Развод. Отвергнутая жена дракона

ГЛАВА 3. ЖРЕЦ В БОРДЕЛЕ

Два месяца спустя…

— Ниска! Пиво в третью комнату! — услышала я зычный окрик «матушки», несясь с подносом на перевес в подвал. — Белье во вторую! И живее приберись в пятой! — уже в спину докидывала она мне поручения.

— Да! — отозвалась я, наливая большим черпаком пиво из деревянной бочки.

Пот градом тек по лицу. Сегодня был вечер пятницы, и в публичный дом потянулись, кажется, все мужчины города. Я несла вино, оттирала грязь с ночных комнат, драила горшки и уже нужно было бежать куда-то еще.

Ловко разместив кружки с пивом на подносе, я взбежала по лестнице и быстрым шагом направилась в третью комнату, где гости ждали своего пойла.

Подумать только, как прочищаются мозги за месяцок изнурительной работы. Кровоточащее сердце, ахи и вздохи остались где-то в прошлом. Правильно сказала, старуха Каора — вся эта блажь для богачей. А мне совершенно некогда было страдать.

Хотя я старалась экономить, но в прошлом месяце деньги с продажи драгоценностей подошли к концу — то похолодает на улице, и мне приходилось покупать себе теплую накидку, то продырявятся башмаки и нужно было покупать новые, то увижу в лавке с травами чудодейственное средство от сыпи и сама не замечаю, как уже держу в руках заветный бутылек, оставшись без целого серебряного. А потом и вовсе мой арендатор задрал цену за жилье в трое.

Такими темпами мне стало понятно, что либо я выхожу хоть на какую-то работу, либо иду просить милостыню. И вот так ноги принесли меня к публичному дому, о котором я даже слышать не хотела еще пару месяцев назад.

От них как раз ушла обслуга, поэтому платили мне за двоих, но трудилась я за четверых. Уже с рассветом покидая бордель, я кое-как добиралась до своей комнатушки, валилась на нее без сил, а к обеду стекала с нее киселем и снова шла на работу.

По-началу было противно и тошно смотреть на расфуфыренных «девочек» и развязных мужиков, а потом ничего — привыкло. Так бывает, жизнь заставит — ко всему привыкнешь. Зато голова на место встала.

То там, то здесь ловя обрывки фраз и сплетен, я вдруг с удивлением поняла, что мир на этом городишке не заканчивался. Да, я прожила здесь всю юность, а после Алерис забрал меня в свою красивую жизнь, но ведь было много других мест, кроме столицы.

Например, я узнала, что всего в сотне верст от Грингельга стоит большой город Альгулат. И все, кто могут наскрести хоть какие-то медяки на поездку, перетекают туда в поиске лучшей жизни. Говорят, жилье там стоит дороже, зато рабочих мест полным полно.

Ясное дело, что в борделе всю жизнь не протянешь. За эти пару месяцев тяжелой работы я сбросила вес, а чудодейственный отвар, который я купила за серебряный, как водой смывал с кожи сыпь. Поэтому в последние дни мне частенько приходилось отбиваться от гостей, настаивая на том, что я лишь служанка, а не шлюха.

Да, и «матушка» стала косить на меня глаз. Нет-нет, а говорила о том, как хорошо зарабатывают ее «девочки», и как мне пошла бы эта работа.

Поэтому вопрос о переезде стоял для меня остро. И по всем подсчетам выходило так, что еще месяц работы в публичном доме, и я смело смогу отправиться в Альгулат. Говорят, там и обучение можно пройти, а после тебя возьмут уже не только полы мести, а в место получше.

Именно такими мыслями я и утешала себя, пока плелась домой после изнурительно дня. Еще месяц, и я уеду. Еще месяц, и все закончится.

Постучав в дверь, я крикнула:

— Пиво!

Тут же на пороге показался массивный бугай, от которого разило потом и перегаром. Он окинул меня сальным взглядом, и по его лицу растеклась нехорошая улыбка:

— Глянь-ка, какая цыпа пожаловала.

