Ревизор: возвращение в СССР 33

Глава 18

Москва. У дома Ивлевых.

— Ну что же? Задача ясна, — улыбнулся людям Захаров улыбкой кандидата в президенты во время избирательной кампании. — Будем думать, как её осуществить.

— Можно начинать работать над программой для всего города, — предложил я. — И параллельно испытывать и обкатывать несколько проектов детских городков для дворов с площадью побольше и поменьше… Для разработчиков, конечно, удобнее, если они все будут в одном районе.

— Ну, что же?.. Молодцы… Мне нравится ваша идея, — подвёл итог нашему выездному совещанию Захаров. — Владимир Анатольевич, — обратился он к чиновнику из «Волги», — а ваше мнение?

— Очень всё продумано, толково и по уму, — ответил он с задумчивым видом. — И внешний вид красивый.

— Спасибо, — улыбнулся я. — Передам художницам. Им приятно будет это услышать.

Задерживаться городское начальство больше не стало. Мы с Бортко и Сатчаном опять сели по машинам и выехали со двора, чтобы выпустить «Чайку» Захарова и машину сопровождения. Все уехали, только я, сделав круг вокруг дома, вернулся и припарковался у своего подъезда.

Дома на меня накинулись и мама с Диларой, и Ксюша с Ириной Леонидовной. И Галия, оказывается, уже пришла домой, видела нас с Сатчаном, но постеснялась подойти к нам.

— Кто это был? — взволнованно спросила она.

— Второй секретарь московского горкома партии Захаров, наш Сатчан со своим начальником, а с Захаровым на «Волге» приехали его помощники. Просили передать вам, — взглянул я на Галию и Ксюшу, — что вы придумали не городок, а сказку!

Все остались очень довольны. Только Дилара поглядывала на меня странным взглядом. Мол, высоковато ты поднялся, Пашка!

Женщины посадили меня ужинать, а сами расселись вокруг. Только Галие места не хватило, уселась на табуретке у окна. Они расспрашивали меня, что хотело начальство? Объяснил, что пытаюсь устроить так, чтобы и в соседних дворах по этой улице появились подобные площадки. Тогда, по идее, у нас потише станет. Всем такая перспектива очень понравилась. Сказали, что и улица тогда совсем иначе будет выглядеть, можно будет гордиться, что здесь живем. Затем Галия с Ксюшей принялись обсуждать патруль Родиона, очень хвалили Гришу за идею. Я хоть поесть успел спокойно…

Тут зазвонил телефон. Это оказался Костя Брагин. Слышно было отлично, явно не из автомата звонит. Сразу догадался, что Брагиным телефон обещанный ещё несколько недель назад, наконец поставили.

— Можно поздравить? — спросил я, заранее начав улыбаться.

— Можно! — радостно ответил Костян. — Записывай номер!

Записал. Он ещё Вити Макарова телефон попросил и быстро попрощался.

Костя позвонил отцу и Паше Ивлеву, а дальше Женя отобрала у него трубку.

— Теперь моя очередь! — сгорая от нетерпения набрала она номер родителей, желая поскорее поделиться с ними радостной новостью.

Но трубку взяла мать. Она сухо поздоровалась с дочерью, записала её номер, не поздравила, не поинтересовалась, как у неё дела…

— Всё? — спросила мать Женю, когда недоумённое Женино молчание затянулось.

— Папе скажи, что нам телефон поставили, — попросила она.

— Естественно, — ответила мать и положила трубку.

— Да что же это такое? — возмущённо спрашивала чуть позже Евгения мужа, закрывшись с ним от играющей в комнате Ларочки на кухне. — За что она так со мной? За то, что я ребёнка из детдома взяла? Я же не прошу её с ним сидеть, помогать. Зачем она так?

— Жень, ну это твоя мать, тебе виднее, — ответил он, неохотно оторвав взгляд от конспекта.

— Я же ничего не прошу! — чуть не плача, продолжала она. — Только по-человечески относиться к нам. Она специально со мной теперь так разговаривает, как будто мы чужие. Даже не приехала ни разу на Ларочку посмотреть!.. Почему?

— Я в этих ваших женских делах вообще ничего не понимаю, — откровенно признался Костя, поняв, что какой-то ответ жене все же давать придется. — Ты бы, вон, с Пашей Ивлевым поговорила, у него в этих вопросах как-то опыта побольше…

— Вот еще! Пойду я такое вот к чужому мужику обсуждать! Ты как это себе представляешь?

— Ну, тогда я совсем не знаю, что и сказать…

Позвонил отцу узнать, что решили насчёт дня рождения?

— На природу идём, — ответил он таким тоном, как будто уже двадцать пятый раз это повторяет. — Я буду на машине. Если вдруг дождь, детей будет куда спрятать.

— Значит, ты пить не планируешь?

