Рожденные водой

Глава 11. Бороться и проиграть

Искусство выживать заключается

в искусстве лгать самому себе.

Бенджамин Де-Кассери

Как известно, владельцы домашних животных делятся на три типа: собачники, кошатники и те, кто предпочитает экзотику. Я любила кошек, Дэш собак, об экзотике и речи не шло. Но мы так и не завели питомца. Я бы согласилась и на собаку, но Дэш категорически не хотел. Считал, что забота о ком-то более слабом — это долг, который не каждому по силам. Чувство долга похоже на бездонное море: для одних это родная стихия, где все ясно и понятно, а для других — трагедия, особенно если не умеешь плавать.

Октябрь 1999

Дэшу снился Кэп. Откуда-то из-за деревьев доносился лай, а рыжий хвост мелькал среди зелени то тут, то там, — никак не удавалось ухватить его взглядом. Дэш только подумал, что пес слишком шебутной для галантного золотистого ретривера, как тут же понял, что это Енот, — он же мельче и уши болтаются, — но, когда пес выбежал из леса, подбежал ближе и посмотрел внимательными карими глазами, точно стало ясно, что это Кэп, но потом он полез облизываться совсем как Енот. Он все облизывал и облизывал пальцы, ладони, лицо, щекотал и дышал в ухо. Укусил за щеку.

— Ну-ка, не кусаться!

Пес заурчал. Дэш открыл глаза и обомлел. У него перед носом торчал котенок — сидел, напряженно откинув голову и растопырив голубые глазищи — слишком крупный для домашнего, но явно еще не взрослый, с кисточками на ушах и переливающимися пятнами на шкуре. Рысенок? Через секунду котенок кинулся грызть пальцы. Мелькнул клык — так и до крови прокусит.

— Иди ты!.. — Дэш отодвинул мохнатый комок подальше и сел в спальном мешке, наблюдая, как пятнистая бестия размером со среднюю собаку треплет шнурок на молнии и пытается его то ли отгрызть, то ли спрятать от самого себя. Рысенку где-то около полугода, если исходить из соображения, что рыси приносят приплод в мае. Наверняка его притащила Фиби.

Дьявол! Фиби!

Утреннее солнце снова заливало спальню, а где-то рядом журчала вода. Нет, не вода. Смех доносился с веранды и напоминал звук текущей воды.

Вчерашние события пронеслись перед глазами и замерли на том моменте, когда он произнес: «Fatum tuum signatus est». Русалка, бессильная перед заклинанием, застыла с растерянным выражением на лице. В глазах ее повис немой вопрос. Он должен ее убить. Это его работа, его долг.

Дэш начал поднимать руку, но чувствовал сопротивление, будто ему мешал сам воздух. По спине стекал пот, перед глазами плясали мушки. Он отошел и прислонился к дереву, чтобы не упасть, и долго стоял, ругая себя на чем свет стоит: «Почему ты медлишь, придурок? Иди и убей!» Но вместо этого ушел ещё дальше в лес. Он скажет матери, что она уплыла или что здесь не было русалок. Заклинание перестало действовать минут через пятнадцать, и Фиби убежала. Он думал, она не вернется. Наверное, это и был ее план — обмануть Охотника, сбить с толку и сбежать.

Но она снова пришла. Скорее всего потому что он занял ее дом. Несмотря на то что по документам Фиби Ривердейл здесь давно не живет, а он законный арендатор, она наверняка воспринимает этот дом как свой, вряд ли ее волнуют человеческие законы. И чего теперь от нее ожидать? Вчера она превратила его в жизнерадостного идиота, который щупал столешницы и восторгался цветом облезлых стен. Что выкинет сегодня?

Дэш поморщился. Бессмысленно пытаться ее понять. Вчера ей могло показаться, что Дэш забавная игрушка, а сегодня он ей наскучит, и тогда она нашепчет ему перерезать себе горло.

Он мог вообще неправильно истолковать ее мотивы, считая, что она ему помогает. Может, вынуждая бродяг себя убивать, а потом хороня собак, она развлекается? Черт его знает, чего можно ожидать от русалок. А вот он подвел мать, позволяя себе сомнения и колебания. Ради чего? Эта тварь погубит еще десятки душ, а вина будет на нем.

Он самый настоящий лгун и предатель. Матери и сестре больше нельзя на него положиться. Что он вообще собирается делать с русалкой?

Рысенок увлекся рюкзаком, который Дэш использовал в качестве подушки, и начал с ним играть: кусать, а потом отпрыгивать, словно от опасности, нападать и снова кусать. Дэш шикнул на рысенка, и тот нырнул в рюкзак, совсем как Енот когда-то. Дэш резко его вытряхнул. Он не любил кошек — злобных неуправляемых созданий, не поддающихся дрессировке и не способных к верности, — и, похоже, этот рысенок как раз был из таких: намеревался искусать и его пальцы, и вообще все, что попадется под острый клык. Дэш развернул его к двери и подтолкнул, дескать, свали уже отсюда. Рысенок, ничуть не смутившись, ускакал и исчез в коридоре.

Гибель рыси до сих пор вызывала сожаление. Наверное, это была его мать. Он вторгся в ее убежище, убил, оставил детеныша без матери. Впрочем, этот дом можно считать убежищем и для одинокой русалки. Он и к ней пришел, чтобы убить. Чем он лучше тех, кто застрелил ее семью девять лет назад? Дэша бесило, что, пытаясь решить дилемму, он плутает в сомнительных этических проблемах.

Он выкарабкался из спального мешка, встал и чуть не упал из-за головокружения. Попытался восстановить равновесие и чуть не наступил на змею. В итоге Дэш шлепнулся обратно и чертыхнулся от вспыхнувшей в левой руке боли.

Зеленовато-бурое тельце грелось в квадрате солнечного света на полу и даже не обратило внимания, что его чуть не расплющили. Дэш медленно поднялся и осторожно обошел змею, снял висящую на крючке в стене куртку и вышел в коридор. Слабость так и не прошла, но мышцы хотели движения, хотя левая рука все еще болела и с трудом поднималась.

С веранды снова раздался заливистый заразительный смех, а следом ее голос. С кем она там разговаривает? И какого черта сидит не у воды? Если ее кто-нибудь увидит, как Дэш это объяснит?

У входной двери он приостановился, пытаясь осознать ситуацию и подавить желание произнести заклятие. Это успеется. Ее стремление помочь, забрать его боль обескураживало. Да, но, кроме боли, она забрала сутки его жизни. Что он забыл? Вернее, что она заставила его забыть? Может быть, русалка отобрала его для размножения? В Книге было несколько историй о том, как твари зачаровывали мужчин только для этого, а потом даже иногда оставляли в живых. И что дальше? Она родит от него такую же дикую тварь? Дэша передернуло.

Он вспотел от ужаса и стиснул зубы. Нет, идиотизм. Зачем такие сложности? Почему же она сразу не ушла или не убила лишнего свидетеля?

Она оказалась рядом в сложный момент, вела себя так деликатно, как не всякий человек умеет, словно понимала, что Дэш тяжело переживает гибель собаки. Какая русалка станет так себя вести?

Дьявол, как он посмотрит матери в глаза?

Так ничего окончательно и не решив, он осторожно вышел.

Босоногая Фиби в той же самой синей футболке устроилась прямо на холодных деревянных досках рядом с печатной машинкой и смотрела на лист в руках. Нет, читала!

