Ревизор: возвращение в СССР 33

Глава 8

Москва. Квартира Сатчанов.

— Ты себе список, кому и сколько какой плитки нужно, надеюсь, оставил? — спросил тесть Сатчана. — Или отдал ливанцам?

— Оставил, конечно. Ливанцам только список артикулов и общее количество отдал. Зачем им фамилии? Это не та информация, что стоит за рубеж отдавать.

— Молодец, правильно мыслишь! Значит, так. Поедешь по этому адресу, там склад. Тебе покажут, что твоё. Возьми вместительный грузовик и побольше грузчиков, чтобы долго там не светиться. Шустро все чтобы погрузили, и уехали. Раздашь плитку по списку, соберёшь деньги и отдашь их мне. Кстати, Князев свою плитку уже забрал.

— А деньги он вам сдал? — сразу уточнил Сатчан.

— Нет, он ждёт, когда ты ему посчитаешь, сколько он должен.

— А, кстати, как мне цену посчитать?

— Прибавь вот к этой сумме, что мы отдали Минздраву за лекарства, процентов пятнадцать… Нужным людям и армейцам…

— А вы, разве, не плиткой с ними рассчитываться хотели?

— Поверь, тебе лучше не знать, что да как. Меньше знаешь, лучше спишь, — ответил тесть и Сатчан покорно кивнул. — Твоё дело плитку развезти по списку, собрать со всех деньги и отдать их мне.

— Хорошо, Николай Алексеевич, всё сделаю.

Москва. Квартира Ивлевых.

— Ну, что ты смотришь на меня, как Ленин на буржуазию? — спросил я. — Ты же сама всё слышала…

— Я не поеду в Москву одна. Я буду Славу ждать, — упрямо заявила Эмма. — Поговорила с ним сейчас и поняла, что в Святославле я его вижу, как минимум раз в неделю, а то и чаще. А в Москве как? До самого дембеля расстаться придётся?

— Ты что же, думаешь, что дашь своё согласие и тебе сразу же на новую службу выйти придётся? — удивился я. — На оформление, переезд, перевод в другое учебное заведение тоже время надо. Всё лето будешь этим заниматься… У вас опекунство на детей сейчас на ком? На тебе или на Германе до сих пор?

— На дяде, — растерянно ответила она.

— Ну, вот. Тебе, сначала, надо опеку на себя переоформить. Это не месяц и не два… Опять же, и сам переезд. Это продажа двух домов, приобретение дома в Москве… Как раз к Славиному дембелю всё это и завершится. Нам надо вернуться в Министерство обороны, объяснить всё это, согласиться на работу, но просить отсрочку на полгода. До нового года решим все вопросы, а с нового года приступишь к выполнению своих обязанностей. Попробуем ещё Славика каким-нибудь фотографом к тебе приставить, чтобы ты не одна моталась. Будете вместе на свободном посещении в каком-нибудь военном институте числиться…

— А так можно? — удивилась она.

— Попробуем. Попытка — не пытка. — развёл я руками. — Не попробуем, не узнаем.

— Даже не знаю, — ответила она. — Вдвоём, это, конечно, совсем другое дело!

Фух, вроде, уговорил. Понятно, одной любое новое дело страшно начинать, да ещё на новом месте, а если Славка рядом будет, то и море по колено. А вообще, она молодец. Другая бы уже теряя тапки мчалась в Святославль вещи собирать. Как же? В Москву позвали! А Эмма что в братьев со стариками зубами вцепилась, что в Славика. Без них не поеду… Вот это характер у девчонки!

Остаток вечера хотел поработать над оформлением записок для Межуева. Завтра надо уже сдать их в Верховный Совет. Но не просидел и получаса в кабинете, как из второго подъезда кто-то постучал в дверь.

Даже не удивился, увидев на пороге Альфредо. Мы поздоровались. По его убитому виду понял, что ему надо поговорить и показал рукой на свой кабинет.

