Ревизор: возвращение в СССР 33

Глава 9

Москва. Квартира Ивлевых.

— Подожди, Ин, не кричи. — сказал я сестре. — Что случилось?

Ага, как же! Инна еще сильнее только раскричалась:

— Ничего! Предупреждать надо! Заставили задержаться после работы пожилого человека, а показывать ему некого! Больше не присылай ко мне таких странных больных, которые деньги предлагают за справку о беременности, которой на самом деле нет! Он с такими даже разговаривать не станет, он не из таких! Только время у человека отняли!

— Понятно… Не ругайся, Ин. Мне и надо было узнать, беременна девушка, или просто притворяется, чтобы замуж выйти. Так что результат достигнут. И я обязательно отблагодарю твоего доктора. Я передам через тебя ему хороший подарок, чтобы он не обижался… А ты Альфредо сказала обо всём этом?

— Нет. Я ему сказала, что доктор сейчас занят, а ему лучше свою девушку не по врачам водить, а с ней самой как следует поговорить!

— Это правильно, Ин! Полностью с тобой согласен. Спасибо тебе!

— Ладно, мне пора, — свернула она разговор и попрощалась недовольным тоном, едва успел её поблагодарить ещё раз за помощь.

Так-так-так… Интересно, а что же скажет Инга Альфредо? Но особо размышлять об этом мне было некогда, скоро уже надо будет ехать в Министерство обороны, а я ещё не обедавши…

Уже собравшись, проверил по привычке кошелёк, чтобы там деньги были. Машина есть машина, мало ли что случиться может? Опять же билет надо Эмме купить… Это тебе не двадцать первый век, когда можно позвонить кому-нибудь и тебе тут же недостающую сумму на карту подкинут. Хотя, и без карт бывало обходились… Помню, мать как-то пришла и рассказывала отцу, что дала в долг незнакомой женщине в каком-то центральном магазине, сейчас уже не помню, в каком.

— Мы вместе в очереди стояли, ей восемь рублей не хватало, — рассказывала мама. — Поезд вечером, город чужой, она никого здесь не знает… Она адрес наш записала, обещала вернуть.

— Обещала вернуть… Ну, считай, ты ей эти деньги подарила, — недовольно сказал тогда отец и мама сильно расстроилась.

Однако, недели через две или больше пришёл перевод, кажется, из Кирова на восемь рублей. Родители оба уже забыли про тот случай и очень удивлялись, поняв, что к чему, что есть ещё честные люди.

Проверяя кошелёк, наткнулся на талон в «Детский мир» и сразу выложил его на трёхканальник, чтобы жена увидела.

В этот раз Эмма уже меньше волновалась, тем более, что говорил, в основном, я. Генерал Ветров выслушал нас, с любопытством посматривая на Эмму. Я ему объяснил, всё как есть, что жених Эммы сейчас служит, осталось ему полгода. Что на самой Эмме двое младших братьев и бабушка с дедом после инсульта. Что надо переводить опеку на малышей на Эмму…

— Когда мать родительских прав лишали, Эмма ещё несовершеннолетняя была. Опеку на Эмму и малышей пришлось на дядьку оформить, чтобы они в детский дом не отправились. Сейчас Эмма уже выросла, а братья так на её дядьке числиться и остались.

— А что же он на девчонку несовершеннолетнюю племянников-то повесил? — возмутился генерал.

— Ему только я племянница, а братья от второго маминого мужа родились, — поспешила объяснить Эмма. — Они только мне по маме братья, а дяде — никто.

Федор Данилович завис на некоторое время, оценивая поступок Германа.