Месяц общения с самыми низшими дралами научил меня разговаривать на их языке, а потому я, даже не моргнув глазом, гаркнула:

— А ну-ка глазенки подобрал. Есть у тебя шлюха, вот с ней и кувыркайся. Берешь пиво или нет?

— С огоньком, — хмыкнул мужик, забирая у меня деревянные кружки. — Серебряный дам.

— Даже за золотой с таким, как ты, не лягу, — фыркнула я, и перебросив свою длинную косу за спину, зажала локтем поднос и поспешила во вторую комнату расстилать белье.

Я как раз расторопно взбивала подушки, уже представляя, какой кошмар ждет меня в пятой, как вдруг услышала окрик «матушки»:

— Ниска! Живо сюда!

И что ей могло понадобится? Неужели будет ругать, что еще не прибралась в пятой? Бросив на постель подушку, я выскользнула из комнаты и побежала на первый этаж. Уже на лестнице я увидела, в небольшом холле дородную хозяйку, а рядом с ней… Жреца.

Пурпурная мантия святого служителя выглядела настолько неправильно в публичном доме, что на мгновение я замерла. И в этот момент он поднял голову, и из-под капюшона на меня уставили бесцветные глаза. Тот старик из храма!

— Ниска, чего копаешься? — рявкнула «матушка», оглядываясь на меня. — Скорее сюда!

Она махнула своей полной рукой в зазывающем жесте.

Сердце укололо тревожной иглой. Я застыла в нерешительности. Но что он может мне сделать? Жрецы были людьми храма, и по сути не имели власти среди людей. Хотя многие влиятельные норы могли искать их покровительства, и такие жрецы, конечно, были уже важными шишками.

Вытерев вспотевшие ладошки о подол простенького платья, я спустилась по скрипящим деревянным ступеням и подошла к «хозяйке». Жрец не сводил с меня пристального взгляда, от которого у меня по спине толпами шли мурашки.

— Вот она, светлейший, — провозгласила «матушка», толкая меня в поясницу и выпихивая вперед, и уже тише мне: — Тебя хочет, Ниска.

Меня… Хочет?!

— Я не продаюсь, — холодно ответила я, сжимая руки в кулаки. — В нашем доме много других девушек, я лишь служанка.

И тут же получила оплеуху от матушки.

— С ума сошла, Ниска! Такой мужчина тебя требует! Некогда тут губы гнуть! — почти что зашипела на меня хозяйка.

— Благо, что вы не продаетесь, нойра, — обратился он ко мне.

Я вздрогнула от уже забытого обращения. Так меня величали в какой-то другой жизни. Сейчас же я была лишь дральей, и другого было не дано.

— Нойра?! — воскликнула «матушка», отскакивая от меня с поразительной расторопностью для такого тучного тела. — Ты… Вы… Что же? Из дома сбежали?!

На ее одутловатом лице отразился поистине священный ужас. Еще бы… Узнай кто-нибудь, что ничтожная дралья отвешивала оплеухи благородной нойре, и беды было бы не миновать. К счастью для «матушки» и к несчастью для меня, жрец ошибся.

— Я не нойра, светлейший, — произнесла я, встречая его взгляд. — Дралья.

— Я хотел бы перемолвиться с вами с глазу на глаз. Уважаемая дралья, вы не возражаете? — обратился он к хозяйке, которая кидала на меня полные подозрения взгляды.

Знала я… Взгляды эти. Чувствую, уже к вечеру выставит она меня за порог и плюнет в след, от греха подальше. Дела она вела такие — на грани законности, и подозрительная не то дралья, не то нойра, ей была совсем ни к чему.

И откуда только свалился на мою голову этот жрец?! На старика я смотрела недовольно, исподлобья, он же невозмутимо повернулся и пошел к выходу, ожидая, что я беспрекословно отправлюсь вслед за ним. И еще пару месяцев назад я, быть может, и взбрыкнула бы, показала норов, но сейчас я знала, что сначала надо выслушать, а потом уже решения принимать. Так оно лучше выйдет.

