Рожденные водой

Глава 15. Камень, ветер и вода (часть вторая)

Дэш проснулся от холода. Один.

Костер тлел, пуская вверх хилый дымок, Энори не ошивалась рядом, а на небе скапливались тучи, предвещая ненастье. Часы показывали два пополудни, но из-за темного неба казалось, что уже вечереет.

— Фиби! — позвал Дэш.

Где-то на пруду кричали казарки, да шелестели кроны над головой. Он быстро оделся и завернулся в плед, на котором спал, закидал костер и пошел на поиски. Ее отсутствие нервировало. В голове сразу вспыхнули картинки, как ее ловит шериф и сажает в клетку в сарае Беки Селзник.

В доме Фиби не было, как и на причале. Дэш заварил себе гранулированный кофе, нашел мюсли и кислое молоко, вылил молоко и уселся на верхней ступеньке причала с чашкой кофе. После трехдневной диеты из рыбы сухие орехи и овсянка оказались приятным разнообразием. Дэш подумал, что хорошо бы съездить в город за жратвой и обязательно купить груши для Фиби. Она говорила, что любит груши.

Через час, прибравшись в доме и выпив еще две чашки дрянного кофе, Дэш начал волноваться по-настоящему. Без Фиби, отвлекающей от всех проблем, в голове снова завертелись мысли: шериф охотится за русалкой, мать с сестрой вот-вот заявятся, Вероника поинтересуется успехами. Ничего не закончилось. Все стало только хуже, а Фиби где-то шляется. Дэш почти решился позвать ее через кольцо. Он не был уверен, что сработает, он вообще пока не понимал, как оно работает, кроме того, что защищает от «шепота», но потом передумал — не хотел обижать Фиби. Вдруг она занята какими-то важными делами, а он ее отвлекает.

Но если ее поймали или убили, то кольцо уже не поможет.

Дэш осознал, что начал паниковать. Схватил с крючка ключи и ринулся к машине — проверить сарай Беки.

Он распахнул входную дверь и наткнулся на поднимающуюся по ступенькам Фиби. Она заулыбалась, увидев Дэша.

— Где ты была? — выдохнул он. — Почему ушла не предупредив?

Фиби на секунду замерла на верхней ступеньке, удивленно распахнув глаза. В руках она держала жестяную прямоугольную коробку с облезшим рисунком вроде тех, в которых хранят печенье. Перехватила ее, а потом шагнула к Дэшу, прижалась всем телом и лбом к его лбу. Он с облегчением крепко ее обхватил. Они постояли на веранде.

— Ты снова колючий, — укорила она. — Опять нервничаешь.

— Я не знал, где ты…

Но Фиби, выскользнув из объятий, направилась в дом. Дэш пошел за ней. На кухне она поставила коробку на стол и сама уселась на него, стянула футболку и, раздвинув ноги, приглашающе застыла. У Дэша перехватило дыхание и вспотели ладони. Он медленно подошел к ней, наслаждаясь идеальным телом. Она не возражала, выставляя себя напоказ и явно получая удовольствие оттого, что ею любуются.

— Ты мне сильнее нравишься, когда не колючий, — проворковала она, выгибаясь ему навстречу.

— Тогда больше не уходи без предупреждения, — приказал он, обхватывая ее одной рукой за шею, а другой проводя по ее бедру от коленки до паха. — Я всегда должен знать, где ты.

— Я ухожу, когда хочу, — прошептала она, помогая ему стянуть брюки.

Он резко прижал ее к себе посильнее. Она точно доиграется, и ему придется пустить в ход кольцо. Нельзя ей расхаживать по округе, никто не должен до нее добраться.

— Теперь нет, — выдохнул он ей в губы и начал целовать, чтобы она не вздумала спорить.

Фиби и не спорила, она отвлеклась на другое, а злость и страх Дэша испарились — осталось только горячее желание…

От кофе и мюсли Фиби категорически отказалась, зато с удовольствием вгрызлась в плитку шоколада, найденную на пустующих полках. Пришла Энори, разлеглась посреди кухни, а потом приползла и змея, свернулась клубочком под столом.

