Ревизор: возвращение в СССР 47

Глава 4

Москва, квартира Алироевых

С того дня, когда Поля обнаружила, что из-за своей забывчивости оставила почтовый ящик сына переполненным, она регулярно забирала всю корреспонденцию каждые три дня.

И вот, спустившись сегодня к ящику, она обнаружила среди газет очень даже знакомый ей конвертик. Именно в таких были те приглашения на приемы в посольства, что раньше пришли.

«Надеюсь, это приглашение будет на попозже, когда Паша уже в Москве будет», – подумала она.

Прихватив конверт и газеты с собой, дома, как и велел Паша, распаковала конверт, мало ли там что срочное. На столе оказалось приглашение в посольство ГДР на завтрашний вечер…

«Эх, жаль, всё же, что Паша не сможет посетить прием, надо позвонить немцам, сказать, что его не будет», – Поля уже поднесла руку к аппарату, чтобы набрать тот самый номер, что был указан на приглашении, как вдруг вспомнила слова Тараса, что дипломатам в принципе не так важно, чтобы пришёл именно тот, кто был приглашён. Им гораздо важнее, чтобы гостей было полно, и они вели себя прилично.

«Завтра в шесть вечера, – прикинула она, – с Ахмадом можно договориться, чтобы он прямо в посольство с работы приехал».

Один только вопрос – кто с ребёночком моим посидит? Хотя тоже без проблем. Анну с Загитом можно попросить, они на двоих шестерых детей подняли, несколько часов за моим присмотрят. Тем более подрос уже… Оставался только самый главный вопрос, а точнее сразу три – платье, туфли и сумочка.

К счастью, благодаря длительной дружбе с Никифоровной, платьев у Поли хватало, да большинство из них импортных. А за эти несколько месяцев ей ещё и удалось похудеть до своих прежних размеров, к полному своему восторгу, сама не ожидала. Так что она тут же бросилась разбирать гардероб и примерять платья, в поисках подходящего, а затем обувь искать, и прикидывать, где причёску сделать.

Туфли она у Галии возьмёт те самые, в которых та ходила на недавний японский приём… Хвасталась, что многие женщины из Советского Союза от её туфель глаз не отводили. И сумочка у нее маленькая есть к этим туфлям подходящая, тоже дома лежит…

А затем Аполлинария вспомнила, что и адрес того парикмахера, которого Галия перед приёмом посещала, у неё же тоже имеется. Записывала куда-то, надо будет поискать и точно найдет. Записи всяких полезных вещей она никогда не выбрасывала. Надо будет сегодня же вечером к ней и сбегать, договориться, чтобы перед самым приёмом сделали причёску, а иначе растрепаться может.

Только Аннушка так с работы рано не придёт… Ну, авось повезёт, и у Загита этот день свободен будет. Он же длинные смены дежурит. Ну, если нет, то часик посидеть кого-то всегда найти можно будет с ребёнком. Не каждый день ведь шанс выпадает в иностранное посольство сходить, так что причина очень уважительная.

Аполлинария хотела позвонить Ахмаду на работу, порадовать его своей задумкой, но потом решила обождать, вспомнив предостережение Тараса, что все эти вещи поменьше обсуждать надо что на людях, что по телефону.

Вот придёт домой, тогда его и порадую своей сообразительностью. Что же, это в самом деле другие люди ходят на приёмы, а они от такой возможности просто так возьмут и откажутся… Есть всё же какая-то польза от Тараса.

Костюм у Ахмада, галстук, туфли чёрные – всё у него в полном порядке, готовился же к работе в министерстве. С этой стороны никаких проблем не ожидается, и причёска у него тоже в порядке.

Ему вообще по поводу, как одеться и собраться в посольство, волноваться нет нужды. «Хорошо же мужикам», – вздохнула Аполлинария.

***

Москва, МГИМО

Витя Макаров готовился к тому, что в группе, в которую он придет учиться, смогут разузнать о том, что его отец – первый заместитель министра иностранных дел. Это, кстати, была одна из причин, почему он так упорно раньше отказывался идти учиться в МГИМО.

Человек по натуре скромный, избегающий лишнего внимания, он боялся того, что, обучаясь в профильном вузе, где готовят дипломатов, станет окружён кучей льстецов. Которые будут пытаться с ним подружиться или хотя бы примазаться к нему в надежде на то, что его отец после окончания вуза поможет им занять лакомые позиции в МИДе и посольствах за рубежом.

