Развод. Отвергнутая жена дракона

ГЛАВА 11. ЛЕГЕНДА О ПРАРОДИТЕЛЕ

«Что будешь делать, если твой бывший муженек доберется до правды еще до того, как влюбится?» — спросил меня Бруо, пока мы ехали по пустынной городской улочке.

— Я разве тебе уже не говорила? Предпочитаю решать проблемы, когда они возникнут. Какой толк думать об этом? Сейчас сделать я все равно ничего не смогу, — ответила я ему, скользя взглядом по каменной клади высоких зданий и узким окошечкам, меж которых, как своды арок тянулись бельевые веревки.

Что ни говори, а я любила города.

За пять лет мне много где удалось побывать. Часто я в поисках прорвавшихся на Четвертый План монстров несколько дней шла по пустынной равнине, с редко встречающимися по пути селениями, или сутками пропадала в горах. Природа империи потрясала красотой и многообразием, но все же города мне были ближе.

Мне нравилось смотреть на то, как горожане преобразовывали под себя пространство: как какой-нибудь лавочник оборудует для своего маленького магазинчика угол узкой улицы, как женщины найдут фонтан, в котором будут стирать свои вещи, чтобы не таскать воду домой, как какой-нибудь романтик соорудит домик из палатки на плоской крыше здания и будет любоваться закатом с возлюбленной.

Природа была дикой и необузданной в своей красоте, но драйлы или норы были очаровательны в своей изобретательности.

«А ты не боишься, что подозрения оттолкнут его от тебя? Он не выглядел довольным сегодня утром… Мне вообще показалось, как будто мы откатились в своем прогрессе в самое начало, если не дальше», — обеспокоенно проворчал Бруо.

— Чем ты слушал? — усмехнулась я. — Его интригует моя тайна. Думаю, у Алериса с самого детства было все, о чем бы он не попросил. А потому его манит то, что он не может получить или разгадать сразу. Если бы я выложила ему все, как на духу, или начала вешаться на него и кричать о своей любви, он бы тут же потерял интерес.

Гаольф на какое-то время замолчал, думая о чем-то своем, а потом возмущенно спросил: «Это что же получается… Вот, если бы ты передумала мстить, и осталась бы с ним, он потерял бы к тебе интерес сразу же, как заполучил? Так, что ли?».

Вопрос был очень хорошим. Назвать меня знатоком темных закоулков души дракона, конечно, было нельзя, но…

— Я думаю, что так и есть… — кивнула я, поглаживая Бруо меж ушей. — Сейчас его манит моя недоступность. Но как только он удостовериться в том, что желаемая птичка попала в его клетку и уже никуда из нее не денется, как он тут же пойдет искать себе другое развлечение.

«Придурок, — буркнул гаольф. — И еще нас монстрами называют!».

Я в ответ на это рассмеялась, и остаток пути до сиротского приюта, в который мы направлялись, прошел в тишине.

Завидели нас еще на подъезде. Маленькая девочка, играющая на небольшой лужайке перед приземистым двухэтажным зданием с обшарпанной крышей вскочила и, показывая на нас с Бруо пальцами, закричала:

— Жрица! Приехала жрица!

Я с улыбкой помахала малышке и, спрыгнув с гаольфа, а она восторженно таращилась на моего монстра.

— Вы и правда существуете! — воскликнула она. — Матушка Энн рассказывала о вас сказки! Вы правда спасаете маленьких деток от монстров?

Присев на корточки рядом с девчушкой, я вытерла ее чумазую щеку и, встретив взгляд ее искрящихся карих глаз, кивнула.

— Только, тс-с-с. По правде говоря, это большой секрет.

— Тс-с-с, — повторила за мной она, прижимая ладошку ко рту и хихикая. — Я позову матушку Энн!

Малышка скрылась за большой деревянной дверью, а я огляделась. Здание было старым, и ему требовался ремонт, но дорожки были вычищены, лужайка — облагорожена, а в каждом окне виднелся горшок с зеленым растением. Девочка была не пухленькой, но и не худой. Ее волосы были убраны в аккуратную косу, и у нее был простенький, но теплый плащ без заплаток. И здесь была даже какая-то матушка Энн, которая сочиняла для детей сказки.

