Разрывая стены

4. Бэй

— Пойдем со мной, — Тара остановилась в дверях и ждала. Смотрела раздевающим взглядом, пока Бэй натягивал высокие сапоги. Последние дни в Карьере появилось много змей, и все старатели сменили легкие сандалии на более надежную обувь из толстой кожи. В ней было жарко, но она давала защиту от мелких гадюк.

Даже не поднимая головы, Бэй чувствовал взгляд Звезды. Она всегда так на него смотрела — словно касалась сильными, уверенными руками. И пусть он не отвечал на открытые знаки внимания, ни одна другая женщина в поселке не смела даже повернуться в его сторону.

— Далеко собралась? — спросил Бэй, поднимаясь с лавки. Поправил на поясе ножны, повесил на плечо моток веревки, напоминавшей лассо.

— Далеко. Но тебе понравится.

— Я должен пойти с группой Кима в Рукав.

— Мы присоединимся к ним позже. Ким знает. Я сказала, что заберу тебя на несколько часов.

И улыбка у Тары была всегда зовущая — влажные, упругие губы, яркие от природы, не требовали помады, им хватало только блеска из плоской круглой баночки, чтобы соблазнять одним своим видом.

— Ну что ж. Я готов. Идем.

Звезда повела Бэя на край поселка. К обрыву.

Кобейн жил у контрабандистов уже почти месяц — с того дня, как Тара нашла его умирающим в Карьере. Не бросила, несмотря на уговоры Шена и Дервиша, которые выходили с ней в Ущелье в ту ночь.

— Ты был еще жив, — объяснила Звезда потом, — и слишком хорош собой, чтобы отставить тебя на съедение карьерным волкам. Я забрала тебя, красивого, себе.

В прямом смысле этого слова.

Из Карьера едва живого Кобейна принесли в домик Звезды, где она отмывала, отпаивала, откармливала его, постепенно возвращая к жизни.

Поцелованные Тенью становились огурцами. Треугольная метка означала лоботомию по-долинному. Если бы на месте Тары оказалась другая, ее бы тоже сочли сумасшедшей за то, что притащила из Ущелья мужчину с бирюзовыми знаками на одежде, но у Звезды был особый статус в поселке. Поэтому никто не решался отпускать шутки, пока она учила Поцелованного говорить, показывала ему, как ребенку, самые обычные вещи и объясняла их назначение. А когда Бэй достаточно окреп для физических нагрузок, Звезда и Шен стали учить его пользоваться оружием — ножом, лассо, арбалетом. И очень скоро во взглядах Тары появилось восхищение.

Кобейн снова пользовался ситуацией, как губка, впитывая знания и умения. Никто не относился с недоверием к тому, что он «ничего не помнил» из своей жизни до того, как очнулся в доме Звезды. А так как слухи быстро распространялись по округе, на Поцелованного дважды приезжали и приходили посмотреть любопытные старатели из соседних поселений. Бэй стал диковинкой Карьера.

И личной гордостью Тары.

Женщина спасла его дважды. Когда забрала из Ущелья и когда выходила, вернув с того света. Не отпустила за черту.

И не отпустила от себя, когда Кобейн захотел переехать к Шену.

— Оставайся здесь, места хватит, а через месяц будет готов новый дом, и ты сможешь взять себе в нем половину.

Бэй согласился. Но промолчал, что через месяц планировал находиться далеко от селения контрабандистов — ему нужно было найти Тайну и вернуться домой. Только на этот раз Кобейн собирался отправиться на поиски подготовленным. А среди старателей можно было еще многому научиться и узнать о мире, где он находился.

Главным учителем была Звезда.

Она раскрыла Кобейну дар Скольжения.

Это случилось одним утром, когда Бэй и Тара сидели на пороге ее дома. Бэй прислушивался к камням, разложенным перед ним на земле. Звезда пыталась определить, что осталось от его дара «после встречи с Тенями». Потому что, судя по знакам на спине, Кобейн обладал выдающимися способностями. Не пожалела Тайна на него краски! Хорошо хоть положение Поцелованного объясняло то, что Бэй почти ничего не слышал, трогая пальцами отшлифованные и необработанные камушки. Мешали воспоминания. О церкви на острове, о музыке органа, терзавшей уши и стегавшей плечи. О словах Тайны… Слышит Ана голоса камней? Бэю казалось, что он их иногда видит — прикрыв глаза, видит кристаллы, о которых говорит Тара, если она касается во время рассказа его руки.

Звезда точила нож и трогала Кобейна задумчивыми взглядами. Потом, отложив в сторону точильный камень, она решительно поднялась и заправила клинок себе за пояс.

— Вставай. Пойдем.

Тара привела Бэя на край обрыва недалеко за поселком.

— Закрывай глаза, — приказала она и тут же взяла Кобейна за руку. Горячее это было прикосновение. Требовательное. — Попробуй узнать, зов какого кристалла я сейчас слышу. Потянись ко мне.

— Я не чувствую.

— Потянись! — рука Тары сжала ладонь Бэя еще сильней.

