Рокировка

Глава 23 Инцидент

Так к Борису, наверное, никто не обращался ни разу за всю его жизнь. Он спрыгнул с подоконника, на котором сидел, и уставился на меня — как нашкодивший кот, чующий, что сейчас его оттаскают за шкирку.

— А если бы тебя кто-то заметил? — понизил голос я.

— Там никого не было, я сначала выглянул осторожно, — обиженно отозвался Борис.

Я поставил поднос на стол и тут же схватил пирожок — пока эта жрущая машина в обличье пятнадцатилетнего пацана не уничтожила всё подчистую.

— А тех, кто применяет технику невидимости, ты тоже учёл? — спросил я. — Я тут недавно узнал, что за моим домом присматривает Тайная канцелярия. И я понятия не имею, насколько плотно.

— Тогда, может, нам стоит задёргивать шторы на окнах? — предложил Борис с явственным сарказмом.

— Может, и стоит, — буркнул я.

Подошёл к окну и, потянув за шнур, отсёк дневной свет.

Я, конечно, сильно сомневался, что сотрудники Тайной канцелярии, как слюнявые извращенцы, наблюдают за моими окнами в бинокль. Куда больше опасался, что Бориса заметит кто-то из домочадцев. И задёрнутые шторы мне не очень-то нравились, потому что это вызовет вопросы у тех же домочадцев. Замок сменил, в комнату не пускает, шторы задёргивает… Что они могут подумать? Даже не знаю. Что бы подумал я?..

Я бы, наверное, долго не думал — просто задал бы вопросы, а если бы ответы мне не понравились — просто вошёл бы и всё увидел сам. Наверное, поэтому мне лучше не заводить детей. Они бы меня ненавидели…

Борис между тем, не теряя зря времени, сел за стол и принялся уминать второй обед. Я присел на кровать и откусил от пирожка. Аппетит, однако, пропал напрочь после того озарения, которое постигло меня в коридоре.

Положа руку на сердце, я мог бы догадаться и раньше. Оговорки Луизы, кое-что, случайно оброненное императором… Но это задним числом или со стороны хорошо судить. По факту же я не жил во дворце и ничего не знал толком о его обитателях, поэтому такая догадка была бы преждевременной до тех пор, пока я не получил бы железобетонных доказательств.

Ну вот, я их и получил.

— Хорошо себя чувствуешь, да, Борис? — спросил я.

Борис прожевал кусок и, повернувшись ко мне, недоуменно сказал:

— Знаешь, как ни странно — да. Мне хочется… — он замялся, будто сам не верил, что собирается произнести подобное, — …погулять.

— Повременим с этим. Но вот кое-кого в гости я сегодня приведу.

— В гости — ко мне? — уточнил Борис. — Эм… А разве это не опрометчиво?

— Это — часть плана, — вздохнул я. — Мне не достаточно того, что я вижу своими глазами. Нужно, скажем так, экспертное заключение.

— А впрочем — чего нам бояться? — принялся рассуждать Борис. — Если всё откроется — я намерен подтвердить, что отправился с тобой и твоей сестрой добровольно. Я — сын императора, такова моя воля.

— Угу, — кивнул я. — А сколько вам лет, ваше высочество, напомните?

Борис понурился. Да, как бы ни было обидно, но воля несовершеннолетнего — так себе аргумент. Особенно для его родителей.

Я строго-настрого проинструктировал Бориса, чтобы он не шорохался по комнате и не издавал никаких звуков. Некоторые нюансы заставили великого князя побледнеть, потому что на подобные темы с ним явно никто прежде не разговаривал. Никто не запрещал ему спускать воду в туалете и мыть руки, если меня не будет в комнате.

— Усёк? — спросил я.

— Понял, если ты об этом, — пробормотал Борис. — Не задерживайся, прошу.

— Поверь, я не пойду в кабак кутить с цыганами, зная, что ты здесь.

Заперев дверь, я спустился вниз, вышел из дома и возле гаража столкнулся с Надей. Выглядела она не очень.