Приют не купался в деньгах, но о воспитанниках здесь заботились. И это было самым главным.

Как только у меня стали появляться лишние деньги, а происходить это начало около четырех лет назад, я решила жертвовать их на содержание детей. Мне было слишком хорошо знакомо, что это значит — нуждаться в пище или теплом, не продуваемом всеми ветрами доме. А потому денег для сирот мне было не жалко. Но за четыре года мне довелось побывать в разных местах. Где-то детей использовали, как маленьких рабов, где-то заставляли просить милостыню у приезжих в город гостей, где-то владельцы приютов собирали деньги на поддержку детей, а потом тратили их на себя. Всякое бывало. Но я рада, что хотя бы в этом месте все было в порядке.

Тяжелая дверь снова открылась, и на улицу выкатилась целая орава ребятишек в окружении невысокой пожилой женщины. В уголках ее глаз были морщинки, свидетельствующие о том, что она часто улыбалась. На губах покоилась улыбка, а все лицо буквально светилось теплом и добротой.

— Светлейшая Айрэн, какая честь! — проговорила она, подходя ко мне и кланяясь.

Дети цеплялись за ее юбки и смотрели то на меня, то на Бруо с огромным любопытством. А та девочка, которая встретилась мне первой, смотрела на меня с хитрой улыбкой, как бы говоря, что секрет она все еще хранит.

— Добрый день, — улыбнулась я сначала воспитательнице, а потом обвела взглядом малышей. — Я пришла проведать вас, узнать, как вы поживаете, не нужно ли вам чего-то.

— Спасибо за беспокойство, светлейшая, — кивнула женщина, запуская руку в волосики ближайшего к ней ребенка. — Меня зовут Энн, я присматриваю за этими проказниками.

— Проказниками? — приподняла я брови. — Что ж… Я тоже знаю одного проказника, — я оглянулась через плечо на гаольфа. — Это Бруо, он мой друг. Выглядит он страшно, но на самом деле добряк, которых поискать. И знаете что?

— Что? — наперебой спросили дети.

— Он обожает играть с такими проказниками, как вы. Лучше всего у него получаются салочки. Хотите проверить?

Дети радостно загомонили, Бруо довольно фыркнул, и вскоре лужайка наполнилась визгами, криками и добрыми порыкиваниями моего монстра.

Энн наблюдала за этим с улыбкой, но во взгляде ее мелькало беспокойство. Особенно, когда гаольф подходил близко к детям.

— Не волнуйтесь, — произнесла я, глядя, как осторожно бежит Бруо, и как он бережно подпихивает ребенка в спину, «засаливая» его. — У него большой опыт в качестве няни.

Воспитательница кивнула и посмотрела на меня с теплотой.

— До меня доходили слухи, что вы часто посещаете сиротские приюты. Это греет душу, что за нас есть кому молиться. Но я даже и не надеялась увидеть вас лично, светлейшая, — в тоне ее улавливалось глубокое уважение, граничащее с благоговением.

— На самом деле, у меня кое-что для вас есть, — произнесла я, и, сняв с пояса тяжелый мешок, скрытый под мантией, протянула его женщине. — Думаю, этого хватит на ремонт здания.

Все по разному принимали деньги. Кто-то отнекивался из вежливости, кто-то сразу хватался, кто-то решительно отказывался принимать, но матушка Энн меня удивила. Она сначала низко поклонилась, а потом скромно поблагодарила и взяла протянутый мешочек.

Это мне понравилось. Я уважала тех, кто осознавал свои нужды и возможности. Воспитательница прекрасно и сама понимала, что их крыша нуждается в ремонте, да и вообще… Денег на детей никогда не бывало много. А потому она не стала одеваться в ложное благородство, а спокойно приняла то, что даровал ей Прародитель моими руками.

— Как у вас прошла зима? Много ли детей заболело? — спросила я, наблюдая за тем, как салочки постепенно превращались в игру «заберись на спину к гаольфу».

— Лучше, чем предыдущая. Горожане пожертвовали нам хорошую сумму, и мы смогли починить отопление. Переболели все, но никто из них от нас не ушел, и это главное, — отозвалась женщина.

— Давно вы присматриваете за детьми? — поинтересовалась я.

