Ревизор: возвращение в СССР 33

Глава 16

Москва. Трикотажная фабрика «Луч».

Директор фабрики Хаустов Пётр Андреевич, высокий, с меня ростом, но совсем седой, под шестьдесят, встретил меня, встав из-за стола. Он горбился, как будто нес на себе тяжеленный груз.

— Очень приятно, — ответил я на его приветствие. — Меня попросили провести оценку состояния учёта на вашем предприятии. Главбух, понятное дело, будет в курсе этого, как и главный инженер. А для всех остальных скажите, пожалуйста, что я студент экономфака, собираю материал то ли для курсовой, то ли дипломной работы… Знакомые вас попросили помочь.

— Как скажете, — хмыкнул он. — И с чего начнём?

— Для начала я бы посмотрел на производство и продукцию. Ну, и вообще, хотелось бы оценить состояние помещений, их использование. Условия труда…

— А это ещё зачем? — удивился директор.

— Поднимая общую культуру труда и отдыха на своём предприятии, вы потихоньку измените к лучшему отношение людей к производству. Чтобы они перестроились с мышления случайных попутчиков на мышление хозяев, они должны почувствовать значимую разницу между своим местом работы и тем, что есть на других фабриках. Надо добиться, чтобы они ценили своё рабочее место, держались за него. Тогда они бережно будут относиться к средствам производства и другим материальным ценностям своего родного предприятия. Ну и работать будут лучше, само собой.

— Угу, — задумчиво выслушал меня директор, но чувствовался в его взгляде неприкрытый скепсис.

Ладно, позднее вернёмся ещё к этому вопросу. Небось, думает, да что мне, практику, может сказать этот молодой теоретик?

Петр Андреевич провёл для меня экскурсию по фабрике. Ну что сказать, все старое, обветшавшее, давно просит ремонта. Вот почему директор этого сам не видит? Откуда такое равнодушие? Досиживает последние годы до пенсии? Мол, кому надо, уже после меня, ремонтом и займется…Нет, я такого отношения не потерплю…

Мы осмотрели старенькое оборудование на производстве. Другого я в таких обветшавших корпусах увидеть и не ожидал. А продукция была самая что ни на есть ходовая. Мне показывали разнообразные носки и колготки. Непонятно, конечно, как сделать из трикотажных изделий некондицию, но это пусть Сатчан думает, его объект.

Затем директор познакомил меня с новым главным инженером Горячкиным Григорием Александровичем. Это оказался подтянутый мужчина среднего роста, лет сорока пяти.

Сразу обратил внимание, что директор обращается к нему на «вы» и поглядывает на него настороженно, хотя тот и демонстрирует ему всячески свою лояльность. Чаще всего от него было слышно «Хорошо, Пётр Андреевич».

Явно они сами недавно только познакомились, ещё к друг другу приглядываются. Видимо, местный заместитель Головина не подошёл для этой работы и нового главного инженера сюда назначили силовым решением.

— Вам уже говорили про розничный магазин? — на всякий случай поинтересовался я.

— Да, — кивнул Хаустов.

— Отлично, — ответил я и попросил меня отвести к главному бухгалтеру.

Главный бухгалтер Ткаченко Юлия Адамовна, невысокая сухонькая женщина под пятьдесят, встретила нас, хоть и с улыбкой, но тоже очень настороженно. Прочитал им сразу всем троим лекцию по безопасности. Обсудили, как оформлять сырье и дополнительный выпуск, чтобы ни у кого никаких подозрений не возникало. Рассказал, зачем нужен розничный магазин. Убеждал их, что безопаснее весь процесс держать под своим контролем, от производства до реализации конечному пользователю. Производство не такое и большое, но товар дефицитный, так что только открой магазин, и народ все разметет…

— А если все же нужно отгрузить куда-то оптом продукцию из дополнительного выпуска, — объяснял я, — то такая же продукция обязательно должна быть в официальном плане предприятия. Но еще раз скажу — самое безопасное, конечно, торговать через собственный розничный магазин. Правда, нужна причина, чтобы признать продукцию некондиционной… Я в трикотажном производстве не сильно разбираюсь. Вы уж сами подумайте, как это сделать.

