Ревизор: возвращение в СССР 33

Глава 11

Москва. Дом Ивлевых.

Решил поговорить с ним, не откладывая, от греха подальше. Гриша был дома, но очень скептически отнёсся к моим словам.

— Это авиационные часы, — возразил он мне. — Друг подарил. Что с ними может быть не так? Мужики годами летают и ничего…

— Слушай, ну за спрос денег не берут, — ответил я ему. — Давай проверим и закроем этот вопрос. У тебя есть дозиметр?

— Нет у меня дома дозиметра, откуда? — развёл он руками с недовольным видом, мол, вот же пристал.

— Да я понимаю, что дома нет, с чего бы тебе его дома держать? Я спрашиваю про академию, где ты работаешь.

— Должен быть, — неохотно ответил он.

— Вот и отлично. Возьми эти часы с собой на службу и проверь. Всего делов-то. Сам понимаешь, сын… Если что, сам себе не простишь…

— Ладно, проверю, — с сомнением пожал он плечами, и я попрощался с ним.

Авиационные часы… Что, он сам не знает, как это всё засекречивается? Никто и знать не будет, что там радиация зашкаливает… Для генералов главное результат — что циферблат видно, и в бою прибор не подведет. Так что спасение утопающих — дело рук самих утопающих.

Поленился выходить на улицу и зашёл в свою квартиру через второй подъезд. Напугал маму.

— Ой! А ты дома? — ошарашенно уставилась она на меня, увидев в коридоре. — А когда же ты пришёл?

— Только что, — рассмеялся я. — Через вторую дверь. К Гончаровым забегал.

— А, понятно, — хмыкнула она. — Тут Альфредо заходил, — показала она на импортный алкоголь в красивой коробке, явно, из «Берёзки».

— Отлично. Будет что подарить доктору в Бурденко, — заметил я.

Мама меня ужинать посадила, поговорили с ней о её самочувствии. Тут позвонил Сатчан и совершенно будничным тоном заявил, что скоро привезёт мне плитку, что я для Ахмада заказывал.

— Дома будешь? — спросил он. — Надо будет помочь разгрузить.

— А конечно, конечно. Отлично. Всё разгрузим, — ответил я. — Ждём!

Сатчан сказал, что будет в течении получаса.

Сначала я мысленно крякнул, когда он в открытую про плитку по телефону заговорил, а потом подумал, а что такого? Ну заказывал я ему плитку… Он же не сказал, что привезёт сейчас плитку, которую наши ГРУшники в Европе у ливанских бизнесменов на советские лекарства выменяли.

Спросил у мамы, дома ли Ахмад? Она пожала плечами, и я пошёл проверять.

Святославль.

Утром Слава встретил Эмму с поезда и привёз на командирском УАЗике прямо к дому. Девушка очень переживала, что её три дня не было на работе, быстро привела себя в порядок с дороги, переоделась и попросила Славу отвезти её на завод. Она только успела наспех объяснить бабушке, какие гостинцы кто передал, и уехала.

Зато вечером они сидели с ней чуть не до полуночи. Она рассказывала, как живут Паша с семьёй, тётя Поля с мужем.

— У них ребёночек будет в августе, — поделилась с бабушкой Эмма.

— Да ну! А что ж никто даже не сказал, не намекнул?

— Тётя Поля сама стесняется. Говорит, в таком солидном возрасте рожать надумала…

— Главное, чтоб дитя здорово было, а остальное неважно, — уверенно сказала бабушка.

Они много обсуждали предложение генерала насчёт работы в Москве.

— Славик тебе сказал соглашаться? — с удивлением спросила Клара Васильевна. — Ох, девонька… И ты согласилась?

— Мы на полгода с Пашей отсрочку попросили, пока Слава не отслужит, — объяснила Эмма. — А потом я буду журналистикой заниматься, а Славу оформим как моего фотографа.

— Не очень это хорошо, детка. Понимаешь, ты будешь главной, а он, вроде как, у тебя в подчинении. Мужики непременно над ним подшучивать начнут, что его девка над ним командир. Славик же самолюбивый у тебя, подумай, каково ему будет?..