— Как только овдовела и потеряла своего ребенка, — ответила она безо всякой горечи, было видно, что она давно отпустила прошлое. — Прародитель многое у меня отнял, но и многое подарил. Для всех этих ребятишек я, как мать, которой у них никогда не было.

Послушать ее историю мне было интересно, и я уже открыла рот для нового вопроса, как вдруг почувствовала, как дергают мою мантию. Это оказалась та самая девчушка, которая теперь смотрела на меня большими карими глазами и беззубо улыбалась.

— Светлейшая, а вы споете для нас?

— Изи, это очень невежливо — просить о таком жрицу, — строго проговорила матушка Энн, но малышка, будто и не слыша ее, продолжила смотреть на меня наполненным надеждой взглядом. А следом за ней присоединились и другие дети.

«Спойте! Спойте», — кричали они, смеясь.

— Простите их… Не знаю, что это такое на них нашло… — забеспокоилась женщина, пытаясь утихомирить детей.

— Ничего страшного, — успокоила я ее. — Я спою.

Мои слова сработали, как заклинание, и вот уже на меня в немом ожидании уставилось с дюжину малышей. Несколько потрепанный Бруо уселся позади них, как охранник.

— Я попрошу Прародителя даровать вам счастье, — пообещала я им, и их глазки зажглись надеждой.

И тогда я запела, прикрыв глаза и вкладывая душу в каждое слетающее с губ слово, произносимое на ставшим родным за последние годы языке. Как обычно это бывает, мыслями я унеслась на Шестой План, видя перед собой Прародителя. Одна его голова была серебряной, другая — золотой, а третья — черной. Он воплощал в себе самую любовь, но в тоже время был строг и суров. Все, что не делалось, происходило с Его позволения, и лишь Ему одному было ведомо, что для нас было благом, а что — злом.

— … Omein, — закончила я свою молитву и открыла глаза.

— Omein, — повторила за мной матушка Энн.

— Omein, — в разнобой прошептали дети.

Теперь они смотрели на меня, как на их персональное божество, замерев в непривычном безмолвии. Но это было обычным делом, ведь дети были особенно восприимчивы к молитвам, потому что их души совсем недавно покинули Шестой План, где пребывали вместе с Прародителем.

— Что это за язык, на котором вы пели? — тихо спросил мальчик, что стоял ко мне мне ближе всего.

Я бросила вопросительный взгляд в сторону Энн, и она, поняв меня, с некоторой заминкой ответила:

— Я и сама мало знаю о Прародителе… — видно было, что женщина смущена, но я лишь мягко улыбнулась ей в ответ, и вновь вернула внимание к детям.

— Сейчас я поведаю вам очень большой секрет. Его знают лишь избранные, — начала я, переводя взгляд с одного ребенка, на другого. — Готовы?

— Да! — крикнули они нестройным хором.

— Когда-то давным-давно мир совершенно отличался от того, каким он есть сейчас. Не было рек, озер, плодородной почвы, которая могла родить урожай, камешков на дороге, гор, дня и ночи — ничего. Была лишь огромная и бесконечная пустыня и темнота.

Дети притихли, глядя на меня во все глаза. И даже Бруо заинтересованно повернулся в мою сторону.

— И тогда в этот мир пришло существо. Оно было с тремя головами, огромными крыльями, что застилали собой все небо, и лишь одно его присутствие заставляло пространство вокруг меняться. Вы знаете, кто это? — спросила я их с улыбкой.

— Прародитель! — восторженно отозвались дети.

— Верно! Какие же вы умницы, — засмеялась я, очарованная их невинностью, и их лица просияли. — В один взмах крыла облетел Прародитель весь мир, и в этот миг все изменилось. По его велению появились солнце и луна, впадины и горы, реки и озера, моря и океаны. И установил Прародитель первый порядок, что день сменяет ночь, жара — холод, а засуха — дождь. Так появился Первый План. Вновь облетел Он свет в один взмах крыла и дунул всеми тремя пастями на Первый План, и наполнился мир птицами и зверями, насекомыми и рыбами. Тогда установил Прародитель второй порядок — порядок круговорота, в котором насекомое ест траву, птица — насекомое, зверь — птицу, зверь умирает и питает почву, а почва дает траву. Так родился Второй План.