Вопросов у них не было, однако заметил несколько раз, как главбух с директором многозначительно переглядывались между собой.

— Мне осталось с Юлией Адамовной на специфические бухгалтерские темы поговорить, — решил я, что на первый раз с них хватит. — Если у вас появятся вопросы, не стесняйтесь, задавайте или мне, пока я тут, или своему куратору. Лучше что-то переспросить лишний раз, чем потом провалить всё дело из-за какого-то пустяка и попасть и самому в жернова системы правосудия, и ещё с собой целый круг товарищей затянуть.

Это уже стало правилом, запугать посильнее в начале работы руководство нового объекта. Чтобы серьёзнее относились к безопасности.

Хаустов и Горячкин покивали, мол, всё понимаем, но вопросов у них, всё равно, не появилось. Они оба поднялись.

— Не будем вам мешать, — произнёс директор, и они с главным инженером оставили нас с главбухом вдвоём.

Попросил у Юлии Адамовны отчёт и оборотки за прошлый квартал… Так-то у них всё просто. Фурнитуры никакой нет. Только пряжа, нитки и резинка бельевая. Из штучных расходников только бумажные этикетки, цена которым рубль за тысячу штук…

Но мне поставили задачу проанализировать производство, так что надо анализировать. На что там жаловался Бортко? На то, что с таким дефицитным товаром фабрика слишком мало прибыли даёт. Так и почему же?

Попросил у главбуха цифры по дополнительному производству. Отдельно учёт она не вела, все материалы скопом списывала на официальный выпуск. Объяснил ей, что это делать категорически нельзя.

— Элементарное сравнение списанного материала с количеством официального выпуска, умноженного на расход по техкарте, вот вы и попались, — развёл я руками.

— А что же делать? — удивлённо и испуганно посмотрела она на меня.

— Приобретать пряжу на дополнительный выпуск отдельно, за наличные, и не проводить нигде. И резинку тоже, от греха подальше, — объяснил я.

Чтобы нормально проанализировать работу предприятия, мне нужны были техкарты. Мне предстояло разделить весь списываемый бухгалтером материал между основным производством и дополнительным. А потом уже анализировать дальше. Ждать, пока мне подберут и принесут нужные документы, времени не было, пора уже было ехать на лекцию от общества «Знание». Договорился, что Юлия Адамовна организует мне к завтрашнему утру рабочее место и необходимые для работы документы по списку, который я ей тут же и накидал.

Ионов меня отправил в этот раз в Теплосети управления Мосэнерго. Тема лекции «Варшавский договор — оплот всеобщего мира». Простым электрикам и диспетчерам это было не очень интересно. Ну и понятно, кого заинтересуют цитаты Брежнева вроде «Организация Варшавского договора, её последовательная, принципиальная миролюбивая политика — это основной оплот прочного мира и безопасности в Европе и один из главных оплотов всеобщего мира». Нашелся только, чем сильно оживил наше общение, какой-то дедок, который в свободное время политикой интересуется. Вот он и завалил меня десятком вопросов. Парторг, курировавший нашу встречу, уже зверем на него смотрел, а тому словно с гуся вода, задает вопрос за вопросом. Ну и правильно, чего ему волноваться из-за парторга? Вопросы-то он задает мне идеологически выверенные. Про возможные неприятности от блока НАТО, несущего угрозу миру во всей Европе, про зловредные козни ЦРУ на границе действия Варшавского договора, про преступную близорукость албанских товарищей, вышедших из ОВД не иначе как из-за науськивания со стороны коварных американцев. Выслушивал мой ответ, согласно кивал, словно и так сам все знал, и тут же задавал с ходу новый вопрос. Но все же как-то парторг, когда остальные сотрудники готовы были уже взвыть от нашей с дедком дискуссии на тему высокой политики, умудрился его остановить.

