Рокировка

Глава 4 Норд-Экспресс. Санкт-Петербург — Париж

Я отчего-то был убежден, что в пути Корицкий непременно попытается подстроить мне какую-нибудь пакость. Что-нибудь детсадовское — намазать клеем обувь, подбросить в еду слабительное или во время остановки выкинуть из вагона мой чемодан.

Анатоль, с которым я делил двухместное купе, был, как оказалось, того же мнения.

— Я поставил на дверь магическую защиту, — отрапортовал он мне. Сразу после того, как поезд тронулся, и многочисленное семейство Долинских, прибывшее провожать отпрыска, скрылось из глаз вместе с платформой. Подмигнул: — Корицкому, если полезет, понравится.

— Спасибо, — от души поблагодарил я.

Растянулся на своей полке.

В прежней жизни ездить в поездах мне доводилось редко. За исключением, пожалуй, первого года скитаний — когда я, сбежав из приюта, колесил по стране с такими же, как сам, беспризорниками. Мы искали места потеплее и посытнее. Путешествовали, разумеется, в товарных вагонах, о том, чтобы сесть в пассажирский, нечего было и мечтать.

Для того, чтобы во время остановки поезда пробраться незамеченным под товарный вагон, требовались и удача, и определённые навыки. На станциях убежище приходилось покидать — чтобы не нарваться на обходчиков. Кто-то, задремав и не успев проснуться, нарывался. Кто-то погибал или калечился, сорвавшись на ходу… В общем, наши путешествия сложно было назвать комфортными — хотя в те годы я, конечно, ни о чём таком не думал. Когда присоединился к Сопротивлению, иной раз доводилось ездить в пассажирских поездах, но там возникали свои сложности. Поезда шерстили корпораты — которые нередко разыскивали именно меня. Случалось и вступать в перестрелки, и спрыгивать… Чего только не случалось. Поэтому я, если был выбор, предпочитал железным дорогам автомобильные.

А здесь мы ехали первым классом. Поезд — самый современный и быстрый (по меркам этого мира, разумеется), вагоны — самые комфортабельные. Вместо привычных узких полок — широкие диваны, обитые бархатом, кружевные занавески на окнах, букетик цветов в крохотной вазе, уютные светильники, и ещё примерно миллион мелочей — приспособленных для того, чтобы максимально удобно разместиться самому и разместить свои вещи.

Не успел поезд отойти от платформы, как в купе заглянула хорошенькая проводница. Рассказала нам с Анатолем, где находится вагон-ресторан. Осведомилась, не желают ли господа чего-нибудь прямо сейчас. Чай, кофе, свежие газеты?.. Прохладительные напитки, мороженое?..

— Мороженое, — сказал Анатоль, с удовольствием разглядывая проводницу. Она была одета в белоснежную блузку с расстегнутыми верхними пуговицами, тугой приталенный пиджак и узкую юбку. — Тут ужасно жарко.

— Если нужно, вы можете активировать магический регулятор температуры, — проводница коснулась нужного верньера.

Края её блузки от движения разошлись. Красота, да и только.

— Если будет нужно, я сам здесь устрою хоть ледник, хоть преисподнюю, — пообещал я. — Не беспокойтесь.

— А жарко мне из-за присутствия в этом купе такого прелестного создания, как вы, — добавил Анатоль.

Проводница мило покраснела — от корней волос до самого бюста. Пролепетала, что мороженое сейчас подаст, и упорхнула.

— Ты ведь не претендуешь на эту прелесть? — ревниво глядя ей вслед, спросил Анатоль.

Я отрицательно покачал головой. Хватит с меня пока прелестниц, одна Луиза чего стоила.

За окном мелькали тёмные городские окраины, освещённые редкими фонарями. Колёса стучали по рельсам мягко и убаюкивающе… Я поудобней пристроил под голову подушку.

— Костя, — окликнул Анатоль. — Ты что, спать собрался? — В голосе звучало искреннее недоумение.