Поэтому я молча шла за жрецом, и к счастью, отошли мы недалеко — всего-то, что и свернули на соседнюю улочку от борделя. Тут было уже тише, а всю улицу освещал один единственный фонарь, под которым мы как раз и встали.

Старик разглядывал меня какое-то время, отчего я давила желание поежиться или скрыться в тени. Взгляд у него был такой… Пробирающий. Словно насквозь меня видел. А мне не хотелось, чтобы кто-то лез в душу. Я и сама в ней плутала, а чужим там и подавно делать нечего.

Вдруг с неожиданной ловкостью он схватил меня за локоть и одним резким движением задрал рукав моего просто платья.

— Что вы делаете? — зашипела я и дернулась в попытке вырывать у него руку.

Но он держал крепко. На коже наверняка останутся синяки. Его взгляд пробежался по поблекшим брачным узорам, которые стали почти невидимы, и жрец кивнул каким-то своим мыслям.

— Значит, это вы.

Мне, наконец, удалось отбиться от его захвата, и на всякий случай я отошла от старика на несколько шагов, глядя с настороженностью.

— Кто? — буркнула я, потирая начавший ныть локоть.

Вот ведь, как прицепился! Точно будет синяк…

— Бывшая жена префекта, — прозорливо ответил жрец, вновь подняв на меня свой внимательный взгляд бесцветных глаз.

— И что вам с того?

Неужели пришел утолить любопытство? Не знала, что служители Прародителя таким страдают. А впрочем, мне-то какая разница? У меня других дел по горло. Например, как убедить «матушку», что я совершенно обычная дралья, а интерес жреца ко мне был вызван исключительно похотливыми желаниями.

Может… Так и сказать? Еще и синяк можно показать и сказать, что он до меня домогался… Точно. Это должно сработать.

— Мне довелось услышать, что Алерис сделал с вами, — произнес жрец.

Расположенности к этому типу у меня и так никакой не было, а теперь он разонравился мне окончательно.

— Мне не нужны ваши сочувствие, жалость, или что вы там еще хотели… Мне пора, — отрезала я и уже развернулась, но вдруг услышала:

— Так и собираетесь работать в борделе до конца своих дней?

По больному бьет, гаольфы его задери. Обернулась.

— А вам-то что?

— Выслушайте меня. И после я уйду.

Откровенно говоря, желания его слушать у меня никакого не было. Было желание поскорее закончить сегодняшний день, а за ним еще один и еще, пока я наконец не наскребу нужную для переезда сумму. Но пустота в груди завибрировала, отозвалась тихим звоном в ушах, и я, следуя своей интуиции, повернулась назад и сложила руки на груди.

— Хорошо. Я слушаю. Только быстрее.

По губам жреца скользнула мимолетная улыбка, словно он находил мое поведение забавным. А затем он вдруг спросил:

— Доводилось ли вам слышать о Семи Планах Прародителя?

Я свела брови. Только намека на мою необразованность мне тут не хватало…

— Нет, светлейший. Я не близка к храму. И ни о каких планах я не знаю.

Но, кажется, служитель совершенно не хотел меня задеть, потому что лишь спокойно кивнул на мой ответ и продолжил:

— Тогда, быть может, вы слышали о веллериях?

— Кажется, это название цветка? — нахмурилась я еще больше, не понимая, почему мы скачем от каких-то замыслов Прародителя до диких растений.

Но старик снова лишь кивнул, а вот взгляд его стал еще более пронзительным, хотя куда уж больше? Теперь мне стало казаться, что он не только мою душу видит насквозь, но смотрит даже куда-то глубже.

— А что ваши родители? Бабушки или дедушки? Говорили ли они с вами об этих цветах?

— Я сирота. От бабушки мне достался только кулон, но ни ее, ни матери с отцом я никогда не видела, — холодно отозвалась я.

— А приходили ли к вам в детстве жрецы из ближайшего храма?

И ровно на этом вопросе мое терпение подошло к концу, а тревожное беспокойство достигло своего предела.