— Верный способ быть любезным — невозмутимость. — Она провозгласила спорную мудрость испанского иезуита и захихикала, а потом прочла следующую: — Не стремись знать все, чтобы не стать во всем невеждой.

Древнегреческий философ ее тоже не впечатлил — она засмеялась в голос. Ее плечи подрагивали от смеха, а с мокрых волос капала вода.

Считалось, что русалки не социализированы и не умеют читать, но Фиби опровергла и эту истину. Если вдуматься, то о них было известно не так много. В неволе русалки категорически отказывались жить, погибали максимум через неделю и никогда не сотрудничали. Те, кто изучал русалок, предполагали, что они не стайные животные, предпочитают жить уединенно или совсем мелкими группами до десяти особей. Точно было известно только, что они могли есть человеческую пищу, болеть большинством человеческих болезней и имели множество анатомических загадок, которые ставили ученых в тупик. С точки зрения современной науки, такие создания просто не должны были существовать. Об их беседах с учеными в Книге вообще не было ни слова.

Листы, которые Дэш клал под печатную машинку для поддержания легенды о писателе, валялись по всей веранде. Может быть, их разбросала Фиби, а может разнесло ветром. Несколько улетели на лужайку и распластались по траве белыми кляксами. Один налип на колесо машины, а еще один виднелся у сарая. Те, на которых он печатал афоризмы, достались Фиби. Они лежали сверху.

— О, ты проснулся! — Фиби заметила его и расхохоталась еще громче. — Генри сказал, ты писатель, но ты пишешь какую-то ерунду. — Она неудержимо хохотала, потрясая листком в воздухе, и чуть не опрокинулась на спину. — Кто это читает? — совершенно искренне изумилась она, наконец немного успокоившись.

— Не представляешь, кто это только не читает, — пробормотал Дэш, — но в основном зануды и ботаники.

Его слова развеселили ее еще больше. Она откинула за спину листок, который читала, — и он полетел вдоль веранды, ведомый ветерком, пока не пропал из вида, скрывшись за углом, — и схватила другой. Фиби читала, бормоча под нос, и то и дело посмеиваясь. Он приглядывался к ее движениям и позе, вслушивался в голос, пытаясь найти яркое и четкое доказательство инаковости, но если такое и было, то явно не в тех местах, что открывались взору. У Фиби были ямочки на щеках, а мокрые волосы и высокие скулы делали ее похожей на какое-то животное вроде пумы, но при этом необыкновенно человечной. На его крыльце будто сидела обычная девушка.

Она казалась счастливой и беззаботной, словно смерть бродяги, похороны собаки и ранение Дэша никак не омрачили ее жизнь, не напугали. Боль она чувствовать умеет: ее крик «Прекрати! Больно! Больно!» звучал в ушах, а искаженное мучительной гримасой лицо стояло перед глазами. Может, это он ее напугал? Зачем в таком случае она вернулась?

Он сел на пол напротив Фиби.

— Что за Генри?

Ему пришлось тут же встать. Футболка слишком задралась, и, учитывая позу лотоса, в которой она сидела, открывала слишком много и тоже без всяких признаков инаковости. Он прислонился к стене.

— Это аптекарь из города, — с готовностью сообщила Фиби, — и еще он делает кофе. Я попросила его привезти.

— Правда?

Прозвучали две удивительные фразы: во-первых, кофе, который варит тот парнишка из аптеки, невозможно пить, поэтому фраза «делает кофе» тут не подходит, он его, скорее, портит, а во-вторых, что значит попросила привезти? Загипнотизировала или они дружат?

Фиби выпрямилась и посмотрела на дорогу, которая уходила в лес. Через несколько секунд показалась машина.

— Тебе стоит спрятаться… — напрягся Дэш.

Она бросила листы и вскочила:

— А вот и Генри.

Дэш замер, наблюдая, как от нетерпения Фиби скачет по веранде, сверкая голыми пятками. Как ей не холодно? Из дома выскользнул рысенок и веселым галопом побежал к лесу. Фиби сначала бросилась за ним и пробежала метров сорок, а потом словно опомнилась и ринулась обратно. Дэш наблюдал за этим, пытаясь сообразить, что делать и как принимать ситуацию. Машина припарковалась у дома метрах в пяти от крыльца, и из нее действительно вышел Генри. С пассажирского сиденья он достал сумки и пакеты и зашагал к Дэшу.

Фиби подбежала и начала виться вокруг паренька, а тот и ухом не повел. Поднялся по ступеням, поставил пакеты на пол и застыл. Фиби зашуршала, доставая маленькие стаканчики и упаковки, запахло выпечкой и кофе, у Дэша аж слюни потекли. Генри стоял на веранде, слепо глядя перед собой, — он не проявил никакого интереса к происходящему и не отреагировал на попытки с ним поздороваться и узнать о самочувствии.

— Ух ты, кексы! — восхитилась Фиби, вгрызаясь в ароматную выпечку. Она покопалась в пакете и вытащила баночку джема. — Ой, Генри такой милый, смотри, что он принес. Генри, правда ты милый?

— Да, — ответил он, смотря в стену.

— Держи кофе. — Фиби поставила на пол стакан. — И кекс. И вот еще пицца.

Дэш смотрел, с каким изяществом она раскладывает пакеты и коробки, как аккуратно их расставляет, и удивлялся все больше: она вела себя почти как его мать, когда та накрывала стол, хотя, конечно, сравнивать сервировку Гертруды с перекусом на деревянных досках веранды было нелепо, но не удавалось отделаться от мысли, что Фиби вполне могла бы накрыть стол и у него дома.

Фиби уселась на верхней ступеньке, по очереди откусывая то кекс, то пиццу. Дэш поколебался и тоже сел, только на другом конце, чтобы видеть Фиби и беднягу Генри, который так и стоял в одной позе к ним спиной, застыв между ними будто экзотическая статуя.

— Он нас слышит? — спросил Дэш. Ему было неловко за ее поведение перед невинным парнем и немного страшно из-за того, что ей так легко это дается.

— Нет. Он не помешает, — замотала она головой, явно расценив вопрос по-своему. — Вот, возьми еще кекс.

Он взял. Кекс пах восхитительно и выглядел многообещающе, но Дэш засомневался, что будет его есть. От напряжения у него свело скулы и пересохло в горле. Что он творит? С трудом удалось погасить яростное желание произнести заклятие: рефлекс, выработанный годами, рвался наружу.

Стаканчик с кофе обжигал ладони и незажившие мозоли, Дэш сделал глоток, чтобы отвлечься. На языке осталась горечь, но хорошая, какая и должна быть — легкая ароматная горчинка с ярким послевкусием. Ого, вот это прекрасный кофе!

— Я люблю кексы, а кофе не люблю, — болтала Фиби с набитым ртом. — Он горький и после него хочется спать. Но многие любят, вот Генри к примеру. Не понимаю, как можно любить такую гадость. Но Генри говорит, кофе бодрит. Я подумала, тебе не помешает взбодриться. Вчера ты был совсем слабый. Генри приносит мне кексы и пиццу, но сегодня я попросила его принести хороший кофе. Вкусно?

— Да, неплохо, — кивнул Дэш.

— Я просила его постараться, — строго заметила Фиби и покосилась на спину безразличного ко всему Генри.

«Еще бы он не постарался — подумал Дэш. — Когда тебя гипнотизируют, из штанов выпрыгнешь, а постараешься». Он уже видел зачарованного ничего не осознающего человека, но тот был агрессивен и опасен, потому что его заговорили на убийство. Генри вел себя спокойно, но кто знает, не стал бы он сходить с ума, если бы ему, к примеру, помешали приехать к дому Ривердейлов.