Я снова оглядела детей, проверяя, не устали ли они, а потом продолжила:

— Тогда Прародитель решил отдохнуть. Он лег на землю и проспал сто лет. Но даже во сне он продолжал творить, и так появились новые создания. Они были быстрее, сильнее и опаснее зверей. Знаете, кто это?

— Драконы! Монстры! — закричали дети наперебой.

— Правильно, — кивнула я. — Сейчас мы называем их монстрами. А знаете почему? Поскольку Прародитель тогда спал, то Он не мог дать вновь рожденным созданиям новый порядок. А потому стали они пожирать все живое без разбору, не отдавая ничего взамен и тем самым нарушая порядок круговорота. И когда Прародитель проснулся и увидел, что созданный им Второй План почти уничтожен, он разгневался и прогнал созданий во тьму, и нарек их монстрами, и так родился Нулевой План.

Дети стали оглядываться на Бруо, словно он был свидетелем всех описанных событий. И мой актер состроил самую печальную мордашку, на которую только был способен, чем тут же разжаловал детей и получил целую тонную объятий.

Я улыбнулась, понимая, что это не самая легкая история, и что дети, скорее всего уже устали ее слушать.

— А что было потом? — вдруг спросила меня матушка Энн.

Повернувшись к ней, я встретила ее теплый взгляд. Было заметно, что она слушала историю с большим удовольствием и интересом, и ей хотелось узнать конец.

— Восстановив баланс, Прародитель еще долго наблюдал за сотворенным им миром. Но сколько бы не смотрел, тот не менялся. И тогда повелел Он родиться людям и даровал им искру сознания, чтобы те преображали свое пространство, и определил для них порядок любви и ненависти. И так родился Третий План. Снова стал наблюдать Прародитель за своими созданиями. На Его глазах росли города, развивалась торговля, образовывались государства, а с ними и войны, и вскоре люди забыли о любви и обратились лишь к ненависти. Поэтому сотворил Прародитель по образу и подобию своему три первых драконьих клана, которые мудрым правлением должны были привести сотворенный им мир снова к любви. И установил Он двадцать два порядка. Так родился Четвертый План. И поскольку на нем остановился Прародитель, то его мы и называем земным.

Дети уже убежали играть с Бруо, но Энн все еще слушала меня с таким вниманием, что становилось даже неловко. Я ведь не рассказывала ей никаких тайных знаний, но смотрела она на меня так, словно я приоткрыла перед ней завесу целого мира.

— А как появились жрицы и жрецы, и куда же затем ушел Прародитель? — с детским любопытством спросила она меня.

Вспомнив, как мне самой Вейяр рассказывал эту легенду, я улыбнулась и продолжила:

— Еще тысячу лет наблюдал Он за творением рук своих и почувствовал, что Ему нужно уходить. И тогда взмолились люди и драконы не бросать их, уже привыкшие к Его присутствию. И Он ответил на их молитвы. Прародитель послал им скрижали, на которых был запечатлен особый язык. Говоря на нем, всегда можно было обратиться к Прародителю, где бы Он ни был. Однако освоить этот язык были способны не все, но те, кто это сделал, стали проводниками между народом и Прародителем. И стали их звать жрицами и жрецами, и так появился Пятый План. А сам Прародитель ушел в иное пространство, и стало оно называться Шестым Планом.

Про Пятый и Шестой План можно было говорить бесконечно, потому что хранимая в них мудрость огромна, но эти знания открывались лишь тем, кто хотел посвятить себя служению Прародителю — послушникам.

Я вновь повернулась к матушке Энн, и к своему удивлению увидела, что в глазах ее стояли слезы.

— Спасибо, светлейшая Айрэн! Спасибо, что посвятили меня в эту чудесную легенду! Теперь я буду рассказывать ее всем детям, и они подрастут уже что-то зная о мире.

Я сжала руку женщины и кивнула:

— Полагаюсь на вас.

Многие обычные драйлы были с ней незнакомы, хотя почти все ходили в храмы. И уже некоторое время я думала о том, как было бы здорово, если бы хотя бы иногда эта легенда рассказывалась после служб или в отдельные дни. Ведь не все могли узнать ее из книг, кто-то и книги-то в руках никогда не держал.

