Ревизор: возвращение в СССР 33

Глава 7

Москва. Министерство обороны.

Растерянная Эмма оглянулась на меня.

— А с жильём как? — уточнил я. — Министерство обороны тоже поможет?

— Общежитие точно предоставим.

— А куда учиться перевестись предлагаете? В какой-то военный институт? — начал просчитывать я варианты. — Иначе, как она будет в командировки ездить?

— Можно и так решить этот вопрос.

— Но у меня же семья, — неуверенно возразила она.

— Да… Это слишком неожиданное предложение, — многозначительно посмотрел я на генерала. — Девушке надо подумать.

— Конечно, конечно. Никто же вас не гонит.

— Сколько у нас есть времени определиться?

— Ну, думайте, сколько вам надо, — развёл он руками. — Только не слишком долго.

— Спасибо вам за это предложение, товарищ генерал. Думаю, через день-два мы уже определимся, — проговорил я.

— Хорошо, — улыбнулся он. — Приятно было с вами познакомиться.

Мы попрощались. Пока адъютант генерала провожал нас на выход, у меня появилась мысль, что всё складывается как нельзя лучше. Пока Славка дембельнётся, Эмма с семьёй уже обживётся в Москве. Он сюда приедет уже не на пустое место. Пойдёт работать и учиться на вечернее или заочное… Мне даже делать ничего дополнительно не надо будет, чтобы его в Москву вытащить.

— А что значит, ездить по округам? — спросила Эмма, когда мы уже сели в машину и поехали домой.

— Это командировки, — улыбнулся я. — Командировочные выплаты, полное довольствие и всё такое… И помогут с учёбой, это, надо понимать, будет свободное посещение. Будешь появляться в академии иногда…

— А как же Слава?

— Ну, дембельнётся и приедет к вам в Москву.

— Куда? В общежитие, где и так пять человек?

— Слушай, в Москве ещё полно частных домов, а у вас есть дом в Святославле и дом в Брянске. Продадите оба. Если все равно не хватит денег на дом в Москве, можно купить домик в ближнем Подмосковье, — уже просчитывал варианты я. — Но хорошо бы, всё-таки, в Москве. Там, где будут сносить старый фонд и благоустроенные квартиры взамен давать… Я даже помогу место выбрать. И денег добавлю, если не хватит.

— А если Слава будет против? — с сомнением посмотрела она на меня.

По её кислому лицу стало понятно, что она то ли не хочет переезжать, то ли боится. И чтобы я не предложил, она найдёт повод отказаться.

— Эмма, такие предложения не каждый день поступают, — попробовал объяснить я. — Если мне не веришь, спроси у Славы, когда он будет опять звонить. Он тебе то же самое скажет. Тем более, ему служить не так долго осталось…

Продолжать не стал. По её несчастному лицу понял, что с ней сейчас бесполезно говорить. Она найдёт тысячу причин, чтобы ничего не менять в своей жизни. Главное, чтобы потом локти не кусала!.. Вчера меня не было дома, когда Славка звонил, но сегодня я с ним обязательно по этому поводу поговорю. Чтобы ко мне претензий потом не было, что не уговорил, не настоял…

Москва. МГУ.

Регина пришла в университет за документами. Её одолевали досада и злость. Она получила в деканате справку об успеваемости под ехидными взглядами методистов. Ей ещё предстояло найти ВУЗ, куда бы её взяли с такой характеристикой. Придётся идти опять на первый курс, а там можно будет попробовать договориться зачесть ей те зачёты и экзамены, что она уже сдала в МГУ…

Хорошо, конечно, что родители вчера уговорили капитана не ломать ей жизнь. Хоть какая-то от них польза. Правда, отец давил на то, что она по наивности и неопытности глупостей наделала, выставил её полной дурой. Она, конечно, ему подыграла, глазами хлопала перед капитаном, слезу пустила…

Но какие же родители идиоты, капитан облапошил их как детей! Неужели непонятно, что невозможно за такое короткое время ничего проверить? Там было столько предприятий!.. Говорить им, правда, Регина ничего не стала, они и так были на взводе. И самой ей было уже не до этого. Месть провалилась, надо свою жизнь устраивать.