После лекции поехал домой, уложив потяжелевший и булькающий портфель рядом с собой. Во дворе застал всё тот же хаос и бедлам. На площадке резвились дети, какой-то пацан лет семи как раз устраивал классическую истерику матери, пытавшейся уехать с коляской подальше от этого шума. Видимо, маленькому, тому, что в коляске, надо спать, а старший отказывается уходить. Ну, это уже прокол самой мамаши, она же понимала, что мелкому нужна тишина, зачем на площадку потащилась?

Чуть в стороне заметил нашего председателя и подошёл к нему, собираясь обсудить вопрос покрышек на ограждение.

— Жильцы собрание требуют организовать в субботу по поводу площадки, — увидев меня, произнёс он, даже не поздоровавшись.

— А что такое? — сразу понял я по его потерянному виду, что ничего хорошего оно нам не сулит.

— Шум им мешает… Дети, видите ли, орут как чайки вологодские!

— Что есть, то есть, — вынужден был согласиться я. — У меня дети с закрытыми окнами спят днём. Приходится перед сном проветривать.

— То-то и оно.

— Но я по поводу дальнейшего обустройства площадки. Мне несколько десятков старых покрышек отложили в таксопарке. Когда их лучше привезти?

— Да подожди ты с покрышками, — отмахнулся Ларионов. — Может, они ещё решат в субботу убрать всё это из нашего двора к чёртовой матери!..

— Да вряд ли, Дмитрий Васильевич, в каждой семье почти дети есть или скоро будут, — возразил я ему.

— Посмотрим, — скептически зыркнул он на меня, как будто я виноват, что так всё получилось.

Не стал с ним больше спорить. По сути-то он прав, надо подождать субботы. Хотя я уверен, что мы отстоим площадку. У половины жильцов окна, вообще, на другую сторону выходят, им ни холодно, ни жарко от того, стоит гам во дворе или нет. А дети все равно у большинства есть, и они наверняка уже высказали свое восторженное отношение к появлению площадки во дворе. Детям-то множество соседской детворы во дворе вообще не в напряг, они себя все равно хозяевами в своем дворе чувствуют, и как бы «угощают» развлечениями соседей, которым так не повезло, как им, с детской площадкой. Ну и чем больше детей, тем больше игр, в которые можно играть, найдя друзей по интересам. Вот уж кого шум и гам не напрягает, так это детей… Они сами с удовольствием подключаются к его созданию.

Вот же, послушал жену! Выдал сдуру строительство площадки за своё собственное достижение! — думал с досадой Ларионов, глядя вслед удаляющемуся соседу, который и организовал весь этот геморрой. — Главное, ему-то как с гуся вода, он и ни при чем с точки зрения всего дома! А мне что теперь делать? Меня и так матерят все, кому не лень. А в субботу собрание, меня же на нем со всеми потрохами жильцы сожрут! И не скажешь ведь уже, что это всё он, а не я. Признаться, что это всё Ивлев устроил? Подумают ещё, что решил свалить вину на молодого парня с двумя детьми. А у него друзей тут в каждом подъезде навалом! Все его знают, все его уважают… И мне же хуже, если признаюсь, что обманул всех, когда говорил, что детский городок — моя заслуга, из председателей могу вылететь. Если и не прямо сейчас, то на очередных перевыборах… Эх! Знать бы заранее, что выйдет из всей этой затеи! А как на бумаге все аппетитно выглядело!

Дома расстроенная Ирина Леонидовна поделилась, что по подъездам ходят люди и агитируют в субботу голосовать за то, чтобы убрать со двора детский городок в другое место, куда-нибудь подальше.

— Ксюша так старалась, рисовала, — продолжала Ирина Леонидовна. — Мы так радовались, что нашим деткам будет, где поиграть…

— Так и не надо голосовать против городка, — ответил я. — Рано или поздно такие площадки или подобные им должны появиться во многих московских дворах. И детворе не будет нужды к нам сюда бегать. Я сейчас как раз работаю над этим. Так что надо всего лишь набраться терпения, Ирина Леонидовна. Так и скажите тем, кого встретите.