— Не слышу.

— Тогда смотри внутри себя. Слушай ветер. Вдыхай его. Ищи! — Голос Звезды был настойчив, рука — тяжела. Еще немного — и останутся синяки от ее пальцев.

— Ищи! — повторила женщина.

Наверное, он что-то видел? Или начинал галлюцинировать?

— Продолговатый, с острыми гранями.

— Хорошо! — торжествующе выдохнула Тара, не выпуская его руку из капкана напряженной своей. — Цвет?

Неужели она верит в то, что говорит Бэй? Неужели картинка перед ним — не случайно подсунута воображением?!

— Прозрачный? Он словно заполнен дымом…

— Правильно! — торжествующе объявила Звезда. — Это дымчатый кварц. А теперь открывай глаза и неси меня к нему.

Сказала, а потом ступила в пропасть, потянув Кобейна за собой.

Он сдавленно крикнул в панике, на мгновение ощутив зияющую пустоту под ногами, а потом вдруг ступил на ту самую, неуловимую, невидимую волну. И когда через мгновение они со Звездой, все так же сжимавшей его руку, оказались в одном из рукавов Карьера, Тара подняла лицо к небу и заорала колючему Солнцу, разрывая тишину Ущелья:

— Ко всем Теням!

Бэй перенес ее к тому месту, где находился дымчатый кварц. Кристалл лежал в небольшой расщелине, засыпанный песком, и его зов услышал Искатель — Тара.

Она же помогла найти путь назад.

Звезду и Кобейна встречала взволнованная толпа селян. Кто-то видел, как Тара потащила своего Поцелованного к обрыву, как они шагнули в пропасть, и поднял тревогу.

— Ты сошла с ума! — сердился Ким.

— Чокнутая, — ругался Шен. — Мы уже вниз полезли вас искать, хоронить собирались. Перенес! Ну и что, что перенес, а если бы не смог вернуться обратно?

— Кто не смог? Он?! Да это самый сильный Проводник после старика Мара! Вот увидите, что я права!

С того дня Тара учила Бэя скользить, и, по ее словам, он преодолевал невероятно большие расстояния и скоро сможет переносить с собой людей.

Его проблемой была настройка цели. И первый шаг. Для которого пока требовался Искатель или заряженный камень-маячок.

Скольжение, впервые испытанное Кобейном в горах другого мира и едва не вывернувшее ему все внутренности, принадлежало миру Долины. В ней оно вызывало лишь усталость после длинных переходов и доставляло удовольствие. Какое там! Эйфорию! Чистый неразбавленный восторг, разрывающий мозг на отдельные нейроны, неспособные принять и осознать — как подобное возможно! Но для Кобейна сворачивалось и разворачивалось пространство. Он мог коснуться далей и чувствовал мир, как никогда раньше.

И как любое запредельное чувство, скольжение могло превратиться в потребность, в наркотик, пленить волю и подчинить желания. Вовремя почувствовав опасность, Бэй вернулся к привычным тренировками. Он медитировал, стараясь контролировать новые способности и сделать их частью себя, а не позволить им овладеть собою.

У него получалось.

«У Великолепного Бэя получалось!» — думал он с улыбкой на лице, следуя за решительно настроенной Тарой. Она направлялась к обрыву, откуда начинались все их скольжения.

У работавших вместе Искателя и Разрывающего пространство, как еще называли Проводников, устанавливалась связка. Через неделю занятий и тренировок Кобейн уже мгновенно улавливал направление, где находился камень, который чувствовала Звезда, и мог переместить ее на то место, куда она хотела попасть.

— Сегодня будет очень далеко. Так что придется скользить в два шага. Или использовать вот это, — Звезда протянула Бэю горошину турмалина.

Мелкими, заряженными осколками турмалина — розовыми, зелеными, черными — пользовались многие старатели. Камни были родом из Карьера — залитые Тенями, как говорили контрабандисты, и они облегчали переход, расширяя возможности дара. Но Бэй уже выяснил плату за допинг. А она была — в виде привыкания, отходняка, схожего с использованием экстази, когда двухдневный запас энергии тела выжимается в короткий срок, оставляя человека опустошенным. Кобейн слышал, что те, кто постоянно пользовался подобными камнями, сходили с ума.

Нет. Бэй никогда не баловался подобными вещами на Земле и не собирался начинать в Долине.

— Нет, — ответил он, отводя руку Тары в сторону. — Попробуем как прежде и в один шаг.

— Опасно.

— Кто бы говорил об опасности! Держи руку, — усмехнулся Кобейн и, поймав проекцию места, куда собиралась попасть Звезда, первым шагнул в пропасть.

Это было далеко. Очень далеко…

Он еле дотянул, теряя дыхание, пока чернота заливала глаза. Но когда ноги Бэя и Тары коснулись твердых камней, Звезда расхохоталась, как после их первого совместного скольжения.

— В это никто не поверит! Слышишь! Никто не поверит! — кричала она в безоблачные небеса. — Поэтому мы никому не расскажем! Это будет наша Тайна! Тайна! Тайна!

