Разрывая стены

14.

Ана сидела… на скамье подсудимых.

Вернее, на белом мраморном балконе подсудимых, сжимая дрожащую руку Кимико. То, что слепая девочка сильно боится, было заметно по мокрой от холодного пота ладони. Но для переполненного зала суда сидевшая рядом с Избранницей юная черноволосая девушка выглядела равнодушной. Она, не мигая, смотрела мимо судей и зрителей в только ей одной известные дали. Будто вела беззвучный разговор с духами, как и положено ясновидящей.

Виновник торжества хлопал лупоглазыми глазами среди обвинителей. Он отвел для себя целых две роли — пострадавшего и прокурора, — и метался между ними, стараясь все время оставаться в центре зала и центре внимания. Шахрейн твердо решил, что без головы Аны у себя в руках их здания суда не выйдет…

Все случилось так быстро!

Избранница Наследника угодила в хорошо расставленный капкан, и ее положение было очень непростым.

На балконе из белого мрамора.

Даган рассчитывал посрамить Избранницу и очернить ее имя, к которому и так уже прилипли карьерные Тени. К слухам о тьме чужого мира, которой полна Скользящая, он собирался добавить обнаруженный в комнате невесты Наследника ведьмин камень, потом вытащить из прошлого Аны годы жизни среди контрабандистов в Карьере и преподнести сливками на праздничный торт ее воспитанницу — воровку с улицы, позарившуюся на ценные вещи уважаемых членов Совета.

Но к первоначальным планам — «праздничному торту» — вдруг добавились вишенки и шоколадная глазурь. Первой стал отъезд Наследника с двумя преданными короне придворными на переговоры с горцами. Влед за Ларсом из столицы исчезла и Королева Магда. В свете случившихся потом событий, Ана начинала сомневаться, что болезнь любимой родственницы Королевы была случайной.

Потом от старейшин племени горцев, оскорбленных отказом Рассветной принцессы принять нового телохранителя, приехал посланник с подарком для любимого сокола Аларика — Крыла. Клобук из искусно выделанной кожи украшала россыпь голубого жемчуга, который изредка добывали в высокогорных озерах. В Долине им не было цены! Восхищенный подарком Аларик устроил в малой столовой пир для друзей. Клобук лежал на столе на атласной подушечке. Гости ели изысканные блюда и пили за здоровье то Его Величества, то Крыла, то за сохранность драгоценного подарка, потом снова за Короля. И так много, много раз. К концу пиршества клобук пропал. А на следующий день страдавших от головной боли участников застолья опрашивали дознаватели, задавая наводящие вопросы:

— Не показалось ли вам…

— Что вы видели зверя, похожего на крысу — переростка…

— Сновавшего между ног гостей…

— Или черноволосую девочку с синими глазами…

— Если не в гостиной, то, может быть, в коридорах поблизости…

И многим гостям Короля именно так и казалось.

Разъяренный Аларик дал согласие на обыск в комнатах Кимико и Избранницы.

Ларса во дворце не было, чтобы вмешаться. Способная усмирить гнев супруга Королева тоже находилась далеко от столицы. Только недавно очнувшаяся от омолаживающего сна лэда Аксела трясла перед носом дознавателей гребнем, на котором поскользнулся Наследник, и кричала о кознях лупоглазого Советника, возглавившего поиски, но ее никто не слушал.

Клобук нашелся в углу под кроватью, и как только из спальни Избранницы удалился белый от ярости Король, Даган премило улыбнулся лэде Акселе, развел руками и тяжело вздохнул:

— Раз подробности кражи перламутрового гребня стали известны, не считаю более возможным утаивать факт его недавней пропажи.

Сказал и тут же удалился, пока задохнувшаяся от возмущения лэда не нашла поблизости что-нибудь тяжелое.

А гневный крик Аларика, казалось, все еще звучал в комнате, отражаясь от стен:

— Твоя воспитанница, твой зверь, твоя ответственность. Всех к дознавателям!

— Я говорила, что быть беде, — прошептала Кимико, пока Глаз прятался под той самой кроватью, где нашли клобук.