Они всегда следовали за Фиби хвостом. Интересно, если он все же ее увезет, их тоже придется брать с собой? Может быть, иначе Фиби не согласится. А ее сокровища со дна? Не выкапывать же, чтобы и их прихватить. Дэш прикинул, что хорошо бы проверить, как далеко получится увезти русалку, потренироваться.

— Ты правда не была на другом конце озера? Давай съездим туда на машине.

— Скоро будет шторм. Через день или два, — помотала головой она, сминая фольгу от шоколада и швыряя ее в раковину. — Придется подождать. Я спрячусь на глубине.

— Не останешься со мной?

Фиби мечтательно улыбнулась.

— Ну если ты хорошо попросишь… Я люблю быть на глубине во время шторма. А чтобы ты не скучал, я принесла тебе мамины письма.

Она ткнула в коробку. Дэш уже и забыл про нее, но теперь с интересом снял крышку. Листы бумаги, исписанные иногда с двух сторон, иногда с одной, бусы-безделушки, несколько разноцветных камешков, монетки, газетные вырезки.

— Ого! Где ты это хранила?

— Под утесом в пещере. Это моя пещера. Туда никто не ходит.

Дэш развернул верхний рукописный лист: «…вызвал Корол своих прыдворных и велел им отправлятся на поиски… …птице выделили самое кросивое место в саду… …стехпор все стали славит ету птицу».

— Что это? Сказка?

Фиби с интересом заглянула в лист.

— Ага. Папа учил нас с мамой читать и писать. Мы читали придуманные кем-то сказки и записывали их своими словами. А маму он еще просил вести дневник. Говорил, представь, что меня нет рядом, и ты пишешь мне письмо. У меня еще были ее блокноты, но они намокли, — огорчилась она.

— Ладно, посмотрим, что осталось. — Дэш поворошил «сокровища», откладывая бижутерию в сторону.

— Чужие сказки мне не нравятся. Мне нравятся мои, — доверительно сообщила Фиби.

— Твои гораздо интереснее, — подтвердил он, разворачивая следующее письмо.

«Я боюс оставлят доч одну. Но у нее есть ты и малчики. Я вновь хочу увидеть акеан. Хочу показат его Фиби. Надо убедится што там безопасно. Черная гряз убивает не сразу иногда ето пытка на много лун. Я проверю болшую воду и вернус».

Дэш перечитал два раза.

— А это что?..

— Сказка про меня? — не слишком уверенно предположила Фиби. На письмо она взглянула мельком, потому что уже заскучала и начала пихать развалившуюся на полу Энори, видимо, чтобы поиграть в догонялки.

— Нет, это не сказка.

Дэш схватил следующий лист.

«Многа лет назад я бежала из дома патамушто люди отравили его черной грязю, которая убивала дельфинов, черепахх и нас. Мне пришлос бросит свой дом. Таких было многа. Мы искали новые дома. Я нашла это озиро. Я часта вспомминала болшой дом, бесконечный акеан. Его невозможно забыт. Сейчас на озире мир и спокойствие. Я хочу привести сюда своих подрук. Здесь мы будем в безапастности. Но вдрук люди отравят и ето озиро? Мне страшна».

И следующий:

«Храбрый воин не испугался цыклопа, вышел он ему навстречу и крикнул на всю акругу…».

— Да нет же! — Дэш отшвырнул лист и схватил еще один.

«Я решилас. Болше не могу без акеана. Он все чаще мне снится. Я должна его увидет. Охраняй нашу доч и не давай отравит озиро».

Мать Фиби писала о разливе нефти? Черная грязь… Она бежала в поисках нового дома и обрела его на озере Бреворт, но хотела вновь увидеть океан. Удалось ли ей туда попасть? Почему она не вернулась?..