— После войны и не такое, конечно, бывало, — наконец, проговорил он. — Но чтоб сейчас кто-то так же поступил… Это поступок с большой буквы…

— Да, пока не задумаешься над этим, то и не поймёшь, — согласился я. — А тогда!.. Эмма в коме, дед едва ходит после инсульта, бабушка с инфарктом в больнице, дети по соседям… Тогда у нас была одна задача, быстро опеку над детьми оформить, чтобы их в детдом не забрали…

Генерал заинтересовался, почему Эмма в коме оказалась и мне пришлось рассказать и про аварию, и про то, как мы всем городом похитителя люков искали. Про то, как обходы подворовые делали и засады устраивали… Как Славка после аварии весь в гипсе лежал, и экзамены выпускные в гипсе сдавал. А до этого мы с одноклассниками в больнице дежурили, чтобы он мог готовиться к экзаменам хоть как-то…

Вернулись мы к теме трудоустройства Эммы только минут через двадцать. И хорошо, что так получилось, и Федор Данилович познакомился с ней поближе, и про причину её шепелявости, кстати, тоже узнал…

— Не знаю, будет ли через полгода ещё в силе конкретно это предложение, — сказал Эмме Ветров на прощанье, — но работой мы и вас, и вашего жениха, в любом случае, обеспечим. И вам обязательно надо писать, у вас талант.

Он проводил нас до своей приёмной, мы попрощались с генералом, и он передал нас с рук на руки своему адъютанту. Душевно пообщались, приятно, когда человек на такой высокой должности уделяет не таким и значимым посетителям, по большому счету, столько времени.

Генерал смотрел вслед этой девчонке и думал, что талант талантом, но тут ещё кое-что. Эта с виду хрупкая девушка, оказывается, успела через многое пройти. У неё мозги работают теперь иначе, чем у многих… Что-то подобное бывало, когда офицеры и солдаты возвращались с войны, а тут мирная жизнь и всё по-другому… Но словами это трудно объяснить. Вот потому она, наверное, смогла и понять, и написать ту статью так хорошо. У неё тоже взгляд на жизнь другой, ценности другие, как у ветеранов, поэтому и впечатление у него такое мощное было от её статьи…

— Ну, пока что всё хорошо, — проговорил я мысли вслух уже в машине, когда мы ехали с Эммой на вокзал. — Сейчас вернёшься, начинай сразу опеку на детей на себя переоформлять. Как будешь готова, поможем вам дома продать в Святославле и Брянске и будем в Москве вам что-то искать…

— Угу, — кивнула Эмма, совсем успокоившись.

Мы быстро взяли ей билет обратно и поехали домой. Она попыталась со мной расплатиться за него, пришлось на ходу сочинять что-то про служебную бронь и про то, что мне вернут на службе за него деньги.

Когда мы подъехали ко двору, он был перекрыт грузовиками, въехать было нельзя. Пришлось оставить машину в соседнем дворе. Дмитрий Васильевич, наш председатель кооператива, стоял с деловым видом рядом с главным инженером завода «Полёт» Прокофьевым. Порадовался, что оставил его телефон нашему председателю и они без меня согласовали начало работ. А то мне самому сейчас совсем было бы не к месту ещё и детской площадкой заниматься. В конце концов, пусть Ларионов отрабатывает зарплату председателя.

Увидев меня, Алексей Ильич Прокофьев протянул мне руку и поздоровался.

— Вот, привезли центральную группу, — доложил он.

— Очень хорошо, — искренне порадовался я.

На самом деле, радовался не только я. Вокруг стояли и с живейшим интересом наблюдали за разгрузкой наши соседи и с детьми, и без. Загит с авоськой в руках тоже оказался здесь. Увидев меня, подошёл к нам и поздоровался.

— Дмитрий Васильевич, — обратился я к нашему председателю кооператива, — наверное, уже можно начинать хлопотать о дополнительном освещении будущей площадки?

— Да… Вот, тоже стою и об этом думаю, — кивнул он с озадаченным видом. — Где лучше дополнительные мачты ставить и сколько?

— За лавками по центру один фонарь, точно, надо, — прикинул я, — чтобы на площадку светил. И по бокам хорошо бы ещё два.

— На три мачты, короче, заявку писать, — кивнул председатель. — Пока всё согласуем, уже понятно будет, в каком месте боковые мачты надо будет ставить…

Постояли ещё немного, понаблюдали за разгрузкой элементов будущей центральной группы и пошли домой.

