Ревизор: возвращение в СССР 47

Глава 15

Подумав немного, махнул рукой. Какая мне, в принципе, разница? В любом случае я уже привык к тому, что постоянно кто‑то меня прослушивает. Отвыкать от такой привычки, учитывая, чем мы с Захаровым занимаемся, – чрезвычайно плохая идея.

Значит, просто продолжаю следовать прежней доктрине: нужно исходить из того, что любой телефонный разговор в тех местах, где я часто бываю, – дело рискованное.

Правда, тут же подумал о том, что, исходя из этой доктрины, мне надо и уличные таксофоны почаще менять. Кто мешает однажды за мной последить и установить, что я регулярно бегаю к одному из них? А таксофоны, насколько я помню из каких‑то старых, ещё американских фильмов, прослушиваются на раз точно так же, как и городские, стационарные телефоны.

Да, так по‑любому безопаснее будет, чем расслабляться. Достал тот же листик, нарисовал все таксофоны, которые я помню в нашем районе, поставив в центре точку в виде нашего дома.

А ведь их достаточно прилично. Даже вот так, навскидку, сразу вспомнил про штук семь. Значит, если поискать, ещё штуки три точно можно найти поблизости от дома.

Ну вот, значит, теперь мы с Тузиком будем каждый раз к разным таксофонам ходить, когда мне куда‑то позвонить надо с гарантией, что никто подслушивать не будет.

Правда, опять же, я прекрасно понимал, что эта карта тоже достаточно легко бьётся. Если уж ко мне будет проявлен такой интерес, то кто мешает подставить под прослушку все таксофоны в радиусе десяти минут ходьбы вокруг моего дома?

То есть, если поддаваться этой паранойе, то мне надо уже на машине ездить куда‑то случайным образом по Москве и высаживаться где‑нибудь в минутах тридцати ходьбы пешком или езды на машине от дома и с этого таксофона кому‑то и звонить. Но нет, у меня банально столько времени свободного не имеется.

Чёрт с ним, забиваю на это, – решил я. – И просто звонить буду теперь во время прогулок с Тузиком с разных таксофонов, а не с одного и того же, что облюбовал поблизости от дома.

Взглянул на часы. Пора было уже выезжать для встречи с Захаровым. Собрал аккуратненько розетку, газетку убрал, вырубил Бетховена, больно бившего по ушам. Тут же услышал крик откуда‑то сбоку:

– Какого ж чёрта так сильно музыку‑то врубать, да ещё такую унылую?!

Ну, это да, реакция вполне предсказуема. Бетховен всё же на любителя. Ничего, один раз всего и для дела. Потерпят.

***

Москва, сквер около горкома

С Захаровым мы встретились в том же самом привычном сквере. Второй секретарь горкома, видно было, искренне рад меня видеть.

– Ну что, Паша, съездил так съездил, – ухмыльнулся он, крепко пожав мне руку. И было даже такое ощущение, будто он приобнять меня первоначально хотел, но потом передумал. – Поставил, значит, своим отдыхом всю Москву на уши и всё ради этого чудесного загара в конце ноября.

– А что, и вы, Виктор Павлович, в курсе по поводу некоторых моих недоразумений с Громыко? – удивился я.

– В курсе ли я? – фыркнул Захаров. – Да мне пришлось выходить на Межуева, и мы вместе с ним организовали поход к Громыко его заместителя, чтобы он замолвил о тебе доброе слово. Есть там такой у него Чебаков, и он за тебя там вступился по полной программе, чтобы Громыко от тебя отцепился. А то Андрей Андреевич, конечно, очень хороший человек, но уж больно суров, когда, с его точки зрения, дисциплина нарушается. Ты мог бы по полной программе влететь, если бы он совсем уж принципиально к этому вопросу подошёл...

– Виктор Павлович, спасибо огромное. Жаль, что я не знал, что вы такие усилия предприняли. Не думал, что до вас такая далёкая кубинская новость дойдёт, а то бы я… – я осёкся.