Дэш перевел взгляд на Фиби. Она возилась с кошкой и выглядела такой счастливой и умиротворенной, что он не решился пытать ее вопросами — читала ли она и что обо всем этом думает. Он вывалил из коробки все письма на стол.

— Не уходи далеко, — пробормотал он Фиби и взял еще один лист.

«На озире болше оставатся низзя. После тово что случилос нам не дадут тут жит. Я найду нам новый дом».

Странно. В другом письме мать Фиби писала, что на озере безопасно. С чего вдруг такая перемена? Что произошло?

Дэш перечитал все по очереди и разложил: сказки — в сторону, а из «дневников» попытался воссоздать историю. Дат он нигде не нашел, но в целом картина складывалась.

Разливов нефти в истории человечества случилось достаточно: берега Бретани, семьдесят восьмой год, Мексиканский залив, семьдесят девятый, в том же году в Карибском море, через десять лет у побережья Аляски, в девяностом — в Кувейте. Мать Фиби никаких названий не упоминала. Она могла бежать из Мексиканского залива или Аляски, все остальное слишком далеко, а Кувейт — слишком недавно. Вот что занесло океанского обитателя на озеро — поиск нового дома. Но история матери Фиби пошла совсем не так, как можно было ожидать — у нее каким-то образом оказалось кольцо, которое сделали ведьмы. Где она его взяла, как давно — об этом нигде не упоминалось, возможно, это осталось в намокших блокнотах. Ладно, допустим, русалка нашла новый дом и даже обрела семью, но ее тянуло в океан. Дэша поразило то, как она об этом писала — с тоской. Еще она переживала за своих подруг, волновалась, где они и что с ними, не пострадали ли от «черной грязи». Могло ли так сложиться, что все русалки в роду Фиби были чуть более эмпатичны, чем принято о них думать, или же все русалки такие, но по какой-то причине эта информация никогда не принималась в расчет? Вопрос на миллион долларов.

Но потом что-то случилось, и мать Фиби передумала — больше не хотела оставаться на озере. Поругалась с отцом Фиби? Он ей наскучил? Или дело в чем-то еще?

Дэш достал из коробки газетные вырезки — три статьи о местных новостях, хотя он ожидал подборки про нефть или экологию.

Одна маленькая заметка рассказывала о строительстве водоочистного завода на озере, вторая — о девочке-ведьме, которая пугала животных до смерти, третья — о сексуальном маньяке-педофиле в Алленвиле. Допустим, с водоочистным заводом все понятно, мать Фиби волновала судьба озера, как и судьба ее дочери. Наверное, Фиби начала применять свои умения и тренировалась на животных. Пошли слухи, местные еще и раздули, история в итоге попала в газеты. Легкомысленно и предсказуемо. Но что в этой подборке делает маньяк? Мисс Хлоя упомянула его, когда просила Дэша поехать с ними за водонагревателем, сказала, что десять лет назад в Алленвиле объявился маньяк и его до сих пор не поймали. Алленвиль — ближайший крупный город. До него около пятидесяти километров, население тысяч триста. Конечно, это не Сейнт Игнас с его жалкими двумя тысячами, но ведь есть еще Макино, столица округа, с полумиллионным населением. Наверняка там есть свои маньяки. Чем интересен конкретно этот?

— Почему Алленвиль?

Никто не ответил, и он поднял голову. На кухне, кроме него, никого не было. Он увидел в окно, что Фиби играет с кошкой на причале: пытается свалить ее на доски, а та стоит, крепко уперевшись всеми четырьмя лапами. Дэш вышел к ним.

— Почему Алленвиль? — спросил он у Фиби, показав ей вырезку. — Почему твоя мать хранила эту вырезку?

— Она о Селзнике, — пропыхтела Фиби, все еще пытаясь сдвинуть с места кошку. Та мотала головой и стояла на месте.