Тем временем дети продолжили веселиться, и с каждым мгновением их радостный смех затягивал меня все сильнее, пробуждая во мне ребячество. И тогда я поднялась и, нырнув в гущу малышни, стала беззаботно носиться с ними в «салочки», со смехом и криками убегая от «вóды».

Игры с детьми поглотили меня с головой, и я не сразу заметила, что кто-то наблюдал за мной. И лишь когда чужой взгляд стал осязаемым, обжигая лопатки, я оглянулась и вздрогнула, столкнувшись с серебристыми глазами.

— Засалили! Светлейшую засалили! — засмеялись дети, когда я встала, как вкопанная, понятия не имея, что Алерис забыл на окраине города рядом с сиротским приютом.

«Ну, ты чего? Серьезно? Продула пятилетним карапузам? Соревновательный в дух тебе вообще жив, нет? — тут же заворчал Бруо, когда меня обступили ребятишки, но потом видимо проследил за направлением моего взгляда и присвистнул. — Вот, так совпадение».

Это уж точно…

Не сводя с меня глаз, дракон отделился от стены, у которой стоял, прислонившись, все это время, и направился к нам. Его черный плащ взметнулся позади него, как клубья тьмы, и у меня почему-то мурашки побежали по телу.

Исходящую от него ауру почувствовали даже дети. Чем ближе подходил дракон, тем тише становились их смех и суета, а когда он оказался у калитки, малышня и вовсе сбилась за мной, как стая утят за мамой-уткой.

«Так… Иди разбирайся с ним сама…» — бессовестно отправил меня на передовую Бруо, тоже почему-то пятясь назад.

Я бросила на своего монстра недовольный взгляд, но тот лишь невинно сверкнул алыми глазами и мотнул головой в сторону Алериса, мол: «Тебе туда, пока».

— Нор Цевернеш… — протянула я, поворачиваясь к нему. — Какая неожиданная встреча.

При упоминании его имени дети и вовсе вцепились в меня, как в свою последнюю надежду. Видимо, его репутация забегала далеко вперед.

— Светлейшая Айрэн, — кивнул он, внимательно меня разглядывая. — Отойдем.

Вообще-то я хотела отдохнуть от всего: от дворца, от Алериса, от нойры Тасар, и именно поэтому заехала в храм, забрала у послушника вырученные с продажи платья деньги и направилась в сиротский приют. Поэтому то, что я встретила тут бывшего мужа мне совершенно не понравилось, и идти я с ним никуда не хотела.

Но я отчетливо различала страх, гуляющий меж детей, и понимала, что если сейчас не уйду с Алерисом, они просто расплачутся.

Поэтому я аккуратно отцепила от себя детские ладошки, улыбнулась напоследок их перепуганным мордашкам и направилась к дракону, сверля того недовольным взглядом.

Дождавшись меня, он развернулся и молча пошел в сторону безлюдной улочки.

— Что вы делаете? — вдруг спросил меня мужчина, когда сиротский приют скрылся за поворотом.

От возмущения я даже воздухом подавилась!

— Вы шпионите за мной, отвлекаете меня от моих дел, а теперь еще и спрашиваете, что я делаю?! Это что вы делаете!

Алерис остановился и внимательно посмотрел на меня. Его лицо ничего не выражало, но я отчетливо понимала, что он зол. Гнев буквально источало его тело.

— Кто вам разрешал продавать подаренное мной платье?

Раздражение, начавшее свербеть в груди, сдуло порывом удивления.

Что, простите? Мне не послышалось?

Мои брови взлетели вверх, и я несколько оторопело выдала:

— Вы мне его подарили. Оно стало моим. И я сама выбрала, как с ним поступить.

Он сверлил меня взглядом еще некоторое время, но потом качнул головой, протяжно выдохнул и отвернулся, словно ему требовалось время, чтобы привести мысли в порядок. Мне тоже нужно было время, а еще желательно кружка чего-то крепкого, потому что без алкоголя тут явно было не разобраться.

— Зачем вы даете деньги сиротам?

Я скрестила руки на груди и привалилась к холодной каменной стене.

— А что, нельзя?

Дракон повернулся, прошелся по мне взглядом и, сведя брови, приказал:

— Отойдите.