— Чего такая кислая? — спросил я.

— И ты ещё спрашиваешь? — Надя фыркнула. — В городе творится кошмар. Ездят автомобили, из которых по громкоговорителю сообщают, что пропал великий князь Борис Александрович и предлагают огромные деньги за любую информацию. На каждом столбе висит его портрет.

— Ну и что? — пожал я плечами.

— Ты совсем не нервничаешь? — изумилась Надя.

— А почему я должен нервничать? Всё идёт по плану. Кроме того, я, кажется, понял, что за мразь стоит за всем этим. Я имею в виду болезнь великого князя и, следовательно, так называемое проклятие белых магов. Которое, к слову, пока не работает.

— Ты уже всё узнал?! — ахнула Надя и посмотрела на меня так, что у меня аж сердце защемило. — И кто же это? И… Неужели мы можем всё это закончить?!

— Спокойно. — Я положил руки Наде на плечи. — Я догадался — да. Но мне нужны доказательства, которые я сумею предъявить императору и Витману, а не просто догадки. А для этого — нужно ещё поработать. И сейчас твоя работа такая: иди к себе и бди. Китти уже пыталась сегодня отколупать замок на моей двери. Мало ли, кому ещё захочется заглянуть туда за чем-нибудь. Вот тебе ключ от моей комнаты, на всякий случай. Больше ни у кого ключа нет, я сменил замок. Впрочем, я надеюсь вернуться в течение пары часов, вряд ли за это время что-то успеет случиться.

Надя схватила ключ.

— Жду тебя, — пробормотала она. — Возвращайся поскорее! Удачи!

Даже не спросила, куда я еду.

А я приехал в лечебницу к Клавдии. Но первым делом прошёл не к ней, а к стойке регистрации.

— Здравствуйте, — улыбнулся знакомой медсестре, которая сидела здесь в ту жуткую ночь, когда я привёз подстреленного Федота. — Мне должны позвонить.

— Вам нужно кому-то позвонить, ваше сиятельство? — не поняла женщина.

— Наоборот.

И тут телефон зазвонил.

Медсестра взяла трубку.

— Лечебница баронессы Вербицкой… Да-а-а… Передаю.

Изумлённо поглядев на меня, она протянула трубку.

— Барятинский, — бросил я. — Доложить обстановку.

— Э-э-э… — послышалось из трубки. — Обстановку? Здравствуй, Костя. У меня всё хорошо.

— Радует, — кивнул я. — У меня тоже всё отлично.

— Да я уж… слышал, — вздохнул на том конце провода Мишель.

— Отставить уныние. Тебя обо всём предупреждали несколько раз, когда ты подписывал документы. Теперь твоя жизнь — вот такая. Завтра я заеду за тобой, как договаривались.

— Служу Отечеству!

— Так служить.

И я положил трубку на аппарат.

— Кос… Константин Александрович? — послышалось сзади.

Я обернулся и улыбнулся, увидев Клавдию.

— Здравствуйте, Клавдия Тимофеевна. А я как раз к вам.

— Кошмар, — только и сказала Клавдия, глядя на мою жемчужину.

В её комнатке всё было по-прежнему, разве что на столе появилось украшение — керамическая статуэтка, по типу нэцке. Несмотря на нарочитую уродливость, она радовала глаз: наконец-то Клавдия вспомнила о том, что комнаты принято украшать безделушками.

— Мне не следует спрашивать, что ты сделал, верно?

— Ну, мне же не тринадцать лет. — Я забрал жемчужину и спрятал под рубашку. — Сама понимаешь, что не девочек за косы дёргал.

Клавдия побледнела, опустила взгляд. Дышалось ей тяжело.

— Это… того стоило?

Я удивился. Неожиданный вопрос от такого белого мага. И Клавдия, видимо, по моему молчанию прочитала невысказанные мысли.