Она была до предела разочарована тем, что, как оказалось, на Володина у неё вообще управы нет… И снова поднялась волна гнева на своего бывшего любовника, который оказался подкаблучником. Он же ее во все это дело втравил, пообещав защитить через своих знакомых…

Заместитель декана по воспитательной работе Кротов второй день размышлял над личным делом Регины Быстровой. Девка красивая, настырная… При этом ума хватило, пусть не с первого раза, но поступить в МГУ… В половых связях не слишком разборчива. Имела в любовниках двух женатых мужчин при должностях, и хоть для обоих это плачевно закончилось, но сама ситуация показательна, мужчин завлекать она способна.

Анализируя последние опросы информаторов, он пришёл к выводу, что к тому же, Быстрова достаточно стрессоустойчива. Ни истерик, ни слёз на комсомольских собраниях, даже когда её из комсомола исключили… С учетом всех этих моментов из неё может выйти отличная «медовая ловушка». Пожалуй, надо подсветить её коллегам. Сейчас и время очень удобное для вербовки. Из комсомола вышибли, из МГУ вышибли… Ей и деваться-то будет некуда. Только предупредить надо, что девка с норовом. Чтобы если что с ней не так пойдет, и к нему придут с претензиями, развести руками и сказать — а я предупреждал. Не учли, значит, лучше работать надо, товарищи!

— Справка? Нафига она ему? — с недоумением смотрела на подруг Галина, сидя в столовой.

— Альфредо сказал, в посольство пойдёт узнать, как брак регистрировать, — развела руками Инга.

— Проверить он тебя хочет, а не брак зарегистрировать! — уверенно ответила Татьяна. — Сходить и просто спросить и без справки можно.

— И правда… Что делать-то? Где справку брать? — расстроилась Инга.

— Купить, — подсказала Галя.

— Ясно, что купить, — хмыкнула Татьяна. — У кого? Абы к кому с этим не подойдёшь. На такой скандал нарваться можно!..

— Это точно, — подтвердила Инга. — Мне справка в том году была нужна домой на неделю съездить, так тоже только по знакомству получить смогла. Травматолог у меня есть теперь знакомый, а гинеколога нет.

— Надо искать гинеколога, девчонки, — развела руками Галина. — И чем быстрее, тем лучше. А то сейчас протянет, большая разница в сроках получится между липовой справкой и настоящей беременностью.

— Это всё нестрашно, — махнула рукой Татьяна. — Всегда можно потом сказать, что выкидыш случился. Сейчас главное — врача найти!..

— Или ребёночка по-настоящему быстренько заделать, — подсказала ещё вариант Галя.

— Блин! Девчонки! Он же придумал, что теперь нельзя вместе спать, представляете? — чуть ли не со слезами ответила Инга. — Говорит, это ребёнку может повредить…

— Да ты что?.. Это твой-то похотливый итальянец? Точно, ему справка нужна, чтобы убедиться, — уверенно проговорила Татьяна. — Так, не ной! Вспоминайте, у кого у наших на курсе в родне медики есть?

Москва.

Пока доехали с Эммой до дома, она сама несколько раз возвращалась к предложению, которое ей сегодня сделали в Министерстве обороны. Видимо, умом понимала, что такого шанса может больше и не быть, а душа не лежит… Так бывает. Вот, не хочется, и всё тут! И только со временем узнаёшь, что это бог тебя от чего-то ужасного отвёл. Взять хоть все эти истории о людях, что опоздали на самолет, и бились в истерике, а потом узнавали, что самолёт разбился… Кто бы что ни говорил, а я в плохие предчувствия верю. А еще верю в то, что к интуиции надо прислушиваться.

— Паш, ну а как старики одни с мальчишками останутся? — уговаривала она меня, как будто я всё ещё продолжал настаивать.

— Да все проблемы решаемы, — ответил я. — Можно им помощницу по хозяйству нанять…

— А самой в Москве в общежитии жить? Одной?

— Пока одной, потом со Славой… Поговоришь ещё сегодня с ним, послушаешь, что он тебе скажет. А вообще, не хочешь, значит, и не надо. Ни к чему себя ломать.

— Правда?

— Я бы не стал. Если уж мне совсем что-то не нравится, то, как правило, для этого есть повод, просто мозг его ещё не осознал.

— Но мы же ещё не отказались? — уточнила она.