— Ну, да, — вынуждена была согласиться Эмма. — А я и не подумала об этом.

— Ясно, не подумала, какие твои годы… А это очень серьезный вопрос, детка. Это может очень плохо на ваших отношениях отразиться. Порвёт он с тобой…

У Алироевых застал Загита, объяснил мужикам расклад, предложил двумя машинами, если там много плитки, в гараж всё сразу перевезти.

— Не-не-не! Никакого гаража! Я эту плитку жду, как ворон крови! — воскликнул Ахмад. — Мне два месяца всего на ремонт осталось!

Когда подъехал Сатчан в сопровождении грузовой машины, мы сидели с мужиками во дворе, уже готовые поработать грузчиками.

Сумская область. Село «Смелое».

— Значит, ты теперь одна живёшь? — спросила мать, и Оксана развела руками, мол, а куда деваться? — Растила, растила детей, а на старости лет одна кукуешь…

— Ой, мам, ну не береди ты мне душу! — воскликнула Оксана. — Думаешь, я сама это всё не вижу и не понимаю?

— А куда ты смотрела, когда дочку замуж за этого пройдоху выдавала⁈

— А что я могла сделать? Пока они ещё в Святославле были, я пыталась их рассорить, а потом он её в Москву увёз и женился! Она в рот ему смотрит, меня совсем не слушает! Дурёха… А я ей говорила! Но маму же никто не слушает!

— Ой, больно ты меня много слушала!

— Хватит, мам! То, что ты мне говорила, всё из пальца было высосано! А я как сказала, так всё и сбылось! Говорила дочке, что будут от этого Пашки у неё одни неприятности, так оно и вышло! У него любовница есть!

— Правда, что ли?

— Сама видела.

— Когда?

— Недавно…

Оксана осеклась, не желая делится с матерью подробностями этого инцидента, но та уже взяла след.

— Любовница, говоришь? — хитро смотрела она на неё.

— Ну, во всяком случае, в обнимку шли…

— И ты сама это видела?

— Сама.

— И что, даже в рожу ему не вцепилась?

— Не могла я, — жёстко пресекла дальнейшие расспросы Оксана.

— Вот он и попался, — злорадно улыбнулась мать. — Надо написать его начальству.

— Это куда, в университет? — заинтересовалась Оксана.

— Ну что ты совсем головой не думаешь? Какой университет? Это учёба, кому он там нужен?.. Ты ж говорила, он в Кремле работает. Вот туда и надо писать! Студента за любовницу только поругают, а из Кремля он за такое с работы со свистом вылетит! Если хочешь его с Галией рассорить, так лучше нету. Как узнает она, из-за чего его выперли, так и задумается, зачем с ним жизнь свою связала. И неудачник, раз такую работу потерял, и изменяет ей.

— Может сработать, — согласилась Оксана. — И даже запросто…

— Садись, пиши, — скомандовала мать.

— Знаешь, что? Давай лучше ты напишешь. Твой почерк никто не знает… Мы же анонимку будем писать?

— Естественно.

— Вот… А вдруг Пашке Ивлеву это письмо покажут, и он мой почерк узнает?

— Ладно. Сама напишу, — согласилась мать.

Москва.

— Лев Егорович, — обратился Мещеряков к самому старшему члену своей команды Спиридонову. — Работы всё больше, выборочные проверки наших, слежка за Ганиным, теперь велено взять под постоянный контроль ещё и новенького Гончарука. Ещё и Городня много сил отнимает… Вот, раздобыл пополнение по своим каналам, — кивнул он в сторону троих молодых людей, стоявших поодаль возле Бочарова, Кудрявцева и Панкова. — Надо сделать из них спецов.

— Надо, так сделаем, — ответил тот.

— Натаскивай их, первым делом, на наружку. Ставь в пары старенького с новеньким, быстрее сообразят…

— С каких это пор у нас Чара, Макс и Паня старенькими стали? — едва заметно улыбнулся Спиридонов.