Я стремительно теряла нить беседы. В нашем разговоре не было и капли логики или связанности. Может, Алерис снова выпил? Да, это вполне похоже на правду, иначе как объяснить его странное поведение, я не знала…

— Прошу прощения?

— От стены. Сейчас же отойдите от нее, — сказано это было таким тоном, словно она сейчас обрушится, поэтому я тут же отстранилась и сделала шаг в сторону, с опаской поглядывая на крепкую с виду каменную основу.

— Что с ней не так? — поинтересовалась я, еще раз проходясь взглядом по каменной клади.

Стена, как стена… Паранойя у него что ли разыгралась?

— Идемте, — резко сказал он и вновь куда-то пошел.

К тому моменту, когда мы дошли до дверей таверны, я уже всерьез опасалась, что у Алериса появился какой-то странный двойник. Конечно, никогда было непонятно, что творилось в его голове, но та сцена, которую он выкинул в переулке, была чем-то за гранью.

В помещении нас тут же окутали запах выпивки и жареного мяса, громкий шум разговоров и дрянной музыки. Не говоря ни слова, Алерис повел меня на второй этаж, который мгновенно опустел, стоило только хозяину встретиться взглядом с драконом.

— Итак… — протянула я, опускаясь за один из столов. — Вы начинаете меня пугать. И просто, чтобы вы знали — я уже много чего повидала, и напугать меня не так просто.

Но мужчина продолжил молчать, разглядывая меня и хмурясь все сильнее.

— Подайте плед и кружку горячего пива, — приказал он хозяину, и тот с услужливой улыбкой кивнул и поспешил удалиться.

Я вскинула руки вверх, отчаявшись понять, что происходит, и просто молча стала наблюдать за тем, как на первом этаже весело переговариваются мужчины, и как хорошенькая служанка подает эль одному из столов.

Хозяин вернулся довольно скоро, неся в руках целую стопку шерстяных одеял и огромную кружку с дымящимся напитком. Поставив все это перед Алерисом, он снова кивнул и буквально испарился.

О, Прародитель… Зачем дракону пледы? Разве их температура тела не выше человеческой? Разве они не мерзли даже в лютый мороз? Одни вопросы, и никаких ответов.

— Накиньте и выпейте пива — согреетесь, — как-то устало выдохнул он и, запустив руку в волосы, откинул голову назад.

Я же была занята тем, что пыталась отыскать на полу свою челюсть.

— Мне не холодно… — пробормотала я, совершенно сбитая столку.

Но когда сжала пальцы в кулаки поняла, что они были ледяными. А ведь и правда… Я немного поиграла с детьми в догонялки, вспотела, а потом Алерис позвал меня поговорить, я даже и не заметила, как продрогла. А вот он почему-то заметил…

Подождите, тогда он попросил меня отойти от стены, потому что та была… Холодной?

Со смешанными чувствами, теснившими грудь, я, не мигая, уставилась на стопку одеял, почему-то ощущая першение в носу. Так когда-то подступали слезы, но больше я не плакала, ни разу за последние пять лет. И неожиданная — и ненужная — забота со стороны Алериса ничего не значила. Совершенно ничего. Она не могла… Не могла довести меня до слез.

Но вопреки моим мыслям в горле стал набухать ком. Это просто…

Был ли вообще в моей жизни хоть кто-то, кто подмечал бы такие мелочи? Хоть раз? Вейяр был лучшим учителем и единственным отцом, который у меня был, пусть и названным, но он… Он жрец. Духовный наставник, если угодно. Он поддерживал меня, давал силы двигаться дальше, утешал, но… Вейяр был просто не способен на обычную, житейскую заботу, он и за собой-то не мог уследить, часто пропуская приемы пищи, потому что уже давно не чувствовал своего тела, полностью погрузившись в Пятый План.

Я сглотнула и, дернув подбородком, сжала зубы. Не имеет значения. Заботился обо мне кто-то до этого или нет — совершенно, гаольфы все побери, неважно. Один добрый поступок Алериса не перекроет тонную того дерьма, в котором он меня искупал.

— Не нужно, — холодно отозвалась я и, отвернувшись, закуталась в свою мантию. — Вы что-то хотели обсудить?

