Ревизор: возвращение в СССР 33

Глава 14

Москва. У дома Ивлевых.

— Очень хорошо, что ты летишь в Италию, — проговорил я задумчиво, едва мы вышли во двор. — Давно новостей не было с чемоданного производства, а ведь интересно, как оно там все движется. Будешь говорить с отцом, расспроси его, как дела на производстве? Что нового внедрили? Какие планы? Финансовые результаты? Чем больше цифр привезёшь, тем лучше. Кстати, там был ещё один патент, помнишь? Узнай, что с ним.

— Хорошо, — кивнул он.

Тут моё внимание привлекли двое ребятишек лет по десять, которые прошли на площадку и проверяли, высохла ли краска, собираясь сесть на качели.

— Э! Куда⁈ Жить надоело? — воскликнул я.

— Они уже высохли, — возразил мне один из них.

— А бетон тоже уже застыл? — с сарказмом спросил я. — Это ты как проверил? Хочешь, чтоб вся эта конструкция на тебя завалилась и придавила?

Они поспешно пошли прочь с площадки.

— Чего они ходят так поздно, — недовольно покачал головой я, глядя им вслед.

— Каникулы, — пожал плечами Фирдаус. — Кстати, вам что-то надо привезти?

— Твои и так целый чемодан передали, кстати, обязательно поблагодари Тарека за прекрасный подарок! — улыбнулся я. — А памперсы везти смысла нет, раз «Березка» под боком. Хотя… Если получится, захвати еще один большой чемодан на колесиках. Свои вещи в нем привезешь, а нам пустой отдашь. Если соберемся с женой и детьми путешествовать, одного нам явно не хватит.

Он стал прощаться. Пожелал ему благополучно долететь, и он уехал.

Вернувшись домой, вспомнил, что Костя Брагин насчет своих родственников просил и решил предупредить сразу Галию, пока помню.

— Только скажи им, чтобы не привозили столько подарков, как в прошлый раз, а то снова будет неудобно. Мы же просто переночевать их пустим, только и всего, — попросила жена. — И, кстати, мы завтра с начальницей идём на выставку, так что я пораньше с работы приду.

Во вторник собирался уже на лекцию в университет, как услышал междугородний звонок. Это оказалась Дилара.

— О, здравствуйте, — удивился я. — Сколько лет, сколько зим… Где вы пропадали?

— Ой, Паша, старость — не радость, — ответила она. — Желчный удалили три недели назад…

— Ох, блин. Сочувствую. Как вы? — обеспокоенно спросил я. Сейчас же нет таких щадящих методов, как в двадцать первом веке.

— Сейчас уже нормально. Швы только тянут немного, а в целом сильно полегчало… Давно нужно было эту операцию сделать, да все тянула, тянула, а зря. Передай, пожалуйста, Загиту, что меня встречать надо будет с машиной. Что-то у меня тут вещей набирается слишком много, а таскать тяжелое самой еще нельзя. Из вагона попрошу кого-нибудь вытащить вещи, а на платформе уже помощь понадобится.

— Когда вас надо встретить? — схватил я ручку и листочек для записок.

— Так завтра, — удивлённо ответила она. — Ты что, не знал?

— Нет, — тоже удивился я.

— Похоже, Загит, сюрприз всем готовил, а я разболтала!..

— Ладно, ладно. Я никому не скажу! — рассмеялся я.

— Смотри! Ты обещал! — строго проговорила она.

— Хорошо, хорошо! До завтра! — попрощался я и положил трубку.

Приезду Дилары я рад. Несмотря на свой статус ведьмы, очень рациональная и разумная женщина, вон как помогла тогда в Паланге с Оксаной. Тещу суметь осадить характер нужен. Но по ночлегу есть вопросы…

Вот же ситуация дурацкая! Анна Аркадьевна с Загитом к себе Ахмада с мамой взяли на постой на время ремонта. Небось, рассчитывают, что мы Дилю у себя приютим, а я уже пообещал Брагиных пристроить. Ну, значит будет Диля в большой комнате спать, что же делать? Вот о чем никто никогда не парился в СССР, так это о том, где будешь ночевать в гостях. Люди не избалованные, хоть на матрасах на полу, хоть на сложенных вчетверо коврах, если матрасов не хватает… Сам сколько спал вот так…

Москва. Лубянка.