Вряд ли стоит говорить, что я и сам с вопросом разобрался. Человек же искренне старался, привлекал свои связи, серьёзные, в МИД, и с Межуевым договаривался... Вон они как вместе скоординировались. Но немножко поздновато я осёкся. Захаров уже заподозрил что-то неладное.

– Так, Паша, начал уже говорить – так договаривай. Я так понял, что ты сам там тоже что-то предпринял, правильно? И что же именно?

Эх, нечего было так торопиться высказываться… Нужно было просто подумать хоть немного, прежде чем так эмоционально реагировать… Вот что значит еще не пришел в себя полностью после тяжелого перелета… Но теперь, раз уж начал незаконченную фразу, так придётся уже её завершать. Захаров почувствует, если я попытаюсь соврать, и явно обидится из-за этого.

– Ну, я хотел сказать, что если бы я знал, что вы на Громыко стараетесь повлиять, то я бы Фиделя Кастро не натравил бы тогда на него...

– Что ты сделал? – переспросил изумлённо Захаров.

– Ну, я сделал так, что Фидель на Громыко наехал… И все порешал с ним по поводу меня.

– Давай рассказывай, – с интересом велел Захаров, у него аж глаза заблестели.

– Просто я, когда ещё с Раулем встречался, сделал определённые предложения по развитию туристического комплекса Кубы в условиях американской блокады за счёт привлечения советских, венгерских, польских, немецких, чешских и других туристов из социалистических стран.

Так вот, они не на шутку заинтересовались и спустя неделю прислали за мной пару человек из своего секретариата пригласить на свой Совет министров, где всё это собрались обсуждать.

Ну, я и использовал эту возможность, чтобы сказать им, что из-за проблем с Громыко никуда больше с ними ездить не могу. Ни встречаться, ни совещаться и всё остальное тоже под запретом. Вот совсем никак, потому что у меня и так уже огромные проблемы в Москве.

А дальше, я так понимаю, Фидель определённые шаги в адрес Громыко предпринял, потому что уже на следующий день ко мне приехал лично посол Советского Союза на Кубе вместе со свитой и крайне вежливо и дружелюбно сообщил мне, что отныне я могу встречаться на Кубе с кем угодно, никаких структур МИД об этом не информируя.

Ну и потом сам Рауль Кастро мне подтвердил, что Фидель звонил и в редакцию газеты «Труд», и лично Громыко, чтобы этот вопрос урегулировать. Как я и ожидал, не понравилось ему, что наш МИД пытается закрыть к нему доступ со стороны интересных для него советских граждан, которые появляются на его территории.

Так что, по сути, Фидель не за меня там сражался, он отстаивал своё право на свободное общение с интересными источниками информации Советского Союза. Кстати говоря, газет кубинских с моей и Фиделем фотографией я привёз штук десять с собой. Мне их один добрый человек собрал и передал из наших советских, что там на Острове Свободы живут и работают.

Но, Виктор Павлович, я в любом случае чрезвычайно благодарен вам за те усилия, что вы предприняли через МИД. Я ваш должник и всегда буду об этом помнить.

– Ну ты, Паш, молодец, что не оставил дело на самотёк. – улыбнулся Захаров. – Хотя, конечно, это было очень дерзко… Я бы даже сказал, нагло с твоей стороны. Однозначно тебе говорю, что Громыко наверняка на это обиделся.

Не привык человек такого масштаба, чтобы ему звонили откуда-то и заставляли что-то делать, что ему не хочется. Он же сам постоянно использует всю мощь Советского Союза, чтобы заставлять что-то делать тех, кто не хочет этого делать, и тоже прекрасно в курсе, что им это абсолютно не нравится.

Так что, боюсь, что в МИД, пока там Громыко главный, хода теперь тебе никакого уже не будет.

