Развод. Отвергнутая жена дракона

ГЛАВА 16. АЛЕРИС ЦЕВЕРНЕШ

Я нахмурилась, не зная, как на такое реагировать. Хотя очень хотелось то ли расхохотаться ему прямо в лицо, то ли закричать: «Это вообще не смешно, придурок».

— Ты серьезно думаешь, что я поверю хоть единому твоему слову? Хоть единому слову того, кто заключил контракт с темными сущностями? Кто знает, на что ты способен?

Мужчина скрестил руки на груди и окинул меня испытующим взглядом.

— Ты не так далеко ушла от меня, веллерия. Скажи-ка, из-за кого на Четвертом Плане появляются монстры? Уж не из-за той ли тьмы, что живет внутри тебя, и которую ты никак не можешь обуздать?

Прищурившись, я отрезала:

— Не говори того, о чем не знаешь! Все это произошло не по моей воле. А вот ты выбрал свой путь добровольно!

— Так ли это? — ядовито улыбнулся он. — Можно ли сказать, что попавший в капкан волк добровольно выбрал отгрызть себе ногу, предпочтя это своей смерти? Пошел бы он на такое, не окажись пойман? Вряд ли.

— К чему ты ведешь? — не выдержала я.

Вдруг дракон подался вперед, его глаза сверкнули тьмой, и он с безудержной злостью выпалил:

— Если бы этот ублюдок не украл мое имя и не заточил меня в своем подвале, мне бы не было никакого резона заключать контракт с Нулевым Планом. Я достаточно ясно выразился, веллерия? Или нужно описать в подробностях, как меня заживо грызли там крысы?

На некоторое время в комнате повисла тишина, в которой я пыталась переварить услышанное, но получилось с трудом.

Если хоть на мгновение допустить, что этот сумасшедший не врет, то…

— Если ты — нор Цевернеш, то кто тогда Алерис? — спросила я, прищурившись.

— Не называй его моим именем! — внезапно закричал мужчина, и я вздрогнула.

О, Прародитель…

— Он всего лишь отброс. Ублюдок из побочной ветви клана серебряных драконов, — лицо мужчины перекосило, и он буквально выплюнул: — Этьен Цевернэйш[1].

Этьен… Цевернэйш?

А ведь я изучала родословную, когда была женой Алериса. Но там черным по белому было написано, что юный сын побочной семьи клана серебряных драконов умер, не дожив до совершеннолетия. Что-то не сходилось.

По губам моего собеседника скользнула ядовитая улыбка. Он оперся поясницей о край стола и продолжил:

— Да, этот ублюдок всегда мог добиться своего. С самого рождения ему не давало покоя, что он из побочной ветви. С самого рождения он делал все, что бы отнять у меня мое место, принадлежащие мне по праву рождения, и дать почувствовать себя неудачником. Он соревновался со мной во всем, что бы я не делал. Я ненавидел его, а он меня. Знал бы я, чем обернется милосердие моих родителей, велел бы скормить его свиньям еще в детстве.

Я не знала, верить ему или нет.

Дракон передо мной мог действительно оказаться законным наследником клана серебряных, которого Алерис — или тогда уж Этьен — задвинул в угол, потому что тот стоял у него на пути. Звучало это очень правдоподобно. Могли ли родственные узы стать сдерживающим фактором для моего бывшего мужа? Нет. Он не остановился бы ни перед чем для достижения собственной цели. Пошел бы по головам если это было нужно, да что там… Нашпиговал бы этими головами пики и воткнул бы их вдоль своего пути, если это ему помогло бы.

Но все еще оставалась вероятность того, что меня нагло водили за нос и навешивали на уши лапшу.

— Допустим, что все так, как ты говоришь. Зачем тебе я?

— Чтобы стать приманкой, разумеется, — усмехнулся мужчина и снова отвернулся к столу. Загремел метал, снова послышалось дребезжание бутыльков. — Но поскольку ты, как и я, пострадала от рук этого ублюдка, то я с тобой поделюсь.

Поделится?