— Вы кажется, просили вас выслушать. Но в итоге лишь задаете вопросы. Если сказать вам мне нечего, то…

— Не горячитесь, — перебил меня жрец с улыбкой, так что вокруг его глаз собрались морщинки. — Не горячитесь. Всему свое время. Прежде, чем я поведаю вам обо всем, мне нужно понять, как вы оказались здесь, и кого за это следует наказать.

— Наказать?! — мои брови взметнулись вверх.

— Наказать, — подтвердил он, и в его голосе послышалась скрытая сила. — Даже если из рубинового ларца похитили все жемчужины, рубин останется драгоценным.

Рубин… Жемчужины? Что?.. Я сдвинула брови к переносице сильнее, так что они, наверное, слились в одну темную полоску.

— Это я что ли рубин, у которого украли жемчужины? — в моем голосе звучал явный сарказм.

И оно было понятно. Где же это видано, что бы «рубин» стоял в измазанном платье, только что надраив с десяток ночных горшков?

— Вы — веллерия, наделенная силой от самого Прародителя. В вас скрывался огромный потенциал и большая мощь, — спокойно ответил жрец. — Свет, что таился в вас, должен был ознаменовать начало новой эпохи, а вы — занять свое место на драконьем троне или Святом престоле.

Я обхватила себя руками. Пустота внутри заныла в ответ на слова старика, а в животе все перевернулось.

Да. Может и должна была. Но меня развели, как ребенка. Зачем мне теперь все это выслушивать? Потерянного не воротишь. И вместе с горьким принятием я резко проговорила, отвернувшись от служителя:

— И с чего бы я должна была сесть на какой-то там трон? Империей правит золотой дракон, а храмом — Верховный жрец.

— Это старый порядок. Но пришествие веллерии означает перемены. И лишь Прародителю ведомо, чем все закончится. Знаете ли вы о Нем что-то?

Я промолчала. Знала я лишь основные моменты, но они никак не относились ни к тронам, ни к этим сорнякам-веллериям.

— Прародитель воплотился в пустынном мире как трехглавый дракон. Серебряная его голова несла мудрость, черная — силу, а золотая — власть. И создал он по образу и подобию своему три первых клана, и повелел золотым драконам — править, серебряным — делиться с ними мудростью, а черным — защищать. Таков был изначальный замысел, — начал жрец.

А у меня перед глазами вспыхнуло изображение Прародителя из того храма, где появился гаольф, и трехглавый дракон почти воочию встал передо мной во всем своем величии.

— Но мир переменчив, а неизменный порядок ведет лишь к хаосу. И тогда повелел Прародитель, что будет являться в мир дева, на крыльях несущая перемены, и в руках ее будет огромная сила, напитанная властью золотой главы. И получилось так, что первая девушка родилась прямо на лугу с цветущими веллериями — золотыми цветами Прародителя. А потому так их и стали звать.

Сказочка была красивой, вот только непонятно, как все это относилось ко мне.

— Если бы я была такой могущественной, светлейший, разве смог бы мой муж с легкостью лишить меня силы? — со злой усмешкой спросила я.

Даже не знаю, что меня досадовало больше. То, что мне вновь напомнили об обмане Алериса, или то, что меня приписывали чуть ли ни к святым избранникам Прародителя.

— Он сделал это не с легкостью, — покачала головой жрец и посмотрел на меня так, словно я должна была что-то понять. — Но не будем сейчас об этом. Главное то, что даже если сила золотой головы Прародителя покинула тебя, ты все еще создание Шестого Плана и имеешь с Ним связь.

Слишком много воды, а конкретики никакой.

— Как вы докажите правоту своих слов? Быть может, вы ошиблись, и я самая обычная дралья, а вашу веллерию нужно искать в другом месте? — вздернула я бровь.

Жизнь научила меня со скептицизмом относиться к хорошо звучащим сказочкам. Урок был болезненным, но он усвоен. Больше я на сладкие речи не поведусь.