— Что значит, Москва, — восхищённо проговорила Эмма, когда мы уже вошли в подъезд. — Такая песочница красивая…

Не стал ей ничего объяснять, что в целом для Москвы пока что такие детские площадки вовсе не характерны, переключившись на Загита, который не поехал к себе на шестой этаж, а поднялся пешком с нами на третий. Предположив, что он хочет о чём-то поговорить, пригласил к нам.

— Видел вчера твоих друзей с первого подъезда, что девочку взяли, — начал он. — Они с нашими артистами гуляли вместе. Они тоже мальчишку взяли… Я не такой уж и старый. Тоже ещё мог бы ребёнка на ноги поставить. Как считаешь? Может, нам с Аннушкой тоже взять малыша из детдома?

— То, что вы сможете ребёнка на ноги поставить, я даже не сомневаюсь, Загит Джиганович, — искренне ответил я. — И что отцом хорошим будете… Но почему бы вам своего не родить? Посмотрите на маму, она же ровесница вашей Анне Аркадьевне.

— Да она упёрлась, — со вздохом ответил он. — Категорически отказывается, боится трудностей. Возможно, это из-за того, что оба её ребёнка не особо-то о ней заботятся и помогают… Вспоминают о ней, только когда им самим надо что-то…

— Если она не хочет по этой причине своего ребёнка рожать, то вряд ли она захочет и из детского дома малыша взять, — с сомнением посмотрел я на него. — А даже если вы её уговорите, потом могут проблемы в семье большие начаться, потому что вы, по сути, ей руки выкрутите… А, вообще-то, мне не кажется, что она разочарована в своих детях. Наоборот, мне кажется, она стремится с ними отношения хоть какие-то наладить. А новый или приёмный ребёнок этому никак не поспособствует, на ее взгляд. У неё только-только с сыном начали отношения налаживаться, а как он отнесётся к приёмному ребёнку?

— Не знаю…

— То-то и оно. Он к вам-то только начал привыкать, я так понимаю.

— Я, если честно, с этой стороны и не заглядывал, — признался он. — Спасибо, что надоумил. Вот, не зря я к тебе пришёл. Правильно все говорят, что ты толковые советы даёшь не по возрасту.

— Спасибо… А вы знаете, что? — появилась у меня мысль. — Вернитесь к этому разговору, когда у вас своё жильё появится. И сразу скажите, что пропишите приёмного ребёнка к себе. Это многие сомнения у всех снимет. Может, тогда и жена ваша поменяет точку зрения.

Он кивнул и поблагодарил за понимание. Пошёл его провожать, а там Эмма уже выставила в коридор свой чемодан. Как же девчонке не терпится домой вернуться. Даже по магазинам не походила…

— Пойдём хоть конфет мальчишкам твоим купим, — предложил я, проводив тестя. — Что ж ты из Москвы с пустыми руками собралась вернуться?

Но не успела она собраться в магазин, позвонила Латышева с радио и предложила приехать на запись.

— Завтра в одиннадцать вам будет удобно? — спросила она.

Проверил свои планы на завтра по ежедневнику и согласился. Она сообщила, что начальство заинтересовалось всеми тремя темами.

— Но начать завтра просили с Латинской Америки и Африки, — уточнила она. — А про Бельгию в следующий раз. И к ней еще одну тему придумать надо будет.

— Хорошо. Надо будет — придумаю. Как скажете, — согласился я.

Пока мы ходили с Эммой в наш гастроном за гостинцами, пришла мама и отпустила Ирину Леонидовну.

Взял на себя детей, а маму попросил помочь Эмме собраться.

— Ты ей подскажи, где хлеб взять на бутеры в дорогу, а то она стесняется. Я им там ещё накупил всего, что у нас в гастрономе было не скоропортящегося, гостинцы из Москвы, упаковать бы получше…

— Да? И я Кларе Васильевне целую сумку собрала, — всплеснула руками мама. — Как же Эмма дотащит всё это от вокзала?

— Ну да, там минут сорок быстрым шагом и налегке шлёпать, а с чемоданом и сумкой…

— И рабочий день уже закончился… А дома телефон только у Шанцева есть.

— Нет, ну не будем же мы первого секретаря горкома просить её встретить, — покачал я головой.

Пока я соображал, что бы придумать, раздался междугородний долгий звонок. Это оказался Славка.