Он молча положил передо мной справку о беременности Кольцовой И. Н. тысяча девятьсот пятьдесят второго года рождения. Срок пять — шесть недель. Понятно, чего он в таких расстроенных чувствах… Да уж, только посочувствовать могу… Хотя! А наша с женой фальшивая справка о беременности? А мамина с Ахмадом? А Дианкина?

— Слушай, Альфредо, а давай её к моей сестре на работу отведём, на дополнительное обследование? — предложил я. — Она в институте Бурденко работает. Устроит ей осмотр у своего врача.

— Так а что изменится? — спросил наивный итальянец.

— Может, и ничего, но проверить надо… Только ж ты не представляй ей это как проверку! Скажи, что за ребёнка волнуешься, к лучшему доктору хочешь её отвести. Что тебе, якобы, в посольстве этот институт рекомендовали.

— Ну, давай, конечно. Я на всё согласен, — с отчаянием в голосе признался он.

— Завтра с утра я сестре тогда позвоню, попробую договориться на вторую половину дня. Может, завтра уже и получится её врачу показать.

— Спасибо тебе! — воскликнул он. — Во сколько мне завтра тебе позвонить?

— Ну, давай после одиннадцати.

Мы попрощались, и итальянец ушёл. У него явно затеплилась надежда внутри. Вот будет облом, если она всё-таки по правде беременна. Хотя, уж больно вовремя это выяснилось, стоило только Альфредо сказать, что им надо расстаться… Считаю, что шанс на то, что его дурят, достаточно велик. Если так, то, надеюсь, он сделает выводы, и перестанет таскать к себе девиц одну за другой. Ловелас, блин!

Ну а если беременна… И Альфредо бросит ее и уедет из-за ее дурного характера… Да уж, в жизни и так бывает. Я бы и сам не стал жениться на девушке, что угрозами пытается меня в ЗАГС отвести. Надеюсь, что он все же будет помогать своему будущему ребенку, даже из Италии.

В среду утром позвонил Инне и попросил помочь моим друзьям. Она к таким звонкам давно уже привыкла в силу специфики своей работы, так что без лишних вопросов уточнила, какой специалист нам нужен. И обещала перезвонить.

Потом звонил в Министерство обороны и попросил ещё об одной встрече с генералом Ветровым. Адъютант тоже обещал перезвонить.

Москва. Партком завода «Серп и молот».

— Аркадий Павлович, — вошёл в кабинет к Вагановичу Лосев и тщательно прикрыл за собой дверь. — Нужна ваша помощь.

— Всегда готов помочь хорошему человеку, — ответил тот, сразу заметив, что главный энергетик сильно возбуждён. Неужели, дело пошло?

— По нашей затее… Есть сорок рулонов рубероида, немного стекловолокна и полно стекловаты.

— Полно — это сколько? — уточнил Ваганович, записывая за Лосевым эти данные и тщательно скрывая охвативший его восторг. Наконец-то, не только скромная зарплата, чтобы едва свести концы с концами, а настоящие деньги!

— Ну, она объёмная, но лёгкая. ЗИЛ-130 шеститонный буду брать, его полностью забить получится.

— Так. Понял. Ты на месте будешь, Вадим Матвеевич? Если, вдруг, уточнить что-то надо будет?

— Да я и подождать у вас в кабинете могу…

— А, ну хорошо, — кивнул Ваганович и заказал разговор с брянской стройбазой.

Святославль.

Промучившись два дня, Оксана позвонила в Москву.

— Антон, это Оксана Якубова, — услышала она его голос.

— Привет, — доброжелательно поздоровался он, оценив должным образом, что она лишь отзвонилась коротко в понедельник, что благополучно добралась до дома и больше не названивала ему. — Как ты?

— Места себе не нахожу… Кто эта девчонка белобрысая, что с моим зятем была, удалось узнать?

— Нет пока. Я ещё даже не придумал, с какой стороны мне к этому вопросу подобраться.

