Рокировка

Глава 12 Двое — лучше, чем один

Кристина прыгнула.

Высота была приличной, а проделывала она такое в первый раз. Вероятно, из-за этого тоже приземлилась неудачно, на самый край Щита. Скатилась с него, не сумела встать на ноги — и её тут же подхватил несущийся по крыше поток.

Цепь! Мне пришлось потратить несколько мгновений на то, чтобы убрать Щит и призвать её — и этих мгновений Кристине хватило на то, чтобы скрыться с моих глаз. Но магической вспышки снизу не было. Значит, она ухитрилась за что-то зацепиться!

Через несколько шагов я оказался рядом и понял, что прав: Кристина висела на краю крыши. Я видел только кисти её рук — с побелевшими от напряжения пальцами.

— Уходи, Костя! — прокричала Кристина. — Уходи, не теряй время!

— Нарушаете субординацию, лейтенант, — крикнул в ответ я. — Это что ещё за приказы старшему по званию?

Цепь обвила запястья Кристины.

— Помогай! — крикнул я. — Упрись ногами в стену!

Через минуту я её вытащил.

— Не нужно было этого делать! — чуть не со слезами выпалила Кристина. — Мы потеряли время! Он нас опередил, смотри!

По крыше над правым крылом здания бежал наш соперник. Наш единственный уцелевший соперник — этот парень остался один. Решил, видимо, не тратить драгоценные секунды на то, чтобы вытащить товарища.

Добыча флага — плюс пятьдесят баллов. Потеря игрока — минус десять. Всё логично, чё. Бьюсь об заклад, что уцелевший парень — чёрный маг.

— Он нас опережает, — поправил я. — Пока. Бежим!

И мы бросились бежать. Ну, условно — бежать. Движение было затруднено из-за дождя — однако тот же дождь мешал и нашему сопернику. Разрыв между нами постепенно сокращался.

— Я постараюсь его задержать, — сказал Кристине я, — а ты беги к флагу. Так, чтобы он тебя не видел, ты ведь умеешь, — и выстрелил в бегущего парня цепью.

Россыпь магических искр — и никакого эффекта. А француз-то — не дурак. Прикрыл спину Щитом… Белый маг. Надо же. Хорошо, что биться об заклад мне было не с кем.

Но, тем не менее, жалящие удары цепи моего противника замедлили. А Кристина ускорилась, как могла.

Разъяренный француз остановился, повернулся ко мне лицом. В тот же миг я понял, что его Щит исчез — а в меня полетела россыпь чего-то, что поначалу принял за магические искры.

Поднял свой Щит. Часть «искр» врезалась в него, а часть — просто изменила траекторию, обогнув меня сзади. В моё лицо, шею, кисти — всё, что не было защищено одеждой, вонзилось не меньше десятка искр.

— Vous n’avez pas attendu? (Не ждал?) — крикнул француз. — Ce sont des abeilles venimeuses. Dans une minute, vous serez paralysé. (Это — ядовитые пчёлы. Через минуту ты будешь парализован).

— Beaucoup de choses peuvent être faites en une minute (За минуту можно успеть сделать многое), — отозвался я.

Удар цепью.

Щит — француз успел прикрыться.

Ещё удар. И снова в ответ — рой искрящихся пчёл.

Яд, между тем, уже начал действовать. Я почувствовал, как немеют шея и кисти.

— Qu’espérez-vous? (На что ты надеешься?) — крикнул парень. — Pourquoi vous vautrez-vous? (Для чего барахтаешься?)

Язык уже еле ворочался. Я понял, что сейчас упаду, и одним концом цепи ухватился за торчащий из крыши громоотвод. Другим снова выстрелил в парня.

— Ca c’est drôle! (Это смешно!) — отразив атаку Щитом, крикнул он. — Quelqu’un doit apprendre à abandonner! (Кое-кому надо научиться сдаваться!)

— Et certaines personnes devraient se rappeler que deux valent mieux qu’un. (А кое-кому стоит запомнить, что двое — это лучше, чем один) — ответил я.

— Oh, quelle bêtise tu racontes! Votre esprit est déjà nuageux. C’est bon. (О, какую чушь ты несёшь! У тебя уже мутнеет сознание. Это хорошо).

У меня действительно темнело в глазах. Но Кристину, карабкающуюся на купол, где развевался флаг, я видел.

— Eh bien, où nous ne le faisons pas. (Хорошо — там, где нас нет).

— Quoi?! (Что?!)

— Faire demi-tour. (Обернись).