— О! Как ты вовремя! — обрадовался я другу ещё больше, чем вчера. — Ты откуда звонишь?

— С переговорного пункта, — настороженно ответил он. — А что случилось?

— Все в порядке, не волнуйся! Дружище, доедь, пожалуйста, до Германа, скажи, что Эмму надо встретить с поезда, а то мы её тут перегрузили маленько.

— Да я сам её встречу! — воскликнул он. — Во сколько поезд?

У меня камень с души свалился, позвал Эмму с билетом, и она сама ему всё продиктовала. Не, ну классная у Славки служба! Надо срочнику девушку встретить с поезда? Да не вопрос! Небось еще и на командирской машине поедет. Да, начальник у него мировой мужик…

Вскоре пришла Галия, и довольная, сообщила, что её завтра опять в Союз писателей посылают и она пораньше домой приедет. Эмма начала расспрашивать её, что там да как? Заглянул Ахмад в поисках мамы и, увидев в коридоре приготовленные вещи, остался проводить Эмму.

Вскоре пришло время нам ехать на вокзал. Алироевы остались в квартире с детьми, а Галия вышла проводить Эмму во двор.

— Ну, ждём вас к зиме в Москву, — напутствовала она её, обнимая. — У нас две комнаты пока свободны, будет вам где перекантоваться на первых порах. Это не то что мы с Пашей приехали, и за город к бабушкам мотались, потому что в Москве жить негде было…

По дороге на вокзал Эмма расспрашивала меня о наших первых шагах на пути покорения Москвы. Рассказал, как есть. Как по общагам, сперва, жили, каждый в своей. Как моя сестра не ужилась с Галиёй и мне пришлось её забрать из общежития.

— А сейчас у них как? — удивлённо поинтересовалась Эмма.

— Отлично. Жизнь порознь способствует крепкой искренней дружбе, — усмехнулся я. — Да и Диана уже не та. Жизнь в браке и богатство ее разительно изменили к лучшему. Смотрю, как она развивается, и сердце радуется. Знаешь, что она кучу иностранных языков сейчас сразу учит? Как бы не три штуки сразу, говорила…

— Ого! — пораженно сказала Эмма. — Никогда бы не подумала про нее раньше, что такое возможно, такая хулиганка была записная… Дядя боялся, что я стану на нее похожа… Запрещал с ней и Тимуром общаться.

Я тоже вспомнил, как первый раз увидел Тимура с Дианой, и усмехнулся. Да уж, небо и земля, тогда и сейчас.

Приехали чуть заранее, посадил Эмму в поезд. Она отправила меня домой, сказав, что не надо ждать отправления. Пожелал ей счастливого пути и тоже высказал надежду на скорую встречу.

Вернулся домой в надежде, что этот бесконечный день, наконец, закончился, но жена сообщила мне, что Альфредо заходил. Точно! Альфредо! Сразу отправился к нему. Это для меня все ясно после звонка сестры, а он-то, небось, догадками до сих пор мучается, о чём ему надо с Ингой поговорить?

Альфредо, как только меня увидел, сразу вышел из квартиры и прикрыл за собой дверь. Неужели Инга ему ничего не сказала? Во даёт девка! На что рассчитывает?

Пригласил Альфредо к себе.

— Слушай, я что-то не понял, — на ходу начал он, — зачем был нужен этот визит к доктору, если он всё равно оказался занят?

Пропустил его к себе в квартиру и показал рукой на кабинет.

— Не был он занят, Альфредо, — проговорил я. — Просто Инга призналась моей сестре, что вовсе не беременна и деньги ей предлагала за новую справку о беременности.

Альфредо разразился эмоциональной тирадой на итальянском. Видимо, ругался, уж больно сильно руками махал…

— Я же её спрашивал, о чём нам надо с тобой поговорить? — перешёл он опять на русский. — А она мне знаешь, что ответила? Что ей нервничать нельзя!

На лице его отразилась ухмылка, которая не предвещала для Инги ничего хорошего. Итальянец начал меня благодарить за помощь, пообещал мне подарок за помощь. Очень хороший подарок!..