— Мне тоже не тринадцать лет, Костя. Я понимаю, что есть ситуации, когда нужно поступать… страшно. Для этого господь и создал чёрных магов. А ты… Ты всё ещё борешься.

От её интонации мне самому себя жалко сделалось, даже содрогнулся от отвращения — мерзейшее чувство, с детства не испытывал.

— Знаешь, мне очень не нравится, когда на меня клеят ярлыки, — сказал я — возможно, чуть жёстче, чем следовало. — Чёрный маг, белый маг — всё это ярлыки. Назовут тебя таким-то — и смотрят выжидающе: давай, мол, действуй так, как положено такому-то. Поступишь иначе — и все изумляются, ахают: да как он посмел! Многие сейчас, наверное, ждут, чтобы я стал чёрным магом. И вот, даже из-за одного только этого — я им не стану.

— У меня сейчас нет тяжёлых пациентов, — сказала Клавдия и подошла к окну. — В последнее время та проблема, о которой я говорила, как будто исчезла…

— Мне кажется, или ты говоришь с грустью? — Я подошёл к ней сзади.

— Не кажется. Ты ведь знаешь — я странная. И теперь чувствую себя бесполезной. Эгоистичное чувство, понимаю. Но что поделать — у меня, как у всех белых магов, есть маленькое чёрное пятнышко в жемчужине.

— Это нормальное чувство, когда одерживаешь победу, — сказал я. — Трудно переключиться. Возьми отпуск, расслабься. Съезди куда-нибудь, где ничто не будет напоминать об этой войне.

— Может быть, ты и прав… — вздохнула Клавдия. — Что ж, ладно. Пойдём, вылечим пару гастритов, и я помогу тебе вернуть в жемчужину немного белизны. Только…

Клавдия заколебалась, и я заметил, как покраснели даже её уши.

— Я подожду снаружи, — сказал я. — Пока ты примешь душ, и всё такое.

— П-подождёшь?

— Да. Видишь ли, я хочу, чтобы ты со мной кое-куда съездила. А именно — в Барятино. Там… В общем, мне нужна твоя помощь.

— Кто-то болен? — Клавдия развернулась и заглянула мне в глаза. — У вас в доме?! И ты не сказал об этом сразу?!

— Я не знаю, болен или нет, — улыбнулся я. — И нужно мне не лечение, а диагностика. К тому же — полностью конфиденциально. Из всех целителей я могу доверять только тебе.

— А как же Нина Романовна? Ей ты не доверяешь?

— Во-первых, я не хочу её посвящать. Во-вторых, Нина не такой сильный и опытный целитель, как ты. Насколько я понимаю, она не работает с этой… астральной проекцией.

В переводе с магического на более понятный, Клавдия была опытнейшим нейрохирургом, хирургом и врачом общей практики одновременно. Нина же была неплохим фельдшером — и только.

— Костя, ты меня пугаешь…

— Меня не надо бояться, — улыбнулся я. — Мне надо радоваться. Идём лечить гастриты.

Два гастрита и один цирроз печени спустя я стоял под дверью в каморку Клавдии и ждал. Прямо как в первый день. Сколько ж времени прошло… Да год, собственно, прошёл, практически ровно. Но сколько событий случилось за этот год — хватит на роман в шести томах.

Я достал жемчужину и посмотрел на неё. Чернота отступила. Теперь её было не больше трёх четвертей. Всё ещё много, однако от сердца отлегло. Я уже не чувствовал себя балансирующим на краю бездны.

Зато прекрасно чувствовал, что это — не в последний раз. Легко — раз определить цвет своей магии и всю жизнь придерживаться этого выбора. Но такие вот любители стабильности — первейшие жертвы во все времена и в любом мире. Белых убивать легко, с чёрными — чуть сложнее. Но и те, и другие — предсказуемы и зашорены, а потому — уязвимы. Может быть, мне и нелегко даются эти пляски на канате, протянутом над пропастью, но за этот непростой год я не погиб сам и помог выжить многим другим.