Парень осторожно, прикрывшись Щитом, обернулся.

А мне в лицо бросилась черепичная крыша — которую я едва разглядел, в глазах потемнело окончательно.

Я не увидел, как Кристина схватила флаг. Понял, что это произошло, лишь по отчаянному воплю француза. Он проиграл.

Мы победили с большим отрывом. Первыми добрались до флага и потеряли меньше игроков, чем соперники.

Трибуны бесновались. Российские болельщики размахивали флагами.

«Кос-тя!!!»

«Кос-тя!!!»

«Кос-тя!!!» — доносилось с трибун.

Хорошо, хоть команды поддержки здесь на поле не выпускали.

— Как ты? — негромко спросила Кристина.

— Жить буду, — отозвался я.

— Я серьёзно!

— И я серьёзно.

Онемение от укусов ядовитых пчёл действительно прошло сразу после того, как Игра закончилась — его будто выключили.

Все остальные ребята из команды тоже стояли на пьедестале рядом с нами — живые и здоровые, хоть и несколько смущенные. Соперники в нашу сторону старались не смотреть.

Парень, выпустивший в меня пчёл — Дюплесси, капитан французской команды, — пожимая мне руку, отвёл глаза.

— Праздновать пойдем к «Золотому льву», — после того, как церемония закончилась, непререкаемым тоном объявил Боровиков. — Это лучший кабак в Латинском квартале! Я закажу стол на шесть часов, — он вопросительно посмотрел на меня.

Я кивнул:

— Договорились.

В половине шестого я, уже одетый, лежал в своём номере на кровати и ждал звонка Кристины — мы договорились, что она позвонит, когда будет выходить, и праздновать пойдём вместе.

Мысли невольно текли в сторону предстоящего вечера. Точнее, его завершения. Обещал ведь Кристине, что в Париже мы осуществим все свои желания — так куда уж, спрашивается, дальше-то тянуть? Надо действовать — пока эта собака Локонте не попытался ещё кого-нибудь убить, или похитить, или не произошла какая-то другая дрянь, которая всё испортит…

В дверь номера постучали.

— Открыто, — сказал я, садясь. — А чего ты не…

Я не договорил. В номер вошёл Корицкий.

Надменно улыбнулся:

— Ты ждал не меня, понимаю. Прости, что разочаровал.

— Боюсь, что разочарую тебя я, — хмыкнул я. — Мужиками не интересуюсь, можешь проваливать.

Корицкий вспыхнул.

— Я пришёл поговорить! С тобой — как с капитаном команды.

Я пожал плечами:

— Ну, говори. Одной минуты тебе хватит?

— Вполне, — процедил Корицкий. — Скажи, что для тебя важнее: победить в завтрашней Игре или в поединке за место в Ближнем Кругу?

— Хороший вопрос, — хмыкнул я. — Что вкуснее: коньяк или кофе?

— Ты сказал, что у меня одна минута, а сам тянешь время.

— Я не тяну время. Я пытаюсь прикинуть, что должны были тебе пообещать — за то, чтобы согласился предать свою команду.

— Я не собираюсь предавать команду! — взвился Корицкий.

— Поддаться сопернику в твоём понимании — не предательство?

— Я не собираюсь никому поддаваться! Я хочу, чтобы поддался ты!

— Интересно девки пляшут. — Я уселся поудобнее, снова откинулся на спинку кровати. — Это уже что-то на черномагическом, переведи.

— Перевести? Охотно. — Корицкий прищурился. — Твоя рожа, Барятинский, у всех уже в печёнках сидит! Ты за год пролез повсюду, куда только можно было пролезть! Лучший курсант Императорской академии — Барятинский. Приглашён на бал великой княжны, танцует с ней — Барятинский. Поддержал баронессу Вербицкую в её тяжелом труде, спас едва ли не весь Чёрный город — Барятинский. Кто не сходит с первых страниц газет? Барятинский! А кто у нас, скажите на милость, побеждает на Играх?.. Не может быть! Снова Барятинский! — Корицкий вцепился в спинку кровати, ненавистно уставился на меня. — Пора тебе уступить хоть кому-то, хоть в чём-то — не находишь?

— Нет. Не нахожу. — Я поднялся. — У тебя всё?

— Нет! — Корицкий отцепился от кровати, шагнул в сторону, заступив мне дорогу. — Подожди! Ты не дослушал. Я предлагаю тебе победу в поединке за место в Ближнем Кругу, понимаешь? Для тебя ведь не секрет, что мы будем сражаться друг против друга?