— Вот, товарищи, новый начальник отдела полковник Третьяков Олег Иванович из Саратовского управления, — представил его Воронин своим, уже бывшим коллегам.

Получив звание генерал-майора, он получил также и новую должность и готовился к переезду в Киев.

Подчинённые по очереди представлялись новому начальнику. А Воронин с ностальгией вспоминал годы, проведенные в этом кабинете. Его ждало повышение, и он с оптимизмом смотрел в будущее. Жаль, только времени совсем нет ввести нового начальника отдела в курс дел, которые вел. Чемодан уже с собой, через два часа надо выезжать в Киев, прежний руководитель уезжает послезавтра в Узбекистан, и будет сам вводить его в свои дела. А там должность посолиднее будет, там нужно все тонкости схватить сразу…

Главное, потом, после очередного роста в карьере, самому в Узбекистан не уехать на повышение. Жара там страшная, жена будет в ужасе…

Воронин заранее подготовился к появлению сменщика. Третьякова ждал чистый стол и пустые выдвижные шкафы в тумбе. А вот сейф был забит доверху. Воронин так спешил, что только чрезвычайно бегло пробежался по своим делам, и в голове у нового начальника отдела была теперь сумятица.

Ну, ничего, — подумал он. — Обживёмся. И заместитель есть, расскажет, что тут и как было. Как только из командировки вернется.

— Разрешите, товарищ полковник? — зашёл ещё незнакомый лейтенант. — Протоколы прослушки по квартире Ивлевых, — положил он ему на стол папку.

Третьяков отпустил его и пролистал полученные документы. Какая-то бытовуха… Что они хотят узнать, прослушивая какую-то частную квартиру? Последний протокол уже по нумерации к сотне приближается. Если бы там жили американские шпионы, их бы давно уже арестовали…

В голове был настоящий сумбур. Квартиру выделили убитую прежними жильцами, жена уже устроила скандал. Надо где-то искать строителей, чтобы хотя бы косметический ремонт сделали. С работы придется уйти пораньше, зайти в детский садик во дворе, посветить корочками, чтобы младшего туда без звука устроили. И поесть бы уже, кстати, пора, с гастритом шутить не стоит… Где тут у них столовая?

Он вызвал майора Румянцева, который числился ответственным по прослушке, и поручил ему проанализировать протоколы по этой квартире. А сам вышел в коридор и приказал первому встречному лейтенанту показать ему, где столовая.

К одиннадцати поехал в МГУ на лекцию про выборы. Зашёл сперва к Гусеву, и мы вместе пошли в зал, где он собрал студентов нашего факультета. Поднявшись к трибуне, прокашлялся, привлекая к себе внимание, и начал. Шпарил по методичке общества «Знание», тему уже один раз обкатал и отчитал быстро, меньше, чем в двадцать минут уложился. Вопросов ожидаемо не было, студентов гораздо больше волновала сессия, чем выборы. И я, взглянув на вполне удовлетворённого Гусева, поблагодарил слушателей за внимание.

Потом мы зашли в группу разбора писем. Там никого не было, сессия… Забрал письма, что успели отложить лично для меня и поехал домой, хотел поработать над записками для Межуева. Но потом подумал, что поработать и ночью можно, а вот подарок отцу на день рождения купить ночью вряд ли удастся. Не буду же я, как в романах О’Генри, выбивать дверь или стекло, чтобы взять товар, оставив деньги за него? У меня, конечно, книгами собственного производства шкаф забит, но отцу хотелось что-то купить. При всех своих странных телодвижениях с женщинами, Тарас хороший человек, и неохота ему дарить что-то, что самому бесплатно досталось.