— О Селзнике? Которого комбайн перерезал? Это он был сексуальным маньяком? Да ладно! — поразился Дэш и еще раз внимательно перечитал заметку: пара скупых слов о пострадавших девочках. В их крови нашли одурманивающие вещества. Насильник опаивал их, и они ничего не помнили. — Погоди, в статье нет фамилии. Пишут, что у них даже подозреваемых нет. С чего ты взяла, что это Селзник?

— Что ты упрямишься? Ляг же наконец, — настаивала Фиби. — Ляг!

Огрызнувшись, кошка рванула по причалу прочь, а Фиби от злости чуть ли не зарычала ей вслед, глянула на Дэша с гневом и начала стягивать футболку.

— Стой! Не уплывай! — Он поймал ее, прижал руки к телу. Вспыхнувшая догадка неприятно обожгла внутри. — Фиби, что он сделал?

Тягучий стыд, гнев и отвращение окатили Дэша словно ледяная вода. Фиби вырвалась и отступила, но ее чувства остались с ним, колючие, изматывающие, лишающие опоры под ногами, ошеломляющие.

— Он запер меня в сарае и держал там два дня, — прошептала она с ненавистью, и Дэш не был уверен, вспоминает ли она с ненавистью Селзника или ненавидит сейчас его. — Я хочу уплыть.

— Подожди. Так комбайн не просто так его перерезал? Это ты?..

— Мама нашла меня и привела домой. Я чуть не умерла. От той дряни, что он заставлял меня пить, и без воды. — Фиби выплевывала слова, крылья носа раздулись, взгляд потемнел.

— Почему ты не зашептала Селзника? — поразился Дэш.

— Я не могла! Тогда не могла! Мама очень расстроилась, только я не успела ей сказать, кто из Селзников меня поймал. Жаль, что младший погиб из-за своего отца. Он был хорошим человеком.

— А потом ты отдала свою боль старому извращенцу, — прошептал Дэш. — И его сердце не выдержало.

Ему стало так мерзко, будто это он поил наркотой маленьких девочек, мучил их, а теперь пришел в себя и осознал, что натворил.

Он попытался обнять Фиби, прижать ее к себе, но она отступила, выдернула локоть из пальцев Дэша. На ее лице проступило брезгливое выражение, будто она только что дотронулась до чего-то гадкого, отвратительного.

— Прости. Мне жаль. Мы больше не будем об этом говорить, обещаю…

Фиби не стала слушать, быстро стянула футболку и нырнула без всплеска. Секунда, и гладь озера снова застыла. Казарки и чернети устроили перекличку чуть поодаль, а из-под тучи повеяло холодным ветром. Дэш уселся рядом с футболкой, пытаясь сбросить липкую тяжесть эмоций Фиби. Хреново ощущать себя беспомощным, виноватым и растерянным. Хреново пытаться найти причину произошедшего и ответ на вопрос: почему это случилось со мной.

Дэш долго сидел на причале, но Фиби не возвращалась. Когда начал накрапывать мелкий дождь, Дэш забрал футболку и пошел в дом. На веранде лежала Энори, и в глазах ее светилась злость. Он шагнул, а Энори огрызнулась и дернулась, будто хотела вскочить.

— Эй, спокойно, — поднял Дэш руки, — я тоже расстроен.

Энори утробно рычала все время, пока он осторожно ее обходил, следя за каждым движением. Кошка взъерошилась и будто собиралась напасть, а может убежать, но злить ее еще больше в любом случае не хотелось.

Дэш вернулся на кухню и впервые после визита бродяги действительно пожалел о том, что теперь у него нет задней двери. Даже от рыси не закроешься. Он постоял у стола, ожидая, что будет делать рысенок, не пойдет ли следом, а через пару минут повесил футболку на стул и вернулся к коробке, посмотреть, что там еще. На дне лежала фотография: двое смеющихся мальчишек лет десяти-одиннадцати в полосатых футболках корчили рожи, а мужчина с выцветшими соломенными волосами с улыбкой смотрел на женщину рядом. Женщина держала на руках светловолосую девчушку — Фиби — и смотрела в камеру. Дэшу ее лицо показалось знакомым. Сначала он решил, что это из-за сходства с дочерью, все-таки к лицу Фиби, на которое он почти беспрерывно смотрел три дня, он уже привык, но потом пригляделся. Он где-то видел ее раньше…

Чудовищная догадка прошла горячей волной по телу и осела тяжестью в ногах.