Дэш обнаружил второй стаканчик кофе, стоявший между пустым пакетом и горкой салфеток, которая уже начала разлетаться по веранде, и тоже забрал его себе, а салфетки закинул в пустой пакет. Кофе начал действовать, проясняя голову.

— А ты здесь выросла? — осторожно спросил он.

— Ага, на озере, — кивнула она, доедая треугольник пиццы. — Это мое озеро.

— А дом? — еще более осторожно уточнил Дэш. — Ты же здесь жила?

Фиби повела плечами и поморщилась, будто затронули неприятную ей тему.

— Я живу на озере, а здесь жили мой папа и сводные братья.

— А почему ты осталась здесь после…

— Давай сходим на утес. Генри, расскажи про утес, — велела Фиби. Дэш напрягся.

— Утес — скала, обрывистый берег, каменная гряда. Я спрашивал у мамы как называется утес Сейнт Игнаса. Она сказала, что никак. Мой приятель Кори прыгал с утеса, а я нет. Я испугался. Голубоглазая волна игриво отбежала и, замерев всего на миг, с собой не совладала. Влекла ее незыблемость скалы…

— Фу, Генри, замолчи, — обиженно надулась Фиби и плюхнулась обратно на верхнюю ступеньку. — Что за ерунда у людей в голове, — пробормотала она, раскопала среди пакетиков и салфеток еще один кекс и с наслаждением откусила.

Дэш покосился на любителя поэзии. Он послушно замолчал и снова уставился перед собой.

— Как ты научилась читать? — спросил Дэш как можно беззаботнее и отпил еще кофе. Обычная легкая беседа, совершенно безобидный вопрос.

Но Фиби снова нахмурилась и повела плечами, словно безуспешно пытаясь сбросить что-то неприятное.

— Меня учил папа. Он и маму научил. Она писала папе письма. Я тоже умею писать. Иногда я записываю сказки, но бумага быстро мокнет и портится, так что я держу сказки в голове, — сообщила она и начала рассказывать про озерного духа, который просыпается раз в десять лет, чтобы выйти из воды и как следует наесться до следующего пробуждения.

Дэш, дослушав сказку до конца, вообще перестал что-либо понимать.

Фиби доела очередной кекс и откинулась назад, облокотившись прямо на доски. Она подставила лицо робким солнечным лучам и легко улыбнулась, прикрыв глаза. Ей явно было уютно, по непонятной причине она не боялась Охотника под боком.

— Скажи, ты знаешь, кто такие Охотники?

Она тряхнула волосами и ответила, не открывая глаз:

— Те, кто охотятся.

— А на кого они охотятся?

— На зайцев, фазанов, оленей. На кого угодно. — Она пожала плечами и устремила на него пронзительный взгляд. — В Сейнт Игнас много охотников. Например, братья Памми. Тебе нужен охотник? — спросила она с интересом.

Ворот футболки сполз у нее с одного плеча, обнажив ключицу. Фиби больше не пугала, как в момент первой встречи, и не настораживала, напротив, сейчас казалось, что она весьма привлекательна. Неужели приворожила? Эта мысль отрезвила, и Дэш попытался взглянуть на ситуацию отстраненно. Да, на лицо и фигуру очень даже приятно смотреть, и на выглядывающее округлое плечо тоже. Вполне взрослая девица, при этом начисто лишенная стеснительности, но Дэш будет последним идиотом, если позволит этому факту затуманить разум.

Чтобы сгладить неловкий момент, он отвел глаза, взял кекс и откусил половину. Кекс действительно оказался вкусным, с шоколадной начинкой внутри.

— И часто Генри приносит тебе гостинцы?

— Иногда, — кивнула Фиби. — Когда не его смена.

— Просто приносит? Ты ему не платишь?

— П-ф-ф, — фыркнула Фиби. — Люди часто говорят о деньгах, словно только об этом и думают. Но мне деньги не нужны.

— Действительно, — пробормотал Дэш, делая еще один глоток невероятно вкусного кофе.

Как интересно Генри объяснял сам себе недостачи? Платил сам? Допустим. А пицца и кексы?

— У меня были деньги, — сообщила Фиби. — Бумажки я отдавала почтальону и доктору, но потом они намокли и испортились. А монетки не отдавала. Они красивые.

Дэш в раздумьях потер подбородок.

Стоящий столбом парень нервировал. Казалось, вот он сейчас развернется и начнет рассказывать, какой чудесный фадж готовит его сестра, но он, скорее, походил на предмет мебели вроде того же столика, на котором прежде стояла печатная машинка, пока Фиби зачем-то не спустила ее на пол. Фиби явно рассчитывала доесть, отдать Генри мусор и отправить восвояси. Что же она еще здесь творит? Город почти на берегу озера, значит, для нее нет препятствий, кроме разве что отсутствия одежды.

— Ты ходишь в город? — спросил Дэш.

— Нет. — Фиби пожала плечами. — Не люблю его. Если хочется почитать, прошу почтальона принести мне книжку. Он добрый, хорошие книжки приносит…

Дэш от неожиданности чуть не выронил стаканчик с кофе.

— О, пришлось сходить в город, когда порезалась. Смотри! — Она подняла предплечье и показала едва заметный шрам от внутренней стороны локтя до запястья. — Полезла в затонувшую лодку, а там стекло. Рука потом сильно болела. Доктор дал мне… — она задумалась, вспоминая, — ммм, какие-то тики. Беленькие кругляшки.

— Антибиотики?

— Да! Сказал пить, если хочу сохранить руку. А я хотела. Я могу вести себя как человек, — хитро прищурилась она. — Меня много раз принимали за свою. Только одежду воровать приходится. О, я ходила в город позавчера, чтобы привести тебе врача. Он зашил твою рану. Но он ничего не помнит, не волнуйся.

— Ясно, — только и смог выговорить Дэш. Бедняга доктор Бёрн.

Фиби доела пятый кекс, запила водой из бутылки и сложила все в пакет.

— Генри! — напела она, и Дэш вздрогнул.

Будто штормовая волна возникла где-то совсем рядом, с шипением пронеслась мимо, задев брызгами испуга и ошеломления, и ударила в цель — Генри развернулся и с прежним пустым выражением на лице принялся собирать мусор. Дэш занервничал, он ведь вполне мог оказаться на его месте.

В Книге не упоминалось, что русалки умеют гипнотизировать мужчин выборочно, предполагалось, что один звук голоса, «шепот», подчиняет волю всех, находящихся рядом, но прямо сейчас Дэш наблюдал другое — он снова сохранил волю, тогда как бедняга аптекарь безучастно складывал пустые стаканчики и салфетки в пакет.

— Ну и что будет с Генри? Он забудет, что сюда ездил?

Фиби вскочила, сбежала с крыльца и ринулась к машине, забрала лист, который приклеился к колесу, и вернулась, подобрав по дороге еще два. На веранде схватила с пола еще парочку, все смяла и запихнула Генри в пакет. Если бы Дэш и правда был писателем, его книге сегодня пришел бы конец.

— Мусор выброси. Дома скажешь, что ездил гулять, — велела она парню, — а вечером привези еще какой-нибудь еды. Только чтобы вкусной. И кофе. Понял?

— Да, — невыразительно произнес Генри.