– К счастью, Виктор Павлович, я ни в коем случае и не собираюсь претендовать на работу в МИД, – махнул я рукой. – Никогда даже и мысли такой не было. Это надо особый кочевой стиль мышления иметь: то три года в одной стране торчать, то три года в другой. Кого-то, может, это и обрадует, а я вот никак не по этому профилю. Вот в Москве мне понравилось, я и буду тут жить и работать себе спокойно.

– Правильный подход, Паша, – засмеялся Захаров. – Хотя, конечно, с тобой очень многие не согласятся в СССР. Из тех, кто считает, что за границей мёдом намазано. А так-то ты прав, нам с тобой и здесь неплохо живётся.

Хотел, кстати, с тобой вопрос обсудить по поводу смены твоей деятельности в нашей структуре. Думаю, ты уже давно перерос ситуацию, когда ты являешься куратором тех или иных отдельных предприятий. Никаких существенных происшествий и нареканий к их работе у нас уже давно не было, а это, сам понимаешь, чёткий показатель, что сделал ты всё там глубоко правильно, и никаких проблем ожидать нам там не стоит серьёзных.

А вот у других кураторов, к сожалению, то и дело косяки различные случаются.

– Ничего особенно страшного, я надеюсь? – забеспокоился я.

– Да как сказать, – вздохнул Захаров. – Вот у Беляева на фабрике человеку руку прессом размельчило в фарш, причём в ту смену, которая вообще работать не должна была. Ну, сам понимаешь, чем они там занимались. Сильно пришлось похлопотать, чтобы всё это замять, и другое время назначить для происшествия. Рабочему квартиру дали вне очереди, так что он тоже, к счастью, не в претензии.

Вот после этого я и обратил более пристальное внимание на работу тех предприятий, что ты лично курировал. И вот там, в отличие от Беляева, никаких несуществующих смен не обнаружилось. У тебя эти работники параллельно с основными сменами осуществляют свою деятельность.

– Да, такие дела надо прятать как следует… – сказал я.

– Так вот, в связи с этим, что хочу тебе у нас предложить. Вместо прежних твоих обязанностей хочу тебя сделать куратором над кураторами предприятий. Будешь посещать предприятия по очереди, смотреть, как там всё устроено, у кого какие ещё ошибки и косяки из тех, что надо срочно ликвидировать, еще остались. Что скажешь?

Я серьёзно задумался. Не самая радостная новость для меня. Честно говоря, у нас же уже три десятка предприятий с лишним. Одно дело я на нескольких появляюсь, а другое дело – по всем трём десяткам начну ездить. Это означает, что резко вырастают шансы, что при каком-то серьёзном сбое работы, вмешательстве ОБХСС или ещё чем-нибудь подобном моя фамилия всплывёт вместе с теми, кто налажает.

Но это если с этой точки зрения посмотреть. А с другой стороны, отказаться я не могу. Вон Захаров, оказывается, какие серьёзные шаги предпринял, чтобы меня инициативно из проблем вытащить. Пусть я и не знал об этом, и отказался бы, если бы он меня спросил и сказал, что собирается всё это сделать. Но он же сделал это!

И по прежней жизни я прекрасно знаю, что не так и часто в подобной ситуации ты можешь помощь получить, скорее, наоборот, тебя затаптывать бросятся те, кого ты считал хорошими друзьями и знакомыми. Искусство затоптать упавшего очень широко культивируется в определённых кругах, так что, по сути, именно в таких сложных ситуациях человек и узнает, кто из друзей реально его поддержит, а на кого не то что нельзя рассчитывать, а нужно держать от себя как можно дальше. Во избежание проблем: чем меньше он о тебе знает, тем меньше потом проблем от него сможешь получить.

Однако самый главный аспект, который я имел в виду, когда вообще соглашался всем этим в Москве заниматься, так это что при достаточно высоком покровительстве эта схема неуязвима и непотопляема.

Главное – не быть в ней рядовым исполнителем, которого могут кинуть в качестве жертвы ОБХСС. А когда ты знаешь слишком много, и это не девяностые, когда за такие знания просто убивали, никто тебя в руки милиции не отдаст. Будут защищать и вытаскивать в любом случае.