— Вот такие времена настали, — хмыкнул в ответ Мещеряков. — Так, бойцы! — повернулся он к новеньким. — Лев Егорыч с этого дня ваш командир, и отец ваш, и мать. Всё понятно? У вас испытательный срок три месяца! Рабочий день не нормирован.

— Ну что, салаги? — сделав суровое лицо, направился к ним Спиридонов. — Приступим?

Втроём разгрузить плитку и перевезти на лифте оказалось не так трудно. Пока Ахмад расплачивался, мы с Загитом выгрузили нашу часть коробок и сложили у подъезда. Поблагодарил Сатчана и он поехал дальше. А мы перетащили не спеша коробки сначала к лифту, потом из лифта в квартиру Ахмада.

— Дольше машину ждали, чем разгружали, — заметил Загит.

Он остался опять с Ахмадом, а я поспешил домой, там мама одна с детьми. Ей всё сложнее нагибаться, тем более, поднимать мальчишек нельзя…

Вскоре пришла Галия с работы.

— Ты же обещала пораньше, — напомнил ей я.

— С утра попросили в Союз писателей съездить, — ответила она. — Зато я в «Детский мир» в рабочее время заехала, талон твой отоварила! — показала она мне и маме полную сумку вещей, и они поспешили к детям в большую комнату обновки разбирать.

— А это Васе, — вынесла жена коробку с моделью самолёта. — Ему пять завтра, не забыл?

— Надо будет вечером заехать, поздравить брата, — проговорил я. — Спасибо, что напомнила.

— Я им ещё чего-нибудь соберу, — ответила она уже из комнаты.

В пятницу подумал, раз отменяется лекция по экономике, то надо пригласить к нам на встречу с американкой Эль Хажжей и Марата с Аишей. Позвонил сначала Фирдаусу домой, но там трубку никто не взял. Позвонил в торгпредство, на месте его тоже не оказалось, попросил записать для него информацию.

Прикинув планы на день, решил первым делом заехать к сестре, отвезти подарок для медика, до которого коварная подружка Альфредо так и не добралась. Инна очень обрадовалась, видимо ей, действительно, было очень неудобно перед пожилым доктором. Поблагодарила меня за такой хороший подарок и побежала сразу к нему. Конечно, с такой коробкой не стыдно прийти извиниться.

После института Бурденко поехал в стол заказов, а оттуда на ЖБИ. Надо проверить, как у них дела? Пока не втянутся, придется контролировать периодически.

Москва. Сквер у метро «Динамо».

— Слышала, ты делаешь успехи в итальянском? — улыбнулась майор Артамонова Диане.

— Я больше не могу уже, — чуть не плача, ответила та. — У меня голова уже пухнет от этих занятий. С итальянским что-то получается лишь потому, что и правда, он самый легкий в изучении…

— Ничего, ничего. Тяжело в учении…

— Легко в бою! Только надо ещё дожить до этого боя! — устало ответила Диана. — У нас невестка вот-вот родить должна. Мы в любой момент можем сорваться в Швейцарию.

— Поняла, — озадаченно ответила Мария.

— Я, конечно, позвоню, если смогу.

— И на сколько вы планируете лететь?

— Сами ещё не знаем. Надо будет в Италию слетать по делам фирмы… Ну, неделя, наверное. Не больше. У Аиши сессия… Хотя, с ней родители прилетят в Союз. Нам родители Фирдауса могут предложить и задержаться в Европе.

— Но неделя — это минимум, да?

— Да. Неделя минимум, а может и больше.

— Так… Ну, что… Лети. Как информацию собирать и что нам интересно, ты уже знаешь… Упражнения для развития памяти делаешь?

— Делаю, делаю. Слова иностранные учу!

Мария рассмеялась, и они направились обратно к метро. Расставшись с куратором, Диана подумала, что скорее бы уже эта поездка. Хоть бы немного отдохнуть от учёбы… Надо, конечно, языки учить, но смысл быть богатой, чтобы так вкалывать?

Уже сидел в машине, собираясь ехать на тренировку, как в конце дома показался Гриша в форме и помахал мне рукой, мол, не уезжай. Вышел из машины и остался ждать, пока он подойдёт.