— Нет. Мы взяли время подумать, — подтвердил я и она заметно успокоилась и расслабилась. Понимаю, как ей тяжело сейчас… Жизнь была размеренной и устоявшейся, а тут надо словно в омут с головой. Тем более она не первая, кого переезд в столицу пугает. При всех своих плюсах вовсе не всех Москва манит, многие ее просто боятся. Народу полным-полно на улицах, темп жизни очень высокий, зелени мало, пугающе огромные расстояния между домом и работой. Не каждый провинциал готов к этому приспосабливаться.

Москва. Городская клиническая больница № 31 Гагаринского Райздравотдела .

— Так зачем же вам нужна эта справка? — спросила доктор Ингу, пристально вглядываясь ей в лицо.

— У меня физкультура не сдана, — заламывая руки, начала объяснять она. — И ещё есть хвост… С одним хвостом ещё допускают до сессии, а с двумя уже нет. Четвёртый курс… Всего год доучиться осталось…

— Это умудриться надо иметь хвост по физкультуре! — искренне возмутилась доктор. — И ты считаешь, справка тебе поможет? Это же не освобождение…

— Поможет, проверено, — уверенно ответила Инга. — У нас на кафедре физвоспитания одни мужчины, они вообще не любят беременных. Боятся, что с ними что-нибудь случится на занятиях, а они виноваты окажутся. Просто так оценки ставят, лишь бы не приходили на занятия!

— Ещё бы! — рассмеялась доктор.

Мне надо было сделать несколько звонков на подопечные предприятия и, когда пришло время идти гулять с детьми, я с удовольствием вызвался прогуляться с ними. А Ирина Леонидовна осталась дома им ужин в спокойной обстановке готовить.

Коляска позволяла кататься хоть по всему району. Доехал до телефона-автомата на соседней улице, позвонил на обувную фабрику, сообщил, что им в июле уже придёт первая партия из Богородска полностью из хорошей кожи. Велел связаться с Богородском и согласовать, что им нужно в первую очередь. А то первый блин обычно комом, не зря эта пословица появилась.

Затем сделал звонок на автобазу и сообщил им, чтобы начинали проектировать медпункт и новый корпус для сотрудников. Директор автобазы Савельев сразу начал генерить идеи, мол, а не построить ли нам, раз так, и медпункт и корпус для персонала под одной крышей?

— Руслан Сергеевич, ну, конечно, это будет для всех удобнее и строительство дешевле, опять же, коммуникации не надо в два места тянуть, — со знанием темы поддержал я его идею. — Если территория позволяет, почему нет?

Савельев тут же загорелся новым проектом. Вот, молодец мужик, хваткий, дважды ничего объяснять не надо, и энергия бьёт ключом… Нам бы таких побольше, мы бы таких дел накрутили.

Напомнил ему про наш шифр, если будет домой мне звонить.

Детям надоело просто так сидеть, они начали пытаться вылезти из коляски, и я поспешно попрощался.

Вернулся с ними во двор, но одному с двойняшками трудно, пока они совсем несмышленые. В песочницу их ещё не посадишь, они в рот тащить всё подряд начнут. Одного качаешь, второй тут же обижается… Взгромоздился сам на качели и качал их, посадив себе на колени обоих сразу. Полный восторг у обоих! Такие мордочки счастливые! Это выражение безграничного счастья, незамутненного ни одной жизненной проблемой, только в детстве и возможно. Дети вырастают, становятся взрослыми, начинает их то одно, то другое напрягать, и все, такой улыбки на их лице уже не увидеть…

Эх, быстрее бы новый детский уголок уже сделали и поставили! А то скрипят ужасно качели. Но хоть и скрипучие, но исправны, это я постоянно проверяю, прежде чем с детьми на них садиться.

На следующее лето уже, наверное, мальчишек к детским машинам педальным можно будет начинать приучать. Эх, будут с ветерком по двору друг за другом носиться!..

Вернулся домой, сдал женщинам детей и пошёл в кабинет работать. Но спокойно посидеть мне удалось только минут сорок. В основную дверь позвонили и прибежала Эмма сказать, что там ко мне пришли.

Это оказались Данченки! И не одни! Чуть не напугал пацанёнка своей радостью, еле сдержался, чтобы не заорать во весь голос что-то жизнеутверждающее, типа, «О-ооооо! Какие люди!».