— Ну, допустим.

— Так вот. В поединке ты победишь, обещаю. А всё, что тебе нужно для этого сделать — позволить мне завоевать победу в Игре.

— Интересно, каким образом? — мне действительно стало интересно. — Наложить на себя маскировку и притвориться тобой?

Корицкий вспыхнул.

— Не льсти себе! Мой магический уровень не намного ниже твоего. Если ты не будешь мешать мне своими дурацкими командами…

— Если я не буду тебе «мешать», мы проиграем.

— Не проиграем! Я…

— Вот именно, что «я»! — Корицкий попытался было вякать дальше, но я жестом приказал ему заткнуться. — Сам по себе ты, может, и силён. Динамит, к примеру — тоже довольная сильная штука. Но если заложить его под фундамент жилого дома — сомневаюсь, что жильцы придут в восторг. Так же — и ты. Ты не умеешь работать в команде. Тебе плевать на всех, кроме себя. Если бы у меня был под рукой другой игрок, даже более слабый, я вышвырнул бы тебя из команды не задумываясь. Но другого игрока мне сейчас взять негде. А всё, что можешь сделать ты для того, чтобы завоевать победу — это слушаться меня. Если будешь поступать так, как сам считаешь нужным, мы проиграем.

— Откуда такая уверенность? Ты что, ходил к прорицателям?

— Прорицателем пытался поработать ты. Ещё в поезде. Напомнить, чем закончилось?

Корицкий побелел от ярости, но постарался взять себя в руки.

— Место в Ближнем Кругу, Барятинский, — напомнил он. — Я предлагаю тебе место в Ближнем Кругу! И тебе для этого даже делать ничего не придётся.

— Ничего, ага, — кивнул я. — Всего лишь позволить своей команде проиграть на международном турнире.

— Мы не проиграем!

— Да-да, конечно. Ни в коем случае… В общем, слушай внимательно. Диктую ответ на твоё предложение.

Я набрал в грудь воздуха и выдал длинную, прочувствованную фразу. С чётким обозначением адреса, по которому следовало отправиться тем, кто придумал подкупать меня победой в поединке.

Догадывался, что слова, которые использовал, Корицкому были в большинстве своём не знакомы, поэтому повторил дважды. Заботливо спросил:

— Всё запомнил? Сумеешь передать в точности?

Корицкий обалдело хлопал глазами. Видимо, не ожидал от аристократа такого профессионального владения обсценной лексикой.

— Что, не запомнил? Ещё раз повторить?

— Ты… — крякнул Корицкий, — ты…

— Я не продаюсь — во-первых. Я уделаю тебя на поединке в любом случае, независимо от того, будешь ты поддаваться или нет — во-вторых. А если ты ещё раз припрёшься ко мне хотя бы с намёком на то, что сейчас нёс — выйдешь отсюда в окно. Это, в-третьих. И вот теперь уж точно — пошёл вон!

С этими словами я распахнул дверь, ухватил Корицкого за шиворот и выпнул в коридор.

Горничная в чепце и переднике, катящая по коридору тележку со стопками постельного белья, охнула и прижалась к стене.

Корицкий злобно зыркнул на неё. Что-то прошипел сквозь зубы и шевельнул ладонью.

Горничная застыла с полуоткрытым ртом. Корицкий поднялся с пола.

— Ты даже не представляешь, как сильно об этом пожалеешь, Барятинский, — процедил он. — Просто не представляешь!

— Кстати, давно хотел спросить, — вспомнил я. — Всем чёрным магам слова проклятий пишет один и тот же спич-мейкер? Как под копирку шпарите.

— Пожалеешь, — мрачно повторил Корицкий.

И скрылся за дверью своего номера.

Горничная отмерла. Испуганно захлопала ресницами, глядя на меня.

— Всё в порядке, красавица, — успокоил девушку я. — Не обращай внимания. Иди, куда шла, — и сунул в карман передника купюру.

Говорил я по-русски, но деньги — штука универсальная. С их помощью, как правило, можно достичь понимания по любому вопросу с носителем любого языка.

— Oh merci! — пролепетала горничная.

И поспешила, вместе с тележкой, убраться подальше.

— Нет, — сказали за моей спиной.

Я обернулся.

Спросил у Кристины:

— Что — нет?

— Нет, чёрным магам пишет слова проклятий не один и тот же человек.

— Так и думал, что дело в узости черномагического мышления.

Кристина попыталась пихнуть меня локтем, я сместился в сторону. Кристина выставила глушилку. Спросила:

— Что это было? Сейчас, с Корицким?