Не может быть! Какого хрена? Почему из всех паршивых вариантов случился самый говенный?

У Дэша затряслись колени, а фотография выпала из пальцев. Он сполз на пол. Сердце колотилось как сумасшедшее, он даже вспотел от ужаса и стыда, а еще от невозможности осознать беду.

Все бесполезно! Фиби никуда с ним не поедет, когда узнает. Да и как?..

Дэш рывком встал и вернул фотку и все бумаги в коробку. Он даже трогать это права не имеет. Если бы не он, мать Фиби вернулась бы к семье и, возможно, что-нибудь изменила. Судьба Ривердейлов могла сложиться иначе.

Это из-за его действий, из-за того, что он сделал девять лет назад, Фиби осталась совсем одна, растерялась и наворотила дел.

Он ринулся в коридор, выскочил на крыльцо и чуть не споткнулся о змею, перепрыгнул через нее, спустился по лестнице и пересек двор. Опомнился только когда под ногами треснула ветка. Дэш забрел в лес, но вместо деревьев и кустов, куда бы он не переводил взгляд, видел только ее лицо. То самое, которое снилось ему все эти годы. Другие лица слились в неразборчивую вереницу и стерлись, поглощенные пугающим равнодушием, выросшим из инстинкта самосохранения. Другие, но не она.

Если он сделает наконец то, зачем сюда приехал — убьет русалку, то не надо будет оправдываться и просить прощения. Только этим он обеспечит себе новую порцию многолетних кошмаров.

— Да пошло оно все к черту!

Дэш нащупал в кармане ключи, пробежался до машины и забрался внутрь как раз перед тем, как полил дождь. Ключ никак не попадал в замок зажигания, Дэш чертыхался и пытался раз за разом. Главное, чтобы неожиданно не объявилась Фиби. Мысль о том, что придется что-то ей объяснять, вызывала тошноту. Нет, это не то, с чем бы он сейчас мог справиться. Не сейчас и не так. Наконец мотор завелся, и Дэш выжал газ до упора. Колеса жалобно проскрипели по гравию.

Он точно видел в городе здание с надписью «Бар», осталось только его найти.

Дождь зарядил сильнее, покрывая лобовое стекло круглыми кляксами. Капли залетали в салон через разбитое окно водительской двери и мочили левый рукав. Тучи обложили небо так плотно, что, если бы не время — пять пополудни, — можно было бы подумать, что дело к ночи.

Через полчаса Дэш бросил машину у какого-то неприметного серого здания и зашагал по потемневшему от воды асфальту. Дождь прекратился так же резко, как и начался, но небо все еще хмурилось. Дэш смотрел под ноги и тщательно отгонял любые мысли. Думать было больно. Любая попытка вызывала тянущую боль в животе. Станет ли легче после пары стаканов виски? Виски он не любил, предпочитал пиво, но надираться пивом до беспамятства — извращение. Нужно что-то покрепче. Главное — не думать, пока не начал пить, чтобы снова не погрузиться в эмоции Фиби.

Чушь она говорила про то, что эмоции растворяются. Ничего подобного! Они оседают на душе неподъемной тяжестью, копятся, выжигают любопытство, доброжелательность и легкость, превращают в камень. Дэш скривился. Фиби ошибалась и еще в одном: он не вода, он уже давно человек-камень, потому что устал бороться с тяжестью внутри, перестал меняться, а сегодня туда попал последний валун и перевесил то хорошее, что еще оставалось. Возможно, так будет лучше. Проще, если выживет только чудовищная его часть.