— Зря ты меня тогда остановил и даже посмотреть самой не дал! Я с ума сойду сидеть тут и ждать в неведении! — искренне воскликнула она.

— Надо успокоиться, Оксан. Тут, главное, горячку не пороть, а всё продумать и аккуратно действовать.

— У меня в голове это всё не укладывается!

— Наберись терпения. На днях надо будет съездить в ССОД по делам, зайду к ним в отдел, поговорю с её непосредственной начальницей, может, она мне сама что-то расскажет… Как что-то выясню, сразу тебе перезвоню.

— Сил нет ждать, Антон!

— Терпение, Оксан, — настойчиво потребовал он. — Тут бы ещё крайними во всей этой истории не остаться. А то влезем, не зная броду…

— Тебе виднее, — вынуждена была согласиться она, они попрощались, и Оксана положила трубку.

— Это сколько надо иметь терпения, чтобы вот так сидеть и ждать, пока кто-нибудь сам тебе не расскажет то, что тебе нужно⁈ — в сердцах воскликнула она. — Как по мне, так надо было сразу скандал устроить и посмотреть на его наглую рожу, когда бы он понял, что Галия все узнает! А теперь вот ждать надо! Но не расскажешь же никому! Такое позорище! От меня муж ушёл, теперь от Галии муж загулял!.. Начнут сейчас все за спиной шушукаться, и посмеиваться. Нет уж! Не дам никому такого удовольствия! — решила было она, но возбуждение от разговора с Антоном наложилось на гнев на зятя и Оксана стала метаться по своему кабинету, как загнанный в клетку дикий зверь.

Эмоции рвались наружу. А с Верой поделиться было нельзя, Оксана так и не научилась контролировать себя, если начнёт сейчас говорить, то выложит коллеге всё. А там и весь город обо всём узнает…

Оксана подумала, что как же плохо, что сестра с ней не хочет общаться. Сейчас как хорошо было бы выговориться ей. Теперь только от матери и осталось узнавать, как у Машки дела…

Кстати! А сколько я уже у матери не была? — вдруг остановилась Оксана. — И когда от неё последнее письмо пришло? В апреле, кажется?

Мать в религию что-то ударилась на старости лет. Стала письма о Боге писать, открытки присылать. Оксана решила, что это старческий маразм так начинается, но, положа руку на сердце, в таком состоянии мать нравилась ей больше, чем когда она была атеисткой.

— Надо срочно мать навестить! С ней посоветоваться, что делать! — решила она и собралась в райсовет в отдел народного образования, взять два дня за свой счёт.

Адъютант генерала Ветрова пригласил меня с Эммой сегодня после четырёх. А Инна пригласила Альфредо с девушкой к себе в институте часам к трём. Решил, что не буду сопровождать Альфредо с Ингой, чтобы не рваться на части. Они люди взрослые, без меня разберутся. А мне надо с Эммой сходить в Министерство обороны. Пошел к подопечным иностранцам на пятый этаж, но у них никого в квартире не оказалось.

Вернувшись домой, предупредил Ирину Леонидовну и Эмму, что если будет звонить итальянец, то надо дать ему рабочий телефон Инны и сказать, что она ждёт их у себя в Институте Бурденко к трём часам. Ещё и записку ему в дверь, на всякий случай, отнёс и вставил. Эмме велел быть готовой к половине четвёртого.

— Поедем с тобой в Министерство обороны торговаться по условиям работы, — объяснил я ей, хитро улыбаясь.

— Ну, ты даёшь! — удивилась она. — Может, я тогда, сегодня домой вечером поеду? — спросила она. — А то меня уже три дня на работе нет…

— Ну, можно, конечно. Думаю, мы сегодня все вопросы решим… У тебя обратный билет уже есть? — поинтересовался я.

— Нет. Я же не знала, на какой день брать.