— Нет! — не выдержал Дэш. Так она и его заодно подставит. Он встал. — Если Генри будет постоянно сюда ездить и таскать еду, он привлечет внимание к этому дому. Сюда приедут разбираться и наткнутся на тебя. А что случится потом, можешь представить?

Дэш и сам до конца не мог представить, но, судя по всему, беспечную русалку посадят в клетку. Эта картина вызывала у него внутренний протест. Бесила одна мысль о том, что русалку поймает не он, а кто-то другой.

— Ничего не случится, — мотнула головой Фиби. — Меня много раз пытались поймать. Вот у тебя тоже вчера не вышло.

На Дэша будто ушат холодной воды вылили. Он смутился. Значит, вчера она все же поняла, возможно, на свой лад, то, что он пытался причинить ей вред. На всякий случай Дэш отступил назад.

Так ее беспечность лишь маска или просто привычный тип поведения? Возможно, она заставила его забыть сутки с какой-то целью. Скрывает свой поступок? Или его поступок. Что же он мог натворить? Мысль о том, что он был полностью в ее власти, вызывала у него тошноту.

Фиби запихнула последнюю пачку бумаги Генри в пакет, а потом сказала Дэшу:

— Ты уже познакомился с Энори? Я привела ее для тебя. Возьми вместо собаки.

— Что? Какая Энори? Ты должна остановиться. Доктор, почтальон, Генри. Кого еще ты заставляла что-то для тебя делать?

Тень пробежала по ее лицу, но тут же сменилась на лукавую улыбку и смешливый взгляд.

— Например, братьев Памми, чтобы они признались шерифу в том, чего не делали. Ты сам меня попросил. Мне пойти и вернуть им память? — добавила она с вызовом, но тут же рассмеялась, дотронулась пальцами до его рубашки на груди и начала обходить вокруг, словно очерчивая пальцами линию поперек его тела.

Дэш чертыхнулся про себя и повернулся вслед. Он все еще опасался оказываться к ней спиной, а теперь еще у него появились вопросы к самому себе: какого черта он просил ее пойти и загипнотизировать охотников?

— Ладно, признаю, я тоже виноват. Но это была экстремальная ситуация.

— Как вчера в лесу? Когда ты что-то сказал и я не могла пошевелиться? — Теперь она смотрела серьезно, ни тени смеха на лице, в глубине взгляда вспыхнуло что-то похожее на ненависть. — Тоже хотел заставить меня что-то сделать?

Дэш сглотнул. На языке крутилось заклятие. Если он сейчас его произнесет, то ее придется убить — второго шанса она ему не даст, это он четко увидел в ее глазах. Хотя, возможно, это было отражение его страха.

Ощущая ее ладонь на груди как горячую гирю, медленно произнес:

— Недавно утонули трое рыбаков. Ты имеешь к этому отношение? Понимаешь, что ты пугаешь местных?

Она улыбнулась пухлыми губами, окинула его изучающим взглядом и медленно произнесла:

— Они меня первые напугали. Как тот вонючий мужик, который убил твою собаку. Люди всегда начинают первыми. Заставляют делать странные вещи, а потом приходят ко мне домой, убивают отца и сводных братьев, делают мне больно, ходят за мной по пятам с оружием. Я прошу их уйти и оставить меня в покое, но потом приходят другие.

Контраст между ее легкой улыбкой и тяжелыми словами вызвал чувство ирреальности, а еще Дэшу стало стыдно. А еще его смущало, что она провела рукой по его рубашке и вела все ниже и ниже, добралась до пояса и продолжила. Он отступил.

— Хорошо, я понимаю, — стараясь не показывать эмоций, произнес он. — Но давай ты больше не будешь заставлять Генри…

Фиби со злостью толкнула его в грудь так, что ему пришлось отступить. Он наткнулся на перила и сжал зубы, чтобы заклятие, которое все это время крутилось на языке, не вырвалось.

— Зачем ты все портишь? Я привела тебе Энори, чтобы ты с ней подружился. Давай сходим на утес. Оттуда так здорово нырять…

— Отмени последний приказ Генри.

— Я не хочу!

— Тогда я не пойду с тобой на утес.

Фиби чуть ли не зашипела от злости. Дэш испугался, что слишком далеко зашел, проверяя границы дозволенного. Он давно не разговаривал с девушками, сестра не в счет, а уж с девушками-русалками и вовсе не разговаривал никогда. Она бросилась к Генри и что-то горячо зашептала ему на ухо. Генри напрягся, на его лице проступило сначала выражение растерянности, а потом замешательство.

— Не трогай его! — Дэш шагнул к ним. — Он ни при чем. Пусть уезжает.

Фиби с торжествующим выражением лица отстранилась от Генри. Дэш испугался, что она внушила ему что-то опасное для жизни и схватил его так, чтобы удержать в случае чего. Рука взорвалась болью. Генри и не думал вырываться, — он начал плакать.

Смех, напоминающий песню воды, заструился по веранде. Фиби запрыгала на месте, будто от непередаваемого восторга.

— Энори, за мной! — крикнула она, на ходу стягивая футболку.

— Подожди!

Дэш ринулся за ней по веранде, но увидел только, как девушка, полная кипучей энергии и радости жизни, несется к причалу, с разбегу ныряет, а вода послушно расступается и принимает свою дочь. Рысенок прибежал на причал и начал точно так же, как Фиби, подпрыгивать от радости, а потом уселся и уставился на озеро, видимо, в ожидании.

— Папа… Я больше никогда не увижу папу, — бормотал Генри. Он сидел на веранде и плакал, раскачиваясь, глотая слезы и прижимая руки к груди. Выглядел он жалко: сморщился, покраснел, и вызывал сочувствие из-за того, что переживал горе, пусть и навязанное, поддельное.

Дэш вздохнул и сел рядом. Гипноз сходит долго и тяжело. В Книге описывались разные сценарии: в основном похожие на недельную мигрень с тошнотой и апатией. Да, его подташнивало, то ли от потери крови, то ли после гипноза, качало из угла в угол, да настроение что-то не тянуло на заоблачное. Память у жертв почти всегда отшибало. Дэш скривился про себя: вот он и стал жертвой. Это злило.

Генри вполне способен испугаться, если очнется там, куда не приходил, и увидит рядом того, кого не ожидал.

— Ладно, приятель, пойдем-ка домой. — Дэш решился, рывком поднял его на ноги и развернул. Он собирался отвезти его поближе к городу и оставить в машине, а потом Генри придет в себя. Наверное.

Генри послушно сел на место пассажира, но плакал и всхлипывал всю дорогу. Про отца он бормотать перестал, и Дэш с облегчением выдохнул. Видимо, с Фиби нужно вести себя спокойнее, чтобы не подвергать риску окружающих. Она слишком эмоциональная.

Дэш снова засомневался, что найдет верный подход к такому несдержанному созданию, он не знал, как с такими обращаться. Яркие вспышки эмоций вообще приводили его в замешательство. Мать всегда демонстрировала хладнокровие, кроме того раза на пляже в Памлико, который Дэш вспоминал со смешанными чувствами, да еще как-то раз после встречи с Вероникой. Эштон легко выходила из себя, злилась или впадала в ярость, но он никогда не воспринимал перепады ее настроения всерьез. Одно время Дэшу нравилось доводить сестру: она теряла контроль и совершала глупости, а он потом подтрунивал над ней, вспоминая ее проколы. Как было в тот раз, когда он прочел письмо от тренера по карате, который поздравил ученицу с успешным получением зеленого пояса, и соврал ей, что она не сдала экзамен. Эштон поехала через весь город, ночью, чтобы сказать тренеру о том, как сильно он не прав. Неизвестно, что она ему наговорила, но с ним больше не занималась.

