой чёрт нужны такси, если ими не пользоваться?

— Почти пришли, — повторила Кристина, как попугай, и опять свернула в какую-то улочку.

Я, закатив глаза, последовал за ней. И тут она, наконец, остановилась.

— Здесь.

Я посмотрел на вывеску булочной, исполненную таким витиеватым образом, что прочитать название было попросту невозможно, даже будь оно написано на русском. Потом огляделся.

— Мы эту улицу пересекали три раза в разных местах.

— Нет, — заявила Кристина, слегка покраснев.

— Ты что — следы заметала?

— Я сказала — нет! — Краски стало больше.

— Ясно. У тебя топографический кретинизм, — вздохнул я. — И когда ты собиралась мне в этом признаться? А если это передастся нашим детям?

— Барятинский, я перережу тебе горло! — взвыла Кристина. — Можешь помолчать? Мы на месте. Нас ждут.

С этими словами она рванула на себя дверь и вошла в булочную. Мне пришлось ловить дверь.

Входя, я с некоторым усилием собрал у себя в голове наш маршрут, совместил его с картой города и пришёл к выводу, что булочная находится буквально в паре кварталов от отеля. Только вот мы сразу пошли не в ту сторону.

Надо отдать Кристине должное: шагала она всё это время уверенно, с выражением лица человека, который точно знает, что делает. И я почти до самого конца ничего не заподозрил.

В небольшом уютном помещении вкусно пахло свежеиспечённым хлебом. Стены были отделаны тёмным деревом, между столиками — а их было всего четыре — висели полочки с потрёпанными книгами. Видимо, таким образом создавалась домашняя обстановка.

Кристина заняла угловой столик и отвернулась, демонстрируя, что разговаривать со мной не намерена. Я подошёл к прилавку. Невысокая полная девушка в белоснежном переднике улыбнулась мне и проворковала приветствие.

Я ответил ей тем же, внутренне содрогаясь. Хотя французский знал уже неплохо, но до сих пор использовал его только в своём кругу. Выдать постороннему человеку всю эту кучу-малу из звуков казалось попыткой поглумиться.

— Дайте, пожалуйста, две булки, — произнёс я фразу из учебника.

— У вас прекрасный французский, мсье, — засияла девушка.

«Говорю, как дебил», — мысленно перевёл я. Будь у меня действительно прекрасный французский, она бы и внимания не обратила на то, что он — не родной мой язык. Вот что значит вежливость.

— Спасибо, — криво улыбнулся я.

— Чай? Кофе? — Девушка поставила передо мной сплетённую из соломы корзиночку с двумя тёплыми булками.

— А что-нибудь холодное у вас есть?

— Могу предложить домашний лимонад.

Коммуникация, в целом, состоялась успешно. Рассчитавшись, я взял корзинку, две открытые стеклянные бутылки и подошёл к столику, за которым сидела Кристина.

— Люблю Париж, — сказал, сев напротив. — Можно купить булку и при этом не дать никому автографа. Может, мне остаться тут навсегда?

— Для того, чтобы через неделю на тебя здесь молилась каждая собака, — фыркнула Кристина, — так же, как в Петербурге.

Она запустила руку в корзинку и взяла булку. Ну, хоть дуться перестала.

Я откусил половину своей булки и отдал должное искусству пекаря. Вкус был слегка необычным, сладость в нём не выпячивалась на передний план. Пожалуй, такую булку можно было съесть не только в качестве десерта, но и в качестве перекуса.

— И где тот, кто нас ждёт? — спросил я, отпив лимонада — до такой степени холодного, что заныли зубы.

— Надо подождать, — проворчала Кристина.

— На сколько мы опоздали? — вздохнул я.

Все координаты, пароли и явки были у Кристины. Она насупилась.

Н-да, тупейшая ситуация. Опоздать на встречу с резидентом. Папа Витман за такое по головке не погладит.

— Ну и ладно, — попытался утешить я. — Зато выпечка тут отменная, хоть поедим от души.

— О, благодарю вас, мсье, — раздался голос справа.

Я чудом удержал порыв вскочить и изготовиться к атаке. Хорошо, что сдержался — от мужчины лет пятидесяти в круглых очках и с аккуратной бородкой никакой угрозы не исходило. На нём был щегольский бежевый костюм и бордовый галстук. Мужчина прижимал к груди бежевую шляпу, из нагрудного кармана выглядывал бордовый носовой платок.