В чём-то я, наверное, походил на Федота, который тоже не цеплялся за стабильность. И где-то сейчас этот старый бандит, интересно… Если всё пойдёт по плану — скоро придётся закладывать в Чёрном городе часовню. С дворянством я Федота уже прокатил, так хоть тут человека порадовать.

— Я готова, можем ехать, — заявила Клавдия, открыв дверь.

Выглядела она так, будто вышла из салона красоты. Посвежевшая, отдохнувшая, с безупречной причёской. А десять минут назад напоминала мокрую мышь, выползшую из-под асфальтоукладывающего катка.

Клавдия посмотрела на жемчужину у меня на ладони, удовлетворённо кивнула:

— Приезжай завтра ещё раз. Продолжим работать.

— Не будем пока договариваться. — Я спрятал жемчужину. — Может, ты меня уже сегодня проклянёшь.

— Ну что за глупости, Костя! — Клавдия с доброй улыбкой заперла дверь своей комнаты.

Я вздохнул. Посмотрим, что ты скажешь через полчаса…

Клавдия посещала Барятино уже не впервые. Её приглашали сюда на Рождество. Я этого, правда, не застал — немного не до того было. Разбирался с последствиями действий Рабиндраната.

— Прошу! — Я, опередив швейцара, распахнул перед Клавдией дверь.

Вошёл следом. И увидел застывшую посреди холла Нину. Лицо у неё было такое, как будто в дом ввалились не Клавдия и я, а двое поддатых коммивояжёров.

— Что-то не так? — спросил я.

— Клавдия Тимофеевна, рада вас видеть, — как робот произнесла Нина. — Также я буду очень рада вас видеть на свадебном балу, который состоится через два дня здесь, в Барятино.

— Здравствуйте, Нина Романовна, — вежливо присела Клавдия. — Я получила ваше приглашение, благодарю. Это для меня огромная честь, буду рада присутствовать.

— А тебя, Костя, хочет видеть дедушка, — будто не услышав Клавдию, так же механически продолжила Нина.

— Загляну к нему, как только провожу Клавдию, — сказал я. — А сейчас мы должны…

— Немедленно, — с нажимом перебила Нина. — Григорий Михайлович хочет видеть тебя в своём кабинете немедленно! А Клавдию Тимофеевну я угощу кофе.

Внутри у меня что-то оборвалось и упало. Не нужно было ходить к гадалке, чтобы смекнуть, что к чему. Ох, не хотел я, чтобы всё произошло так быстро…

Впрочем, внешне я не подал виду, будто что-то не так. Повернулся к Клавдии.

— Прошу меня простить, Клавдия Тимофеевна, должно быть, что-то срочное. Вернусь моментально.

— Ничего страшного, я с удовольствием проведу время с Ниной Романовной! — заулыбалась Клавдия.

А я прямиком направился к кабинету деда. Пару раз для приличия стукнул в дверь.

— Входите! — послышалось резкое.

Я вошёл и, закрыв за собой дверь, остановился. Эту немую сцену дед, видимо, планировал, пришлось ему подыграть. Да она того, право же, стоила.

Вот дед сидит в кресле за своим столом. Вот я стою напротив него, возле двери. А вот великий князь Борис возле книжного шкафа стоит, держа в руках одну из дедовых книг. Судя по выражению лица, меня он в данный момент рассматривает, как досадную помеху, которая вынудила оторваться от чтения.

Одет Борис был в домашнюю рубашку и брюки — наверное, ему подобрали что-то из старых Костиных вещей. Удивительно, что не выбросили.

— Что-то случилось? — спросил я с невинным видом.

Дед медленно начал наливаться багровостью. Ох, зря я шутить начал. А всё Костины гормоны, потребность повыёживаться даже перед лицом неминуемой смерти! Так вот она, неминуемая смерть, за столом сидит. С таким красным лицом, что того гляди — инсульт хватит.

— Ладно, давай начнём разговор с начала! — поднял я руки. — Это не то, что ты думаешь, я всё могу объяснить.