Фиби была совсем другой, с ней не сработает подшучивание или попытки уязвить. Она живет одна уже несколько лет и, похоже, отлично приспособилась, используя жителей Сейнт Игнаса в своих целях. Беспечность — лишь маска, она отлично понимает, что делает, иначе ее уже давно бы поймали. Помогла она ему точно с какой-то целью, вряд ли это был искренний порыв. Способны ли русалки на искренность в принципе? Он может сколько угодно пытаться найти с ней общий язык, но одно ее слово, сказанное «шепотом», разрушит все.

Вчерашний день так и тонул в тумане — сплошные прорехи. Когда дело касается гипноза, не так-то легко понять, что у тебя забрали, а что нет. Теперь можно до конца своих дней не осознать потерю или не вспомнить что-то важное. Может, он кого-то убил? Он предполагал, что когда-нибудь попадет под «шепот», но надеялся, что будет в этот момент далеко от матери и сестры и что его сразу убьют.

Дьявол, но почему она его спасла? Из-за брачного периода?

Была и еще одна деталь, которая не давала покоя. Он уже какое-то время размышлял о своем утреннем «приходе» и ощущении яркости жизни, о том, что слишком легко пережил смерть Кэпа, легче, чем сам от себя ожидал. Работа Фиби? Смотря на всхлипывающего Генри, склонился к первому, — будто бы Фиби забрала тогда его печаль, потому что сейчас возникало ощущение, что она каким-то образом поделилась с Генри своей печалью: вспомнила об отце и не захотела скорбеть, отдала тому «сосуду», который оказался поблизости. Конечно, это всего лишь теория. Но что, если для нее эмоции — не что-то неуловимое и эфемерное, она их ощущает совсем иначе, возможно, как что-то, что можно хранить, а потом отдавать другому, если не нравится. Она не захотела грустить из-за отца и отдала свою грусть бедняге Генри. Интересно, что случилось со скорбью Дэша по поводу собаки? Перед глазами промелькнуло искаженное болью лицо Фиби и ее крик «Прекрати! Больно! Больно!». Они разделили скорбь на двоих, и как бы не хотелось признавать, но в ту, первую, ночь, Фиби спасла ему жизнь дважды: когда не дала бродяге его пристрелить и когда удержала от поисков Кэпа, потому что Дэш истек бы кровью, разыскивая собаку ночью в лесу.

Купится ли мать на такое объяснение, если Дэш попытается ей все это объяснить? «Смотри, мама, — скажет он ей, — она «шепчет», но я все еще в своем уме. Во мне нет никакой генетической аномалии или природной устойчивости. Мы проверяли. Может быть, дело в том, что русалка не хочет причинить вред?»

Мать назовет его идиотом, а Эштон поднимет на смех. Они обе будут правы. Предположениями ничего не добьешься — нужна конкретная причина такого поведения русалки. Она отлично умеет «шептать», он сам только что в этом убедился. Из-за чего к Дэшу другое отношение? Из-за того, что поселился в ее доме? Может быть, дело в какой-то его вещи? Или ее вещи.

Хм, а ведь русалка не просто так водила по нему рукой — она хотела залезть к нему в карман. И что же у него там?

Дэш нахмурился и полез в карман. Кольцо, найденное на могиле ее отца и братьев, лежало там все эти дни, даже перекочевало вместе с ключами и балисонгом из джинсов в спортивные штаны. Дэш достал его и покрутил. Кольцо как кольцо. С чего бы думать, что оно важно? Наверное, русалка любит всякие побрякушки, вот и захотела его забрать. Но как она вообще узнала, что оно у него? И замешана ли тут магия?

В свое время Дэш изучил Книгу от корки до корки и точно знал, что упоминаний о магических кольцах там нет. Либо это очень редкий и ценный предмет, либо какое-то свежее изобретение. Либо дело вообще не в нем. Его могли сделать ведьмы, но о них никто не слышал уже пару сотен лет, все их деяния постепенно превратились в сказки, в конце двадцатого века найти специалиста по магическим амулетам и вовсе стало невозможно. Мать говорила, что магия исчезает, и в том числе это касалось поисковых амулетов, чье действие стало ослабевать. Теперь они работали только в руках сильных медиумов, таких, какой была бабка Эйзел, каким родился он.

Дэш так задумался, что чуть не пропустил поворот в Сейнт Игнас. Генри стал проявлять интерес к происходящему: выпрямился, завертел головой, растерянно нахмурился. На вопросы по-прежнему не откликался, и Дэш решил дальше не экспериментировать. Остановился на заправке у въезда в город и оставил Генри в машине, сам взял в придорожном кафе еще кофе и уселся за стойку, наблюдая за аптекарем через стеклянное панорамное окно. Рука после вождения совсем разнылась, и Дэш пытался ее поберечь, пользуясь только правой.

Даже если допустить, что Генри оплачивает недостачи в кофейне, а потом выходит из передряг с девственно чистой памятью, остаются его отлучки, которые замечают другие, да и пропадающие книги должны смущать почтальона, если тот хотя бы изредка заглядывает на свои книжные полки.

— Здравствуйте, а правду говорят, что вы живете в доме Ривердейлов?

Звонкий голос раздался за правым плечом, а потом последовали смешки и перешептывания.

Дэш обернулся и обнаружил компанию подростков: три девочки и двое мальчишек лет четырнадцати, может быть чуть старше, смотрели на него широко распахнутыми любопытными глазами и заинтересованно ждали ответа, пихая друг дружку локтями и переминаясь с ноги на ногу.

Вопрос задала блондинка. Видимо, самая смелая. Длинные прямые волосы, перехваченные желтой резинкой, были собраны в хвост на боку. Красная короткая куртка и немыслимого фиолетового-коричневого цвета лосины приковывали к ней все внимание. Ей даже необязательно было еще вешать на шею бусы из крупных желтых камней и так демонстративно жевать жвачку, каждые пару секунд выдувая пузыри. Две ее подружки в похожих куртках, только синего цвета, с такими же хвостами на боку, перехваченными желтыми резинками, стояли за ее правым плечом. Из-за левого выглядывали парни в цветастых спортивных куртках. На парнях были джинсы, а вот девчонки щеголяли разноцветными лосинами. От всей картины у Дэша аж в глазах зарябило.

— Правду, — сдержанно улыбнулся он. — А правду говорят, что там водятся призраки? — спросил он в ответ.

— Если вы в них верите, то правду, — заявила девочка в красной куртке и решительно подсела к Дэшу. Остальные окружили их, перешептываясь и явно умирая от любопытства. — Вы их видели? — Она выдула, а потом лопнула очередной пузырь прямо в лицо Дэшу, обдав фальшивой свежестью.

— Нет.

Девочка явно разочаровалась и спросила снова:

— А вы правда писатель? О чем вы пишете?

— О разном, — протянул Дэш, пытаясь сообразить, можно ли выудить что-то полезное из этого разговора. — Например о всяких необъяснимых происшествиях. У вас тут, говорят, много всего происходит.

— Точно, пожар дома Беккетов! — воскликнул парнишка в голубой куртке.

— Это было замыкание, — одернула его одна из девочек.

— Ага, замыкание! Пожар-то в центре комнаты начался. Значит, поджог!

— Значит, не мистика! Зачем ты про пожар говоришь?