Первая мысль была позвонить антиквару, но потом вспомнил про букинистический магазин недалеко от Художественного театра и решил, что бате будет приятно с хорошей книгой посидеть.

Большой магазин с высокими потолками. Прилавки, полки и стенды с книгами располагались с трёх сторон по кругу, оставляя большое свободное пространство в центре. Как нерационально торговая площадь используется, — подумал я, прохаживаясь вдоль витрин. Сразу видно нерыночную экономику, в которой эстетика может спокойно себе доминировать над выручкой… Ну а что — так действительно красивее, чем если бы все было забито полками с книгами.

На полках и прилавках ничего такого не увидел. Ходил, ходил, уже начал не книги выбирать, а продавца, к которому можно за чем-то стоящим обратиться. Наверняка же припрятано у них много чего. В конце концов, одна продавщица не выдержала и спросила, что я ищу?

— Подарок, — ответил я. — Хороший подарок отцу на день рождения. Семья скинулась… Нам надо что-то хорошее, масштабное и интересное.

— Н-да? — задумчиво оглядела она меня. — А ваш отец фантастику любит?

— Конечно!

— Есть собрание сочинений Александра Беляева, — наклонилась она ко мне ближе через прилавок, — в восьми томах. Правда, дорого.

— Насколько дорого? — поинтересовался я.

— Восемьдесят рублей, — ответила она.

— А состояние? — прикинул я, что дороговато по десятке за книгу.

— Состояние отличное. Два раза, максимум, прочитаны.

— А взглянуть можно?

Она кивком головы позвала меня в самый дальний угол и показала только одну книгу. Состояние этого экземпляра, и правда, было хорошее. Попросил её показать остальные. Некоторые тома были изданы в шестьдесят третьем году, некоторые в шестьдесят четвёртом… Не антиквариат, конечно, десять лет всего. Но оно того стоит. Вспомнил, как сам когда-то Беляевым зачитывался…

— А торг уместен? — спросил я, улыбнувшись как можно скромнее. Не то чтобы денег было жалко, а мало ли еще сюда нужно будет прийти. Без торга возьмёшь, сразу отнесут в разряд богатеньких буратино, и счетчик будут выставлять максимальный.

— Ладно. За семьдесят пять бери, — согласилась она, и я тут же расплатился.

Неплохо они тут устроились. Взять собрание сочинений у какой-нибудь бабульки за двадцатку, продать за семьдесят пять… По бумагам выплатить бабульке с двадцатки, взяв еще и процент магазина… Остальное, скорее всего, между собой делят. Да, по антуражу тут рынком и не пахнет, а на самом деле это островок капитализма…

Ну и мне повезло, что за меня никто не поручился, а сделку мне предложили. Видимо, выгляжу я совсем молодо. Так молодо, что точно не похож даже на лейтенанта милиции… И в то же время одет прилично, обувь импортная, костюм не из дешевых, а в подаренном чемодане было и два итальянских галстука из шелка, один из них сейчас как раз на мне. Дизайн у галстуков сейчас, конечно, совсем не тот, что я привык в двадцать первом веке. Узенькие они, и узоры сплошь кондовые. Но этот галстук все равно отличался от советских. Не скажешь, что принципиально лучше чем-то, просто видно, что импортный, и все тут…

Она завернула собрание сочинений и обвязала бумажным шпагатом несколько раз. Отличный подарок получился… И тут до меня дошло, что я же могу эти тома в нашу типографию отнести, и у меня таких собраний два десятка будет! А бате того же Конан Дойля в семи томах можно подарить. Не меньше удовольствия получит. А с точки зрения моих намерений — я хотел заплатить за подарок бате, и я заплатил семьдесят пять рублей. Просто будет замена подарка. А поскольку Марьяна работает дисциплинированно, то вскоре и Беляев весь будет издан, и я его бате на Новый год презентую. И не бывшее в употребление собрание сочинений, а новенькое, с иголочки.

Точно! Надо будет обсудить с Сатчаном, пусть предложит заказчикам восьмитомник Беляева переиздать.