Именно отец, кстати, когда он был помладше, сам, видимо, не подумав о последствиях такого разговора, заложил в него этот страх. Ему тогда было всего четырнадцать лет, а он принялся рассказывать ему, как важно избегать льстецов во время учебы в МГИМО. Именно после того разговора у него появились первые сомнения о том, стоит ли ему вообще идти в это самое МГИМО…

Правда, он не ожидал, что его раскусят сразу же после первой пары. Поэтому когда какая-то смутно чем-то знакомая девушка с короткой стрижкой уверенно подхватила его под руку – он даже сказал бы, нагло подхватила – и потащила его в сторону от всех в коридоре, он сильно ошалел. Быстро что-то началось…

Это что, вот теперь всегда так будет? – недовольно подумал Витя, но вырываться не стал. Девушка всё же, выглядело бы это очень комично, если бы он на глазах у всех устроил бы схватку с ней в коридоре.

А затем нахальная девица развернулась к нему, и он понял, почему та показалась ему знакомой. Перед ним стояла Регина Быстрова собственной персоной. Просто короткая стрижка настолько сильно изменила ее, что поначалу Виктор даже и не догадался, что это его бывшая печально известная однокурсница из МГУ.

– Регина? – удивлённо спросил он, выпучив на нее глаза.

– Да, это я, – ответила та, выдав какую-то явно вымученную улыбку. – Могу я попросить тебя, как мужчину, не рассказывать никому о том, что мы вместе с тобой в МГУ раньше учились? Ты же не из тех, кто будет марать имя девушки всякими сплетнями? Правда?

Несколько секунд Витька пытался переварить сам тот факт, что та самая скандально известная Регина Быстрова будет учиться вместе с ним в МГИМО. Вовсе не таких знакомств он здесь искал, честно говоря. На этой же девушке, а вернее, шалаве, клейма ставить негде. Но как она с ним заговорила, прямо как в каком-то бульварном романе из XIX века!

– Регина, я не сплетник, конечно, – сказал он. – Но ты же тоже пойми, что сплетни – это недостоверная информация о человеке. А то, что я знаю о тебе, на сто процентов достоверно. Так что да, я нормальный мужчина, ложные слухи распускать не стану. Но уточни тогда, ты просишь от меня не сплетничать или не распространять достоверную информацию о твоём весьма специфическом прошлом в качестве содержанки богатых женатых мужчин, и организатора всяких печально закончившихся интриг против моего лучшего друга Павла Ивлева?

– Послушай, Витя, ты веришь в то, что человек может полностью исправиться после того, как в юности накосячил? – зачем-то взяв его за пуговицу, начала горячо говорить Регина. – Да, было такое. Ты прав, я много глупостей наделала, но сейчас я пытаюсь начать всё сначала в другом вузе. Витя, ты же не сволочь какая-то, которая не позволит человеку использовать второй шанс, который у него появился?

Голос её при этом подрагивал, а глаза заблестели. Витька, наверное, даже бы расчувствовался, если бы с его точки зрения такие, как Регина, просто-напросто не способны были исправиться. Они и с Пашкой Ивлевым не раз её обсуждали в самые горячие моменты её интриг против него. И сошлись в одном мнении, что таких только могила перевоспитать может. Так и будут всю молодость из постели одних женатых мужчин в постели других перепрыгивать. А потом всё это может для такой стратегии закономерно печально закончиться, когда больше никакой красоты и молодости вовсе не останется.

Но тут он начал думать совсем о другом. А как это, собственно говоря, Регина смогла после всего того, что с ней произошло, когда её вывели на чистую воду, из комсомола и МГУ выгнали, оказаться на втором курсе элитного факультета, где готовят будущих дипломатов Советского Союза? Ведь это же главное во всём, что с ней произошло, – тут же сообразил он. Сам он лично был уверен, что после всего того, что она сотворила, никогда её уже не увидит, что уедет она после отчисления из МГУ куда-нибудь подальше, где никто не знает про её позор. Но вот такого поворота он никак ожидать не мог.

Приняв его задумчивость за колебания, Регина вдруг прижалась к нему и зашептала хриплым голоском:

– Витя, если ты молчать будешь, я на всё готова. Повторяю, на всё...

Витьки почувствовал, что близость молодой красивой девушки и этот её хрипловатый голосок подействовали на него совершенно определённым образом, каким на него раньше только Маша действовала, когда он её в кои-то веки приобнимал или целовал в щёчку. Потрясённый этим открытием, он тут же оттолкнул девушку от себя и только потом сообразил, как это может выглядеть со стороны. Студенты же ведь разбрелись по всему коридору, далеко не все ушли после пары куда-нибудь по своим делам. Быстро осмотрелся – вроде пронесло. Никто на них не пялился…

Он торопливо сказал Регине подрагивающим от волнения голосом:

– Ты эти свои штучки брось! Мне от тебя вообще ничего не надо, поняла? Дай мне подумать хоть как следует. Навалилась на меня вот так внезапно, как призрак из прошлого. Просто сгинь с моих глаз и больше не попадайся на них как можно дольше. Договорились?