Тут они загалдели все разом, вспоминая озерное чудовище, призраков, мертвых птиц, больных животных, пропажи лодок, вещей и людей.

— Да эти пьянчужки сами потонули, — возмутился парень в сиреневой куртке, — поплыли на дырявом корыте. Я вам точно говорю, мой отец собирался чинить их лодку, а им приспичило кататься…

— А помните, сына мисс Хлои обвинили в ограблении магазина? Несколько человек клялись, что видели его тем вечером. А его тогда даже в городе не было…

Дэш опешил от количества информации и, кажется, понял причину прохладных отношений между мисс Хлоей и шерифом.

— Надо разыскать Фиби. Пусть расскажет писателю, что нам рассказывала.

— Про каштанового человечка? Да это из книги. Я ее читала. Мне ее почтальон давал.

— Нет, про духа из озера…

— Погодите, погодите! — встрял Дэш. — Фиби? Вы сказали Фиби? Кто это?

— Девчонка одна. Она живет на другом берегу…

— Нет, она живет в Сейнт Игнас…

— Да нет же, тогда бы мы ее часто видели…

— Она рассказывала про духа озера, который сердится, если его потревожить…

— Жалко, она редко тут бывает. Мы ее видели всего пару раз…

— Она уже взрослая. Ей с нами неинтересно.

Потом они перекрикивали друг друга, рассказывая про посиделки у костра и сказки Фиби: о журавлях и ибисах, водомерках и подёнках, о капризном лесном духе и ленивом озерном. Дэш сидел и не верил своим ушам. Русалка общается с местными. Не убивает их и не гипнотизирует, а рассказывает им сказки!

Он увлекся беседой и пропустил, когда уехал Генри, просто в какой-то момент обнаружил, что его машины нет. На его месте уже припарковался кто-то другой и зашел за кофе.

Подростки явно ожидали услышать от нового жителя что-то любопытное, вытянуть информацию о книге или мистических явлениях, о которых он пишет, но Дэш отмалчивался, сам задавая вопросы. Запрет полиции заходить на землю Ривердейлов немного оживлял жизнь местных тинейджеров, потому что проникать туда незаметно было гораздо интереснее, чем слушать взрослых. Именно там пару лет назад они и встретили Фиби, но теперь в доме появился новый хозяин. Наверное, поэтому они к нему и подкатили: пытались выманить разрешение там появляться. Плюс они явно надеялись вытянуть информацию о его книге или мистических явлениях, о которых он пишет.

— Так нам можно к вам в гости? — переспросила девочка в красной куртке.

Вопрос ставил Дэша в тупик. Он не считал себя вправе что-то разрешать или запрещать чужим детям, особенно, если предполагал угрозу для них, но они, судя по их горящим глазам, никакой угрозы не видели. Дэш взвесил риски. Может, Фиби и рассказывала им сказки, развлекая их и себя, потому что не видела в них опасности или потому что они были еще детьми, но не факт, что не передумает, когда поймет, что в ее доме поселился Охотник на русалок.

— Знаешь, писатели любят тишину, — ответил он ей. — Но если я замечу призраков, я тебя позову.

Разочарованные подростки ушли, оставив Дэша с новым ворохом вопросов без ответов. Фиби не такая, как другие русалки. Она научилась приспосабливаться в человеческом обществе. Если с рождения она жила не с матерью в воде, а у воды в доме отца, вместе со старшими братьями, то ничего удивительного — ее растили как обычного человеческого ребенка.

Но потом ее мать пропала, отца и братьев убили, и она осталась одна. Только Фиби, похоже, не очень любила одиночество и иногда общалась с детьми и почтальонами. Может, она и Дэша спасла из совершенно искреннего желания пообщаться?

Может быть, необычность Фиби как-то связана с тем, что магия слабеет? Может, с ее помощью удастся разобраться в этом? Как именно, Дэш пока понятия не имел, но русалка, которая сама идет на контакт и даже помогает — точно изменит многое. Хорошо, что он ее не убил.

Кофе снова оказался дрянным. Дэш оставил пластиковый стакан недопитым, а тарелочку для чаевых пустой.

Обратно он пошел пешком вдоль дороги, все равно нужно было подумать над словами подростков. Ясно одно — информация в Книге неполная и ее недостаточно для принятия решения. Нужны другие источники. Кто подойдет лучше, чем сам объект исследования? Если, конечно, она еще не передумала с ним разговаривать.

По дороге Дэшу казалось, он что-то забыл, то ли в машине Генри, то ли в кофейне, несколько раз проверил карманы, а потом понял: ему не хватает Кэпа. Последние четыре года с тех пор, как маленький золотистый комок впервые ткнулся ему в ладонь, они не расставались.

Навстречу проехала машина с надписью «Патруль округа Солано», и Дэш заранее проклял все на свете. Машина развернулась позади него. Дэш уже подумывал, не нырнуть ли в лесок, но не успел: «Патруль округа Солано» обогнал его и остановился впереди, беззастенчиво и недвусмысленно перекрыв дорогу.

С пассажирского места вылез здоровенный бугай в гражданке: квадратная челюсть и минимум соображения в глазах. Он замер, глядя пристально и недобро. Дэшу пришлось остановиться, потому что уже открывалась водительская дверь, а бегать от представителей закона не стоило, хотя и разговаривать с ними не хотелось. Из машины вышла не шериф, а другая женщина в полицейской форме, пухленькая и невысокая, и настороженно замерла в отдалении, оставив между собой и Дэшем машину.

— Меня зовут офицер Грин, полиция Сейнт Игнаса. Мистер Холландер, у вас есть при себе оружие?

Такого вопроса он не ожидал. Ему показалось, что офицер Грин насторожено следит за его движениями и даже будто бы держит правую руку поближе к кобуре. Они не встречались, но отчего-то его уже боялись.

— Складной нож. Насколько я знаю, это не запрещено.

— О, конечно. Не возражаете, если наш помощник вас обыщет? — осведомилась она. — Не принимайте на свой счет.

— Помощник? — Дэш окинул взглядом банальные джинсы и не менее банальную куртку бугая. — Он под прикрытием, что ли?

— Наш местный консультант, — нервно улыбнулась офицер. — Уверяю, все нужные лицензии у него есть.

Дэш решил не сопротивляться и поднял руки, не показывая, что сделал это с трудом. Бугай профессионально его обхлопал, сразу обнаружил балисонг и вытащил его из кармана, передал офицеру, а потом открыл заднюю дверь машины, будто приглашая.

— Шериф хочет с вами поговорить, — торопливо произнесла офицер Грин. — Только поговорить. Надеюсь, вы простите наши меры предосторожности.

— Я арестован?

— Нет. Но я прошу вас о сотрудничестве. Пожалуйста, всего лишь разговор. Потом я отвезу вас, куда скажете.

В ее тоне Дэшу почудились нотки мольбы, и выглядела она так, словно боялась разжалования, если не справится с заданием. Бугай пристально смотрел на Дэша, и на его лице не отражалось ровным счетом ничего.

— А в чем дело?

— Пожалуйста, мистер Холландер, — уже спокойнее заговорила офицер Грин. Ее рука у кобуры больше не дрожала, что напрягало даже сильнее. — Уделите шерифу пятнадцать минут.

Дэш оценил ситуацию. Бегать от представителей закона по-прежнему казалось плохой идеей, но как отвертеться, он не представлял. И что такого у него хочет узнать шериф? Любопытство перевесило.