Он должен позволить своему инстинкту охотника взять верх.

На перекрестке Дэш замешкался. Прямо — магазин одежды и продуктовый, за спиной — почта, но бар не на этой улице, он где-то на параллельной. Дэш свернул за угол и заметил в паре метров впереди Беку Селзник.

Она широко вышагивала навстречу, ставя ноги в зеленых резиновых сапогах носками внутрь, на ней была та же самая мешковатая куртка с капюшоном, который она низко надвинула на лоб. Стерва! Она наверняка знала о похождениях своего папашки, по крайней мере догадывалась, ведь он держал в их сарае девочку-соседку целых два дня.

Может быть, тогда Селзники и обнаружили, что рядом с ними живут русалки?

Бека резко остановилась и вздернула голову. Под капюшоном блеснули глаза, и Дэш готов был поклясться, что в них мелькнул страх. Бека заморгала и обошла его по дуге. Новый сосед уже разжалован из женихов? Какая драматичная перемена! Когда он обернулся, она все еще пятилась, чуть ли не вжимаясь в стену, а потом быстро шмыгнула за угол. Психованная идиотка!

Бар нашелся через три перекрестка. Дэш сразу заказал двойное виски и забрал его в самый темный угол, уселся за круглый столик и сделал пару обжигающих глотков. Через пару минут вихрь мыслей в голове улегся, а гул проступил явственнее. В сумрачном помещении тянуло сигаретным дымом, гундел футбольный матч с экрана над головой бармена, да несколько пьянчужек самозабвенно предавались своему пороку.

Дэш выдохнул и прикрыл глаза. Сразу же всплыло лицо, только теперь оно превратилось в лицо Фиби.

Он махнул бармену, дескать, повтори, и с отвращением прикончил то, что оставалось в стакане.

Подошедший бармен поставил на стол новую порцию и забрал пустой стакан.

— Шторм идет, — доброжелательно сообщил он. — В это время года всегда штормы. Если не захотите ночевать у себя, оставайтесь в городе. Я тут сверху живу. Найду вам диван.

Дэш рассеянно кивнул, не вслушиваясь в смысл слов.

Фиби тоже что-то говорила про шторм. Желание прижать ее к себе, вдохнуть ее запах и вновь ощутить вкус ее губ на секунду стало таким острым, что походило на нож, вспарывающий тело от горла до паха. И от этой боли внутри начинал вопить инстинкт охотника, нашептывать заклятие, убеждать, что лучше довести дело до конца. Дэш обнаружил, что держит в руках балисонг и поглаживает рукоять, и с ужасом запихнул его обратно, а потом снял и засунул в карман кольцо. Знала бы Фиби, кому его доверяет.

Убийце, вот кому! Нет, он больше никогда к ней не подойдет. Она смерти не заслужила.

А как же другие Охотники? Ее все равно убьют, если он ничего не предпримет.

Дверь бара открылась. Вошла шериф в сопровождении своего глухого помощника, оглядела помещение и, кивнув бармену, рванула к Дэшу. Он вздохнул. Шериф начала его доставать. Как она вообще узнала, что он в баре? Ей весь город, что ли, докладывает? Тот же улыбчивый бармен вполне мог сдать.

— Тяжелый день, мистер Холландер? — ехидно поинтересовалась она, не доходя до его столика пары шагов. В левой руке она держала тонкую папку, а правую как бы невзначай занесла над кобурой.

Шериф явно боится русалочьих проделок. Или, возможно, она перестраховщица по жизни, и поэтому те трое рыбаков, которых Фиби отправила к ней, мертвы, а шериф — жива. Она с самого начала была с ним осторожна, будто опасалась, что русалка зашептала его на убийство.

— Не парьтесь, — усмехнулся он. — Если я захочу вас убить, это будет целиком и полностью мое решение.

— Как и решение закопать труп? — Она отразила его усмешку и уселась напротив.