Кобейн поморщился. Он старался не думать о Тайне, чтобы бездумно не сорваться с места в поисках ее. Он уже едва не умер из-за спешки. Тем более запрещал себе представлять рядом с ней Цепного Пса. До того момента, как Бэй отправится в путь, оставалось совсем недолго. Он, а не Пес, стал первым мужчиной Аны.

И останется единственным!

— Идем.

Кобейн качнул головой, прогоняя несвоевременные мысли, и пошел за Тарой, осматриваясь по сторонам. Он еще никогда не был в участках Ущелья рядом с горами, окружавшими Долину. Теми самыми, которые невозможно преодолеть. Вокруг него в ставшую привычной рыже-красную палитру подмешивалось немного зеленого. В воздухе чувствовалась влага, и Бэй услышал звук, который уже забыл за время, проведенное в этом сухом песчаном мире — звук бегущей воды.

Он развернулся к Таре, чувствуя, как его переполняет почти детская радость.

— Это?

— Водопад, — закончила за него Звезда, — мы уже близко к нему.

— Но как?

— Скоро начнутся дожди. Они уже идут за горами и наполняют подземную реку. А в этом месте оживает водопад. Одним из первых. Только добраться сюда очень трудно. И дорогу мало кто знает.

Водопад прятался в коротком ответвлении Ущелья. Узкий поток каскадом срывался со стены, лестницей уходившей ввысь, и разбивался о поверхность круглого, поражавшего своей синевой озера.

Как зачарованный, Бэй подошел к берегу, сбросил с себя оружие, сапоги, закатал штаны выше колен и ступил в прохладную воду. Какое же это было блаженство — просто чувствовать ногами воду! Перебирать пальцами мелкий песок.

А потом Кобейна обжег взгляд Тары.

Она сидела на берегу, откинувшись назад и опираясь на выпрямленные руки, слегка наклонив голову.

Красивая, яркая, дерзкая, вызывающая женщина…

Бэй вспомнил, кого она ему напоминала, особенно в этот момент — Шерон Стоун из фильма «Основной инстинкт». Не столько лицом — черты Тары были резче, сильнее выделялись черные стрелы бровей, привлекала взгляд необычная прическа — но женщина была похожа на героиню фильма вызывающим прищуром глаз и тем, как приоткрывала в легкой усмешке свои чувственные губы. Звезда соблазняла, предлагала себя, в ней не было ни капли стеснения, и она фонила сексом, в котором все разрешено.

— Тара, я хочу искупаться, — голос Бэя все-таки сорвался в приглушенный хрип. Сложно в подобной ситуации молодому здоровому мужчине оставаться равнодушным. — Отойдешь за выступ?

— Отойду, — с насмешкой сказала Звезда, поднимаясь. — Стеснительный.

Бэй подождал, пока Тара скроется за выступом скалы, и быстро разделся. Зашел в воду. Небольшое озеро было неглубоким, но очень чистым. Если рядом с берегом ноги поднимали облачка ила и песка, то ближе к водопаду лежали крупные камни. Вода поднялась по пояс. Когда тела коснулись первые брызги, Кобейн нырнул, подплыв ближе к стене, и медленно поднялся прямо под шумный поток. Замер, упираясь руками в прохладную стену. Жесткие струи били его по плечам и спине, заливали лицо, заставляя держать закрытыми глаза, растягивали по плечам отросшие волосы.

Бэй отдавал потоку всю боль и тревоги последних месяцев, превращался в камень, в воду, в звон разбивавшихся капель.

Наслаждение! Запретный плод в царстве песка и палящего солнца.

Тонкие сильные руки коснулись его плеч неожиданно, поспешно обвились вокруг талии. Напряженная женская грудь прижалась к ставшей чувствительной коже спины. Уверенные, умелые прикосновения ладоней и горячих губ не давали Кобейну опомниться, пробуждая инстинкты тела, давно не знавшего женской ласки.

Та-а-ара. Звезда! Женщина-вызов, дерзкое наслаждение без границ. Он обязан ей жизнью. У него есть долг перед ней, так откровенно жаждущей близости. У нее сильное и упругое, как пружина, тело.

Тара поднырнула вперед, скользя ладонями по коже Кобейна, и выпрямилась между его рук, упиравшихся в камни, обвивая за шею, уже спереди прижимаясь всем телом, едва не царапая застывшими в твердые горошины вершинами груди. Накрыв его рот своим, она издала торжествующий стон. Ее губы были как вода с лимоном для умирающего от жажды…

Как…

Бэй оттолкнулся от стены и отодвинул от себя Звезду.

— Остановись.

— Зачем? — Тара схватила его за плечи, удерживая с почти мужской хваткой.

— Я… — слова давались с трудом. Остановиться было трудно. Но иначе Бэй не простит самого себя — за Ану, за Тару, к которой не испытывал ничего, кроме благодарности и уважения. — Я несвободен.

— Ты ничего не помнишь из своей жизни до Ущелья.