Городок промелькнул в окнах патрульной машины тенистыми улочками и разноцветными домами. Перед ратушей собрался народ. С кафедры вещал благообразный старичок, а слушатели, пара десятков жителей, благосклонно внимали его речам и периодически кивали. Дэш не услышал ни слова, понять суть собрания не получалось, но выглядело все мирно и сонно, как и весь городок.

В участке было тихо и не менее сонно. Дэша провели через узкий темный коридор, потом через безлюдную большую комнату, похожую на офис, только с доской о разыскиваемых преступниках и оружейным шкафом, завели в допросную и усадили на стул. Офицер Грин ловким движением извлекла наручники и внезапно пристегнула руки Дэша к крюку в столе.

— Какого?.. — Скрывая вспыхнувшую боль в левом плече, Дэш зашипел, делая вид, что от возмущения, и потянул наручники. Цепь зазвенела. — Вы же говорили, я не арестован!

— Не арестован, — кивнула офицер Грин и ушла.

— Так какого хрена вы меня приковали? — крикнул Дэш ей в спину. Что за беспредел!

Бугай остался у стены. Он замер, будто его поставили на паузу вместе с пристальным взглядом, устремленным прямо на сидящего в центре комнаты Дэша.

— Это у вас шутки такие для новеньких? — поинтересовался у него Дэш и заверил: — Мне безумно смешно. Честное слово.

Бугай не пошевелился, даже не моргнул. Зато в допросную вошла шериф, затворила за собой дверь и немного помедлила на пороге, будто чего-то ждала, но не дождалась.

— Как вам живется на новом месте, мистер Холландер? Все ли устраивает?

— Вполне. Прекрасный дом, чудесная природа. Я доволен. А уж какой воздух. Я как раз прогуливался, когда меня перехватила ваша помощница.

Шериф тоже встала у стены, только с другой стороны. Теперь Дэшу приходилось вертеть головой, чтобы видеть обоих.

— И вам ни в чем не нужна помощь?

— Ну, хотелось бы попросить вас снять наручники…

— Расскажите, что делали позавчера, мистер Холландер.

Шериф все еще улыбалась, хотя и не столь приветливо, а вот интонации ее изменились, стали жестче и нетерпеливее. Похоже, ему собираются учинить настоящий допрос.

Деятельность Охотников была легальна, люди Вероники быстро бы его вытащили из любой передряги, но только местной полиции его дела не касались и отчитываться перед ними он был не обязан. А ещё ужасно не хотелось, чтоб Эштон язвительно припоминала ему, как он влип в проблемы на первой же самостоятельной охоте.

— Я немного обескуражен, шеф. — Он откинулся на спинку стула, стараясь не греметь наручниками, чтобы лишний раз не слышать звук унижения. — Вы были так приветливы и милы, помогали. Что случилось? Предъявите мне обвинение или отпустите.

— Это административное задержание, мистер Холландер. В городе существует угроза терроризма, а вы можете быть свидетелем или подозреваемым.

— Ничего себе! Вы говорили, здесь безопасно. А не пора ли мне звать адвоката?

— А вам есть что скрывать? — усмехнулась шериф. — Вы не арестованы. Пока. И надеюсь, мне не придется возиться с бумагами, поэтому давайте будем полезными друг другу. Зачем утром к вам приезжал Полсон?

— Кто?

— Генри из аптеки.

— А он приезжал? Как неловко. Наверное, я в это время отлучился на прогулку.

Шериф смотрела на Дэша, как на непослушное и упрямое животное, не желающее выполнять приказы хозяина, смотрела так, словно раздумывала, как бы половчее заставить его слушаться.

— Любите гулять? — вкрадчиво поинтересовалась она.

— Нагуливаю писательское вдохновение, — вежливо улыбнулся Дэш. — Мне сдали в аренду дом в самом спокойном месте на ближайшие сотни километров. По крайней мере так сказал риелтор. А вы мне про терроризм рассказываете. Я вам здесь ничем помочь не могу. Что вы от меня хотите?

— Хм, — шериф наклонила голову набок и сложила руки на груди, — хочется понять, что за талант к нам пожаловал. — И спросила с наигранной непринужденностью: — Могу ли я прочитать ваши книги?

— Боюсь, я еще нигде не публиковался.

Шериф приняла скучающий вид. Было видно, что она не верит ни одному слову и постепенно теряет терпение.

— Вы так упорны, мистер Холландер, отдаю вам должное. Несомненно, вы уже чего-то добились, я вижу по вашему взгляду, но первый черновик часто выходит неудачным, и сейчас вы в раздумьях, куда повернуть сюжет. Я права?

— Но это же мой сюжет. Я сам разберусь.

Дэш тоже начал терять терпение. Зачем она постоянно лезет?

— Могу ли я предложить вам неожиданный поворот?

— Может уже прекратим говорить книжными метафорами, шеф. Скажите прямо, что вам нужно.

Она прищурилась.

— Где ваш пес, мистер Холландер? Сегодня на прогулке его с вами не было. Разве псов не берут гулять? Она с ним что-то сделала? Он мертв?

Дэш стиснул зубы, и боль в руке заныла одновременно с болью в сердце. Шериф сегодня вознамерилась его доконать? Зачем напомнила про Кэпа?

— Она? — Дэш сделал вид, что удивляется.

Шериф явно знала больше, чем можно было ожидать от шерифа задрипанного городка у черта на куличках.

— Вы приехали на озеро из-за твари, что обитает в нем. Кто вы? Журналист? Охотник за сенсациями? Ученый? — И поморщилась, отсекая последнее предположение. — Неужели правда писатель? Так что, тварь убила пса?

— Не понимаю, о чем речь. Пес сбежал.

Она приподняла брови: явно не поверила.

Дэш покосился на невозмутимого бугая, пытаясь понять, в каком качестве он присутствует на встрече: охраняет шерифа от недовольного нового обитателя города или от зачарованного русалкой писателя-неудачника? Теперь точно ясно, зачем наручники. Бугай пристально смотрел на его лицо, так пристально, что Дэшу стало не по себе, будто у него к губам прилипли остатки завтрака.

— В любом случае, что бы с ним ни произошло, это случилось, потому что вы приехали на озеро Бреворт. — Шериф сделала паузу, будто дожидаясь, пока смысл ее слов утрамбуется поглубже. — У меня был помощник по имени Брэйди. Хороший паренек, веселый и ответственный. Она заставила его застрелиться. Прямо на моих глазах.

— Печально. Не боитесь, что новый помощник тоже падет жертвой?

— Он глухой. Полная врожденная глухота. Работает на меня уже почти год по частному контракту. Что бы я без него делала.

Шерифу явно давно известно про русалку, как минимум год, потому что глухого охранника она наняла не просто так. Она помолчала, не спуская с Дэша тяжелого взгляда.

— Мы оба потеряли из-за твари кого-то близкого, как и многие другие жители Сейнт Игнаса. Я хочу это остановить.

— Не совсем понимаю, при чем здесь я.

— Тварь вас не убила. Почему? Что в вас такого?

Теперь шериф говорила проникновенно, больше не скрещивала руки на груди, а напротив, подошла ближе, оперлась ладонями о стол, всем своим видом говоря: смотрите, я доверяю вам, доверьтесь и вы. У Дэша в таких случаях срабатывал механизм инстинктивного отрицания: если человек пытается расположить к себе, значит, он манипулирует, и чем ярче манипуляция, тем сильнее этому человеку что-то нужно.

Любопытно выходило. Раз шериф знала о русалке с самого начала, то почему не предупредила нового жителя города об опасности? Это у нее эксперименты такие?