Сквозь пары алкоголя смысл слов дошел не сразу, а когда дошел, то встряхнул похлеще виража на русских горках. Бугай демонстративно подошел ближе, держа руку на кобуре, и Дэш попытался расслабиться, чтобы его не провоцировать. Шериф положила на стол папку и подтолкнула вперед. Дэш уставился на блекло-бежевый прямоугольник, четко осознавая, что не хочет в этом копаться, что бы там ни оказалось. Впрочем, шериф не оставила ему выбора, сама открыла папку и любезно разложила перед ним фотографии: бродяга в могиле, бродяга на столе патологоанатома. Заострившееся бледное лицо он бы и не узнал, если бы не всклокоченная борода, уж больно красноречиво напоминающая события того вечера. Они пронеслись у Дэша перед глазами.

— На его теле ваши отпечатки, — любезно сообщила шериф. — Свежий труп закопан рядом с вашим домом. И в могиле лежало ваше ружье. Я пробила серийный номер.

Дэш сглотнул. Идея помогать людям переживать тяжелые эмоции с помощью русалок больше не казалась привлекательной. Это делало их идиотами.

— Я его не убивал.

— Я знаю. Эксперт заключил, что он сделал это сам. Но как вы объясните тот факт, что он убил себя ножом, который сейчас лежит в вашем кармане?

— С чего вы взяли? Мало ли сколько ножей.

— Помните, вы посетили участок?

— То есть когда меня туда притащили ваши люди? — кивнул Дэш на бугая.

— А ваш нож какое-то время провел у моих сотрудников, — невозмутимо закончила шериф. — На нем следы крови этого человека.

Дэш повертел в пальцах стакан с виски, собираясь с мыслями.

— И вы хотите напугать меня незаконно полученными уликами?

— Что вы! У меня и в мыслях не было вас напугать, мистер Холландер. — Шериф аккуратно собрала фотографии и закрыла папку. — Напротив, я открываю карты. Думаю, в смерти этого бедняги виновата тварь из озера. Вам пришлось отдуваться за нее. Жаль, вы не обратились ко мне за помощью. Возможно, хотели приятно провести время. Я понимаю. Но раз сейчас вы сидите здесь и допиваете второй стакан виски, приятное времяпрепровождение закончилось.

Шериф говорила уверенно и спокойно, не просто выдумывая на ходу или стараясь уязвить, она говорила о том, что ей было известно. Значит, за домом все же следили. Она или ее глухой помощник ошивались поблизости, а может, это была Бека Селзник. Недаром она так испугалась, когда его увидела. Неужели застала за закапыванием трупа?

Дэш сглотнул. Подумать о слежке за домом он должен был раньше, хоть раз за эти три дня, но не подумал. Это нелепо, но, видимо, именно так действуют русалочьи умения — Фиби делилась с ним радостью, превращая в легкомысленного идиота.

— Вам нужна тварь из озера, мне нужна тварь из озера, — сообщила шериф. — Почему бы нам не объединить усилия?

— А в противном случае вы обвините меня в убийстве?

Шериф раздраженно вздохнула и растянула губы в ироничной улыбке.

— В сокрытии улик, — пожала она плечами, — тела, неуведомлении полиции и пособничестве. Тоже малоприятно. — Она подалась к нему. — Кто вы, мистер Холландер?

Он вздрогнул, но вовремя понял, что вопрос риторический. Он сам не знал, кто он — охотник на русалок, предатель или просто влюбленный идиот, — и не смог бы ей ответить.

— Знаете, что я о вас выяснила? — Шериф наклонилась ближе. — Вы не публичная личность, не писатель, не журналист, у вас нет друзей. Зато вы много путешествуете, но нигде не останавливаетесь надолго. Подозрительный типаж. Если тварь вас убьет, сожалеть об этом будет только ваша мама. А я просто подожду следующую возможность.