— Ее — помню, — Бэй снял руки Тары со своих плеч и нырнул, с разворотом уходя с головой в холодную воду, чтобы остудиться. Быстро вынырнул и сразу пошел к берегу, к вещам.

Звезда молча последовала за ним из воды и тоже стала одеваться. Она натягивала рубашку на мокрое тело, ничем не показывая раздражения или обиды. Только усмешка на ее лице была неровной.

— Даже если ты не хочешь быть вместе как мужчина и женщина… пока. Мы могли бы вдвоем разрешить проблемы поселения. Ким с ними не справляется. Рукав всегда считался нашей территорией, мы выходили в него, даже когда он кишел Тенями, как шерсть бездомной собаки вшами, — говорила Тара, натягивая узкие штаны. — Ты же видишь, что происходит теперь, когда приток стал более безопасным? В Карьер слетелось слишком много желающих отцепить лакомый кусок. Наступает время сильных лидеров. Ким неплохой староста, хороший Искатель, но он не сможет защитить нас от той же банды Старка. И тем более — удержать Рукав.

— Тара, извини, это не мое дело.

— Ты не сможешь остаться в стороне, я тебя хорошо изучила.

— Я скоро уйду из селения.

— Почему? Разве тебе плохо с нами?

— Мне нужно возвращаться.

— К ней? — впервые в голосе Звезды звучала презрительная усмешка. Оскорбленной женщины.

— И к ней тоже.

— Кто она, Поцелованный? Каким именем она тебя зовет?

Бэй покачал головой, поднимаясь.

— Не могу сказать.

— Не помнишь? — снова усмехнулась Тара.

— Не хочу.

Звезда резко поднялась с земли и быстро ушла за выступ стены в широкую часть Ущелья, оставляя Кобейна одного. Он уже успел одеться, но не торопился, собирая оружие, и смотрел на водопад, пытаясь забрать с собой его голос — шум падающей воды — чтобы хранить в памяти, когда вернется в сухие каньоны.

Расслабился! Приходил в себя после разговора с Тарой и сцены под водопадом. И забыл главные правила старателей Карьера — не выпускать друг друга из вида, не оставаться одному и не оставлять другого в одиночестве. Это было серьезной ошибкой! Потому что выйдя в широкий рукав, Бэй не увидел Звезды. Он заметался взглядом, пока не нашел женщину, застывшую с ножом в руках на высоком плоском камне, и огромного, готового к прыжку хищника у его подножия.

Кобейн никогда раньше не видел такого зверя! Поджарый, с высокими сильными лапами, он наверняка был по пояс взрослому человеку, короткая черная шерсть отливала на боках сединой. Длинный волчий хвост тряпкой висел между ног, торчали над головой треугольные уши.

— Уходи! — закричала Тара, заметив Бэя. — Уходи пока не поздно!

Переход к водопаду был слишком длинным, и Кобейн еще не успел восстановиться, чтобы скользить. Звезда предлагала ему прятаться?

— Ты плохо обо мне думаешь, — ответил он, потянувшись к веревке.

— Прочь! Уходи прочь ко всем Теням! — еще раз крикнула Звезда.

Одним стремительным движением зверь вспрыгнул на камень — Тара отскочила в сторону, но удар тяжелой лапы сбил ее с ног, и женщина кубарем скатилась вниз.

Бэй увидел морду зверя — чудовищную смесь собаки Баскервилей и саблезубого тигра с изогнутыми клыками и горящими глазами. Хищник явно намеревался поиграть со своим обедом.

Тара едва успела вскочить на ноги, как волк приземлился сзади нее.

— Уходи! — срываясь на визг, закричала Звезда, пытаясь бежать, но еще один удар лапой отшвырнул ее в сторону, заставив прокатиться по каменистой земле.

Бэй бросился вперед.

У двух плохо вооруженных людей не было шансов против этого монстра. С короткими ножами и веревкой сражаться с ним все равно, что голыми руками. Старатели не пользовались арбалетами в Карьере, опасаясь обвалов. Мир Долины, и особенно — каньоны, не терпел резких звуков. За короткое время тренировок Кобейн не стал опытным ковбоем, но у него получилось обвить петлей лапу зверя и потянуть на себя, когда волк собрался прыгнуть на Тару. Это задержало хищника на пару мгновений, достаточных, чтобы Звезда вскочила на ноги и спряталась в глубокой расщелине между камнем и высокой стеной.

Недовольный раздраженный рык наполнил Ущелье, отражаясь от высоких склонов и огромных валунов, застывших на дне. Зверь дернул лапой, освобождаясь от веревки, и направился к Звезде. Бэй бросал лассо, пытаясь захватить хищника за шею, но тот отмахивался от ударов, как от назойливых мух, и шел к своей жертве.

Подобное невнимание пробудило зверя в Кобейне! Он сам зарычал от раздражения. Естественный страх был вымыт адреналином, несущимся вместе с кровью по сосудам, превращая тело в натянутую пружину и заливая мозг холодной яростью.

Зверь уже стоял перед расщелиной и пытался лапой выцарапать прятавшуюся в ней добычу.