Швейцария. Давос.

Лайла была ещё в больнице, медики обещали выписать их с малышом завтра. Но вся семья была уже в сборе. Все по одному разу посетили Лайлу с новорожденным в госпитале. Амаль с матерью оказались первыми, кто побывал у неё после родов. Затем приехали из Больцано Тарек и супруги Аль-Багдади, родители Аиши, и вчера же посетили госпиталь. Сегодня утром прилетели из Калифорнии родители Лайлы и её сестра с мужем и детьми и сразу отправились в сопровождении Амаля в госпиталь. А после обеда Амаль повёз туда же Фирдауса с Дианой и Аишу.

Лайла встречала гостей причёсанная, с минимум косметики на лице, но всё же накрашенная. Диану поразило количество цветов в палате. Конечно, все посетители приезжали не с пустыми руками, но букетов и корзин с цветами было несколько десятков. Оказывается, присылали цветы и поздравления личные друзья Амаля и Лайлы из Бейрута и Парижа, друзья и деловые партнёры семьи из всех частей света. Такие связи по всему миру выглядели очень впечатляюще… Диана еще раз поразилась тому, как такая имеющая множество богатых друзей по всему свету семья согласилась с Пашкой сотрудничать, и даже выделить ему долю в производстве. Он же ни копейки не вложил, а они взяли и согласились! Уметь надо так контакты налаживать… Вот окажись Пашка на ее месте, он бы точно преуспел, как агент КГБ…

Когда Амаль, Фирдаус, Диана и Аиша вернулись в родительский дом, там уже был накрыт стол, ждали только их. Праздник, естественно, начался с тостов за наследника, каждый высказывал свои пожелания малышу. Желали, здоровья, быть умным, быть красивым, удачливым…

Когда же очередь дошла до Дианы, она пожелала ему мирного неба над головой и никогда не узнать, что такое война. Все притихли за столом, и только Тарек подхватил её тост со словами, что его невестка плохого не пожелает!

В какой-то момент Нуралайн спросила, когда же Диана осчастливит семью наследником? Родственники вопросительно посмотрели на неё.

— Так родился же уже наследник! — как о само собой разумеющемся ответила она, оглядев присутствующих невинным взглядом. — Теперь уже можно не спешить.

Пока не пришла жена, сидели с мамой и с Диларой в большой комнате. Мы болтали, а дети сами себя развлекали. Неоценимое преимущество двух маленьких детей в семье! Отметил, что пацанам всё меньше интересны были обычные детские игрушки. Мама им давала играть алюминиевые кастрюльки разного размера с крышками, половники, ковшик тоже с крышкой. Пирамидку собирать моим детям не интересно, а когда крышку к кастрюле или ковшику получается подобрать, столько радости! Выдал им ещё деревянные ложки, расписанные хохломской росписью, и мои дети стали самые счастливые.

Когда пришла жена, по её возбуждённому виду сразу понял, что на работе что-то произошло.

— Ездила я сегодня на студию документальных фильмов! — с порога заявила она. — Познакомилась со всеми!

— С кем, со всеми? — улыбаясь, спросил я, видя, что настрой у неё боевой и задорный. Если бы что-то прошло не так, она бы так не светилась.

— С режиссёром, сценаристом и даже осветителем, — прошла она на кухню. — Сперва они на меня очень скептично смотрели, но я им сразу сказала, как ты советовал, что товарищи уважаемые, я не сама на этот фильм напросилась, меня сюда не спрашивая отправили, так что отступать мне некуда. Я должна, кровь из носу, обеспечить хорошее кино. Потому что за выполнение этой задачи меня повысить должны.

— А они что? — представил я, как передо мной девица двадцати лет от роду начала бы так же рубить по столу ладонью, как мне жена сейчас показывает.

— Опешили сначала, потом сказали, что тоже очень заинтересованы сделать хорошее кино, — похвасталась она с гордым видом.