— А что я, по-твоему, должен делать?

— Ну, например… — Анатоль извлек из дорожного саквояжа и поставил на стол бутылку рома. Пояснил: — Потом можем перебраться в вагон-ресторан, но начать предлагаю здесь. Тут уютнее.

— Перед Игрой не пью, — мотнул головой я. — И тебе не советую.

Анатоль фыркнул:

— Так Игра ещё — когда! Нам только до Парижа ехать почти двое суток! Я и шампанское припас, — похвастался он. — Ты ведь сумеешь его охладить, когда мы пойдём в гости к девушкам?

Кристина и Элина — так же, как мы с Анатолем — занимали двухместное купе. Ещё в одном купе расположились Боровиков и Корицкий. В состав делегации входил ещё Синельников — куда ж нам, курсантам Императорской академии, без надсмотрщика! — но он ехал в другом вагоне, попроще.

— А девушки нас приглашали? — удивился я.

— Нет, конечно! Они для этого слишком скромны. Но нам ведь ничто не мешает навестить товарищей по команде? Может, им нужна помощь с размещением? Может, надо помочь убрать чемоданы, или ещё что-нибудь…

— Уверен, что дамы и сами прекрасно справятся.

— Да ну тебя, — вздохнул Анатоль. — И когда только успел стать таким занудным?.. Ладно, сыч, сиди в гнезде. А я — на разведку.

С этими словами он, подхватив из саквояжа шампанское, исчез за дверью.

Я только головой покачал. В успехе мероприятия сомневался. Если у Элины не хватит духу выставить Анатоля, то Кристина уж точно сделает это запросто. Ночь на дворе, девчонки наверняка спать укладываются.

В дверь деликатно постучали: проводница принесла мороженое. Поставила креманку с тремя разноцветными шариками на стол.

— Спасибо, — сказал я. — Мой друг скоро придёт.

Проводница шагнула к двери — но не ушла, замерла на пороге. Я поднял на неё вопросительный взгляд.

— Ваше сиятельство, ради бога, извините, — залепетала девушка.

Я понял, что за спиной она что-то прячет, раньше, чем проводница договорила.

Приказал:

— Руки — на стол. Медленно!

Мой кулак обвила цепь. Сменить позу с расслабленной на угрожающую я успел, оказывается, ещё раньше.

Девушка испуганно ахнула. Под моим суровым взглядом вытянула из-за спины дрожащую руку.

В руке она сжимала глянцевый журнал.

— Я понимаю, ваше сиятельство, как вам, должно быть, надоели подобные просьбы… — чуть слышно пролепетала проводница. — Но, если я упущу свой шанс… Я никогда в жизни себе этого не прощу!

На обложке журнала красовалась моя фотография из Кронштадта: памятный прыжок на мотоцикле.

— Если позволите… Автограф, — умоляюще глядя на меня, прошептала проводница. — Я собираю все журналы и газеты с вашими фотографиями! Моя сестра и я — мы просто без ума от вас! А в жизни вы даже ещё красивее…

Я с трудом удержался от того, чтобы выругаться.

Убрал цепь и вздохнул:

— Давай карандаш.

Проводница просияла. Извлекла из кармана форменного пиджака изящный карандашик, протянула мне. Я накорябал поперёк фотографии подпись.

Девушка восторженно ахнула и прижала журнал к груди — прямо к тому месту, которое в разрезе блузки было видно лучше всего. Пробормотала:

— Я никогда… Никогда в жизни не была так счастлива!

— Кто бы сомневался, — вздохнул возникший на пороге Анатоль. Он посмотрел на журнал, на проводницу. Серьёзно сказал: — Имейте в виду, мой ангел: делать женщин счастливыми — одно из любимейших занятий господина Барятинского. И моих, к слову, тоже… Приходите ещё!

Красная как рак проводница, наспех пролепетав слова благодарности, испарилась.

— Прости, что не вовремя, — проводив её взглядом, ехидно сказал Анатоль.