Надо с отцом посоветоваться, тут же решил Витька, шагая обратно к аудитории и потрясённо качая головой.

«Ничего себе новости», неожиданно для себя он повторил мысленно ту самую фразу, что от Лёхи Сандалова услышал, когда ему рассказал, что уходит из МГУ. Как-то застряла она у него в памяти, получается. Но все-таки, как же Регина смогла попасть сюда на учёбу?

***

Куба, Варадеро

Приехавшая утром со стрельбища «Волга» подхватила нас без всяких вопросов вместе с Дианой и с Фирдаусом.

Быстренько добрались до стрельбища. По приезду сразу подошёл к одному из инструкторов, единственному из всех говоривших на русском языке уточнить, будут ли проблемы, что сегодня нас четверо. Хуберто велел к этому инструктору обращаться по любым вопросам, когда его самого тут нет. А его как раз и не было.

Тот белозубо улыбнулся и мотнул головой. Затем добавил, что это вообще не проблема и что мы можем вчетвером хоть каждый день приезжать при желании.

Ну а дальше прошли на стрельбище. К моему удивлению, Диана тут же схватила автомат Калашникова. Нравится ей, похоже, именно этот автомат. Интересно даже, почему?

Правда, тут же вспомнил, что она в Италии с ним сотворила год с лишним назад, а потом еще и в Латинской Америке он ей пригодился, и все вопросы отпали...

А Галия вот вообще ни разу Калашников в руки не брала. Сказала, что она на него в школе достаточно насмотрелась. Либо снайперская винтовка, либо с десяток разных пистолетов – вот её главное увлечение на стрельбище.

Удачно, кстати, вышло, что мы к этой стрельбе подошли после того, как жена долго интенсивно плавала. Хорошо руки потренировала и укрепила.

Хотя, с другой стороны, и из-за того, что дети годовалые, и их таскать приходится часто, тоже не будешь обычной субтильной барышней, которая только чашечку кофе поднять-то и может.

Так что на вид моя жена достаточно хрупкая, а с силой у неё всё в полном порядке.

Фирдаус, пожав плечами, за мной пошёл, чтобы из снайперской винтовки стрелять. Глаза нашего инструктора, правда, в этот момент были обращены совсем не на меня, а на Диану, и смотрел он на неё с каким-то прямо-таки детским восхищением. Похоже, этот парень сохнет по красивым блондинкам со всей страстью своей романтичной кубинской души.

Да, теперь полностью понятно, что Диана сюда может приезжать, когда ей вдруг захочется, без всякого дополнительного разрешения со стороны Хуберто…

Каких-то эксцессов я со стороны инструктора абсолютно не опасался. Более чем уверен, учитывая принадлежность этого полигона, что дисциплина тут строжайшая, ничего лишнего этот инструктор себе позволить не способен. А смотреть – пусть смотрит. Ничего страшного. Диане не привыкать как красивой девушке.

Мне в этот раз предложили по движущейся мишени пострелять. Ясно, что не по живой, просто мишень тащили по особой системе верёвок с блоком.

Настрелялись мы за этот день в полное свое удовольствие.

Галия, уже наученная опытом, ничего со слишком большой отдачей в руки не брала. Так что обошлась без синяков.

А Диана, конечно, уехала с большим таким синяком на плече, но абсолютно не жаловалась, была проведенным временем полностью довольна.

Посмотрев на ее стрельбу и увидев невозмутимую реакцию на полученные синяки, инструктор совсем поплыл. С таким выражением лица провожал нас, что мне аж смешно стало. Словно всю жизнь думал, что идеальных женщин не бывает и тут вдруг встретил ее во плоти.

– Не зря сюда к вам приехали, – сказала Диана мне, когда ехали обратно в отель. – Океан и стрельбище – великолепное сочетание. Давай в таком режиме проведём следующие четыре дня.

– Только так: океан и стрельбище, никаких экскурсий куда-нибудь в ту же самую Гавану? – спросил Фирдаус, делая отчаянные глаза и пытаясь подать мне сигнал «sos». – Мы же никогда раньше не были на Кубе, и не факт, что снова сюда когда-нибудь приедем.

– Ой, да зачем эти экскурсии? – махнула рукой Диана. – После Рима, в котором здания, которым пару тысяч лет, чем нас в этой Гаване смогут на этом фоне удивить, сам подумай?