Серые схемы массово же по всей столице, да что там – по всей стране, а громких дел по этому поводу что-то особенно-то и не слышно. Да и когда они всё же происходят, влетают по этому поводу бухгалтеры да главные инженеры. То есть люди на должностях, к которым я никакого отношения лично не имею и не планирую иметь.

– Хорошо, займусь этим, – кивнул я Захарову. – Но у меня сразу же вопрос: мне понадобится серьёзное прикрытие. Одно дело, когда я четыре – пять предприятий регулярно посещаю, а другое дело – когда на три десятка буду наведываться.

– И о каком же ты прикрытии ведёшь речь? – озадаченно почесал кончик носа пальцем второй секретарь горкома.

– Нужна какая-то должность на полставки у вас в горкоме, в каком-нибудь комитете по экономике или как там у вас это называется, с любой должностью, которая будет железно объяснять, что мне понадобилось на том или ином предприятии. На случай, если в том же самом ОБХСС кто-нибудь вдруг этим заинтересуется.

Корочка журналиста сойдёт только в том случае, если у меня после этих визитов на предприятие статьи будут в прессе появляться. Но сами понимаете, что нам ни к чему светить наши собственные точки, привлекая к ним лишнее внимание…

Кремлёвские корочки способны заткнуть рты на низком уровне, но если о них доложат наверх, там может появиться серьёзное подозрение в мой адрес. Ну что делать референту из Президиума Верховного Совета на какой-нибудь ткацкой фабрике, к примеру? А вот такие горкомовские корочки из профильного комитета очень многие вещи объяснят сразу на месте.

– Да ладно, Паша, не надо меня так горячо убеждать. Ты же в этом деле прекрасно разбираешься. Тебе и карты в руки, как замаскировать твою деятельность так, чтобы у тебя из-за этого не было никаких проблем.

– И такой еще момент. Крымом я заниматься не буду. Уверен, что там меня еще помнят, не хотелось бы нарываться на проблемы…

– Конечно, это я полностью понимаю и принимаю, – согласился Захаров.

– И еще один нюанс… Мне помощники нужны. Лучше всего кто-то из главбухов и главных инженеров с предприятий, что я курирую. Тех, что я лично обучил всему, и они все это внедрили. Иначе слишком много времени внедрение новинок займет. Я лучше по общей стратегии буду общаться с директорами, а обученные мной главбух и главный инженер – объяснять главбухам и главным инженерам все нюансы правильной работы с документацией.

– Ну, почему бы и нет, Паша? – развел руками Захаров. – Главное, выбери, кто именно этим заняться может, с твоей точки зрения. И на ближайшем заседании в «Полете», думаю назначить его на следующей неделе, мы всю твою команду и одобрим одним списком.

– Могу я этим людям обещать дополнительную оплату за эту дополнительную работу?

– Да, конечно. Не обеднеем, если заплатим… Главное, чтобы тот уровень безопасности, что ты обеспечил на своих предприятиях, побыстрее у всех был внедрен.

***

Куба, Гавана

Встретившись вечером, Фидель и Рауль, обсудив множество других вопросов, перешли к ещё одному, которому нужно было уделить хотя бы несколько минут.

Из коридора тут же позвали Хуберто, и он встал перед ними, готовый отчитываться.

– Ну что скажешь, Хуберто, по поводу последних дней пребывания наших гостей из Москвы? – спросил его Фидель. – Понравилось ли им на стрельбище? Как в целом их оцениваешь?

– Тут ещё одно событие произошло, команданте – за шесть дней до отъезда к ним неожиданно присоединилось ещё двое. Насколько я понял, сестра этого самого Павла Ивлева и её муж: сестра – советская гражданка, а вот муж её – ливанский араб, который сейчас в Италии живёт.

Братья удивлённо переглянулись.