— Очень даже вовремя, — я кивнул на вазочку. — Тебе мороженое принесли. Тает.

— Да и чёрт с ним, — Анатоль плюхнулся на мою полку. — Там, в соседнем купе, тают наши барышни! И вот это уже — такая вещь, которую я на твоём месте не стал бы игнорировать.

— В смысле? — удивился я. — О чём ты?

— О том, что пока ты тут любезничаешь с проводницами, к девчонкам притащились Боровиков и Корицкий! Опередили нас, чёрт бы их побрал… Я тебе говорил: надо сразу идти! При нас не посмели бы лезть.

— И что же они там делают?

— Да что они могут там делать? Ты как с Луны свалился, Костя, право слово. Вместо того, чтобы раздавать автографы, мог бы и помочь бедным девушкам избавиться от назойливых кавалеров.

— А ты так уверен, что им нужна помощь?

— Ну… Не знаю. — Анатоль прищурился. — Элине, конечно, нравится Боровиков… Возможно, даже не меньше, чем я. — С самомнением по части собственной неотразимости у моего друга всегда было всё в порядке. — Но Корицкий и Кристина — это уж точно ни в какие ворота! Несмотря на то, что Кристина согласилась пойти с ним на бал, они протанцевали только первый танец. А через час Кристина с бала исчезла, — Анатоль хитро посмотрел на меня. — И тебя я тоже почему-то не видел! Вывод напрашивается сам собой.

— У меня заболела голова, и я ушёл в корпус, — отрезал я.

— Да-да, — кивнул Анатоль, — именно так я и подумал. Когда парень и девушка куда-то исчезают вместе — это наверняка означает, что у кого-то из них болит голова! Не беспокоишься о том, что сейчас она может заболеть у Корицкого — а Кристина пойдёт к нему в купе проследить за тем, чтобы этот мерзавец принял аспирин?

Я догадывался, что единственным поводом для Кристины пойти в купе к Корицкому может быть лишь отсутствие иной возможности оторвать ему башку — так, чтобы этого никто не увидел. Кристина — не Полли, а главная задача её жизни — не подсчёт кавалеров, падающих к ногам. Корицкого она пошлёт к чёрту с гораздо большим удовольствием, чем станет с ним флиртовать. Но вот то, что Элине, по словам Анатоля, нравится Боровиков, несколько усложняло расклад.

Элина не выгонит эту парочку из-за Боровикова. А Кристине, чтобы не обижать подругу, придётся терпеть их присутствие. Чёрт знает сколько времени. Вместо того, чтобы тихо-мирно улечься спать…

— Ладно, идём, — сказал Анатолю я.

Дверь девчачьего купе была приоткрыта.

На одном диване сидели Элина и Кристина, напротив них расположились Боровиков и Корицкий. Разрумянившаяся Элина кокетливо улыбалась, Кристина выглядела так, будто только что съела лимон. На столике я увидел бутылку красного вина, четыре бокала и колоду карт. Фокусы показывал Корицкий. Карты, послушные его магии, поднимались над колодой и, перевёрнутые рубашкой вниз, ложились на стол.

— Не помешаем? — спросил я.

Кристина посмотрела на меня с благодарностью, но ответить ни она, ни Элина не успели.

— Помешаете, — отрезал Корицкий. — Тут и так тесно.

— Я спрашивал не тебя, а хозяек.

Я шагнул в купе, сел на диван рядом с Кристиной — которая с готовностью подвинулась, освобождая место. Подбодрил Корицкого:

— Чего застыл? Раздавай. Во что играете?

— Играют — в трущобах Чёрного города, — процедил сквозь зубы Корицкий. — Там, где, по слухам, вы очень любите проводить время, господин Барятинский! Мой вам совет: будьте разборчивее в связях. Общение с плебеями, как я вижу, до добра не доводит. Вы даже не в состоянии отличить пошлую игровую колоду от благородных карт таро.