Ну, в принципе, если из такого подхода исходить, то Диана была совершенно права. На фоне Рима подавляющему большинству регионов мира удивить особо нечем. По Риму это верно, – я и свои собственные впечатления прекрасно помню по той же самой Колонне Траяна и другим архитектурным памятникам. Глядя на всё это, действительно чувствуешь, насколько скоротечна человеческая жизнь… Ну ладно, смысл мне философствовать на эту тему, учитывая, что с моей скоротечной жизнью всё обернулось чрезвычайно необычно и интересно.

Так что к расстройству Фирдауса мы с женой в целом Диану поддерживали. Таскаться часами по жаре на экскурсиях большой охоты не было.

На стрельбище мы в тот день достаточно долго задержались. Приехали сильно уставшие, примерно к половине второго.

Генерал с Валентиной Никаноровной тут же нам детей скинули и махнули в Гавану.

Нашли они, конечно, едва только спросив на рисепшене, целую кучу экскурсий. Местные жители, у которых имелись свои машины, были готовы в этом всегда помочь редким постояльцам гостиниц. Делились, скорее всего, с администратором на рисепшене. Ну так это дело обычное и понятное.

Так что всё, что нам осталось, – это пойти в ресторан, потом вернуться в номер, детей спать уложить, да поиграть потом в преферанс вчетвером в ожидании, пока жара спадёт.

После этого уже пошли на пляж.

Девушки отдельно купались. Мы с Фирдаусом – отдельно. Кто оставался на берегу, тот, само собой, за детьми присматривал.

Едва наши жены ушли купаться, как Фирдаус тут же затеял деловой разговор:

– Мы сюда, на Кубу, с Дианой отдыхать, конечно, приехали и вас навестить. Но ты же, наверное, понимаешь, что я, как бизнесмен, всегда пытаюсь рассмотреть какие‑то новые возможности.

Как считаешь, учитывая, что ты тут уже достаточно серьёзные контакты в этом государстве наладил с первыми лицами, может быть, есть смысл нам и здесь каким‑то бизнесом заняться? Может, сразу и подскажешь, если так, какие‑то направления?

Ну, чего-то такого я и ожидал, конечно. Уж больно задумчиво он на меня посматривал последние часы…

– Ну, что касается «Розы Россы», то ответ однозначно – нет. С учётом блокады любые бизнес‑контакты тут же привлекут к вам внимание американцев, которые начнут преследовать ваши заводы на территории Европы. «Роза Россе» такое специфическое внимание однозначно не нужно.

Но, если создать какую‑то фирму в той же самой Швейцарии… Главное – не используйте ту фирму, которую, как Диана рассказала, на себя в Швейцарии тоже зарегистрировала. Дело уж больно в этом плане специфическое. Надо, чтобы к ней точно ничего не вело. Нужен подставной человек.

Вот тогда по каким‑то направлениям, конечно, работать можно было бы и с Кубой.

Правда, тут главная проблема – по каким, Фирдаус?

Не будешь же ты оптом сахар‑сырец вывозить отсюда и продавать куда‑то, выдавая за продукцию другой страны, чтобы не возникало вопросов по санкциям. Я вот вообще не уверен, что у них есть лишние объёмы сахара‑сырца – они же его в СССР поставляют в обмен на советскую нефть.

Что тут у них ещё есть? Гаванские сигары.

Но лично я в целом такого рода бизнесы не люблю, где на здоровье людей наживаются – рак лёгких и десятки других болезней от интенсивного курения всё же это не шутка.

Но ты, конечно, если хочешь, можешь этим заниматься через швейцарскую фирму. Правда, тогда меня уже в этом табачном проекте двадцатью процентами не привлекай – на этом я деньги не готов зарабатывать. В общем, я лично не вижу, на чём бы ты мог серьёзные деньги сделать, продавая что‑то с Кубы.

У тебя ещё несколько дней будет – походи, посмотри, прикинь. Может быть, найдёшь сам для себя какую‑то нишу…

Мои слова Фирдауса все же не обескуражили. Так быстро сдаваться он не стал.

– Может быть, учитывая, что у них непростые отношения с США и их вассалами, сюда можно какое‑то оружие поставлять выгодно? – сказал он, явно не желая отказываться от вспыхнувшей у него в голове идеи заработать и на Кубе.

– Нет, Фирдаус, – усмехнулся я, – поверь, вот на этом ты точно ничего заработать не сможешь. Этим вопросом непосредственно Советский Союз занимается, потому что Гавана – ближайший союзник Москвы. Это означает, что уж что-что, а оружие, патроны, запчасти ко всему этому самому стреляющему и взрывающемуся сюда поставляют исправно, и, скорее всего, практически бесплатно.