Ну да, какой же сволочью надо быть, чтобы помешать симпатичной молодой девушке повышение получить… При всех интригах, которыми славится любая киностудия, повышать-то ее будут не на киностудии, так что ничье место она не займет.

— Ну, прекрасно, — хмыкнул я. — А что с твоим повышением?

— Пока ничего, — пожала она плечами.

— Знаешь, что? Поговори-ка ты со своей начальницей по душам, скажи, что раз обещали повышение, то сначала хорошо бы повышение получить, а потом уже начать работу над фильмом. Чтобы не получилось так, что ты всё организуешь, фильм выйдет, а тебя так и не повысят. Скажи, что опасаешься, что когда фильм уже будет готов, все забудут об этом своём обещании. Начальница у тебя женщина хорошая, к тебе относится хорошо, она сама для тебя обещанное руководством повышение продавит. Ты, главное, разговаривай с ней вежливо, чтобы не выглядело так, как будто ты командуешь или условия ей ставишь. И, конечно, чтобы Белоусовой в этот момент рядом не было. Эта стерва непременно постарается влезть в ваш разговор и все испоганить.

— Ну, естественно, — кивнула жена. — Завтра же с ней поговорю!

— Правильно, дорогая.

Хотел ещё спросить, про что фильм-то будет, но зазвонил телефон. Звонил Сатчан.

— Захаров очень заинтересовался твоим предложением насчёт программы «Город-детям», — сообщил он. — Хочет приехать завтра с утра посмотреть площадку на месте… Ты дома будешь?

— Ну, были кое-какие планы, — не стал я вдаваться в подробности, — но ради такого дела, конечно, перенесу. Очень своевременный визит! А то у нас уже на субботу жильцы собрание кооператива организуют против площадки.

— Правда, что ли? — удивился он. — Это кому же дети так помешали?

— Скорее всего, тем, у кого своих детей нет, — ответил я.

— Ничего, завтра как увидят у себя во дворе второго секретаря Московского горкома, сразу рты позакрывают, — уверенно заявил Сатчан. — Я, кстати, тоже хочу подъехать, посмотреть, что у вас получилось.

— Буду с нетерпением ждать, — ответил я, и мы попрощались.

Москва. Квартира Гончаровых.

— Смотри, сын, что я тебе принёс, — достал Григорий из портфеля красную повязку на руку с надписью «Патруль». — Будешь патрулированием детской площадки заниматься. Соберешь себе команду, и приступай. Чтоб не портили её, чтоб никто не ссорился и без очереди не лез… А когда сам занят, повязку передавай тем, кто дежурить в это время готов.

— Ух ты! Здорово! — восхитился Родион, тут же подставил отцу руку, попросил завязать, и побежал показывать друзьям. В полной уверенности, что они ему дико завидовать начнут.

Швейцария. Давос.

Семейное торжество закономерно завершилось тем, что родственники разделились на группы по интересам. Диана уже вполне сносно общалась по-арабски и увлеклась разговором с сестрой Лайлы. Ей было очень интересно послушать про жизнь в Калифорнии.

Мужчин же волновал только бизнес. Тарек, сидя с Фирдаусом, рассказывал ему, как хорошо идут дела в чемоданном бизнесе. Правда, он сетовал, что акции, которых накупили по совету Павла целую прорву, не очень-то дорожают.

— Поговори с ним, сын, как в Москву вернешься, — велел Тарек. — Акции, конечно, приносят какой-то доход, но по сравнению с тем, что приносит наша фабрика «Роза Росса» в Больцано, это, просто, небо и земля. Даже Насир на перепродаже отделочной плитки уже больше имеет. Может, стоит продать их, да тоже вложить в чемоданное дело? Я посчитал, процентов семь в общей сложности мы на них заработаем, с учетом уже выплаченных дивидендов, не так и плохо. А на чемоданах, которые расхватывают, как горячие пирожки, заработаем намного больше…

— Конечно, отец, поговорю, — пообещал Фирдаус. — А что там со вторым патентом? Запустили его в производство?