Губы жреца снова растянулись в улыбке, но он не допускал никаких снисходительных взглядов или закатывания глаз. Чувствовалось, что он разговаривает со мной не как с неумышленным ребенком, а скорее… Как учитель с учеником.

— Потомок серебряного дракона не стал бы тратить два года своей жизни на обычную дралью.

Я вздрогнула, как от удара. Спасибо за еще одно напоминание, старик.

— Но кроме того, не будь у вас связи с Прародителем, вы не смогли бы призвать гаольфа с Нулевого Плана во время песнопения жрецов.

Первой моей реакцией была защита, а потому я тут же быстро проговорила:

— Никого я не призывала!

— В вас поселилось много тьмы. От этого связь с Нулевым Планом крепнет. Если оставить все, как есть, монстры продолжат проникать на землю, на Четвертый План. А тьма будет лишь разъедать вас, и жизнь ваша наполнится печалями и страданиями, — не слушая меня продолжил жрец.

По моей спине побежали неприятные мурашки. Я кинула на старика испуганный взгляд, но выражение его лица оставалось спокойным и серьезным. Он не шутил. А еще на подсознательном уровне я поняла, что жрец не просто не шутил, но говорил чистую правду.

— А если не оставлять все, как есть? — вновь нахмурившись, спросила я.

— Для этого я и пришел. Поскольку вы сирота, я предлагаю удочерить вас — дать кров, еду. Я научу вас, как справляться с тьмой и обратить ее в свет.

— Ха… — выдохнула я, отступая на шаг назад.

Вот теперь это точно звучало подозрительно. Ни с того ни с сего, на меня вдруг падает какой-то престарелый мужик и предлагает решить все мои проблемы — забрать из бедного городка и работы поломойкой, дать крышу над головой, да еще и с какой-то там внутренней тьмой справляться.

Старуха Каора раньше говорила мне, что бесплатный сыр только в мышеловке, и теперь, когда я ощутила ее высказывание на своей шкуре, второй раз получать по носу не хотела.

— А что же взамен? Вы просто так дадите мне все это на блюдечке с золотой каемочкой? Что вы хотите от меня? — ядовито спросила я жреца, прожигая его взглядом.

Старик покачал головой. В его бесцветных глазах я не видела и намека на корысть или дурные помыслы, но и Алерис при первой встрече мне показался чуть ли не святым.

— Я не зову вас в праздную жизнь. Вам придется много учиться, тренироваться, ходить на песнопения в храме, ездить по всему свету и ловить выползших с Нулевого Плана монстров. Порой вы будете даже рисковать жизнью. Но за все старания вам воздастся, и это я вам обещаю.

За последние два месяца я уже поняла, что без состоятельного мужа работать придется самой, к тому же я в любом случае собиралась отправиться на какое-нибудь обучение в Альгулате, поэтому перспективы, обрисованные жрецом меня не пугали, но…

— Как я могу вам доверять? Вдруг вы меня обманываете? — прищурилась я.

— Вы всегда можете вернуться к тому, чтобы чистить горшки в публичном доме и терпеть приставания. Это только ваш выбор. Только вам и решать. К тому же… Один гаольф, которого нам так и не удалось изгнать на Нулевой План, уже вас заждался.

Перед глазами вспыхнула огромная кошачья морда с алыми глазами и клыкастой пастью, а в груди отозвались испытанные мной тогда эмоции страха и… Единения.

И тогда я приняла самое безумное решение в моей жизни. Даже замужество с Алерисом выглядело более правдоподобным. Старуха Каора, наверное, померла бы со смеху, глядя на меня. Но пустота внутри вибрировала на каждое слово жреца, и я знала, что по сути выбора у меня не было.

Из-за туч показалась полная луна, а далекие часы на башне пробили полночь, прокаркали вороны. И в темноте улицы случайный прохожий мог разглядеть две фигуры.

Старика, закутанного в пурпурную мантию, с иссохшими руками и устремленным строго вперед безразличным взглядом. И девушку в ветхом платье, чьи глаза впервые за два месяца зажглись огнем будущего, которому только предстояло наступить.