Оформляется всё это, конечно, официально, в виде кубинского долга, но, поверь мне, в Москве прекрасно понимают, что долг этот взыскать никогда с Гаваны не получится…

– Так, значит, – расстроился Фирдаус, – жалко, а ведь идея‑то была хорошая…

– Хотя вот всё же, знаешь, всплыла у меня в голове одна мысль, – щёлкнул я пальцами, – тебе нужно прояснить вопрос, как тут с фармацевтикой: есть ли нехватка каких‑то лекарств, или существует какое‑то собственное производство чего‑то, что может котироваться на мировом рынке?

Дело это в целом нужное и благородное. Это тебе не табаком или оружием торговать. Тем более что мы уже проложили, помнишь, года полтора назад канал к советским лекарствам? Помнишь ту сделку с обменом на плитку? Как там, кстати, какая‑то дополнительная работа после этого ещё велась?

– Да, отец мне рассказал, что было ещё несколько сделок. Правда, он не вдавался в подробности, сказал, что мне лучше не знать все детали, мол, он сам этим будет заниматься. Вопрос очень специфический, и мне лезть во всё это не надо.

– Не, ну так‑то правильно он вопрос ставит, – согласился я. – Дело то действительно требует постоянной бдительности... Предложи, если найдёшь какую‑то нишу на территории Кубы, своему отцу эту тему тоже для реализации. Но опять же главный вопрос – чем кубинцы за эти партии лекарств будут готовы расплачиваться?

– Так я же, Паша, и хотел вот все эти вопросы поднять здесь, пока ты отсюда ещё не уехал! Пока ты можешь встретиться с кем‑то серьёзным и тут же их все прояснить, – сказал Фирдаус азартно.

Ну вот кто бы сомневался! Я так и понял. Повстречавшись в Москве с японским послом, я его на японские корпорации вывел, вот предприимчивый араб и вообразил, что на Кубе я ему то же самое устрою, раз с Фиделем познакомился… Молодец он, конечно, именно такие люди, что ищут любую возможность заработать, и добиваются успеха в бизнесе... Но придется его разочаровать…

– Нет, с этим не могу согласиться. Тут как раз спешка противопоказана. Эта страна на осадном положении, против неё постоянно ЦРУ и американское правительство всякие зловещие планы строят. И представь, друг, что только они со мной познакомились, и тут же я им привожу бизнесмена из Италии со словами: «С ним можно работать».

Я, вообще‑то напомню тебе, к ним из Советского Союза приехал…

Согласись, что всё это уж больно подозрительно для кубинского руководства будет выглядеть…

Так что это одно из тех дел, которым необходимо дать как следует отлежаться, прежде чем их инициировать. Тем более моя фотография вместе с Фиделем Кастро из кубинских газет никуда уже не денется.

А это означает, что и через полгода, при необходимости, когда уже пройдёт достаточно времени, чтобы тут не думали, что меня сюда прислали с какими‑то планами враги Кубы, я смогу к тому же самому кубинскому послу в Москве обратиться, чтобы он организовал для тебя встречу с кем надо в Гаване.

Но, сам понимаешь, ты к этому моменту должен быть абсолютно готов: знать всю ситуацию по фармацевтике на Кубе, договориться с вашими партнёрами в Москве, бизнес‑модель в целом иметь рабочую, в том числе и понимая, чем готов брать с кубинцев за эти партии товара?

– А, ну да, с этой точки зрения я не подумал, – активно закивал Фирдаус. – Да, это меня иногда подводит, черта такая, что я сразу про деньги и бизнес‑схемы думаю, а все эти политические факторы слабо в учёт беру. Хорошо, что ты мне это подсказал.

– Ну а что ты хотел, Фирдаус? Я как раз живу в стране, где политика прежде всего идёт, и перед экономикой в том числе. Хотя, скажу честно, хотелось бы, чтобы было всё же иногда наоборот. Без правильно выстроенной экономики вся политика однажды к чертям полететь может. Но, увы, у нас в Москве многие этого не понимают. – вздохнул я. – Ладно, это сугубо между мной и тобой разговор на пляже в Кубе. Накипело просто... В Москве мы на эту тему, конечно же, ничего обсуждать не будем больше.

– Да, Паша, конечно, я понимаю, – согласно кивнул Фирдаус.

– Да и, кстати, было бы неплохо, чтобы ты позвонил в ближайшие дни Тареку и попросил его не отсылать Альфредо на Сицилию, пока ты с ним не переговоришь по всем тем вопросам, что мы с тобой обсудили? Хорошо?