Тонкий свист — на этот раз веревка обвилась вокруг мощной шеи. Рывок — и поднимавшего в этот момент лапу хищника повело в сторону. Волк упал на бок, чтобы одним движением перекатиться на ноги и подняться. Мгновение — и перекусанный обрывок веревки провис вдоль изогнутых клыков. Бэй отбросил в сторону ставшее бесполезным орудие. Но ему удалось привлечь внимание зверя и убедить того поменять очередность блюд. Несколько секунд, пока волк крутил головой, хватило Бэю, чтобы нарисовать траекторию побега. Здравствуй, паркур в Ущелье Долины! И когда тяжелой тенью чудовище бросилось за Кобейном, он знал, куда и как бежать. Стремительные рывки, резкие выпады, кувырки, смена направлений. Вверх, вниз, в стороны. Мышка игралась с кошкой. Выложив длинную петлю на стене и совсем немного — по дну ущелья, Бэй вернулся к тому месту, где пряталась Тара.

— Нож! — закричал он, подбегая к Звезде. Выхватил из ее рук оружие. Нож Тары был длиннее, чем его, и прямой как штык. Еще несколько прыжков — и Кобейн застыл с двумя ножами в руках между скопления острых камней разных размеров и форм, ожидая нападения разъяренного зверя.

Наставало время смертельного танца.

На чистом адреналине Кобейну захотелось выпустить остатки страха в небеса вместе с криками воинов маори. Будь на нем шотландская юбка, он бы развернулся к волку, чтобы показать голый зад. Безумная смелость охватила его — как воина перед боем, который почти не может быть выигран. Но всегда остается ПОЧТИ!

С огромных клыков зверя капала превратившаяся в пену слюна, глаза хищника сверкали огнем и заливались кровью от напряжения. Утробно рыча, волк бросился вперед.

Долгие часы тренировок, превращающиеся в дни и месяцы упорной работы над собой, все усилия и жертвы, сделанные ради достижения призрачных целей и ведущие к одному моменту — моменту истины, самому большому испытанию, когда все становится на свои места и появляется шанс на победу. Золотую медаль Олимпиады или жизнь.

Для Кобейна наступил такой момент. Все сплелось и сложилось вместе — годы медитаций и занятий единоборствами, проявившиеся новые способности, холодный запах смерти, коснувшийся его в Ущелье. Тайна, которую он еще должен найти — все стало его оружием. Бэй сам превратился в оружие — стремительное, гибкое и быстрое. Умное оружие — потому что он принимал правильные решения, используя острые выступы камней. Безжалостное — потому что наносил правильные удары.

И наградой Кобейну стала заслуженная победа, когда черный зверь с располосованной шеей упал к его ногам, выливая на сапоги человека жизнь вместе с потоками крови.

Бэй стоял над дергающейся тушей зверя, оглушенный поединком, тупо глядя, как песок окрашивается в бордовый цвет, когда на него налетела Тара. Она выдрала ножи из его застывших от усталости и напряжения рук и вцепилась в его лицо ладонями, накрыла губы жадным поцелуем с металлическим привкусом крови.

Одержимо! Несколько мгновений они целовались неистово и одержимо. И остановиться вот так — едва избежав смерти, на адреналине, трясущим все тело, требуя любой разрядки, было еще сложнее. В чувство Кобейна привели камни, царапающие плечи, и тело зверя под ногами, на которое он случайно наступил. Бэй отодвинул от себя Звезду, опуская взгляд на красный песок, и тяжело дышал, слушая рваное дыхание женщины.

— Я должна тебе…

Упрямо покачав головой, он посмотрел на Тару, перепачканную в крови — своей собственной, его, зверя…

— Нет, это я должен тебе еще одну жизнь. Нам придется снова искупаться… Что это? — спросил Бэй, показывая на тушу под ногами и отмечая, что смерть не красит даже хищников. Завораживающего силой и грацией зверя она превратила в бесформенную гору шерсти и мяса, только клыки сверкали на песке.

— Карьерный волк. Я знала лишь одного человека, пережившего встречу с этим зверем, и никогда не слышала о ком-то, кто победил бы этого монстра почти голыми руками. — В голосе Тары звенело восхищение и уважение, ее глаза сверкали от переполнявших ее чувств. — Поцелованный, ты должен взять себе имя. И наколоть татуировку. Тебя будут бояться и уважать! Ты наведешь порядок в Карьере! Ты можешь стать его Королем!

Бэй помотал головой, как мокрый пес, отряхивающийся от воды.

— Мне это не надо, Тара. Я скоро уйду.

Звезда ничего не ответила, только сделала шаг к волку и, опустившись на корточки, начала вырезать его клыки.

Бэй терпеливо ждал, принимая первобытный смысл ее действий. Клыки станут его трофеем, от которого глупо отказываться. Интересно, сможет ли он взять их с собой, когда будет возвращаться домой? На Земле уже начинается зима… Полили холодные дожди, стало коричневым море в Зандворте, на писающего мальчика в Брюсселе надели теплый костюм, а города Германии постепенно превращались в рождественские елки. Мюнхен, Карина, Мышиный король — было ли это в его жизни?