— Сначала согрейтесь. Больше не собираетесь танцевать на ритуале Плодородия? Продолжите упрямиться, и проведете ритуал, прикованной к постели лихорадкой, — раздраженно произнес Алерис.

Я мерзла, но не болела. Поэтому его слова не имели никакого смысла.

— Говорите, или я ухожу, — повторила я, наблюдая за гостями на первом этаже.

Послышался протяжный выдох.

— Вашего учителя похитили, — произнес мужчина после паузы.

Любые обиды и переживания тут же отступили на второй план. Я резко повернулась к Алерису, встречая его внимательный взгляд, и выдохнула:

— Что?

Тревожное беспокойство тут же выползло из темных глубин сердца, а «пустота» завибрировала. Я стиснула столешницу до побеления.

Так я и знала, что не мог он просто уйти, не предупредив! Какая же я дура… Нужно было сразу отправиться его искать!

— Да, его похитили, — повторил Алерис, пристально следя за моей реакцией. — По приказу Эмрона Лейберга. Вам что-то известно об этом?

Принца?! О, Прародитель… Что могло понадобится бывшему наследнику от моего учителя?!

— Нет, — нахмурилась я. — Мне ничего неизвестно.

— Он упоминал о встречах с Эмроном? Или исчезал раньше, ничего не сказав? Как он отзывался о смене династии? Насколько я знаю, вокруг светлейшего Вейяра был сформирован определенный круг жрецов. У вас есть предположения, какую цель преследовали их собрания?

В моей голове прозвенел тревожный звоночек, который посоветовал мне успокоиться и не мелить с горяча.

Да, Вейяра похитили. И да, Алерис сейчас прощупывал почву, допрашивая меня, как ученицу и дочь жреца, не вступал ли он в контакт со своим похитителем.

Но было здесь кое-что еще.

Раньше я уже предполагала, что императорского трона дракону будет мало. С его амбициями он вполне мог положить глаз и на Святой престол — если не сесть на него самому, то контролировать точно.

И он выбрал отличное время для этого, ведь в духовенстве назревал раскол.

Все началось с моего рождения. Первым, кто узнал о пришествии в мир веллерии, должен был быть Верховный жрец. И как держатель Святого престола и наместник Прародителя на Четвертом Плане, он первым должен был обеспечить мою безопасность и мое обучение.

Однако вопреки этому я воспитывалась у старухи Каоры до восемнадцати лет, а потом за мной прилетел Алерис, по странному совпадению зная, что я — веллерия. Да, и было ли это совпадением? Могло ли получится так, что наследник серебряного дракона — знал о моем рождении, а храм — нет? Конечно, же не могло.

Отсюда следовал очень простой и понятный вывод. Верховный жрец нарушил порядок и ради собственной выгоды сговорился с Алерисом. И когда об этом узнал Вейяр, то просто не мог пустить ситуацию на самотек. Именно для этого он собрал вокруг себя таких же преданных делу жрецов — вскоре должна была произойти смена духовного лидера.

Но нужно ли было знать об этом будущему императору? Конечно же, нет. Наши дела его не касались.

Поэтому отвечая на вопрос дракона, я постаралась подобрать слова, как можно более аккуратно:

— Учитель говорил о смене династии с одобрением и никогда не позволял мне усомниться, что все происходит по замыслу Прародителя. При мне он не упоминал о встречах с бывшим наследником. Но мы много времени проводили порознь, поэтому я не могу поручиться за то время, когда мы были не вместе.

Алерис прищурился, постукивая пальцами по столу, и уточнил:

— А что насчет его сговора с другими жрецами?

— А как это относится к его похищению? — вздернула я бровь.

— Если я решу, что относится, то будет относиться, — с недоброй улыбкой ответил дракон.

Я улыбнулась и, подавшись вперед, произнесла, удерживая его взгляд:

— Тогда вам придется хорошенько объяснить мне эту связь, нор Цевернеш. Не забывайте, что храм не подчиняется императорской власти. Даже если опустить тот факт, что вы еще не император.

Он усмехнулся, и в его глазах затанцевал ледяной огонь.

— Это пока, светлейшая Айрэн. Это пока, — а потом неожиданно меняя тему, сказал: — Перестаньте давать деньги сиротам.