— Стоп-стоп… — Дэш заставил себя рассмеяться. — Вы серьёзно?.. Неужели вы верите в басни о чудовище из озера? Знаете, я ведь собираю материал для книги и в очередной раз убедился, что выбрал правильное место. Да, я слышал местные байки, но это же для детей. Расскажите, что на самом деле случилось с Ривердейлами девять лет назад. Только без сказок.

— Отдайте мне тварь, — улыбнулась шериф.

Прозвучало так, словно с ним хотят заключить сделку. Дэш усмехнулся. Похоже шериф озадачена возмездием. Спорная мотивация.

— Я не могу отдать то, что мне не принадлежит.

— Она убийца, мистер Холландер. Жестокий убийца. Во всех домах вдоль берега никто не живет уже больше трех лет. Я закрыла кемпинг и лагерь скаутов. Сейчас на берегу только вы. Вы прожили в доме на озере четыре дня и все еще живы. Либо вы самый везучий человек на планете, либо знаете, как не поддаться на ее уловки.

Шериф говорила серьезно и проникновенно, несомненно, любой здравомыслящий человек согласился бы. Впрочем, Дэш и не сомневался, что она искренне верит в свои слова, и, если бы не встреча с подростками в кафе, он бы с ней согласился, сдался бы, убил русалку, чтобы избавиться от гнетущего чувства вины. Но сейчас чаша весов перевешивала в другую сторону, и Дэш испытывал лишь глухое раздражение в адрес шерифа.

— Похоже, я покруче вашего помощника Брэйди.

Шериф шутку не оценила и добавила во взгляд холода, опустив его до отметки «арктический воздух».

— Или тварь не привлекают беспечные мужчины, мистер Холландер.

Дэш улыбнулся как можно более беспечно, стараясь вложить в улыбку побольше придурковатости. Пусть лучше противник тебя недооценивает, чем размышляет над способом обмануть.

— Шеф, я очень хочу вам помочь. Дайте-ка вспомнить по поводу позавчера. Утром я гулял, потом, как вам известно, спилил дерево. Мозоли натер, видите? — Он ткнул ей руки под нос насколько позволяли наручники и чуть не скрипнул зубами от боли, тщательно скрывая это от шерифа. — Потом снова гулял.

Шериф убрала руки со стола, снова сложила их на груди и слегка склонила голову набок, изучая упрямое животное перед собой.

— Значит, вам нечего мне сказать, мистер Холландер?

Дэш попытался виновато развести руками, но только зазвенел наручниками. Тогда просто сделал виноватое лицо и снова придурковато улыбнулся.

— Ну, кроме того, что вы не предупредили меня об опасности, нечего. Если вы меня арестуете, я подам на вас в суд за халатность. И за эти ваши игры с наручниками.

— Вы не арестованы. — В голосе шерифа звучало усталое отчаяние, веками накопленное предшественниками презрение к непокорным. — Офицер Грин вас отвезет.

Она направилась к выходу, и Дэш сказал ей в спину:

— Буду очень рад, если вы не станете беспокоить меня в моем доме без необходимости, шеф. Я люблю уединение, а дом Ривердейлов отлично подходит.

Шериф обернулась и холодно отчеканила:

— Ривердейлы породили зло, мистер Холландер. Я здесь для того, чтобы его остановить, с вашей помощью или без.

Она ушла. Пару минут ничего не происходило, и Дэш уже начал волновался, что его продержат двадцать четыре часа, на что полиция имела полное право.

— Ну что, болтун, — обратился он к неподвижно стоящему бугаю, — у тебя ключики есть?

Зашла офицер Грин.

Дэшу вернули нож и отвезли домой. По дороге он проиграл в голове десяток сценариев дальнейших событий. Многое могло сложиться по-разному и зависело это от приезда матери и сестры. Они собирались к нему после того, как закончат дела у Мексиканского залива.

И еще надо сообщить Эштон о гибели Кэпа. Она расстроится.

Дома в рюкзаке он раскопал новенькую Нокиа и набрал мать.

— Алло, — произнес в трубку сонный голос Эштон.

— Привет, а где мама? — встревожился Дэш. — Все хорошо?

— Она спит. — Эштон зевнула. — Вообще-то я тоже спала, ты меня разбудил.

— Днем?

— Мы вернулись пару часов назад. Чего надо?

— Хотел спросить, как у вас дела?

— У нас дурдом. Неделю назад чертовы твари порезвились с экипажем грузового судна и с тех пор никак не угомонятся. — Эштон говорила тихо, видимо, чтобы не разбудить маму, и Дэш плотнее прижал к уху телефон. Слово «порезвились» в устах сестры означало только одно: прикончили. — Приехали две наши тетки и все три кузины. Мы с ног сбиваемся, но твари все лезут и лезут, как взбесились. Кузина Ортиз притащила одну к нам в кемпинг, не знаю зачем. Все равно от нее ничего не добились. Безмозглое создание!

— Вы пытались поговорить? — удивился Дэш.

— Не я, а кузина Ортиз. Дура! Думала узнать, откуда они прут. Но только толку не было. У тебя там что?

В окне Дэш заметил Фиби. Секунду назад на причале ее не было, а теперь она сидела на краю и гладила рысенка. Ее мокрые волосы блестели в свете солнца.

— Тишина. Пока жду, — сказал он сестре и пережил чувствительный укол совести. — Амулет молчит.

— Видимо, все твари поперли в Мексиканский залив, — пробурчала сестра. — Не представляю, когда мы управимся.

— То есть вас пока не ждать?

— Да тут их как тараканов!.. И такие злющие. Кстати, я обогнала кузину Касси на целый десяток.

Эштон соревновалась со всеми кузинами: кто убьет больше русалок. Чаще всего наверху списка оказывалась либо Эштон, либо Касси, а Ортиз и Зойла шли следом. Дэш скромно замыкал список. Впрочем, кузины вообще делали вид, что его в нем нет.

— Поздравляю, — буркнул он.

— Слушай, мне нужно поспать, — в ее голосе прорезались ворчливые нотки, — я почти сутки была на ногах. И… Хорошо, что тебя здесь нет, честно. Сиди там на своем курорте, отдыхай. — Она нажала отбой.

Дэш положил телефон на стол. Про кольцо он у Эштон спрашивать не стал, она точно ничего не знает, а вот у кузины Ортиз он бы с удовольствием спросил, как ей пришла в голову идея пообщаться с русалкой. И лучше поговорить с ней об этом наедине — никто из семьи инициативу не поддержит. И про Кэпа так и не рассказал.

Теперь нагая Фиби бегала по причалу, то гоняясь за рысенком, то уворачиваясь от него, а тот радостно скакал взад-вперед. На очередном вираже она чуть не свалилась в воду, но удержалась на краю, грациозно взмахнув руками, чтобы восстановить равновесие. Волосы копной взметнулись следом. Фиби расхохоталась и начала сталкивать в воду рысенка. На порождение зла она совсем не походила.

Мать постоянно талдычила, что люди в опасности, но, если бы русалки хотели уничтожить всех на суше, они бы давно это сделали. Почему же этого не происходит? Может быть, потому что они хотят вовсе не этого?

«Что ты делаешь, Дэшфорд Холландер? Опомнись! Убей ее!»

Но вместо этого он вытащил из кармана балисонг и метнул в стену. Нож воткнулся в прореху между выцветшими обоями.

Дэш вышел на веранду, подобрал по дороге синюю футболку и пошел к Фиби.