— Так, ладно… Я сейчас, тогда, на работу, а к половине четвёртого за тобой вернусь. Поедем с тобой к генералу на переговоры. А потом съездим на вокзал за билетом.

— Так это мне надо сразу с чемоданом ехать. А то там такие очереди! Пока билет купим, уже и на поезд надо будет.

— Не волнуйся, везде успеем. У меня отдельная касса, как у военных. — подмигнул я ей.

Собрал все записки для Межуева, что успел оформить, и поехал в Верховный Совет. Валерия Николаевна выдала мне талоны в стол заказов и в «Детский мир». В Комитет по миру заходить не стал. В планах у меня стояло посещение библиотеки. Братья Стругацкие сами мне свои книги не принесут, а типографии они вот-вот понадобятся.

Москва. МГУ.

— Ты сейчас, правда, как беременная, — начала нервно хихикать Галина, показывая пальцем на бледную Ингу.

Девчонки сидели в столовой, а Инге кусок в рот не лез со вчерашнего вечера, с того самого момента, как Альфредо ей объявил, что хочет, чтобы она наблюдалась у хорошего врача. Причем нужно отвести ее к нему очень срочно.

— Не смешно! — обиделась она на подругу.

— Правда, Галька, — поддержала подругу Татьяна. — А если у неё не получится договориться с врачом?

— Да почему не получится? Что, врач не женщина, что ли? — удивлённо посмотрела на них Галина. — Рассказать ей жалостливую историю про то, что этот подлец девственницей соблазнил, а жениться не хочет. Что она, не поймёт, что ли?

— Слушай, а правда, — поддержала её Татьяна, глядя на едва живую Ингу. — Может сработать. Ты главное, скромницу из себя строй, ругай не его, а себя за то, что поверила ему, поняла?

— Блин, девки! Чует моё сердце, не просто так он это всё устроил! — покачала Инга головой. — Ну, подумайте сами!..

— А тебе уже или пан, или пропал! — возразила ей Галина. — Но пытаться надо до последнего.

— Согласна. А вдруг, прокатит? — поддержала её Татьяна.

— Угу, вы сами-то в это верите? — скептически посмотрела на них Инга.

— Тихо! Вон он! — воскликнула Галина.

Альфредо искал кого-то глазами, а увидев их, направился прямиком к их столу.

— Приятного аппетита, девушки, — поздоровался он, наклонился к Инге и проговорил ласковым голосом. — Я договорился, нас ждут сегодня к трём часам. Буду ждать тебя в буфете у нашего деканата к двум, договорились?

— Угу, — неохотно кивнула она.

Он пошёл к раздаче, а за столом девушек повисло напряжённое молчание.

— Ладно, не кисни, — первой заговорила Татьяна. — Борись до последнего. А не получится, так не получится. Ты не одна такая. У него в квартире за этот год столько девчонок перебывало… Кобель твой Альфредо, а с такими особенно тяжело. Не могла себе, что ли, найти какого московского интеллигентного мальчика, который в обморок бы упал от счастья, когда бы ты ему голую сиську показала? И потом себя жениться бы посчитал обязанным?

— Спасибо, успокоила, — недовольно взглянула на неё Инга. — А что касается мальчика… Если все так легко, то почему у тебя такого нет? Что ты с нами в общаге делаешь? Или у тебя сиськи не того размера, чтобы сработало?

— Стерва ты, Инга, — беззлобно ответила Татьяна.

В библиотеке, что сосватал мне Ганин, мне удалось заполучить обе книги. Причем в великолепном качестве, словно никто их никогда и не брал, хотя по записям уже раза три выдавали на руки. Умеют москвичи беречь даже библиотечные книги… Сразу предупредил заведующую, что верну их не раньше, чем через два месяца. Юлия Ильинична, конечно, этому не обрадовалась, но десятка разрешила все её сомнения.