— И я об этом говорила. Даже Наследнику сообщила, что у меня уже три камня- индикатора цвет поменяли, — Аксела тяжело опустилась в кресло, выронив гребень на пол.

— Это не Глаз, — качала головой слепая девочка, — Ана, это не он. Ты же знаешь, как хорошо Трев его заклинал и воспитал!

— Я верю, — успокаивала всех Ана, а перед ее глазами грязевые потоки беды размывали стены, заливая пространство вокруг кровати, на которой она сидела вместе с Кимико.

— И я верю. Лэд Трев отучил этого хвостатого разбойника тащить без спроса все, что блестит, — вторила из кресла Аксела.

Услышав, что разговор идет про него, Глаз вылез из своего убежища, покрутился около обуви Кимико, метнулся к Акселе, нашел на полу гребень, и, схватив его в зубы, тут же исчез под кроватью.

— И все равно я верю, что это не Глаз, — уверенно заявила лэда Аксела, проследив за куцым хвостом мангуста.

— Откуда у вас этот гребень, лэда? — запоздало спросила Ана. — И зачем вы носили его Ларсу?

— Этот предмет подозрительно часто оказывался в коридоре, по которому Глаза водили на прогулку. Вот я и подумала, как бы Пипа пучеглазый его туда не подкладывал, и хотела обратить на это внимание Наследника.

— Что то теперь будет? — осторожно спросила Кимико.

— Ничего страшного не случится. Вам с Глазом ничего не грозит, — Ана прятала за бодрым голосом свою растерянность. — Советнику нужно, чтобы люди Закатного плохо думали обо мне, а значит, и о Наследном принце, — объясняла она расстроенной девочке. — Может, Даган все еще надеется на Аль Ташид, но скорее всего, он не хочет допустить, чтобы Ларс со временем возглавил Совет. Не волнуйся, мы справились с Тенями, а уж с Пипой и подавно разберемся, — заверяла Избранница то ли Кимико, то ли Акселу.

А может, саму себя? Потому что у нее в душе разливалась тревога, и пахла она гнилой водой, словно беда была уже совсем близко.

Предстоящий разговор с дознавателями ни у кого не вызывал особых опасений, хоть и не дарил надежд. Кражу клобука повесили на зверька, а от него цепочкой прицепили на шею Аны, и ожидать, что во время допроса появятся иные версии, было наивно.

Но по правилам ему предшествовала проверка родовых меток. А вместо жреца, жившего при дворце, Шахрейн настоял на приглашении Истинного среднего ранга. Советнику хотелось зрелища, чтобы наполнять историю Избранницы с воровским прошлым яркими красками, когда той придется взять на себя вину за свою подопечную.

И тут случилось непредвиденное…

Выстрелом неизвестного Долине ружья прозвучали слова Истинного:

— Преступление высшего порядка. Знаки рода девочки подделаны и замаскированы с помощью темного ритуала.

Никто из находившихся в комнате сразу даже не понял, о чем говорит жрец!

Первым пришел в себя Шахрейн — издал звук, похожий на кашель, и в черноте его выпученных сверкнула молния торжества! Когда-то он предложил Ане подписать бумаги об опекунстве, надеясь утопить ее в грязи, но обрел неожиданную возможность заполучить голову Избранницы! Причем отдельно от туловища.

— Избранница Наследника трона является официальным попечителем преступницы и несет ответственность за вину своей подопечной, — голос Дагана дрожал, пока советник тряс в воздухе подписанными Аной документами, — значит, принимает на себя наказание, в том числе — казнь.

Ти-ши-на…

В комнате установилась тишина.

— Срочно доложить Королю, — прошептала Аксела и выскользнула в коридор.

Через несколько минут в комнате дознания собралось много людей, среди них сам Король, его приближенные, несколько советников.

Аларик бросал в сторону Аны растерянные взгляды, которые быстро сменились привычной его лицу яростью.

Осторожно кашлянув, проговорил один из советников:

— Смею уточнить, согласно законам попечительства, опекун несет ответственность за содеянное его подопечным преступление, и в случае наказания имеет ПРАВО принять его на себя. К тому же это преступление перед Храмом, и Храм должен согласиться с пожеланием опекуна.