Она откинулась на стуле, изучая его реакцию. Дэш мысленно согласился с ее словами. Он — подозрительный типаж. Возможно, даже мать не будет сожалеть о его смерти. Всю жизнь он держался в тени, не лез на рожон, молчал, и сейчас его этим шантажируют. Он рассмеялся и допил вторую порцию виски.

— А еще вы охотник на русалок, — обронила шериф и застыла в ожидании его реакции. — Пришлось повозиться, добывая эту информацию. У вас все настолько секретно. Не знала, что такие существуют, но приятно удивлена. Наши молитвы были услышаны, и бог прислал нам спасителя. — Шериф сочилась сарказмом, его можно было ложкой есть. — Хотя так по вам и не скажешь. — Она с раздражением побарабанила пальцами по столу. — Я не знаю, это такая традиция у вас, вступать в близкие отношения с тварями, а потом их убивать, или вы просто извращенец, но может быть вы уже сделаете то, зачем приехали? В противном случае у полиции штата будут к вам неприятные вопросы, когда я попрошу у них помощи в расследовании.

Слова шерифа не вызывали страха, лишь раздражение, воспринимались одной из сказок, вроде тех, что рассказывала Фиби. Даже ее голос зазвучал в голове, и он утверждал, что шериф лжет. Она не рискнет вызывать начальство, потому что тогда могут всплыть ее мутные дела.

Дэш снова посигналил бармену, и тот с готовностью бросился наливать третью двойную порцию.

— Так что, мистер Холландер?

— Да, у меня тоже к вам предложение, — кивнул он, принимая стакан из рук подошедшего бармена, дождался, когда тот отошел, и наклонился к шерифу. Она с готовностью приблизилась. — Вы отдадите мне мое ружье и перестанете шляться по моей земле, а я за это никому не расскажу, что тех троих якобы утонувших рыбаков убили вы.

Шериф отпрянула, и ее гневный взгляд прожег бы в Дэше дыру, если бы его не защищала броня из алкоголя.

— Что ж, инстинкт самосохранения у вас не работает, — разочарованно заключила шериф.

— Точно! И поэтому я собираюсь напиться, — Дэш поднял бокал, приветствуя свои намерения, — а вы можете свалить к чертям. Приготовьте ружье. Заберу его завтра утром.

Остаток вечера Дэш запомнил не очень хорошо. Кроме виски, он пил что-то еще горькое, возможно, абсент, и ароматное, может быть, ром. Бармен все вещал про шторм и диван, и в какой-то момент Дэш перестал улавливать между ними связь.

Просветление наступило только в машине, когда он чуть не навернулся в кювет. Резко нажал на тормоз, и с соседнего сиденья на пол улетел какой-то пакет. Дэш осторожно вернулся на дорогу, пытаясь сообразить, где вообще находится, и поехал еще медленнее, а через несколько минут вырулил на свою подъездную дорожку. Остановился и полез под приборную панель. Что там такое? Не на шутку разыгралось любопытство.

По полу перекатывалось пять ароматных желтых груш. Сначала Дэш удивился, но потом вспомнил: он же хотел купить груши для Фиби, вроде даже спрашивал у бармена. Ответ стерся из памяти, но главное — результат.

Дэш сложил их обратно в пакет, раздумывая, что делать дальше — отнести на причал или в дом. В доме Фиби их не найдет. Он шагнул к причалу, но потом передумал и пошел к крыльцу: в кромешной темноте бродить ночью у воды — так себе идея. Хотя если он свалится с мостков, то оправдает мнение шерифа о себе, о том, что у него нет инстинкта самосохранения. Дэш рассмеялся и споткнулся о ступеньку, чуть не пропахав носом крыльцо. С трудом восстановив равновесие, он осторожно-осторожно поднялся и аккуратно открыл дверь — боялся уронить пакет.

В темном доме стояла тишина. Дэш уловил какое-то быстрое движение. Мелькнул силуэт, а потом раздался стрекот шокера и судорога пронзила тело.

Сестричка пришла в гости.