— Отнёс я эти куранты сегодня в академию, — начал он, одновременно протягивая мне руку. — Откуда ты знал?

Судя по его озабоченному виду, они там что-то обнаружили.

— Насчёт чего? Что военная техника может фонить? Ну, Гриш…

— Эти часы сто семьдесят пять микрорентген показали. Мне сказали, это превышение в три с четвертью раза верхнего порога безопасного уровня!!! А фоновый уровень вообще не больше двадцати. Оставил прямо там эту хреновину, они ее по специальным правилам утилизируют.

— И сколько он с ними ходил?

— Ну, ходил-то не много, а в комнате его они с неделю пролежали.

— По-хорошему, тебе надо проверить эту мебель, где они лежали, и не жалеть, выбрасывать нафиг, если что.

— Да принёс дозиметр домой, выпросил на сегодня, сейчас буду проверять. Спасибо тебе. Мне и в голову не пришло…

— Главное, что прислушался и проверил, — сказал я. — Проверь еще и одежду, в которой сын ходил с этим агрегатом. А Родьке устрой долгий душ, усиленное питание, побольше витаминов. И молока раздобудь свежего, деревенского, пусть пьет побольше и подольше. Авось все хорошо и закончится…

— Сразу вечером в деревню и рвану за молоком. Как представлю, что было бы, если бы ты не заметил, и сын годами бы эту штуку таскал бы на руке… Я тебе по гроб жизни обязан…

— Да ладно, мы же друзья, какие между нами счеты! Все хорошо, заметил же, — пожал я ещё раз его руку. Он пошёл, озабоченно качая головой, домой, а я поехал на тренировку.

Москва. Партком завода «Серп и молот».

Ближе к концу рабочего дня к Вагановичу заглянул Лосев. Нервное возбуждение от первой удачной сделки у него уже прошло, так что он был уже в состоянии обсуждать серьёзные вопросы.

Ваганович решил закинуть удочку насчёт Алироева.

— Вадим Матвеевич, а чем занимается отдел учёта материалов? Слышал, там недавно начальника нового назначили. Чем нам это может грозить?

— Чёрт его знает. Он же тут без году неделя, — пожал плечами Лосев.

— Я его знаю, мы с одного города. Поэтому и спрашиваю. Чем его отдел занимается?

— Учётом материалов, — как о само собой разумеющемся ответил тот.

— Это понятно… Вадим Матвеевич, зная Алироева, я бы предпочёл, чтобы его не было на этой должности. Понимаете? Спокойней было бы. Нам всем.

— Ну, он же не сам ведёт учёт, — удивлённо посмотрел на него Лосев. — Их там целый отдел.

— И что за люди?

— Да разные люди.

— А когда все документы на списание материалов пройдут по всем инстанциям? — решил зайти с другой стороны Ваганович.

— Ну, отчёты делаются раз в квартал. Сейчас июнь, как раз второй квартал кончается… Потом ещё будет годовой отчёт.

— Ну, то есть если в течении этого года не прицепится никто, значит, всё путём?

— Да. Только, кто там прицепится? Я вас прошу! Подземный коллектор…

— Но он же не один будет, — сказал как можно естественней Ваганович. — Надо и на будущее думать.

— И что, вы считаете, что новый начальник отдела учёта материалов может быть опасен? — дошло, наконец, до Лосева.

— В любом случае, такую засаду у себя за спиной лучше не иметь.

— И как быть, Аркадий Павлович?

— Думать надо, — тяжело вздохнул Ваганович. — Был бы я у себя в городе, быстро бы что-нибудь ему организовал. Я там каждую собаку знаю. А тут я человек новый…

— Ну а что, например, организовал бы?

— По-хорошему, его надо убирать с завода, вообще. Он здесь человек новый, договориться с ним не получится. Знаю я его, как облупленного, он принципиальный и въедливый. И деньгами ему рот, если что, точно не заткнешь.

— Ну, да… Нехорошо складывается с этим назначением, — задумался Лосев. — И что делать?