Шахрейн недовольно закатил глаза, но, судя по ухмылке, не оставлявшей его лицо, не сильно расстроился.

— Лучше было как кролика, — бросил Король, проходя мимо Аны к выходу.

За это время Истинный успел связаться с Верховными, и из Храма пришло распоряжение в исключительном порядке через два дня провести в столице Закатного расширенное слушание дела.

Эти два дня Ана и Кимико провели в тюрьме.

Ну хорошо, все было не так уж плохо с тюрьмой. Во-первых, заключенных не разделили, во-вторых, в комнате находились две удобные кровати, а стол заставили блюдами из королевской кухни. Но решетки и замки были настоящими.

Оставшись одни, опекунша и ее подопечная долго молчали, каждая по-своему пытаясь осознать, что произошло, и как день, начавшийся почти спокойным утром и составлением планов на вечер, превратился в мельничные жернова, в которых обеих перемололо и выбросило преступницами, вынужденными в неуютном помещении, ожидать суда и решения своей участи.

Кимико сидела на кровати, уставившись в сторону окна. Ее огромные, незрячие глаза уже слезились от яркого света, но девочка не вытирала щек, от чего казалось, что она плачет. Только слезы текут по ее лицу очень медленно, как в стоп — кадре.

Ане тоже сначала молчалось. И не пилось, и не елось…

Какой-то слишком резкий поворот совершила ее судьба. Неужели комната с решетками на окнах тоже была в гобелене Ткача? Или как раз сейчас начинает распадаться рисунок полотна?

Может, не стоит пока отчаиваться? У Аны есть Хранители. И голова сидит на плечах. По- крайней мере, еще полтора дня.

— Почему ты не сказала? — прозвучал, наконец, очевидный в сложившейся ситуации вопрос.

— Ро обещала, что никакая проверка не увидит.

И не увидела бы, поверила Ана. Если бы Шахрейн не пригласил Истинного среднего ранга.

— А почему тебе не поставили метку рода? Разве ты из Изгоев?

Кимико покачала головой, так и не отворачиваясь от яркого окна, словно наказывала сама себя.

— Нельзя нам. Иначе нас могли найти. И у Ро была не настоящая метка, и у мамы, и моим детям Ро запрещала ее ставить. Мы последние из рода Таро. Первого Ткача. Кто-то очень боится наших видений.

Ана замерла, повторяя слова Кимико и по-новому разглядывая свою подопечную. А потом не удержалась от усмешки! Стоило ли удивляться, что сидевшая перед ней девочка несет в себе дар того, кто связал судьбу Аны с таинственным гобеленом! Может в лице ясновидящей даже что-то от черт первого Ткача? И о чем говорила сумасшедшая Майден? О бедах? Разломанных стенах? Королевских детях…

— А теперь и неважно, — Кимико наконец отвернулась от окна, глядя мимо Аны, но грустно улыбаясь ей, — род и так через день прервется.

— Это почему ты так решила?

— Мне голову отрубят, — слишком спокойно ответила девочка.

— Не тебе, а мне, — слишком спокойно поправила Ана.

— Да брось. Ты же за меня на плаху не пойдешь? А если ты такая дурная, что соберешься — неправильно это будет.

— А ты знаешь, что правильно, что нет? — отчего-то рассердилась Ана.

Посмотрела в голубые глаза- озера, пытаясь утонуть в них и почувствовать, что твориться в душе у Кимико. Там наверняка плавали зубастые акулы страха.

Разве сможет Ана допустить, чтобы ясновидящую казнили?

Но это означало — занять ее место на плахе? В башню к Теням идти было легче, потому что не осталось времени для сомнений, и не предлагалось целой площади, полной зрителей, собравшихся поглазеть на казнь почти принцессы.

Может все-таки остаться сидеть на скамье подсудимых, задыхаясь от чувства вины и унизительной радости, пока эту черноволосую и голубоглазую девочку потащат на плаху? Только этим дело не закончится. Шахрейн заставит Ану присутствовать во время казни под осуждающим взором толпы. Как бы жители Закатной ние относились к Избраннице, ее малодушие они не примут. Наследнику будет лучше публично отказаться от нее после этого.