— Послушай, Альфредо, — остановил я его. — Ну, надеюсь, ты сделал выводы из этой ситуации?

— Конечно! — искренне воскликнул он и у меня немного отлегло от сердца. Может, наконец, остепенится, и будет искать девушку для серьезных отношений? Но его ответ расставил все точки над «i». — Я теперь буду встречаться только с добрыми девушками!

Хотел спросить, а как он собирается определять на конфетно-букетной стадии, какая девушка добрая, а какая злая? Помня свой собственный опыт в этом возрасте, ни одной злой девушки, из тех, что проявляли ко мне интерес, и не было совсем. Все были такие добренькие и прямо идеальные… Но понял, что это бесполезно и махнул рукой. Тем более, что он уже переминался с ноги на ногу, готовясь идти выяснять отношения со своей авантюристкой…

Москва. Дом Ивлевых.

Альфредо не заметил, как взлетел на пятый этаж. У него такой камень с души свалился! Не надо бросать аспирантуру, не надо возвращаться в Италию ни с чем! Инга посмотрела на него вопросительно, когда он стремительно вошёл в комнату, но он, не сказав ни слова, молча достал её сумку, поставил рядом с ней на кровать и начал собирать отовсюду её вещи и класть рядом.

— Ты что делаешь? — возмутилась она и вскочила с кровати.

— Ты меня обманула! — не выдержал он. — Ты не беременна! Мало того, что ты злая, так ты ещё и обманщица! Просто, собирайся молча и уходи! А нет, так я сам пойду в ректорат насчёт тебя жалобу подавать!

Она поняла, что всё кончено, но просто так уйти не смогла. Напряжение последних дней вылилось в то, что она, прежде чем уйти, наговорила Альфредо такого и в таких выражениях, что у него наступило состояние шока. На его лице она увидела ужас от того, что он чуть не женился на ней. Это её ещё больше разозлило, и она ушла, но прокляла всех и вся перед этим.

Москва. Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами.

Андриянов поехал в ССОД, рассчитывая увидеться с Валерией Николаевной. Если в семье Ивлевых что-то происходит, это не укроется от неё, и она обязательно об этом сама расскажет с её-то любовью к сплетням.

Но его ждало разочарование. В кабинете, где сидели начальницы и их секретарь, оказалась только одна начальница отдела. Ни Белоусовой, ни Ивлевой на месте не оказалось.

— Антон Григорьевич! — обрадовалась ему Морозова. — Здравствуйте! Проходите, проходите. Чайку?

Он понял, что быстро отделаться от неё не получится и согласился.

Сумская область. Село «Смелое».

Ну, здравствуй, отчий дом, — подумала Оксана, ещё издали увидев его.

Всё было, как всегда, да не так. Оксана сразу заметила, что огород меньше стал.

Похоже, сдавать мать начала, — подумала она и с опаской прошла к дому. Ещё с порога почувствовала запах, как в церкви. В красном углу икон прибавилось, и лампадка горит… За столом сидела мать и ещё две незнакомых бабушки. Они с подозрением уставились на неё.

— Привет, — удивлённо оглядывалась Оксана. — А что это у вас тут?

— Это дочь моя непутёвая, Оксанка, — объяснила мать бабушкам, кивнув головой в её сторону.

Неприятно удивленная такой встречей Оксана подошла к столу и сразу поняла, чем они тут занимались, увидев на столе раскрытую Библию. У неё у самой теперь подобной литературы в доме целая полка, поднабрала, когда мать ее звонком про Пашку и его связи с нечистой силой ошарашила. Прошла тогда у нее эта дурь быстро, а вот мать, похоже, серьезно в религию ударилась. Она присела за стол на свободный стул, отметив на автомате, что, похоже, их тут больше собирается…

— Мам, мне поговорить с тобой надо, — заглянула она матери в глаза, пытаясь понять, что с ней такое происходит? Дочь приехала в кои веки, а она даже не здоровается.

— Мы попозже зайдём, Кать, — поднялась одна из бабушек, а за ней встала и вторая.

— Это что ж такое, мам? — возмущённо спросила Оксана, когда гости ушли. — Ты что тут устроила?