Взгляд Бэя скользил по склонам Ущелья, пока не остановился, притянутый как магнитом. Вдалеке, почти у края высокого склона, застыл Будда. Тот самый, неправильный, что привиделся ему перед тем, как Бэй потерял сознание, и о котором он забыл, приняв за одно из бредовых видений утопавшего в эндорфине мозга умирающего. На этот раз Будда не сидел и не медитировал, а стоял и внимательно рассматривал Кобейна и Звезду, изучая сцену завершившегося боя. Сухощавый, невысокий, в блестящем черном платке, покрывавшем голову.

— Тара… — осторожно позвал Бэй, дотрагиваясь до ее плеча, чтобы привлечь внимание.

— Да?

— Посмотри вперед и наверх.

Всего на мгновение отвел Бэй взгляд от человека в платке, но когда повернулся обратно, увидел только камни.

— Тван!

— Что это значит?

— Ругательство, — раздраженно ответил Кобейн.

— А я думала, ты взял себе имя.

Не желая думать о галлюцинациях, Бэй рассказал Таре о странном человеке из Карьера и о том, что тот только что стоял на склоне.

Звезда поднялась, сжимая в руке окровавленные клыки, добытые с помощью ножа и острого камня, и разрешила все сомнения Бэя простым ответом:

— Мы зовем его Отшельник. Никто не знает, кто он такой и где живет. Появляется, когда хочет, и исчезает. Некоторые думают, что он один из богов Ташида, забавляющийся тем, что подсматривает за людьми, и верят — если его разозлить, то он может обрушить стены Карьера или наслать Песчаную бурю, поэтому никто не осмеливается ослушаться его просьб.

— Каких?

Тара и Бэй направились обратно к водопаду.

— Это он повесил маячок, чтобы мы могли тебя найти.

Значит, Отшельник не медитировал на его смерти, а спас Бэя в ту ночь в Карьере?

Звезда и Бэй вернулись в поселок уже к вечеру, придумав драку с чужаками, как оправдание грязной одежде, ссадинам и синякам. Кобейн настоял, чтобы случившееся оставалось тайной, а клыки волка надежно спрятаны. Ему не хотелось привлекать к себе излишнего внимания. Вот только в Рукаве во время их отсутствия произошло настоящее столкновение, стоившее жизни одного старателя, и двое других получили серьезные ножевые ранения.

«Это не моя история», — одними губами прошептал Бэй в ответ на пристальный взгляд Тары.

Звезда была права, обстановка в Карьере накалялась и грозилась разорваться пороховым складом. В любом мире и в любой цивилизации есть свой цемент, опиум или ведьмовские камни, вокруг которых слетаются желающие больших денег, и тогда начинается грызня, пока не определится хозяин и не выстроится четкая иерархия сил.

Чашей раздора и камнем преткновения Карьера стал узкий приток пересохшей Великой реки под названием Рукав. Столетиями его называли спальней Теней, местом, где опасные встречи происходили слишком часто и превращали добычу камней в удел отчаянных самоубийц. Недоступный участок был полон сокровищ, в нем находили много «пустышек», готовых для заливки любой энергией. И он был нашпигован кристаллами, за которые в Долине на черном рынке платили огромные деньги — ведьмовскими камнями: опалами, гагатами и другими, до краев напитанными темной силой Теней. Но год назад Тени оставили Рукав, и с тех пор появлялись в нем не чаще, чем в других частях Карьера.

Деревня Кима располагалось к заветному каньону ближе других поселений контрабандистов, негласно Рукав считался законной вотчиной его жителей. Несмотря на спрятанные там богатства, выходить в него раньше почти никто не решался. Разве что совсем отчаянные — вроде Тары и еще двух Искателей из поселка, лучше других изучивших приток. Но стоило распространиться слуху об исчезновении Теней, как в Карьер потянулись желающие стать новыми хозяевами Рукава. Среди них было много настырных и чересчур решительных. И Ким не мог защитить своих подопечных.

Только в планы Бэя не входило становиться местным Доном Карлеоне и тем более — героем Аль Пачино, которого Крестным отцом сделали обстоятельства и сила характера. Нет, он планировал уйти, найти свою Тайну и отправиться вместе с ней домой. Отпуск затянулся, родные наверняка сходят с ума от волнения. Мысль, что Ана может не захотеть вернуться на Землю, у Кобейна даже не появлялась. После всего, что с ним случилось с момента их знакомства, через что ему пришлось пройти на Земле и в Долине, у Тайны не осталось права на выбор. Даже если она попытается сказать что-то против — Бэй перекинет ее через плечо и утащит в железобетонные, провонявшие выхлопными газами миллионов машин, джунгли. Теперь ему можно вести себя, как пещерный

Через два дня в Рукаве, где Кобейн был вместе с Тарой, Шеном и еще двумя старателями, объявились люди Старка. Их было десять человек, и они пришли не разговаривать или пугать, а убивать.