Получив книги, сразу решил отвезти их в типографию. Марьяна жёстко держала хозяйство в своих женских руках. Тираж седьмого тома был уже отпечатан, его оставалось только переплести.

— На следующей неделе весь тираж сдадим, — пообещала она, листая книги, что я ей привёз.

Она просмотрела их и кивнула головой, мол, годится. Мы попрощались, и я поехал домой, прикинув по времени, что ещё и пообедать спокойно успею.

Москва. Институт нейрохирургии имени академика Н. Н. Бурденко.

Пашина сестра, Инна Жарикова, оказалась не сильно на него похожа, чему Альфредо очень обрадовался, потому что не стал говорить Инге, что это свой доктор. Как Паша ему и посоветовал.

Правда, они думали, что она и есть врач-гинеколог, а оказалось, что она отоларинголог и договорилась насчёт них с другим доктором.

— Мне с вами идти? — спросил Альфредо молодую докторшу.

— Вы можете посидеть тут у нас в отделении, — предложила ему та. — Не волнуйтесь, всё будет хорошо. Семён Маркович замечательный доктор! У него опыт сумасшедший! Он уже лет пятьдесят практикует.

Альфредо кивнул и занял свободную кушетку в холле отделения отоларингологии.

— А врач, что же, мужчина? — волнуясь, спросила Инга, с опаской поглядывая на докторшу, когда они вышли на лестницу.

— Да, но он очень хороший. Мы сами к нему все ходим, — улыбнулась та.

— Понимаете, — замедляя шаг, проговорила Инга, предпочитая объясниться с женщиной, а не с мужчиной. — Мне пришлось сказать Альфредо, что я беременна… Он иначе отказывается на мне жениться.

Святославль.

Пустив перед начальником отдела народного образования Коршуновым слезу, Оксана убедила его в том, что ей очень срочно надо на малую Родину. Он согласился дать ей четверг и пятницу за свой счёт, и она помчалась на вокзал брать билет до города Ромны и обратно.

Приехал домой, а мне Эмма с придыханием сообщила, что мне с радио звонили. На листочке, что она мне протянула, было старательно выведено: «редактор Александра Латышева».

Едва сдерживая улыбку, поблагодарил её и направился к телефону. Александра сообщила мне, что передача про борьбу коренных жителей Северной Америки за свою свободу против колониализма вызвала горячий отклик у слушателей. Так что она, чтобы развить успех, предложила мне записать передачу на какую-нибудь схожую тему.

Хорошо, говорите, зашла тема? — задумался я. — Тогда, надо её и развивать дальше…

— Схожая тема? — повторил я. — Ну, а почему не рассказать про Африку? Как из неё миллионы африканцев вывозили, сделав рабами. А еще миллионы по дороге погибли. А индейцы Латинской Америки? Почему бы не затронуть тему их порабощения Испанией и Португалией в шестнадцатом веке? А геноцид негров Бельгией уже в девятнадцатом и двадцатом столетии чем не тема для разговора?

— О… Так вы тут уже передачи на три наговорили, — восхитилась Латышева. — Спасибо! Я перезвоню.

— Пожалуйста, — ответил я и мы попрощались.

Положив трубку, повернулся, и хотел было идти обедать, но наткнулся на потрясённую Эмму, которая весь мой разговор стояла рядом и слушала.

— Ты чего? — спросил я. — А, дай угадаю. Как это я так просто с редактором с радио разговаривал?

— Ну да, — подтвердила она, не заметив сарказма в моём голосе.

— Эм, ну сколько раз тебе повторять, что все вокруг нас обычные люди, которые просто выполняют свою работу, достигая или не достигая в ней успеха. Кто-то берёт талантом, кто-то связями, а кому-то просто повезло оказаться в нужном месте, в нужное время… И кстати, ты можешь оказаться в числе этих удачливых счастливчиков.

Только налил себе супа, телефон опять зазвонил. Это оказалась сестра.

— Ты кого ко мне отправил⁈ — возмущённо спросила она.