Я нахмурилась и увидела, как дракон поворачивается, держа в одной руке колбу с мутной серо-зеленой жидкостью, а в другой — кинжал. У меня по коже побежали мурашки, и я сглотнула. Не собирался же он?..

— Жалкий отброс и у тебя украл нечто важное. Поэтому я дам тебе шанс ему отомстить, — с мрачным блеском в глазах сказал дракон, а потом плеснул жидкость на острие кинжала, и та зашипела.

— Что ты задумал? — спросила я, переводя взгляд с оружия на лицо мужчины.

— Я уже послал ему весточку. Поделился тем, что ты у меня. Он скоро придет, — не слушая меня, произнес он.

В груди заворочалось нехорошее предчувствие, и я покачала головой.

— Зачем ему приходить? По-твоему, он не поймет что это ловушка?

Алерис или Этьен — как бы его не звали — был очень умен. А тут даже не нужно быть гением, чтобы понять, что его заманивали в западню.

Он не пойдет на поводу у похитителя. Какое ему дело украли меня или нет? Быть может, Этьен-Алерис и испытывал ко мне какие-то чувства, но их явно было недостаточно для того, чтобы пожертвовать всем и кинуться спасать меня непонятно ради чего.

— Поймет, — усмехнулся дракон. — Конечно, поймет. Но придет.

— Ты его не знаешь, — нахмурилась я, потому что этот сумасшедший нес какой-то бред. А последнее, чего мне сейчас хотелось — становиться частью чьей-то безумной затеи.

— Это ты его не знаешь, раз не веришь мне, — вдруг расхохотался мужчина, чем окончательно закрепил за собой титул поехавшего.

Мурашки по моей коже бегали не переставая, а в животе все переворачивалось. Я осторожно поджала под себя ноги, занимая более удобное положение, чтобы защищаться или атаковать в случае чего.

Смех безумца стих также резко, как и начался. А потом он впился в меня полым удовлетворения взглядом и произнес:

— С самого детства у этого ничтожества не было слабостей. Он был безукоризненным, до блевоты отшлифованным, что б его, механизмом. Я думал, у него и чувств-то нет. Ты знаешь, что на похоронах своих родителей, больной ублюдок улыбался? Ты можешь себе это представить?

В серебряных глазах дракона мелькнул маниакальный огонек, а у меня внутри все похолодело.

Что родители могли такого сделать со своим ребенком, чтобы тот был счастлив их смерти?

— Но теперь у него появилась ты, — ткнул в меня пальцем дракон и снова засмеялся. — Я просто не мог поверить своим глазам, когда увидел, как отброс врывается в храм и буквально уносит тебя на руках при всем народе. О, нет, — покачал он головой. — Прежний Этьен никогда бы так не поступил. И никогда бы не бросил невесту из клана черных. И никогда бы не разрешил какой-то жрице поселится на четвертом этаже императорского дворца.

Это все, правда. Но ни один из его поступок не повлек за собой никаких последствий. Все шишки достались мне, а он вышел сухим из воды. Так что сравнивать все эти мелочи с добровольным попаданием в ловушку — бессмысленно.

— Он придет, веллерия, — улыбнулся мужчина. — Придет. И тогда ты отберешь у него назад свою силу. А как только он снова станет обычным драконом… — Алерис покрутил кинжал в руках. — Я его уничтожу.

— Отберу назад силу? — прицепилась я к словам, а мое сердце тут же забилось. Неужели это возможно? — Как?

— Точно также, как и отдала ее, — хмыкнул похититель.

— То есть он должен поцеловать меня и передать дар? — уточнила я, ощущая во рту привкус горечи и едкий шлейф разочарования. — Не выйдет. Даже если Але… То есть, Этьен придет сюда, он ни за что на свете не согласится расстаться с даром веллерии.

— Отдаст, — зловеще припечатал дракон. — Ведь иначе его ненаглядная жрица… Умрет.

Что вообще было в голове у этого сумасшедшего?!

— Ты готов убить меня? Неужели ты не знаешь, как кара ждет тебя за убийство дитя Прародителя? — я склонила голову, пытаясь угадать ход его мыслей.

Мужчина снова расхохотался.