— Попытка подкупа.

— Что-о?!

— Меня пытались купить.

Я вкратце пересказал суть. Кристина нахмурилась.

— Очень странно. Неужели победа в Игре для Корицкого важнее, чем место в Ближнем Кругу?

— Я тоже поначалу удивился, — кивнул я. — А потом понял, что меня просто пытались развести, как последнего лоха.

Кристина непонимающе наклонила голову.

— Никто не собирается проигрывать мне на поединке, — пояснил я. — Даже если Корицкий принёс бы сейчас клятву, что проиграет — он нашёл бы способ выкрутиться. Его род не позволил бы мне победить.

— Хочешь сказать, что Корицкий пытался тебя обмануть? — изумилась Кристина.

— Именно.

— Боже, какой позор, — её губы скривились.

Я пожал плечами:

— Чего не сделаешь ради победы. Видать, до зарезу охота попасть на первые страницы газет вместо меня.

— Корицкий не привёл бы команду к победе! Он — не ты.

— Приятно, что ты это замечаешь, — я привлёк Кристину к себе.

В конце коридора открылась дверь. Кристина вздрогнула и вывернулась из моих объятий. Пробормотала:

— Слушай, ну не здесь же!

— Опять — не здесь, — вздохнул я. — Ладно, идём. Ребята, наверное, уже собрались.

Я даже не предполагал, насколько окажусь прав.

— Сюрпри-и-из!!! — заорал десяток молодых глоток, когда мы с Кристиной вошли в ресторан.

Здесь были все. Моя команда — ну, это само собой, — а помимо них — Мишель, Андрей, Полли, Надя и Вова.

— Ну вы даёте, — только и сказал я.

— Мы и сегодня были на трибуне, — похвасталась Надя, — ещё утром приехали, вместе с дедушкой. Нина тоже очень хотела поехать, но она занята подготовкой к свадьбе.

В конце лета Нина собиралась выйти замуж. Жениха мне представили ещё осенью, и у нас дома он бывал не раз — это был тот самый «человек», который, по уверениям Нади, готов был жениться на Нине без всякого приданого. Звали жениха Вениамин Корф, а готовность жениться хоть сию минуту — наплевать, с приданым или без — читалась в его счастливых глазах столь отчётливо, что я с первого взгляда понял: за Нину могу не беспокоиться. Я, собственно, и не беспокоился. Тем более, что в подготовках к свадьбе разбирался примерно никак.

— Дедушка передаёт тебе привет и желает удачи, — продолжила Надя. — С нами он не пошёл, сказал, что ему такие развлечения уже не по возрасту. Сказал, что завтра посидит с нами, в тихом семейном кругу, — при этих словах она покосилась на Вову.

Который, как ни странно, выглядел в этой компании уже вполне освоившимся. Видимо, мои друзья, хоть и сплошь аристократы — всё-таки не Григорий Михайлович Барятинский. С такими соседями Вова чувствовал себя куда комфортнее. Анатоль, севший рядом с Вовой, уже втирал ему что-то о преимуществах последнего «руссо-балта» перед американским «бьюиком». Вова охотно поддерживал беседу. Я понял, что кто-кто — а эти двое скучать на вечеринке уж точно не будут.

— Поздравляю с победой, Костя! — из-за стола поднялся Мишель. — Это было великолепно! Я так счастлив, что Надежда Александровна пригласила меня присоединиться к команде поддержки!

— Я была уверена, что Костя будет рад тебя видеть, — сказала Надя, — мало ли что может случиться, вдруг ему понадобится твоя помощь, — и незаметно подмигнула мне.

«Денег-то на поездку у Мишеля нет, — мысленно закончил я. — И единственный способ заставить его воспользоваться деньгами Барятинских — убедить в том, что Костя без него как без рук».

— Правильно! Очень рад, что ты приехал, — сказал Мишелю я.

— Да-да, — подхватила Полли. — Я тоже бесконечно счастлива, что мы здесь! Такая напряженная Игра, вам так нужна была поддержка зрителей! Боже, как я переживала!

— За Костю, или за Дюплесси? — фыркнула Надя. — Помнится, ещё год назад ты хвасталась мне коллекцией его портретов…

— Ах, я была молода и наивна, — отмахнулась Полли. Подняла бокал с шампанским. — Господа, ну что же мы? Предлагаю выпить за победу!

И дальше вечеринка покатилась так, как ей положено катиться в кругу близких друзей.