— Была бы у него подпись попроще, можно было бы на этом что-то устроить. Подписать за него что-то, что нельзя ни в коем случае подписывать… Но у него такая подпись, что фиг подделаешь! Генералы обзавидуются!

— Так… Ага… Этот отдел — они же во всех инвентаризациях участвуют… — задумчиво проговорил Лосев.

— И? — оживился Ваганович.

— Ну, тут у него могут сложности возникнуть… Раз, вы говорите, он принципиально не будет ни с кем договариваться, закрывать глаза на мелкие нарушения… Если таких моментов будет много, то на него жаловаться начнут. У нас же тут тоже всё непросто. Кто с кем дружит, тот тому и помогает…

— Так, Вадим Матвеевич. Ещё раз, мне для понимания. Предыдущий начальник отдела взятки брал?

— Ну, конечно.

— Ага! Значит, если Алироев взятки брать откажется, то у многих на заводе могут возникнуть проблемы. Так?

— Ну, у многих, не у многих, а проблемы будут. От случайного пересорта, до недостач… Никто же не застрахован от такого.

— Ну, вот! Можно тогда попытаться настроить людей против него.

— А как?

— Аккуратненько, осторожненько пустить слух, что он взятки берёт, и хорошо берёт. Народ расслабится, за соответствием сильно следить не будет… И когда придёт время инвентаризаций и он, вдруг, взятки брать откажется, вот тут на него и посыплются со всех сторон проклятия. Глядишь, пострадавшие его сами и сместят. Главное, чтобы он врагов себе побольше нажил.

Москва. Лубянка.

— Евгений Владимирович, разрешите? — зашёл в кабинет к полковнику Зеленину майор Белоусов. — Есть какая-то реакция на мой сигнал по Ивлевой?

— Тишина, пока.

— Там уж больно ситуация щекотливая была… Не хотелось бы, чтобы формально отработали.

— Щекотливая ситуация, — повторил полковник. — Ладно. Позвоню Воронину, наведу справки… Павел Евгеньевич, приветствую. Зеленин. Хотел узнать, что там по Ивлевой? Есть что или пустышка? Мой сотрудник настаивает, что там надо повнимательнее присмотреться…

Лицо полковника резко помрачнело и покрылось пятнами. Все знали, что Воронин уже, практически, получил генеральское звание и вёл он уже себя соответствующим образом.

— Найдите уже своему сотруднику, Евгений Владимирович, настоящее дело, наконец! — начал выговаривать тот Зеленину. — Чтобы ему некогда было ерундой заниматься! И, кстати, можете ему намекнуть, что это дело может оказаться и за пределами Москвы! Если у него так много энергии, а девать её некуда! Уренгой, например, очень нуждается в квалифицированных кадрах!

— Конечно, Павел Евгеньевич, — заставил себя ответить Зеленин и положив трубку, посмотрел испепеляющим взором на Белоусова, который и так уже всё понял. — Белоусов! Иди и займись настоящим делом! А если дел, заслуживающих внимания майора госбезопасности в Москве нет, то можно отправить тебя в Уренгой! У них там дефицит таких въедливых специалистов!

До конца дня майор старался не показываться начальнику на глаза, надеясь, что тот за выходные остынет. Но угроза оказаться в Уренгое задела его за живое. Едва оказавшись дома, он всем своим видом продемонстрировал жене, что у них большие неприятности.

— Мой начальник получил сегодня из-за меня выволочку, — проговорил он, сурово глядя на жену. — Если не хочешь оказаться в Уренгое и лично проверить, насколько там холодно, сделай, пожалуйста так, чтобы я больше никогда не слышал ничего про Галию Ивлеву!

— Дима, ну как так!

— Это я виноват, что шубу тебе купил новую? Тебе не терпится побыстрее ее испробовать в экстремальных условиях?

— Зачем ты так, Дима!

— Знаешь, что, Валерия! Мне вот велели заняться настоящим делом, так и ты займись им тоже. Перестань за мой счет свои бабские счеты сводить, кто там у вас красивее одет или лучше выглядит. Неси мне с работы ту информацию, которая меня подполковником сделает, а не в Уренгой отправит!