— Здравствуйте, мсье Триаль, — подскочила Кристина. — Я…

— Мадемуазель Алмазова, — перебил мсье Триаль, расцветая в улыбке. И его русский действительно был прекрасен — настолько, что говорить об этом не хотелось. — Как я рад вас видеть! Вы повзрослели и изумительно похорошели. А ваш спутник, насколько понимаю, мсье Барятинский. Извольте говорить по-русски, друзья. Здесь это — лучше, чем глушилка. Хотя одно другому не мешает, конечно.

Он крутанул кистью руки и опустился на свободный стул.

— Прошу прощения за задержку, — сказал мсье Триаль. — Вас долго не было, и я позволил себе уладить кое-какие дела. Извините, что заставил себя ждать.

Мысленно я восхитился его изяществу и такту. Это ж надо настолько тонко отчитать за опоздание — так, будто это он сам опоздал и извиняется. Высший пилотаж.

Вслух же я спросил:

— Булочная принадлежит вам?

— Я всего лишь управляющий, — скромно наклонил голову Триаль. — Предпочитаю не владеть вещами, которые мне нравятся. Не так больно их потом терять.

Говорил он медленно, с расстановкой. Я успел доесть булку и допить лимонад. Вытер руки и сказал:

— К делу. У вас есть какая-то информация по интересующему нас вопросу?

Триаль вздохнул:

— Ох уж эта прямолинейная русская манера… Но — понимаю. Время — деньги, как говаривал Бенджамин Франклин. Итак, нас с вами интересует портал, открытый в одну определённую ночь из Парижа в Санкт-Петербург.

— Именно так. — Кристина в нетерпении перегнулась через стол, чуть ли не вцепившись взглядом в Триаля. — Вам удалось выяснить, откуда прокинули портал?

— Уи, — кивнул Триаль. — В силу чисто технических причин, скрыть след от входного отверстия портала гораздо труднее, чем от выходного. А в нашем случае входное отверстие использовали повторно в качестве выхода. Это ещё больше усугубило ситуацию. Нашим ребятам, конечно, пришлось изрядно побегать по улицам, с которых видна Эйфелева башня — тут таких немало. Но в конечном итоге операция увенчалась успехом.

— То есть, улицу, где был открыт портал, вы нашли, — утвердительно сказал я. — А дальше?

Триаль разёл руками:

— А дальше, мсье Барятинский, в Париж приехали вы, и на этом мои полномочия схлопываются до обязанностей экскурсовода. К сожалению, наше российское начальство не доверяет своей резидентуре настолько, чтобы допустить какое-либо «дальше».

— Ну так, может быть, мы прямо сейчас отправимся туда? — предложил я. — На ту улицу?

— Я ждал, пока вы это предложите, — улыбнулся Триаль и встал. — Пойдёмте. До станции электропоезда недалеко, всего десять минут.

Я не сумел сдержать усмешку. Кристина, заметив это, фыркнула и отвернулась.

Триаль, в отличие от Кристины, действительно знал, о чём говорил. Через десять минут мы оказались на станции. Электричка подошла ещё через минуту, и мы уселись на лавки в практически пустом вагоне.

— Здесь всегда так малолюдно? — спросил я, сопоставив время — утренний час-пик — и заполненность вагона.

— В прошлом году открыли метро, — грустно сказал Триаль. — Всё больше людей отдают предпочтение новому способу передвижений. Увы, человек всё глубже закапывается в землю, и всё меньше склонен смотреть по сторонам, восхищаясь прекрасной вселенной, частью которой является.

— Метро гораздо быстрее, — заметила Кристина.

— Попомните моё слово, мадемуазель. В гонке со временем всегда побеждает время. Люди постоянно стараются успеть больше за меньшее время — и что же?

— Что? — спросил я.

— И с каждым годом мы успеваем как будто всё меньше и меньше! Парадокс. Когда-то у нас было время просто сидеть в уютном кресле и читать мудрые книги. А теперь мы едва успеваем пробежать взглядом газету за чашкой наспех сваренного кофе. Вряд ли многие из тех, кто ездит в метро, позволяют себе безмятежный отдых даже по вечерам. Они и вечером спешат. Спешка становится привычкой, нормой жизни.

— Вы — противник прогресса? — спросила Кристина.