Москва. Торгово-промышленная палата.

Наслушавшись от Белоусовой про то, как Ивлева заставляет коллег слушать выступления по радио своего мужа, Андрианов решил и сам послушать, что же такого вещает этот бандит, работающий референтом в Верховном Совете, у которого в друзьях цыгане с медведем, а дома живёт панда, для которой он держит в квартире контейнер бамбука, присланный вьетнамским генералом…

В четыре часа пошла заставка программы «Ровесники», и Андриянов сделал приёмник погромче. Наконец, ведущий представил своего собеседника Павла Ивлева. Передача была посвящена колонизации Африки, работорговле, и миллионам ее жертв…

Кому интересно слушать про этих негров, миллионом меньше их или больше, разве же кто заметит? — поморщился Андриянов от тех шокирующих подробностей, что рассказывал Ивлев. — А вот за границей, особенно в капстранах, могут и обидеться, услышав такое… В тех же посольствах кто-нибудь случайно услышит… И как он не боится такое говорить на всю страну? Включат его западные посольства в чёрные списки и не сможет он поехать никуда в приличное цивилизованное место с делегацией. Молодой ещё, зелёный, импульсивный… Совсем не понимает, что делает!

Москва. У дома Ивлевых.

Вернувшись домой в первый момент, подумал, что в чужой двор попал. У нас во дворе откуда-то взялась толпа народу. Вышел из машины и попытался оценить обстановку. Детский городок открыли. На горки и качели стояли очереди, и не по одному-два ребёнка, а десятками. А вокруг роились многочисленные мамаши…

Недоуменно поднял брови. Неужели у нас в доме столько детей?

Тут заметил соседку Николая, капитана дальнего плавания, у которой сынишка как-то задыхаться начал. Она скандалила с какой-то другой мамашей. Прислушался, оказывается, соседка пыталась выгнать с нашей площадки чужих детей из других домов.

Вот это побочный эффект! — подумал я. — Со всех окрестных домов дети набежали. Хорошо, что не успел статью в газету написать. А то не то что со всей Москвы, из Подмосковья стали бы детей привозить. А что? Станция электричек недалеко…

— Это что, так теперь и будет? — остановился рядом с недовольным видом глава семейства Лисенко. — Так и будет этот галдёж на весь двор стоять?

А галдёж, и правда, стоял. Стоять в очереди на горку или качели не у всех терпения хватало. Дети с криками носились по площадке друг за другом. Несколько детей ревели обиженно на всю округу… Кто-то ударился, кто-то упал, кого-то из очереди выставили, кто-то домой уходить не хотел…

— Какой кошмар! — проговорил я, представив, что у меня дети под этот гвалт теперь спать должны будут.

Лисенко с крайне недовольным лицом пошёл к подъезду.

— Вот, спрашивается, ему-то что переживать? — услышал я над ухом. — У него окна на другую сторону дома выходят.

Обернувшись, увидел нашего председателя.

— Что-то пошло не так, Дмитрий Васильевич, — озадаченно проговорил я. — И что будем делать?

— Не можем же мы двор закрыть, — развёл он растерянно руками. — Нас не поймут…

— Это точно, — кивнул я.

Только много лет спустя, когда появится в стране частная собственность, перестанут тыкать пальцем и называть единоличниками жителей, решивших закрыть свои дворы.

Вот это попадос… Как говорится, благими намерениями выстлана дорога в ад. И что делать? А может, это просто в первый день ажиотаж? Через недельку все наиграются… Но если нет, то придется принимать какие-то меры. Ладно, что-нибудь придумаю…

Дома меня ждала недовольная жена. Они с Ксюшей стояли у окна в большой комнате и наблюдали весь тот бедлам внизу.

— Мы для детей из других домов, что ли, это всё затевали? — чуть не плача, спросила меня Галия. — С маленькими детьми туда даже не выйдешь, сшибут же сразу!

— Потерпите, девчонки, — ответил я. — Надеюсь, как всё новое, это будет интересно соседским детям только в первые несколько дней. А потом все про наш двор опять забудут.