— Объяснить?! — Дед встал из-за стола и шевельнул рукой, ставя глушилку. Это меня порадовало. Значит, он пока никому не сообщил о своей удивительной находке. — Объяснить — это?! Ты похитил великого князя! Похитил! Великого! Князя! Ты вообще соображаешь, что натворил?! Ты понимаешь, что твоя голова уже летит с плахи в корзину и падает там рядом с моей головой? С головой твоей сестры, твоей тётушки!

— Я ведь уже объяснял вам, сударь, — подал вдруг голос Борис, — что похищением в строгом смысле слова это назвать нельзя! Поскольку я отправился сюда вместе с Костей добровольно, будучи полностью осведомлённым обо всех нюансах и последствиях.

Дед, тяжело дыша, замолчал. Рявкнуть на Бориса он не мог себе позволить — хотя ему явно до зарезу этого хотелось. Ситуация выходила за рамки тех, в которых он разбирался, и сейчас дед был в первую очередь растерян.

— Как ты спалился? Смывал воду в туалете? — спросил я, грустно посмотрев на Бориса.

— Да я даже с кровати не вставал! — возразил тот. — Просто… сначала услышал ссору за дверью, а потом дверь начали открывать. Я спрятался было под кровать, но там было пыльно, и… Я чихнул. Понимаю, как это глупо, но…

— Вы, что — отобрали у Нади ключ? — перевёл я взгляд на деда. — Ну, знаешь… Я думал, вы с Ниной выше подобного.

— Не смей меня упрекать! — погрозил дед дрожащим пальцем. — Не смей! Не в твоём положении…

— Слушай, мы сейчас чего хотим? — перебил я. — Показать великому князю, как умеем швыряться друг в друга чёрной магией? Он — наследник императора, ты — заседаешь в Ближнем Кругу. По-моему, так себе идея. Давай мы убьём друг друга как-нибудь после — если с этим не справятся другие люди.

— Ты… — прорычал дед.

— Я сделал то, что считал правильным, — отрезал я. — Как всегда. И если ты не забыл, то до сих пор все мои поступки, так или иначе, приводили к позитивным переменам.

— Мне лично перемены совершенно точно идут на пользу, — снова вмешался Борис. — Давно не чувствовал себя таким здоровым! Собственно — никогда не чувствовал. Должно быть, тут у вас какой-то особенно хороший воздух. Надо будет сказать отцу, чтобы построил здесь усадьбу, или дворец, или что там полагается строить. А вот эта книга… — Он с благоговением показал нам обложку пухлого тома, который держал в руках. — Год назад по моему приказу перерыли весь Петербург! Справлялись и в Москве, и за границей, но не нашли ни одного экземпляра! Аббат Кальне, «Трактат о явлениях духов»! Оригинал одна тысяча шестьсот девяносто восьмого года!

Борис говорил так, будто ждал, что мы с дедом ахнем и повалимся ниц — не перед ним, но перед раритетным трудом господина Кальне.

— Я дарю вам эту книгу, — сказал дед.

— В-вы ведь это — не серьёзно? — пролепетал Борис, прижав книгу к груди. — Это… невероятная библиографическая редкость, вы не представляете, должно быть…

— Я не смогу унести её с собой в могилу, так пускай она по крайней мере останется у человека, который её ценит! — махнул рукой дед.

— Хватит уже про могилу, а? — поморщился я. — Если ты не будешь так нервничать по пустякам, меня переживешь.

— Клянусь, вернувшись во дворец, я отблагодарю вас за этот дар! — с жаром заявил Борис.

— Не сомневаюсь, — буркнул дед.

Как-то быстро у него иссяк запал, и я поспешил этим воспользоваться:

— К нам приехала Клавдия Тимофеевна, я хочу показать ей Бориса…

— Да неужели! — всплеснул руками дед. — Ты хочешь показать больного мальчика, которого лишил надлежащего ухода, целителю?! Какая здравая мысль — для разнообразия!