— Звезда и Шен, Старк предлагает вам место в нашей команде! — крикнул один из них. В руках пришельцев были не только ножи, но и арбалеты. Старк, как и многие слетевшиеся с разных сторон Долины стервятники, не знал или еще не научился уважать неписанных законов Карьера и собирал себе в помощники совсем обезбашенных людей.

— У вас пара минут, чтобы решиться, иначе останетесь лежать здесь на радость шакалам.

— Шен, — прошипел Бэй, — по моему сигналу стегай их веревкой по лицу, рукам, куда угодно. Тара — к ущелью Гадюки.

Узкий извивающийся каньон находился в паре шагов за поворотом, у которого застыли люди Кима. Он был очень похож на Каньон Гремучей змеи в штате Юта, только с более высокими стенами, иногда смыкающимися над головой. В нем также изобиловали резкие повороты, настолько узкие, что порой приходилось протискиваться и прогибаться, чтобы двигаться вперед, не забывая при этом об опасности встретить змей и гнезда сов в расщелинах.

Каньон мог стать ловушкой, но останься Бэй, Тара и другие старатели из селения Кима на открытом широком плато, их расстреляют, как двигающиеся мишени. И еще не известно к чему приведет стрельба в Ущелье.

— Сейчас, Шен! — крикнул Бэй, выхватывая кнут. — Веди, Звезда.

Их маневр помог выиграть несколько драгоценных мгновений и дать возможность нырнуть в каньон, Звезда — впереди, Бэй — сзади. Ему приходилось толкать вперед Шена, которому стрела задела плечо. Люди продвигались вдоль извилистых поворотов и выпуклых боков стен. Сзади кричали преследователи, которым пришлось растянуться цепью и забросить или тащить волоком арбалеты, бесполезные и даже мешавшие в ущелье.

Но беглецы тоже начинали уставать, а до конца каньона никто никогда не добирался, значит, скоро придется остановиться и драться с преследователями.

Видение накрыло Кобейна кадром из цветного фильма. Бэй был родом из другого мира, но он бывал в каньонах, много читал, собирал бесполезные факты и знал, чем опасны подобные ущелья. Тара говорила о дождях, уже ливших за стеной гор, об их приближении заявлял оживший водопад, значит, видение могло быть правдой — как в горах с Милошем, когда у Кобейна получалось предвидеть погоду или то, что может случиться в скором времени.

— Два поворота — и наверх, всем лезть наверх! Цепляясь ножами, зубами! Как можно выше! — закричал он своим людям и через эти самые пару поворотов сам полез по стене, цепляясь ножом и упираясь руками и ногами в стены.

Появившиеся сзади преследователи растерялись. Полезли следом, но уже послышался нарастающий гул. Он стремительно рос и приближался.

— Выше! — орал на грани возможности голосовых связок Кобейн и поднимался, толкая наверх Шена.

Бурый поток накатил из глубины ущелья, разбиваясь на резких поворотах стен, где клокочущая вода поднималась вверх, грозя сорвать и утащить за собой. Бэй из последних сил удерживал скользившего вниз Шена, стены становились скользкими, похожими на водные горки, долго удерживаться на них не получится. Но основной поток воды уже миновал, унося за собой жертвы и проглатывая их крики.

Бойся своих желаний, усмехнулся Кобейн, поняв, что еще жив. Когда-то в юности его очень занимал вопрос, как это — оказаться в узком ущелье в подобный момент?

Из десяти людей Старка захлебнулись шестеро. Остальным стало не до разборок, когда участники водяной драмы выползали из Гадюки в красноватую лужу грязи у выхода на широкое плато, где начиналась гонка за жизнью и смертью. Соперничество отступило на задний план, и выжившие тащили из каньона погибших. Одного из захлебнувшихся удалось откачать.

Снова Тара и Бэй возвращались в селение в испорченной одежде, привлекая к себе внимание. Рядом с ними шагали такие же грязные и мокрые старатели, бросая задумчивые взгляды в сторону Бэя. А Звезда светилась гордостью, ее лучи прилипли к голове, нарушая привычную прическу, но глаза! В них сверкали пепельные звезды.

Однажды, в другом мире, в другой жизни мудрый Гашик выдал Бэю очередную шепелявую мудрость:

— Будь осторожен с тем, что рассказываешь Вселенной. Никогда не знаешь, в какой момент она услышит.

Похоже, не стоило шутить по поводу судьбы героя Аль Пачино, потому что еще не высохла отстиранная от грязи одежда, как в селение прибыли следующие претенденты на сокровища Рукава.

Вокруг бывшей спальни Теней сложилось несколько группировок, большинство из которых состояло из недавно прибывших в этот район Ущелья людей. Насобиравший себе в помощники уголовников Старк был готов убивать. Другие пытались решать вопросы по-деревенски — заявляясь в поселок Кима, чтобы устроить сражение «стенка на стенку», или поединком, как предлагали появившиеся на рассвете люди. Их предводителем был Гаян — невысокий крепыш с прошлым уличного борца. Он притащил с собой знаменитого на два королевства специалиста по боям без правил и вынудил всех жителей селения Кима собраться на большом поле за домами. С гостями, пожаловавшими в селение с оружием, спорить сложно.