— Помилосердствуйте. Какой из меня противник? Я просто смотрю по сторонам и подмечаю занятные подробности. Людям хочется верить в то, что они — человечество — идут вперёд. Хотя в действительности человечество, как я уже сказал, лишь глубже зарывается в землю. И чем это закончится, спрашивается?

Кристина пожала плечами.

— Это закончится раскалённой магмой, — вздохнул Триаль. — Следующая станция — наша.

Поезд остановился, двери отворились. Люди стали выходить. Я провожал их рассеянным взглядом. Пара мужчин в рабочей одежде, о чём-то переговаривающиеся. Женщина с усталым лицом и большой плетеной кошелкой. Парень моего возраста или чуть постарше, стоящий в дверях — посмотрел на меня и подмигнул… Стоп.

Это что, здесь так принято? В Петербурге — как-то не очень. А в Чёрном Городе за такое вообще можно схлопотать заточку между рёбер…

И вдруг меня словно пронзило. Я ведь помнил эту рожу!

Я сорвался с места, бросился к дверям, но те закрылись. И поезд, резво набирая скорость, понёсся к следующей станции.

Первым порывом было — разбить окно и выскочить. Но парень уже тридцать раз успел бы убежать. Осталось только сжать кулаки и выругаться.

— Что случилось? — Кристина оказалась рядом со мной. — Костя? В чём дело?

В голосе её звучала тревога.

— Златослав! — прорычал я.

— Кто?

— Тот парень, из московских, которого увёл у меня из-под носа Локонте!

Кристина охнула и тут же усомнилась:

— А ты уверен?

— Он мне подмигнул, — проскрежетал я сквозь зубы. — Куда уж быть ещё увереннее? К тому же, всё сходится. Локонте вывалился из портала, который соединял Париж и Петербург, забрал Златослава и вернулся обратно! Тут этот кретин, по всей видимости, и остался.

— Думаешь, он за нами следил?

Я пожал плечами. Подумать на эту тему определённо стоило. Однако по всему выходило, что — нет. Сознательно выдать себя, подмигнуть и свалить — слежку так не ведут. Однако что-то ведь этот недоумок здесь делал. Пытался меня куда-то выманить? Или же…

— Что-то не так, — сказал вдруг Триаль и поднялся со своего места.

Его правая рука резко сжала шляпу, и её поля неуловимым образом изменились. Блеснули сталью. Шляпа превратилась в холодное оружие, которому я не мог подобрать названия. Выражение лица Триаля тоже изменилось в единый миг. Вместо рассеянного, скучающего денди рядом со мной стоял матерый вояка.

Триаль смотрел куда-то мне за спину, и я быстро повернулся. Железная дорога исполняла поворот, и я увидел, что впереди по курсу — туннель. Только теперь до меня донеслось чувство опасности. Чем ближе туннель — тем ближе опасность. Бежать некуда.

— Что делать? — спросила Кристина.

Вместо ответа я отодвинул её за спину и поднял руку. Одновременно с тем, как поезд влетел во тьму, я выставил Щит. Он тускло замерцал, освещая покинутые пассажирами сиденья и отражаясь в окнах.

А миг спустя в середину Щита что-то врезалось.

Нечто подобное я уже испытывал, когда сражался с Жоржем Юсуповым на испытании во дворце. Только здесь всё было гораздо, гораздо сильнее. Меня с огромной скоростью потащило назад. Сиденья по сторонам взрывались, как перезрелые арбузы, падающие из окон, щепки и металлические осколки разлетались во все стороны, в окнах лопались стёкла.

— Двери! — заорал я.

С Кристиной у нас всё-таки была какая-то внерациональная связь, иначе она не сообразила бы, что я имею в виду. Но она, прижавшись спиной к моей спине, выкрикнула:

— Таран! — и я почувствовал исходящую из неё силу.

Потом — грохот. Заклинание Кристины вынесло двери между вагонами и, судя по повторившемуся вдалеке звуку, на этом не остановилось. А мне пришлось вспомнить, в каком мире я нахожусь. Здесь двери — это было не единственное препятствие для человека, которого спиной вперёд тащит из вагона в вагон неведомая сила.

Триаля я не увидел — наверное, он успел нырнуть в пролом первым.

— Сцепка! — крикнула Кристина, и я перестал чувствовать её спину.