— Добрый вечер, — поздоровался вместо этого я степенно, но не в силах скрыть улыбку во весь рот. — Как вас зовут, молодой человек?

— Мишка, — растерянно ответил он, прижимаясь к Якову.

— Ну, наверное, всё-таки, не Мишка, а Михаил? — уточнил я.

Тут выглянула Ирина Леонидовна, с одного взгляда всё поняла, и нисколько не смущаясь понеслась поздравлять новоявленных родителей с причитаниями, слезами радости, объятиями, всё, как положено… Стояли с Мишкой, переглядывались между собой, пока они обнимались-целовались, я ему многозначительно подмигивал и глубокомысленно закатывал глаза к потолку, мол, терпи, так надо… Зато он начал улыбаться. Особенно, когда я после Ирины Леонидовны пустился делать то же самое.

— Мы, собственно, что пришли, — выслушав все наши поздравления, проговорил счастливый Яков. — В какой квартире Лариса с родителями живёт?

Объяснил им, но предупредил, взглянув на часы, что они ещё с работы не вернулись.

— Тогда мы их во дворе подождём, — предложила Ида, глядя на Мишку, и он охотно кивнул в ответ.

Ну и отлично, что все у них получилось, будет им лучик счастья в опустевшей квартире! — подумал я, глядя, как они вышли с ним во двор оглядываясь и примеряясь, чем бы его, пока, занять? — О, надо же мальца с Родькой познакомить!

Не откладывая в долгий ящик, вышел через второй выход в соседний подъезд и позвонил в квартиру Гончаровых. Однако, мне никто не открыл. Вернувшись домой, выглянул в окно. Данченки качали своего малого на качелях…

Ладно, успеется. Не всё сразу, — решил я и принялся объяснять Эмме, что это сейчас на её глазах свершилось. Рассказал, с какими приключениями наши друзья из первого подъезда усыновляли своего Ларчёнка. Как она уходить без Мишки не хотела. Как Брагиным не разрешили Мишку себе взять из-за маленькой разницы в возрасте…

— А почему ты об этом статью не написал? — спросила Эмма.

Молодец, действительно, настоящий журналист. Вот она, хватка!

— Хотел, но вовремя одумался, — ответил я. — Усыновление конкретного ребенка не та тема, о которой можно на всю страну трубить. Нарушает личное пространство. Подумываю в общем что-то на эту тему написать, но пока в голове только вертится идея.

— Запомню про личное пространство, интересно звучит, — закивала Эмма.

Вскоре к нам спустилась мама.

— Видели во дворе Якова с Идой? — возбуждённо спросила она.

— Видели, видели, — дружно ответили мы. — Они к нам в первую очередь пришли, хотели узнать, в какой квартире Брагины живут?

Мы вернулись к детям в большую комнату. Мама стояла у окна, улыбаясь, и наблюдая за соседями во дворе.

— Ой, смотрите! Женя с Ларочкой! — воскликнула она через какое-то время.

Мы все тут же оказались у окна. Встреча детей растрогала взрослых до слёз. Не было криков радости, не было счастливых улыбок. Они увидели друг друга, бросились навстречу быстрым шагом, срываясь в конце на бег, обнялись и стояли. Женя с Идой стояли поодаль, вытирая украдкой слёзы, но малых не трогали. Они слишком долго ждали этой встречи. Тут и Родион откуда-то пришёл с мешком для сменки в руках. Направился было к своему подъезду, но увидел соседей, оценил тут же обстановку и направился к ним с важным видом. Сначала поздоровался со взрослыми, потом подошёл к Мишке, наконец, отлипнувшего от Лары, и по-взрослому протянул ему руку, видимо, знакомясь.

— Ну, всё. Приняли Мишку в племя, — проговорил удовлетворённо я. — Уже не один гулять будет. Все Данченко спокойнее будет.

Пока мы пялились в окно, во дворе показалась Галия и, конечно, не смогла пройти мимо. Тоже поздравляла и обнимала Иду… Якову досталось от неё комплиментов, судя по его смущённой реакции. С приходом жены обстановка на площадке изменилась, женщины начали улыбаться, смеяться. Наконец, она, как будто почувствовала мой взгляд, подняла глаза на наше окно и помахала нам, радостно улыбаясь.