— Ну, чуть-чуть пригублю, конечно.

— А ГАИ?

— Да тут по району всё рядом. Проеду огородами.

— Я тоже буду на машине, — ответил я. — С детьми без машины никак. У тебя для пикника всё есть? Ничего привезти не надо?

— Кира подсказывает, покрывал возьмите на всякий случай. Может позагорать кто-то решит.

— Договорились, — пообещал я и мы попрощались до завтра.

Сразу передал просьбу Киры жене, пока помню.

Уже когда укладывали детей спать, она рассказала, как у неё день прошёл.

— На киностудии все очень горячо поддержали идею снимать наш фильм в Болгарии, — смеясь, рассказывала она. — Семён Денисович, это наш режиссёр, насел на сценариста, чтобы он быстрее писал сценарий, командировку согласовать же ещё надо будет. Мы там обсуждение сегодня устроили ему в помощь. Он нас слушал-слушал, и домой, в конце концов, уехал. Сказал, что мы ему думать мешаем!

— Ну, правильно, я тебе говорил, им только идею дай, они сами всё придумают и сделают. А с повышением твоим что?

— Поговорила утром с Ольгой Вениаминовной. Белоусова как раз ушла по кабинетам сплетни собирать. Начальница обещала сходить сегодня к Федосееву, это председатель нашего Союза, поговорить с ним. Я дожидаться не стала, поехала на студию. В понедельник утром заеду ещё раз, узнаю, как она сходила?..

Утром в субботу помчался на рынок с самого утра, чтобы успеть на собрание жильцов к десяти часам. Набрал нам продуктов на всю следующую неделю и к отцу на пикник прикупил всякого вкусненького.

В десять утра у нашего дома собрался народ. С удивлением понял, что слишком много человек для нашего дома. При этом было полно совершенно незнакомых мне внешне людей. Народные массы бурлили. Кто-то говорил на повышенных тонах, а две женщины из нашего дома вообще ожесточённо скандалили между собой, никого не стесняясь. Подошёл к Ларионову.

— Дмитрий Васильевич, а что происходит? Кто все эти люди?

— Жильцы соседних домов, — усмехнулся председатель. — Пришли площадку защищать.

— Надо же… — удивился я. — А откуда они про наше собрание узнали?

— Так на каждом подъезде объявления до сих пор висят. Люди в гости же ходят друг к другу…

— Точно, — оглянулся я на ближайший подъезд.

— Так! Ну, время уже пять минут одиннадцатого! — прокричал Ларионов. — Начинаем! Семеро одного не ждут!

Собрание затянулось. Постоянно возникали стычки. Хорошо, что Ларионов знал всех жильцов нашего дома и быстро пресекал выступления чужих.

— Посторонних просим не вмешиваться! — кричал он. — Мы сами разберёмся!

Чувствовал он себя очень уверенно, видимо, после вчерашнего появления «Чайки» у нас во дворе. Прекрасно понимал, что это событие всех выступавших против площадки глубоко впечатлило. Весь дом уже знал, кто именно приезжал, и люди здравомыслящие понимали, что площадку, на которую приехал взглянуть человек такого уровня, никто демонтировать не даст. Но были и те, кто искренне считал, что является пупом земли, не понимая таких нюансов. Яростные дебаты продемонстрировали это со всей очевидностью.

Наши не вмешивались, но мама Ахмада несколько раз еле удержала. Горячий он мужик, все близко к сердцу принимает. В итоге, «против» площадки проголосовали только три квартиры. Восемь «воздержались», остальные голосовали «за» и таких было подавляющее большинство. И, кстати, присутствие на нашем собрании жильцов соседних домов тоже сыграло свою положительную роль в пользу сохранения площадки. Они начали делить наш детский городок прямо во время нашего собрания. Чуть не передрались, решая, в чей двор он отойдёт в случае, если мы проголосуем «против». Тут уже у многих наших сработало мышление по типу — «такая корова нужна самому».

Обнял волновавшуюся всё собрание жену и поцеловал в макушку.

— Цирк на выезде, — шепнул я с досадой. — Сорок минут потеряли!

— Да ладно! Главное, площадку оставят теперь в покое, — услышал меня стоявший рядом Костян Брагин.

Вернувшись домой, успокоили с женой Ирину Леонидовну с Диларой.

— Всё! Никто площадку сносить не будет, — уверенно сказал я.

Мы начали собираться к отцу. Загрузил в машину коляску на всякий случай. Собрал полное собрание сочинений Конан Дойля по антресолям в разных шкафах. Жена подготовила сумку с продуктами и две сумки с вещами.

— Вы так собираетесь, как будто на море едете, — заметила Дилара.

— О! Если бы мы ехали на море, машины нам было бы мало, — ответил я, взглянув насмешливо на жену. — Прицеп ещё пришлось бы покупать.