Прыгнул сам, не оглядываясь. Под ногами промелькнула сцепка вагонов, рельсы, мою одежду всколыхнул ветер.

Я перелетел остатки двери. Сантиметром ниже — и, скорее всего, даже икнуть бы не успел, как меня бы затянуло вниз. Там, впрочем, возможны варианты — если повезёт оказаться между рельсами и не задирать башку, то вполне можно выжить. Ну, если это загадочное нечто не настигнет меня там.

— Держитесь, мы расчистим путь! — крикнул на ухо Триаль.

Кричал он на французском, скорее всего, даже не отдавая себе в этом отчёта.

— Ломайте сцепку! — крикнул я.

— Что?!

— Ломайте сцепку! В вагонах оставались люди!

Благодаря метро пассажиропоток городской электрички был слабым — но всё же был. И если наш вагон и следующий опустели, то дальше я видел людей.

Сзади загрохотало. Спереди вовсе царил апокалипсис, но грохот сзади я различал всё равно. Потом к нему добавился ничем не прикрытый грохот колёс. И тут, наконец, вокруг стало светло — туннель закончился.

— Костя, прыгай! — закричала Кристина.

— Понял! — откликнулся я.

Щит высасывал силы с такой скоростью, что уже голова кружилась. Эх, сейчас бы сюда Мишеля… А впрочем, его Щит тоже долговечностью не отличался, только большей прочностью.

Я чуть повернул голову, чтобы не терять концентрации, скосил взгляд. Ага, сейчас!

Прыгнул. Приземлился на согнутые ноги и побежал вперёд, гася инерцию, чтобы не упасть.

С диким воем невидимое нечто в последний раз долбанулось в мой Щит и пропало. А я споткнулся о шпалу и всё-таки упал на колени. Ладони закопались в раскалённую на солнце щебёнку.

— Костя! — Крик и топот ног сзади. — Ты жив?

— А что, так плохо выгляжу? — попытался я пошутить и встал.

Кристина схватила меня за локоть, заглянула в глаза. Если бы не присутствие Триаля — наверное, накинулась бы с поцелуями.

— Пожалуй, в следующий раз я тоже поеду на метро, — сказал Триаль.

Кристина нервно рассмеялась. А я огляделся.

Жилых домов поблизости не было, тут тянулась какая-то промзона и росли деревья. Железная дорога проходила в низине.

Я перевёл взгляд вперёд, вслед уходящему поезду, и обнаружил, что тот перестал уходить.

— Кажется, сейчас что-то будет, — пробормотал я.

Не ошибся.

Поезд «поднял голову». Именно так это и выглядело: буднично, спокойно, будто прилёгшая отдохнуть на рельсах гигантская гусеница вдруг проснулась. Локомотив поднялся в воздух, увлекая за собой вагон. Потом раздался жуткий скрежет.

— Вот теперь я склонен верить мсье Витману, — пробормотал Триаль. — Ситуация действительно за рамками… За любыми рамками.

Первым оторвался рельс слева. Он взмыл в воздух и вонзился в локомотив. На секунду я позволил захватить себя иллюзии, что это — атака, что безумному гению нашего врага что-то взялось противостоять…

Увы. Когда в правый бок поезда вонзился правый рельс, стало очевидно, что это — руки. Ну, или щупальца — «гусеница» решила обзавестись манипуляторами. Гнулись они прекрасно, так, будто были раскалены дожелта.

С воем и грохотом локомотив взлетел ещё выше. «Гусеница» встала на кончик хвоста и нависла над нами. Руки-рельсы согнулись.

— Даже не знаю, какую команду тебе отдать, — сказал я, сам удивляясь спокойствию своего голоса.

Отступать было некуда. Позади — туннель. Заманчиво рассматривать его в качестве укрытия, но что если эта тварь обрушит туннель нам на головы?

Уходить в стороны — тем более не вариант. Несмотря на громоздкость, «гусеница» двигалась очень быстро. Она просто перебьёт нас при попытке к бегству.

Оставалось одно — принять бой.

— Давайте раздолбим эту тварь, — предложил я.

И первой меня послушалась эта тварь. Гусеница рванулась на нас.

Я покачал головой. Было большой ошибкой полагать, будто у меня есть какой-то там жизненный опыт. Если на тебя никогда не падал с неба живой локомотив с руками из рельс — нет у тебя никакого опыта. Ты вообще ничего не знаешь о мире.