– Неожиданно, – сказал Фидель. – Исходя из такого поворота, как считаешь, может быть, Ивлев – тот, кто себя не за того выдаёт? Может это быть попытка ЦРУ ко мне подобраться с такого неожиданного ракурса?

– Нет, вряд ли, команданте. Они, конечно, к счастью для нас, делают достаточно серьёзные ошибки, когда на вашу жизнь покушаются. Но это был бы уже вообще верх глупости для них. Если бы они хотели к вам поближе Ивлева подвести, чтобы однажды дать ему шанс вас убить, то ни в коем случае никакого жителя Италии точно бы не прислали на Кубу в последнюю неделю его у нас пребывания. Прекрасно понимают, что для нас это был бы очень нехороший сигнал в адрес Ивлева.

– Согласен, – сказал Рауль. – ЦРУшники могут поставить не на того, что они регулярно и делают, выбрав негодного кандидата на роль хладнокровного убийцы. Но вот так глупо подставить собственного агента… Нет, абсолютно не верится, что это возможно для них.

– Ладно, – кивнул несколько успокоенный этими заверениями Фидель. Хотя полностью подозрительность из его взгляда не исчезла...

– Ты поговорил с нашими ребятами на стрельбище? Как они оценивают эту странную парочку? – продолжил он задавать вопросы.

– Девушка им очень понравилась, – улыбнулся Хуберто. – Она сама как богиня охоты: красивая, очень энергичная блондинка, и имя подходящее, Диана. Неумелый, но очень азартный стрелок. Снайперскую винтовку, видно, вообще впервые в жизни в руки взяла. Но стрелять ей доставляет неподдельное удовольствие. Очень азартная девушка и просто влюблена в оружие.

– Ладно, а муж её, араб? Он как себя вёл?

– Вот этот точно к оружию совершенно равнодушен, – сказал Хуберто. – Стрелял так немножко, для вида, каждый день, но видно, что ему это совсем не интересно. Абсолютно гражданский человек.

– Может быть, он вместо этого слонялся по полигону и подслушивал разговоры инструкторов? – сощурил глаза Фидель.

– Нет, ни в чём таком замечен не был. Только с жены своей глаз не спускал.

– Это точно?

– Точно, точно. Там одному из наших ребят жена его сильно глянулась. Так я специально его попросил, чтобы он удвоил натиск на неё. Хотел посмотреть на реакцию этого Фирдауса. Мало ли, они не настоящая пара, а просто себя выдают по легенде за мужа и жену.

– Но?

– Но нет, этих двоих очень сильные чувства связывают. Муж весь извертелся, когда Мигель начал ей сам магазины снаряжать для стрельбы. И вообще далеко от жены не отходил, неважно, был Мигель рядом с ней или подальше, – опекал её всё время. Однозначно очень ревнивый человек и влюблён в неё до безумия. Ну и она часто на него совершенно однозначные взгляды тоже кидала. Эти двое влюблены друг в друга.

– Похоже, и правда это сугубо случайное совпадение, что у советского журналиста Ивлева сестра за араба выскочила. Ну а то, что он из Ливана в Италию переехал, так это тоже вполне понять можно, – подключился к разговору Рауль. – Кто поумнее из жителей Ливана, те сейчас вовсю разбегаются куда угодно. Паршивая там у них ситуация, судя по всему. Вот‑вот прольётся большая кровь. Армия в Ливане совсем незначительная, а палестинские беженцы собрались там в таком количестве, и вооружены до зубов, что армию полностью и закон местный игнорируют. Такое впечатление, что вот‑вот начнут власть в свои руки брать. Так что этот араб, судя по всему, очень предусмотрительный, раз при таком раскладе сбежал оттуда заблаговременно.

– Ну, пока что Ливан нам точно не товарищ, – сказал Фидель. – Так что тип, конечно, этот подозрительный. Будем иметь это в виду и в дальнейшем.

– Можно попросить наше посольство в Италии информацию собрать о нем, раз уж он там теперь живет, – предложил Рауль.