— О, веллерия… Я заключил договор с низшими сущностями, с самой тьмой. Моя душа навеки проклята, и ей никогда не познать покоя. Все, что я хочу — это низвергнуть ублюдка в пучину того отчаяния, в котором был я сам. Какую кару может послать мне Прародитель, если я уже проклят?

Его глаза горели нездоровым огнем, и за этой яростью, за бушующей неистовством злостью, я видела лишь израненную страдающую душу. Он жил своей местью, лишь она давала ему сил и в то же время разрушала его до основания. Приносила облегчение, но в это же время безжалостно выжигала изнутри. И если он все же достигнет своей цели, если победит Алериса-Этьена, то у него не останется ничего, даже желания жить.

В какой-то степени он был прав. Мы были похожи.

У нас обоих украли нечто важное.

Мы оба хотели отомстить.

Но в то же время мы были совершенно разными.

Дракон провел пятьдесят лет своей жизни в кромешной темноте наедине с самим собой и бессильной яростью. В то время, как меня нашел наставник и научил справляться со своей тьмой.

Мужчина желал отомстить своему брату, чтобы заполнить образовавшуюся в нем пустоту. Он ждал торжества, полагал, что это может что-то изменить. Его окутывали самые темные и губительные эмоции. Он не ведал, что первый шаг к исцелению — всегда прощение.

Я мстила, чтобы простить. Я хотела навсегда разорвать узел стягивающих меня чувств из страха, горечи, унижений и отчаяния. Я хотела выжечь их в себе, а затем наполнить пространство внутри себя целительным светом. Я хотела, чтобы нор Алерис Цевернеш, а точнее — Этьен Цевернэйш, стал для меня посторонним мужчиной, не вызывающим никаких чувств. Вот, к чему стремилась я.

— Я дарую тебе подарок, веллерия. Ты своими собственным глазами сможешь увидеть, как будет подыхать ублюдок, а вдобавок еще и вернешь себе силу. Разве я не щедр? Все, что от тебя потребуется — лишь призвать назад свой «свет», а после я покончу с ним.

Я приложила руку к груди, туда, где вот уже пять лет вибрировала «пустота», которую было ничем не заполнить. Если у меня и правда появилась призрачная возможность вернуть свой «свет»…

Я поджала губы.

Думал ли обо мне Этьен, когда отбирал мой дар? Думал ли он, что я могла умереть, когда выбрасывал меня на улицу? Думал ли он, с чем мне придется столкнуться?

Нет. Так, почему же я должна?

И ответ пришел ко мне взорами прихожан, наполненными надеждой, целительной песнью жрецов и жриц, согревающей милостью Прародителя.

Потому что я не монстр. Потому что я не опущусь на тот уровень, где пойду по головам ради собственной выгоды. Потому что я верю в истинную справедливость и доверяю Его воле. Я знаю, что если «свету» суждено вернуться ко мне, то так и будет, и для этого мне не нужно убивать живое существо, рожденное по воле Его.

Это была моя граница, которую я не собиралась преступать.

Но так ответить похитителю я не могла. Он был безумен. Нельзя было играть с тьмой и остаться в разуме. С каждым днем она все больше и больше навязывала больные и нездоровые идеи, захватывала, заставляла увязнуть в ней, и не оставалось иного выхода, кроме как пойти у нее на поводу.

О, Прародитель! Если бы у меня все еще была моя сила… Очистительная песнь смогла бы ослабить дракона, и тогда…

Я лихорадочно пыталась что-то придумать, а губы мужчины тем временем изогнулись в довольной усмешке. Он вдруг раскинул руки в стороны и вокруг него стала клубиться густая черная энергия, от которой внутри все переворачивалось. Я поежилась, и невольно отшатнулась, а вибрация «пустоты» стала почти невыносимой.

— Ты сомневалась, веллерия. Но он уже здесь.

У меня по телу побежали мурашки. Этого не могло быть. Он не мог прийти. Зачем ему это? Разве ему не плевать на всех, кроме себя?

Но за стенами послышался драконий рев, и глаза моего похитителя вспыхнули тьмой.

— Вот, и настал час моей мести, — произнес он, и щупальца тьмы вздернули меня в воздух.