— Думаешь? — поджав губы, посмотрела на меня Ксюша.

— Слабо верится, если честно, но некоторым вопросам лучше дать отстояться, прежде чем принимать новые решения, — ответил я. — И не переживайте вы так, если дело само не наладится, то что-нибудь придумаю…

Потихоньку от жены сходил к Якубовым на шестой этаж, передать, что Дилару надо с машиной встречать. Загит оказался на дежурстве. Передал Анне Аркадьевне. На всякий случай спросил, во сколько поезд, чтобы день спланировать. Оказалось, вечером.

— Ну, точно мне придётся ехать, — заметил я. — у Марата тренировка в это время. Ладно, ничего страшного.

— У тебя же тоже тренировка. Ахмад съездит, — возразила мне мама.

— Ага, ну хорошо… Но если что-то измениться, вы знаете, где меня найти!

Пожелал им спокойной ночи и пошёл на четвёртый этаж. Может, хоть мусор помогу вынести после стройки.

В среду с утра Галия напомнила, что у моего отца сегодня день рождения.

— Ты сегодня поедешь его поздравлять или в субботу поздравим? — спросила она. — А то я ещё не собрала им ничего.

— Сегодня только позвоню, поздравлю. Подарок уже готов, в субботу вручим. Если на природе будем, всё-таки, сидеть, то лучше с утра на рынке накупить закусок всяких. А конфеты и печенье ты им недавно совсем передавала.

— Ну, хорошо, — согласилась жена и поехала со спокойной душой на работу.

Позвонил отцу на кафедру, поздравил. Он напомнил, что ждёт нас в субботу. Потом пошёл на четвёртый этаж помогать Загиту. Обедом нас кормила мама на шестом этаже. Потом я пошёл узнать, как дети спят под эти нескончаемые детские визги и рёв с улицы.

Ирина Леонидовна была очень недовольна.

— Что-то вы не то, товарищи дорогие, сделали, — сказала она. — Придётся теперь с закрытыми окнами всё лето спать.

Не стал ничего ей возражать, подошёл к окну, а там!.. Детей на нашей площадке ещё больше стало… Казалось бы, куда еще больше, но нет, были резервы, оказывается.

Потом Ирина Леонидовна вспомнила, что звонки были. Оказалось, что Жуков звонил, оставил для меня сообщение, что часам к четырём сегодня машина будет.

— Отлично, — обрадовался я и перезвонил ему.

Уточнил, какая будет машина, назвал адрес. А квартиру указал сразу Ахмада. Если водителю надо будет нас позвать на разгрузку, когда приедет.

Москва. Союз советских обществ дружбы и культурной связи с зарубежными странами.

— Вы на выставку вчера уехали, — рассказывала Белоусова, — а у нас совещание было. Новую форму работы нам предложили.

— Это какую же? — удивлённо посмотрела на неё Морозова.

— Будем теперь документальные фильмы про дружбу народов снимать, переводить и демонстрировать за рубежом в наших центрах, — важно заявила Белоусова.

— Очень интересно, — хмыкнула Ольга Вениаминовна. — Где мы, а где фильмы?

— Во-во, мы вчера все так и сказали. Но Федосеев ответил, что этот формат работы сверху рекомендован, проигнорировать не получится. Хотя бы один фильм выпустить придётся. Может, после этого сверху отвяжутся…

— И что решили?

— Я вспомнила, что у нашей Галии муж и в газете печатается, и на радио выступает… Подскажет же ей, что да как?

— Кому подскажет, мне? — удивлённо воскликнула Галия.

— А причём здесь, вообще, Галия? — в свою очередь удивилась Морозова. — Она же секретарь!

— Ну, уже поздно. Её уже назначили ответственной за этот участок.

— Как её можно назначить ответственной за этот участок? — возмутилась Морозова. — Не волнуйся, Галия, я сейчас всё выясню. Что-то Валерия Николаевна путает…

— Ничего я не путаю! — обиженно ответила Белоусова в успевшую закрыться за начальницей дверь.