— Это еще почему? — спросила я, вскинув брови и откидываясь на спинку стула.

— Мне и правда нужно объяснять это? — с усмешкой произнес мужчина. — У этих детей такая судьба. Они должны рано осознать, что такое жизнь и научиться самостоятельно себя обеспечивать. Если вы будете давать им деньги, они привыкнут к подачкам и превратятся в паразитов. Если так пойдет и дальше, то скоро вся столица заполнится попрошайками.

Раздражение мгновенно вспыхнуло в груди и огнем растеклось по всему телу.

— Тогда все высшее драконье общество — это гнездо паразитов, — фыркнула я. — Дети не должны работать, обеспечить детей — задача родителей, а если родителей нет, то общества или государства. Ребенок должен расти и развиваться, обучаться и радоваться жизни, а не думать о том, где раздобыть корку хлеба. Даже слышать не хочу о «паразитизме» от такого, как вы!

— Такого, как я? — переспросил он, прищурившись.

— Единственного наследника клана серебряных драконов, — ответила я язвительно. — С самого рождения у вас было все. Сколько раз вы голодали в детстве? Сколько раз вам приходилось засыпать почти что на улице, в холоде зимой? Сколько раз, вы видели, как ваши друзья умирают от лихорадки, потому что их даже не собирался никто лечить? Сколько раз вы делали выбор между тем, чтобы поесть сегодня, или оставить этот кусок на завтра? Поэтому даже не смейте ничего об этом говорить! Если бы не ваши родители…

На мгновение в его глазах мелькнуло что-то… Темное и потаенное. На крошечный миг что-то внутри него дало трещину, и оттуда полезло нечто, тщательно скрываемое от всего внешнего мира. Но тут же все пропало, и мужчина с циничной усмешкой вскинул брови:

— Если бы не мои родители, то?..

— То вы были бы никем. Ничем не отличались бы от этих сирот, — припечатала я, сведя брови, раздраженная его отношением.

Он кивнул, выражение его глаз стало нечитаемым.

— Точно, все благодаря моим родителям.

Я прищурилась. Что за концерты он мне тут устраивал? Я была замужем за ним два года, и я знала, что он был единственным и долгожданным наследником главной ветви клана серебряных драконов. Родители души в нем не чаяли до самого его совершеннолетия, но после, к сожалению, погибли при неизвестных обстоятельствах, после чего Алерис вступил в наследство.

По крайней мере так было написано в книге истории рода. Сам дракон отказывался говорить на тему семьи. Однажды я попыталась завести разговор, но он глянул на меня так, что я потом и упоминать о его родителях не смела. Тогда я решила, что он все еще горевал о них, но сейчас…

— А это не так? — после паузы уточнила я.

Но мужчина лишь усмехнулся и откинулся на спинку стула.

— Нет, светлейшая Айрэн. Я и правда самый настоящий засранец, родившийся с золотой ложкой в заднице, и лишь из-за своей гнилой душонки попрекаю вас тем, что вы помогаете несчастным сиротам.

У меня создалось отчетливое ощущение, что меня пытались надурить. Я только не могла понять, Алерис скрывал какой-то большой секрет, связанный с его родителями, и с ними все не было так безоблачно и прекрасно, как пишут в книгах, или… Или наоборот, все так и было, но он сейчас строил из себя великого мученика.

О, Прародитель… Что вообще творится в голове у этого дракона?!

Я прикрыла глаза и потерла лоб.

— Знаете, если вы и дальше будете говорить загадками, то мы с вами никуда не придем.

— Сказала мне женщина, которая даже не может назвать мне имя, данное ей при рождении, — произнес Алерис, а потом подался вперед, и его серебряные глаза вспыхнули: — Но, светлейшая Айрэн, я предлагаю вам сделку. Вы рассказываете мне о своем прошлом до того, как стали жрицей, и чем я насолил вам. А я рассказываю вам правду о своих родителях.

Его тайна манила, но нет. Цена была слишком высокой. Оно того не стоило. Да, и… Так уж ли я хотела узнать этот секрет? Еще пять лет назад, я бы все отдала лишь бы узнать его хоть на крупицу больше, понять лучше, но сейчас? Нет. Мне бы в себе разобраться.