Подобное разбирательство случалось не впервые, и обычно от людей Кима дрался Шен, но он был ранен, или Дервиш — но последний несколько дней назад уехал обменивать товар и еще не вернулся. Кобейна подвело тванское чувство ответственности и взгляд Звезды, которая видела, как он расправился с Карьерным волком.

Так что Великолепный Бэй, который начал знакомство с миром Долины в роли хлеба для крыс и грифов, стал зрелищем.

И ведь красивым…

Позабавил народ и дал себе возможность выпустить напряжение, как когда-то на стоянке, защищая незнакомого хиппиоза. Проверил свою форму.

Борец Гаяна был ловок и силен, но уступал Бэю в скорости реакции и гибкости. Он мог похвастаться опытом уличных боев Долины, а в тело и голову Кобейна были вложены жемчужины бойцовского искусства нескольких поколений и культур мира Земли.

Бэй победил.

На радость жителям из селения Кима и заслужив уважение спутников Гаяна.

Победы и удача привлекают людей, так что стоило по округе расползтись слухам о происшествии в каньоне Гадюки и поединке, как к Киму потянулись старатели из соперничавших групп и стали проситься в селение. Только принимая поздравления и похвалы, вместо удовлетворения Бэй испытывал злость. Она копилась и кипела внутри него, пока однажды во время ужина Кобейн не оттолкнул в сторону тарелку с едой.

— Ты злишься, Поцелованный. Почему? — спросила Тара.

— Надоело, — Бэй не мог обратить в слова свое состояние. Ему не хотелось становиться героем песчаных карьеров и привлекать внимание и восхищенные взгляды. Но он оказался втянут в крысиную возню вокруг Рукава. Уходить нужно было как можно скорее. — Идем к Киму. Осточертело все.

— Тоже новое ругательство?

— Оно самое, — отрезал Бэй и быстро вышел на улицу.

За ужином у старосты всегда собирались старожилы, чтобы обсудить прошедший день. Они встретили Бэя и Звезду молчанием и уважительными взглядами.

— В чем ваша сила против тех групп, что недавно поселились у Карьера? — без предисловий начал Кобейн. — В том, что вы здесь давно. Всегда были. У вас есть знания этих мест и их опасностей. А значит, часть новичков можно распугать малыми силами. Но делать это нужно сейчас, пока они не обжились, не обзавелись проводниками, не изучили место, куда заявились за легкими деньгами.

— Что ты предлагаешь? — Ким был неплохим старателем и старостой, но без фантазии, а значит — не готовым к сложившейся ситуации.

— Больше половины людей Гаяна живет даже не в домах, а во времянках. Тара, ты же знаешь, чем можно привлечь змей и карских пчел? Крыс? — Не дожидаясь ответа, Бэй повернулся к мужчинам: — Нужно узнать, какими источниками воды пользуются новые поселения, и отвести воду. Чем больше у ваших соперников появится проблем, тем меньше у них останется времени и желания на кулачные бои. И в Карьере наверняка можно что-нибудь устраивать время от времени, чтобы отпугнуть ненужных гостей. Они же лезут туда с арбалетами, еще не знают территории. Никогда не встречались с дистелами. Почему вы теряете время?

Сказал и вышел, не прощаясь, отказавшись присутствовать при составлении планов. Поцелованного Дважды не будет в Карьере, когда люди Кима приступят к их осуществлению.

Бэй направился к обрыву, откуда Звезда учила его скользить.

Тара утверждала, что у него очень сильный дар. Тогда почему он не мог шагнуть к единственному человеку в этом мире, который имел для него значение? Кобейну было достаточно увидеть камень, который слышала Звезда, или место, куда она хотела попасть, и приходила волна, по которой он скользил в нужном направлении. Но в каком направлении была его Тайна?

Он видел Ану. Даже сейчас, на быстро темнеющем небе, среди собиравшихся над горами облаков, на стенах Ущелья. Он видел ее и днем и ночью. Ее серые глаза с зелеными крапинками, мягкие губы, гибкую шею, сводившую его с ума. Бэй был болен ей, и он был болен без нее.

Но во всех его видениях Ана была такой, какой он запомнил ее на Земле — в его квартире в Зандворте, на Майорке. Может, не получалось к ней скользить, потому что Кобейн не представлял себе Тайну в Долине? Не знал, где она живет? Чем занимается? Есть ли у нее семья? Какую одежду она носит? Видение в песках было не в счет, все случилось слишком быстро и могло быть игрой воображения.

Или все дело в том, что в мире, построенном, повернутом, подсевшем на камни, не хватало одного кристалла, который связал бы Ану и Бэя и указал им путь друг к другу? Большого кристалла. Нет, лучше булыжника с шероховатой поверхностью, теплого на ощупь и теплого по цвету. Такого же, как его переполненное Аной сердце.