Ох, Ана, Ана… тяжелая у тебя от дум голова…

И будет подушкой пропахший сотнями смертей пень. И острый топор палача закроет небо. Не умереть бы от страха, пока дождешься конца… Хорошо было бы, если это получилось.

Зубастые акулы страха плавали в душе Аны.

Так они и сидели до самого вечера, гадая, кому из них двоих уготовлен кровавый постамент — наставница и ее подопечная.

— Не будет этого, — к ночи Ана перебралась на кровать к Кимико и прижала девочку к себе. — Я не ясновидящая, но ясно вижу, что ни тебе, ни мне голову не отрубят. Нас не сожгут и не закидают камнями. Все будет хорошо.

А потом стала рассказывать истории из детской книжки, что читала в селении контрабандистов. В том числе, про самонадеянную Пипу, которую проглотил аист.

…* * *

Первой во дворец вернулась Магда, всего за пару часов до заседания.

Появилась в комнате с решетками.

— Король — это плохо управляемое стихийное бедствие, стоит мне оставить его одного, — проговорила она. — Ничего, девочки. Мы еще поборемся за ваши головы.

Походила из угла в угол, ничего не спрашивая, только кидала в стороны заключенных полные вопросов взгляды. Застыла на пороге и произнесла, протыкая Ану металлом в голосе:

— А если ничего не получится… Жди моего сигнала. Сама завела себя и нас в эту безобразную ситуацию, тебе и отвечать за свои ошибки. Нужно еще решить, что короне выгоднее — оскверненная невеста, которую уже не отмоешь от слухов, или благородная мученица и Кайра вместо нее в Избранницах.

Проговорила вслух то, что Ана уже успела себе надумать себе сама, и вышла, громко хлопнув дверью.

— О чем она? — забеспокоилась ясновидящая. — Королева будет решать, кому из нас идти на казнь?

— Не будет казни, — рассердилась Ана.

Сердилась и сердилась еще целый час до начала заседания, а теперь сидела вместе с Кимико на балконе подозреваемых, и слушания уже начались.

Ларс вернулся как раз к тому моменту, когда Шахрейн зачитывал документ о попечительстве. Наследник побелел под цвет своих волос, застыв на мгновение, забывая, куда направлялся, и пошел к скамье, на которой сидела Королева и несколько приближенных короля.

А взгляд Аны тянулся к балкону напротив. Минут пятнадцать назад на нем появились три человека, скрытые плащами. Ана не могла объяснить, что чувствовала — какую-то потребность поворачиваться в их сторону и смотреть. Медом, что ли, там было намазано… Карским.

Как только Наследник занял свое место, один из троих на балконе сбросил капюшон, и все увидели наследную принцессу Рассветного королевства. Кайра, как всегда, была утренне-прекрасна: золотая диадема поддерживала волны пшеничных волос, открывая высокий лоб, умелый макияж подчеркивал красивый рот и делал более выразительными глаза. Принцесса казалась еще более женственной, еще более привлекательной. Еще бы! У Кайры теперь есть фаворит, с которым она не разлучается ни днем, ни ночью, вспомнила пока еще Избранница. Наверное, тот самый, что застыл справа от принцессы. С другой стороны от Рассветной стоял Мирн, и Ана расцвела счастливой, совершенно неуместной для подсудимой улыбкой. Но как же здорово было видеть друга! Он выглядел серьезным, сердитым, хмурым — это ему совершенно не шло!

Рассветная наклонила голову в сторону своего спутника. Он был широкоплечим и на пол головы выше Мирна. Это из-за него Ану тянуло смотреть на балкон. С каждым мгновением все сильнее.

Почему-то беспокойно стало сердцу. Совсем не от того, что говорил Шахрейн, Ана почти не слышала его слов. Вернее, слышала, но не понимала их смысла.

Нет. Жарко или холодно, — даже и не различишь, какой была волна, окатившая ее с ног до головы, — стало от стоявшего рядом с Кайрой мужчины. От того, как струилась с его плеч тяжелая ткань плаща. От того, как он наклонился к принцессе.

Едва заметно кивнул. Потянулся рукой к капюшону. А Аны задрожали от волнения руки. И трудно было дышать. И время замедлилось — стало вязким, как холодный мед. Каждое мгновение — вечность. Каждое движение руки мужчины — удар сердца.