Да, молодая совсем еще. В прежней жизни я только годам к сорока пяти овладел высоким искусством брать в поездки самый минимум вещей. При этом с содроганием вспоминал тяжеленые чемоданы, что мы раньше с собой таскали на отдых. Ну и специфику СССР тоже, конечно, надо учитывать. Это в двадцать первом веке, уезжая в ту же Турцию, ничего кроме денег брать не надо. Что понадобится вдруг, просто пойдешь и купишь. А как сейчас быть, когда некоторые товары дефицит, и в незнакомом городе их не купить?

— Мне сегодня уезжать, а Загит опять дежурит, — как бы между прочим заметила Диля.

— Во сколько? — остановился я на ходу. — Когда вам на вокзал?

— Да не надо меня везти, меня Марат отвезёт! — поспешно проговорила она. — Я просто переживаю, что не попрощалась с братом толком. Надо хоть с вами попрощаться…

— Тёть Диль, да мы в восемь уже дома будем! — уверенно ответила ей Галия. — Нам детей спать класть надо.

Когда мы приехали к отцу, у него уже было три семейных пары. Люди все уже возрастные без детей, коллеги отца по институту. Он прибалдел от такого нашего с женой подарка, сразу семь книг, целое собрание сочинений. Похвастался телеграммами из Швейцарии от Эль Хажжей и из Рязани от Тимура с Виолеттой. Только подумал, что осталось только получить телеграмму от Жариковых, как они сами приехали. Благо станция электричек в двух шагах. Аришка осторожно вручила дедушке что-то хрупкое. Оказалось, это большая чашка с блюдцем, красивый тёмно-синий набор с позолотой. Очень эффектный. Отец заверил малышку, что теперь будет пить только из этой чашки. Девчонка взглянула растерянным взглядом на улыбающуюся Инну, успокоилась и переключилась на Прохора с Василием.

— Ну, все в сборе, — провозгласил отец, — пора!

Женщин и детей посадили в машины, забили багажники сумками и флягами с водой и поехали «на природу» в двух кварталах от дома. Мы такие умные были не одни, но местечко нашли неплохое. Расстелили на траве клеёнку, а вокруг всё застелили покрывалами. Еды оказалось полно. И Кира запаслась, и мы привезли.

— Давайте, разливайте, пока не нагрелось всё, — скомандовал отец.

Он взял с собой волейбольный мяч, сначала Аришка с его мальчишками играли им в футбол. Потом мы, взрослые мужики, пошли мячик покидать немного. Правда, надолго нас не хватило, после нескольких стопок желание бегать и скакать у мужиков напрочь пропало. Один я не пил, очень уж негативно отношусь к выпивке за рулем, а уж когда везешь детей и жену, то особенно. Не дай бог в аварию попадешь, и с кем что случится, никогда себя же не простишь… Все будешь думать, что этого не было бы, если бы трезвым был.

Солнышко припекало, кто сидел, кто уже полулежал. За разговорами и анекдотами время шло быстро.

Женщины выбрали рядом место, где побольше тени и застелили для малышни целых два покрывала. Галия с Инной улеглись по краям головой к одному углу, а нас с Петром уложили головами к другому углу. У детей получилась целая арена для игр, а мы получили возможность спокойно полежать и поговорить.

— У нас в институте вольнонаёмные служат, — рассказывал Пётр. — Хотел отца своего пристроить, он же программист, как раз то что надо бы… Но без московской прописки его не берут. Так обидно. Пока они квартиру в Караганде на дом обменяют, пока дом продадут, пока здесь кооперативную квартиру найдут или дом, вакансия сто раз уйдёт…

— А что ж ты молчал? — с досадой спросил я его, поднявшись на локте. — Придумали бы что-нибудь…

— Что? — посмотрел он на меня обречённым взглядом. — Я его хотел к нам прописать, так мне руководство не позволило.

— Правильно, у вас жильё служебное, — на автомате ответил я. — Вакансия ещё открыта?

— Не знаю. А какая разница?

— Большая. Безвыходных положений не бывает…

— А что тут можно сделать? Я уже и так думал, и так… У нас тут родни нет. Его и прописать-то не к кому…

— А дом в деревне? — напомнил я. — Это же ближайшее Подмосковье, вполне сойдёт для трудоустройства.

— А разве так можно, не к родственникам прописываться?

— Не знаю. Но узнаю в понедельник. А ты узнай, свободна ли ещё вакансия?

— Ну, ладно, — приободрился зять. — Думаешь, ещё не всё потеряно?

— Уверен. В конце концов, это же не последняя вакансия у вас в институте. Закрыли эту, откроется другая. Если уж ты уговорил отца перебираться в Москву, то надо просто начинать и делать.