— Какой сегодня день хороший, — озвучила мама мои мысли.

Москва. Лубянка.

Полковнику Воронину передали отчёт офицеров, сопровождавших советскую делегацию в Румынию и сигнал на жену Ивлева от майора Белоусова. Эта фамилия была уже на слуху у полковника, часто встречалась в отчётах прослушки.

Ознакомившись с материалами сопровождавших делегацию офицеров и сравнив их с сигналом Белоусова, Воронин сделал вывод, что родственники «Скворца» по мужу передали через жену Ивлева подарки в Союз.

Таможня ничего запрещённого в чемоданах Ивлевой не обнаружила, — рассуждал Воронин. — А на нет и суда нет. Были бы у меня родственники за рубежом, и я бы при выезде такой оказией воспользовался. Правда, если бы у меня были родственники за рубежом, меня бы в КГБ на работу не взяли…

Галия, добрая душа, всех к нам позвала. Женщины тут же на стол накрыли. Ксюша с Иваном к нам присоединились. Ахмад маму пришёл искать и тоже у нас остался. Настоящий праздник получился.

В какой-то момент Яков отозвал меня поговорить. Понял, что тема какая-то деликатная, и пригласил его в кабинет.

— Говорят, Костин отец помог нам с Мишкой? — спросил он. — Я Костю спрашивал, а он отмахивается. Надо же отблагодарить его как-то? Ты же его знаешь?

— Яков, не думаю, что это хорошая идея, — с сомнением покачал я головой. — В таком деле, когда касается детей, материальная благодарность совсем неуместна… Вы же сделали большое, хорошее дело. А Костин отец вам просто от души в этом помог… Какие тут еще подарки?

— Ты прав, материально благодарить здесь неправильно… — тут же энергично закивал головой Яков, — О, придумал! Я ему тогда лучше контрамарки передам!

— Это можно, — улыбнулся я, и мы направились в большую комнату обратно за стол.

Контрамарки пусть передаёт. А больше ничего не надо. Не говорить же человеку, что генерал Брагин не столько им помогал и Мишке, сколько о приёмной внучке своей беспокоился, чтобы у неё её детдомовский друг был рядом. Может, я и не прав, но в любом случае, уверен, что супруги Данченко ничего генералу не должны.

Тут раздался звонок телефона, настырный, междугородний.

— О! Это наверняка Славка! — воскликнул я, высматривая Эмму.

— Ответьте Святославлю, — услышал я в трубке и протянул её Эмме, только попросил её, чтобы потом мне дала с другом поговорить.

Не стал стоять над душой, дал ей спокойно поговорить, вернувшись в кабинет. Вскоре она позвала меня.

— Здорово, дружище! — одновременно заорали мы в трубку и рассмеялись. — Ну, что скажешь, Слав, насчёт предложения Эмме перебраться на работу в Москву? — спросил я.

— Я ей сказал соглашаться, — тут же стал серьёзным Славка. — Надо реализовываться и не бояться. Как ты мне и говорил еще в Святославле. А потом доказал на собственном примере, что все это работает, не пустой треп был. Привёл ей тебя в пример, кстати. Она рассказывала вчера, какой у тебя ремонт в квартире!

— То есть, пусть принимает предложение Министерства обороны? — уточнил я.

— Конечно. Мы разберёмся тут как-нибудь со стариками и мальчишками… Герман поможет… Мне служить полгода осталось. А потом я и сам в Москву ехать планирую. Паш, присмотри за ней, пожалуйста! Помоги, чем сможешь.

— Разумеется, одну не бросим на произвол судьбы. Я везде с ней пройду, всё узнаю и проверю.

— Спасибо, дружище. Я твой должник! Я дембельнусь, придумаю что-нибудь…

— И тебе поможем, — рассмеялся я. Мы попрощались, я положил трубку и повернулся к Эмме, которая не стала, как я, уходить, а слушала весь наш разговор.

Она смотрела на меня, насупившись, и скрестив руки на груди.

Кажется, начинается второй акт пьесы «Москва, я боюсь тебя», — подумал я. А что, мне можно такими категориями мыслить, я без пяти минут состоявшийся драматург…