— Что ты сказал?! — Анатоль, присевший на соседний диван, начал угрожающе подниматься.

Я остановил его жестом. Корицкому кивнул:

— Не в состоянии, верно. Возможно, потому, что большую часть своего времени я посвящаю не забавам, а учёбе и тренировкам. Чего нельзя сказать о тебе. Держать в руках карты для тебя явно привычнее, чем оружие.

Корицкий побагровел.

— Не ссорьтесь, господа, — примирительно вмешалась Элина. — Станислав, ты обещал мне предсказать судьбу! Костя, не желаешь выпить вина?

— Господин Барятинский, вероятнее всего, предпочитает водку, — скривился Корицкий. — Дабы не отставать от своих друзей из Чёрного города.

— Господин Барятинский предпочитает не пить перед Игрой, — отрезал я. — А если тебе так приспичило, то лучше это делать в своём купе. В соседнем вагоне, если кто-то забыл, едет Синельников. Придёт сюда — влипнете не только сами, но и подставите девчонок.

— Я сказала то же самое, — вмешалась Кристина, — но Станислав ответил, что сумеет отвести Синельникову глаза.

— Вот это я понимаю — жажда выпить, — усмехнулся я. — Поаккуратнее, Корицкий. В твоём возрасте такая тяга к алкоголю — это, знаешь ли, тревожный звоночек.

Кулак Корицкого судорожно дёрнулся. Но — и только, на большее смелости не хватило.

За неделю тренировок я успел и погонять его по рингу, и повалять по татами, и познакомить с цепью. У Корицкого было время рассмотреть мои боевые навыки со всех сторон. А я с каждым днём всё отчётливее понимал, что к поединку за место в Ближнем кругу чёрные подготовят мне охренительных размеров сюрприз. Потому что в честном бою я Корицкого одолею, в этом сомнений нет. А значит, нужно ждать подставы.

Однако об этом у меня ещё будет время подумать. Сейчас в приоритете — Игра и задание, полученное от Витмана. Или же — сначала задание, потом Игра, на месте разберёмся. Тут бы хоть до этого места добраться без приключений…

Элина тронула за рукав Корицкого.

— Продолжай, Станислав. Что означает эта карта?

Она коснулась карты, которую Корицкий перевернул перед нашим приходом.

— Она означает, — даже не взглянув на карту, проговорил Корицкий, — что сейчас — самое время поинтересоваться судьбой господина Барятинского. — Он оперся кулаками на стол, уставился на меня. — Вы готовы узнать свою судьбу, Константин Александрович? Или побоитесь?

— Ну вот только на слабо меня ещё не брали, — вздохнул я. — Скучно-то как, господи…

— О, — встрепенулась вдруг Элина. — Соглашайся, Костя! Твоя судьба наверняка связана с Игрой, это ведь для тебя очень важно! Что, если Станислав сможет предсказать, к чему тебе готовиться?

— И всем нам, соответственно, тоже, — неожиданно поддержал Элину Боровиков. — Соглашайся, Костя!

Я пожал плечами:

— Да на здоровье. Хочет — пусть играется, мне не жалко.

Корицкий насупился. Прошипел:

— «Играется»?! По-твоему, предсказание судьбы — это игрушки?

— Для настоящих прорицателей — нет, не игрушки. — Я вспомнил закатившиеся глаза бабки Мурашихи. И то, как в последний мой визит к ней едва не обрушился дом. — Мне доводилось видеть, как они работают, впечатляет. Но что-то сомневаюсь, что тебе с твоими картинками, — я кивнул на карты, — удастся меня так же впечатлить.

— Здесь не цирк, Барятинский, — окрысился Корицкий. — А я — не клоун!

— Да неужто? — хмыкнул я.

Теперь кулак Корицкого дёрнулся заметнее.

— Да будет вам, — добродушно пробасил Боровиков. — Станислав, собрался гадать — гадай. Пока Костя не передумал.