— Там же ещё сестра моя с мужем и детьми, — поморщился с досадой Пётр. — Она боится ехать, как она говорит, в никуда…

— Ну, в общем-то правильно боится… Можно понять. Короче, давай мне полный состав семьи, у кого какое образование, опыт работы. А я буду думать, куда кого можно пристроить… Хотя бы кого-то одного из них устроить на служебную площадь, квартиру двухкомнатную… Им же хватит? А там вы свою трёшку в Караганде в деньги обратите и здесь что-то купите, можно будет со служебной квартиры и съехать, если работа совсем уж не будет нравиться.

— А что это за работа со служебной двушкой? — заинтересовался Пётр.

— Буду выяснять нюансы. Точно знаю, что в ЖЭКах дают… Скорее всего, и еще где-то такое есть. Будем думать, будем искать.

— Ладно. Спасибо за помощь!

— Не за что, пока что.

Остаток дня пробалдели на воздухе, часам к шести вечера появились комары. У малых стали появляться красные пятна на месте укусов. И мы с женой решили ехать домой.

— Дальше будет хуже, — объяснил я. — Тут же река рядом, а у комаров в мае-июне самая активность.

Санька Жариков тоже начал капризничать, не понимая, что происходит.

— Всё, тогда перебираемся в квартиру, — распорядился отец, но мы с женой всё равно начали прощаться. Нам же ещё Дилю сегодня провожать.

Вернулись домой. Марат приехал к нам сильно заранее и ещё часа полтора у нас тусил. Настроение у него было такое себе, скучает наш Ромео по Джульете…

Отвлекал его расспросами о планах на поездку в Ленинград с Аишей и её родителями. Посоветовал ему купить или взять в библиотеке путеводитель по Ленинграду и окрестностям и составить план посещения.

— Не пожалей времени, распиши прямо по дням, куда вы поедете и что будете смотреть, какой музей или парковый ансамбль. А в идеале ещё и позвонить туда, убедиться, что они не закрыты на какую-нибудь реконструкцию. И уточнить, как у них с билетами, а то, может, надо заранее забронировать? Не стесняйся, говори, что организуешь турне иностранцам, которые будут в СССР в частной поездке. Сделаешь все красиво, произведешь благоприятное впечатление на потенциальных будущих родственников. Повысишь свои шансы на то, чтобы получить руку Аиши.

Марат так озадачился, что попросил лист бумаги и записал за мной все эти фразочки про частную поездку и прочие.

— Для солидности, — пояснил он в ответ на мою улыбку.

Диля, слушая наш разговор, опять поглядывала на нас с Маратом очень странным взглядом.

Пришли Алироевы и Анна Аркадьевна. Наступило время ехать на вокзал и все потянулись на улицу. Мальчишки наши уже спали, и мы с женой тоже вышли во двор.

Диля со всеми попрощалась, а ко мне подошла к самому последнему.

— Спасибо тебе, — прошептала она мне на ухо, — мне стало очень спокойно за своих близких, как ты появился в их жизни.

Она чмокнула меня в щеку, и поспешно села в машину к Марату. Стоял и думал над её словами, глядя им вслед. Приятные слова от женщины, которую я очень уважаю…

В воскресенье собрались все вместе с Алдониными и с Алироевыми и отправились в нашу триста третью школу голосовать. Анна Аркадьевна была одна. Загит после дежурства пойдёт с Маратом голосовать по месту прописки в общаге ЗИЛа.

Шли целыми семьями, и стар, как говорится, и млад. Нарядные дети не шалили и чинно шагали рядом с родителями. Музыка орала из динамиков возле школы на всю улицу, подчёркивая торжественность момента. Возле школы встречались нарядные соседи, раскланивались, обменивались любезностями. Внутри школы традиционно работал буфет, стояла очередь за пирожками. Само голосование не представляло из себя ничего особенного, в бюллетене стояла всего одна фамилия по нашему городскому округу, так что думать особой необходимости не было. Насмешила инструкция «Оставьте в избирательном бюллетене фамилию ОДНОГО кандидата, за которого Вы голосуете, остальных вычеркните». Трудно было сохранить каменное выражение лица после такого, но я как-то смог. Вот это, я понимаю, задача на сообразительность!

Наш единственный депутат был выдвиженцем от нескольких трудовых коллективов района. Как я понял, если бы эти трудовые коллективы выдвинули каждый своего кандидата, то была бы хоть какая-то конкуренция, а так…

Удивляло, что некоторые, прежде чем бросить бюллетень в урну для голосования, долго и упорно что-то на нём писали. Надеюсь, это не претензии к советской власти? А то вспомнилось, как в одном учреждении специально обученный человек вел список проголосовавших, а потом, аккуратно вытаскивая бюллетени при подсчёте голосов, высчитывал, кто за кого проголосовал. Бюллетени же падают в урне аккуратно друг на друга… Так и тут. Наивно думать, что не найдут того, кто против советской власти высказывается.