— А что я устроила? — посмотрела она дерзко на дочь и упёрла руки в бока. — Что я неправильно делаю?

— Ты на полном серьёзе это всё читаешь? — потрясённо показала Оксана на Библию.

Говорить, что сама пыталась это всё читать, но ничего не поняла, она не стала.

— А что мне остаётся? — с горечью воскликнула та. — Только грехи отмаливать! Ты знаешь, что со мной было? Зять твой чёрта ко мне подослал!

— Какого чёрта? — растерянно смотрела Оксана на мать, уже всерьёз опасаясь за её рассудок. Столько же времени уже прошло с того звонка, пора бы уже и прочухаться от религиозного дурмана…

— Настоящего! Чёрного, как ночь! Зять твой сам чёрт, с нечистью знается! Получается, что внучка моя с чёртом связалась! Что мне прикажешь делать? Только молиться, грехи отмаливать, чтобы в аду не оказаться. И за тебя тоже молюсь, греховодница, спасибо бы хоть сказала!

— Какая нечисть, мам? Какой чёрт?

— Такой! Чёрный и в милицейской форме!

Погоди… Она что, про Васю-негра, милиционера знакомого Пашкиного говорит? — внезапно пришла в голову Оксане догадка.

Москва. Партком завода «Серп и молот».

— Аркадий Павлович, — влетел в кабинет к Вагановичу главный энергетик Лосев. — Ну, всё. Машина ушла.

— Вся стекловата уместилась?

— Вся, Аркадий Павлович.

— Накладные им дали с собой для ГАИ? — уточнил он.

— Конечно! Всё, как положено, оформил.

— Как они до места доберутся, — задумчиво проговорил Ваганович, — мне сразу позвонят. Но это будет уже завтра. Теперь нам остаётся только ждать.

Москва. Квартира Белоусовых.

— Ну, ты подал сигнал на Ивлеву? — спросила Валерия мужа.

— Подал.

— И что?

— Пока ничего.

— То есть как?

— Ну, вот так.

— Слушай, может, что-то не так указал?

— Да что я мог не так указать? Всё нормально указал.

— Но она ходит на работу, как ни в чём не бывало! Значит, не сработал твой сигнал. Или его затеряли где-то.

— У нас ничего не теряется! — резко ответил ей муж. — Это не ваша шарашкина контора.

— Тем более! Сходи узнай, что там с твоим сигналом, напомни о себе…

— Да, да, да! Под лежачий камень вода не течёт, — едко передразнил жену Белоусов, но уже понял, что к начальству идти всё равно придётся.

Москва.

Регина зашла вчера в один институт, но ей сказали, что поступать ей придётся на общих основаниях, перевода, в её случае, не получится, а приёмная комиссия ещё работу не начала.

Родители с ней не разговаривали. Единственное, что сказал ей отец, что раз она уже такая взрослая и самостоятельная, то пусть думает, на что она будет жить и если планирует питаться с родителями, то пусть вносит свою лепту в семейный бюджет деньгами или продуктами.

— Не надейся сесть на нашу с матерью шею! — заявил он. — Мы тебе не любовники твои! Иди, ищи работу!

Регина не очень представляла себе, куда ей пойти работать так, чтобы оставалось время готовиться к вступительным экзаменам в институт. Но денег у неё ещё немного оставалось, и она решила все силы бросить на поступление. И так год теряется из-за того, что на первый курс опять поступать. А если сейчас время упустить и никуда не поступить, то это уже не два, а три потерянных года будет.

Надо выбрать институт, где конкурс поменьше, чтобы наверняка поступить, — рассуждала она. — А то за оставшееся время до вступительных экзаменов полноценно подготовиться сложно.

Она наметила себе несколько институтов, про которые девчонки в университете говорили, что они у них были, как запасной вариант, и собралась съездить в них, навести справки…

Но только она вышла из дома и направилась к автобусной остановке, как к ней подошёл крепко сбитый мужчина лет тридцати и предъявил удостоверение.

— Капитан госбезопасности Мельников, — представился он. — Давайте прогуляемся, поговорим…