Галие одного взгляда на неё хватило, чтобы понять, что совсем не случайно начальство так воспылало желанием повесить на неё эту задачу по выпуску документального фильма. Одно успокаивало, что Морозова сейчас объяснит им, как они ошибаются. Но Ольга Вениаминовна вернулась с весьма озадаченным видом.

— Ты знаешь, Галия, тебя действительно назначили ответственной за организацию создания документального фильма. Просто, все остальные настолько далеки от этой сферы… Но не волнуйся, фильм снимать, конечно же, будут профессионалы. От нас понадобится только сотрудничество по сценарию, да общий пригляд, чтобы что-нибудь случайно не так не сняли…

— А я что, не далека от этой сферы? — потрясённо смотрела на неё Галия. — И потом, я всего лишь секретарь! Вы же сами говорили…

— Я этот вопрос тоже подняла, — кивнула Морозова. — Федосеев сказал, повысим.

— Ерунда какая-то, — с досадой ответила Галия. — Я ничего не знаю о создании фильмов! И почему вы решили, что если муж выступает на радио, то он понимает! Это совсем разные сферы!!!

— Придётся узнать, — не скрывая довольной улыбки, произнесла Белоусова.

Москва. Дом Ивлевых.

Жуков приехал вместе с водилой, поднялся позвать кого-нибудь и посмотреть, куда разгружать? Дверь у нас была приоткрыта, и он вошёл прямо в квартиру, предварительно позвонив. Увидев меня, он обрадовался, как родному.

— Н-да, начать и кончить, — задумчиво произнёс он, осматривая наше поле битвы.

Комментировать он ничего не стал, хотя, судя по выражению лица, заметил какие-то косяки. Ну, на то он и профессионал. Но, конечно, подзалип он, разглядывая нашу плитку. Алироевы на кухню выбрали белую молочную фактурную плитку с геометрическим рельефом.

— Я такую плитку первый раз в жизни вижу, — признался Жуков.

— Я тоже, — ответил ему честно. Ну да, у меня совсем другая, это они по каталогу выбирали самостоятельно.

Разгрузили мы паркетную доску сразу в квартиру Алироевых. Я расплатился и попросил Загита сказать, как договаривались, что это он и нашел ее, и оплатил.

Когда мы закончили, и я вернулся домой, жена уже была дома и отпустила маму. Сразу заметил, что она не в духе.

— Что-то случилось, дорогая? — спросил я.

— Белоусова опять пакостит.

— И что на этот раз?

— Сказала начальству, что ты сможешь помочь мне организовать съёмки документального фильма.

— Чего-чего? — смеясь, спросил я, решив, что это шутка.

— Вот так… Меня назначили ответственной за съёмки документального фильма, — повторила жена с несчастным видом.

— Ты секретарь, — уверенно сказал я. — Чего они от тебя хотят?

— Они сказали, повысят меня.

— Да? Ну это другое дело. Говоришь, Белоусова решила тебе пакость организовать? Возможно, если дело начинается с твоего повышения, то она сама себя перехитрила… Карьеру делать нужно.

— Но, Паша! Приедут серьезные дядьки лет по сорок, которые всю жизнь фильмы снимали. Режиссер, сценарист, еще кто-то там, мне сказали, но я забыла. Они же там все бывалые, циничные, всю страну объездили… И тут я выйду, студентка. Мол, под моим началом работать будете… Они же на меня посмотрят, как на идиотку!

— А ты им сразу напомни, что Гайдар в шестнадцать лет полком командовал! И что ты не сама на эту роль напрашивалась, но раз назначили, то будешь очень ответственно этим участком заниматься. И от них того же потребуешь. А если серьезно не отнесутся к твоим словам, то я приду со своими корочками, и мы их с тобой вместе угомоним. Не боись, где наша не пропадала! Прорвемся!

— Поможешь мне? — робко посмотрела на меня Галия.

— А что, было хоть раз, что я не помогал?