– Хорошо, давай так и сделаем, – сказал Фидель. – Ладно, подытожим. Вы считаете, что этот Ивлев действительно ничего плохого в отношении меня не задумал, с ЦРУ никак не связан, и с ним можно и дальше совершенно спокойно делать различные дела?

– Да. Это была бы абсолютно абсурдная ситуация. Тем более что вся эта история с так называемым интервью прекрасно показала, что его в СССР отлично знают.

Он настоящий журналист, в этом не может быть абсолютно никаких сомнений. Не стало бы Министерство иностранных дел СССР расстраиваться из‑за несуществующего журналиста, подосланного американцами.

У меня уже и отчёт нашего посла в СССР лежит о том, как он с главным редактором газеты «Труд», где Ивлев работает, очень тесно пообщался при полном понимании предмета беседы. Что есть у него такой журналист – Павел Ивлев.

Да и ты же, брат, когда ему звонил, он же тоже не отрицал, что такой журналист у него имеется.

Ну и, кроме того, вспомни предложения Ивлева по развитию нашей экономики. Разве мог человек, связанный с американцами, сделать нам хотя бы часть из этих предложений? Они же все укрепляют наши связи с Советским Союзом и дружественными социалистическими странами. И явно будут способствовать развитию нашей социалистической экономики.

С точки зрения американцев, такого человека, как Ивлев, на пушечный выстрел к нам подпускать нельзя. У них же задача как раз разрушить все наши связи с дружественными социалистическими странами и обрушить нашу экономику.

Они же мечтают о восстании нашего народа против действующей власти. Мы же с тобой регулярно читаем отчёты наших специалистов о тех статьях, что постоянно выходят в американских и британских газетах. О том, что якобы немножко совсем ещё подождать осталось – вот‑вот, буквально, – и уже в следующем году разъярённый кубинский народ скинет со своей шеи ярмо социалистической диктатуры Кастро.

Так что все те предложения, которые Ивлев нам озвучил, они им – как кол вампиру в сердце. Ну и Хуберто, посмотри на него, абсолютно не считает этого Ивлева или его гостей опасными для тебя. Припомни, сколько раз именно чутье Хуберто спасало тебя от гибели?

– Да, команданте, – согласился с Раулем заместитель начальника личной охраны Фиделя. – Будь у этого Ивлева по отношению к вам какие‑то враждебные намерения, он бы, в том числе, и не показывал, что снайперской винтовкой неплохо владеет. Согласитесь, что это вовсе не тот шаг, который мог бы приблизить его к ещё очередной личной встрече с вами.

Американцы должны точно понимать, что даже если бы вам понравилось, что он умелый стрелок, то вся служба безопасности могла бы встать на дыбы, огораживая вас от подобных встреч.

Как мы прекрасно с вами знаем, где один снайпер, там может быть и второй. Один договаривается о встрече и выводит второго на мишень. О чём американцы постоянно и мечтают, в том числе в последние годы.

– Ну хорошо тогда, – вздохнул Фидель, окончательно расслабляясь. – Твоему чутью, Хуберто, я действительно полностью доверяю. Давно бы уже не было меня в живых, будь оно иначе.

Велите тогда нашему послу об этом Ивлеве не забывать, приглашать его на все посольские мероприятия. Да, пусть отнесется со всем уважением. Ну и по праздникам пусть его там побалует ромом из лучших сортов, для особых людей.

Ну а раз ты, Рауль, по‑прежнему видишь пользу во всех этих предложениях Павла Ивлева, то давай тогда будем их уже и внедрять.

Докладывай мне регулярно, что там требуется с моей стороны: поехать куда‑нибудь, поговорить с кем‑нибудь. Тем более по Советскому Союзу это будет уже и попроще, учитывая недавно пришедшее мне приглашение от Леонида Брежнева приехать к нему в гости.

Опять, конечно, на охоту потащит. Но если что обсудить надо по делу, времени для этого у меня будет достаточно…