— Не гадать, а предсказывать! — снова взвился Корицкий. — Гадают цыганки на ярмарках!

— Ну, предсказывать, — миролюбиво согласился Боровиков. — Давай. Мы ждём.

Корицкий посопел, однако сменил гнев на милость и принялся перемешивать карты.

Выглядело это эффектно: колоду в его руках окутали магические искры. Когда Боровиков рассыпал карты по столу, искры превратились в змейку. Карты лентой потянулись за этой змейкой, словно примагничиваясь одна к другой. А я почувствовал, как напряглось окружающее нас магическое поле.

Среди всех, сидящих в купе, самый высокий уровень, после меня и Корицкого, был у Кристины — шестой. Но она, кажется, ничего не чувствовала. Напряжение ощущали только я и создатель поля.

— Тебе ресурса-то хватит? — хмыкнул я.

Корицкий посмотрел на меня с удивлением. Видимо, не ожидал, что тоже почувствую магию. Но ответил небрежно, сквозь зубы:

— Беспокойся о своём ресурсе.

Рассыпанные карты легли передо мной на стол. Искры тревожно мерцали. Один за другим вдруг мигнули и погасли светильники, освещающие купе.

— Ой, — сказала Элина. Зажгла магический огонёк.

— Станислав, что происходит? — встрепенулась Кристина.

— Долго объяснять, госпожа Алмазова. Для вас, боюсь, то, что происходит — слишком сложное колдовство. Попытки заглянуть в будущее всегда вызывают… скажем так, побочный эффект. Но не беспокойтесь. Ситуация под контролем, ничего страшного не случится.

Корицкий провёл ладонью над картами, рисуя в воздухе какие-то загадочные символы.

Столик затрясся. В купе резко похолодало, оконное стекло расчертили дорожки инея.

— Мне не по себе, — испуганно сказала Элина. — Давайте прекратим это!

— Вам не о чем беспокоиться, госпожа Вачнадзе. — Корицкий смотрел на меня. — Единственный человек, которому стоило бы сейчас проявить беспокойство — вот, — он ткнул в меня пальцем. — Выбери карту, Барятинский.

— Костя, нет! — ахнула Кристина. — Не надо! Тут что-то не так, я чувствую!

— Я тоже чувствую, — сказал я.

Корицкий, кстати, и сам чувствовал себя явно не лучшим образом. Он побледнел, лоб пошёл морщинами. Представление, чем бы оно ни было, давалось ему нелегко. Он такого, похоже, не ожидал.

— Что-то не так? — спросил я. — Переборщил со спецэффектами? Может, и правда прервёмся — пока тебя удар не хватил?

— Выбирай карту! — прохрипел Корицкий.

— Ну, смотри. Я предупреждал.

И я не глядя взял со стола карту.

Пальцы закололо. Карта, окутанная роем магических искр, покрылась инеем. Корицкий, увидев это, побледнел ещё больше.

— Дай её мне, — прохрипел он.

Я смахнул с карты иней.

Корицкого затрясло. Он уставился на меня, как на ожившего мертвеца. Прошептал:

— Как… Как ты это сделал?!

Я пожал плечами.

— Легко и непринужденно. Могу ещё чем-нибудь тебе помочь?

Корицкий меня, кажется, не услышал. Он смотрел на карту в моих руках так, словно я держал ядовитую змею. Протянул ко мне дрожащую ладонь. Я вложил в неё карту.

Несколько секунд Корицкий вглядывался в картинку, а потом его лицо перекосило от ужаса.

Корицкий вскинул руку. И в меня полетел магический удар.

Я, видимо, подспудно ждал чего-то в этом духе…

Белое Зеркало!

И не одно — я таки успел вколотить в своих бойцов кое-какие навыки. Второе зеркало, с секундной задержкой, выставил Анатоль.

Магический удар, отраженный двумя Зеркалами, швырнул Корицкого спиной в оконное стекло.

Стекло пошло трещинами. Корицкий рухнул мордой на стол.