Удар. Еще один.

Долгая, долгая пауза.

Зал суда расплылся перед глазами, и четким в нем остался только один образ.

Рядом с Кайрой стоял Бэй.

Раздражение, злость, ненависть — что крутило его на вертеле и жарило, пока Бэй пытался понять происходящее в зале суда, а по его вискам и между лопаток тек пот?

Тванский плащ и тяжелый капюшон на голове, в них же можно свариться заживо! Запахло олеандром. О чем говорит обвинитель?

Ко всем глазастым Теням!

Нанесение незаконной метки наказывалось в Долине немедленно и без разбирательств, как едва не случилось с самим Кобейном, но речь шла о судьбе Избранницы Наследника короны, так что дело слушали с иным размахом, и зрителей собралось побольше, чем три десятка крыс в сырой яме. И девочка, которую Бэй искал уже несколько недель, сидела на балконе подсудимых рядом с Аной — этой серийной убийцей с иглами для татуировки в руках!

Жара или жаркие эмоции не давали мыслить здраво, но понадобилось время, чтобы понять, что незаконные татуировки на спине Кимико рисовала не Тайна, а какой-то давно уже сгоревший на костре ведьмак. Ана оказалась на балконе рядом с Кимико не соучастницей преступления, а как официальный попечитель девочки. И по- тванским законам Долины она имела ПРАВО принять наказание вместо несовершеннолетней воспитанницы. Значит, если суд примет обычное в таких случаях решение о казни, опекунша могла по- желанию лишиться головы!

И как бы Бэю самому ни хотелось сжать ладонями шею Аны, он не мог представить зависший над ней топор и застыл, не ведая, что делать. Что вообще он может сделать? И где этот Цепной Пес? Почему проплыл белым облаком и сел рядом с Королевой — матерью вместо того, чтобы пробивать железной головой путь на свободу для своей невесты?

Стоило Наследнику Закатного королевства занять свое место, Кайра обронила:

— Пора, — и сняла с головы капюшон. — Мирн, Бэй.

Кобейн ничего не слышал, потому что Ана смотрела на него.

Сначала она задержалась на Кайре изучающим и очень женским взглядом, расцвела летним лугом, увидев Мирна, но потом стала смотреть только на него, и руки Бэя отказывались тянуться к капюшону. Сколько раз он думал об этом, по-разному представляя себе, как Ана увидит его в Долине, но сейчас медлил. Так что Кайре пришлось отдавать приказ:

— Снимай капюшон, Бэй.

Снял.

А сам прилип взглядом к лицу Аны, стараясь разобрать ее эмоции. У Кобейна хорошо получалось угадывать их на лице Рассветной, когда для всего мира принцесса выглядела невозмутимой. Но он не мог читать лицо Тайны!

Даже не дрогнула. Не побелела. Не отвела взгляда. Наоборот, уставилась. Смотрела и смотрела, а Бэй — вместо того, чтобы отвернуться от нее, безразличной, затаил дыхание и мечтал оказаться рядом и считать зеленые крапинки в серых глазах. Домечтался! Скривив улыбку презрения, Ана отвернулась к своему жениху, спокойно слушавшему слова обвинения.

Бэй до боли сжал кулаки. Он бы ударил изо всех сил по невысоким перилам, но зачем привлекать к себе внимание и выдавать, что его ранит равнодушие Тайны!

В себя Кобейна привело слово «шерл», прозвучавшее в зале, и оказалось, что сидевшая рядом с Аной Кимико не единственная шутка судьбы — сумасшедшего Шляпника! Ведьмин камень, который Бэй вынес из Ущелья, привел в Закатный дворец Теней, и они едва не лишили жизни Наследника, а теперь черный шерл очернял сидевшую перед судьями Ану безобразными подозрениями.

Какой аромат у чувства вины? У него не было запаха. Оно было тяжелым молотом, крошившим застывший воздух на мелкие осколки, оглушая Кобейна, пока он смотрел, как со своего места поднялся Наследник, пока напряженно слушал его рассказ о происшествии в башне Совета. О том, как Избранница бросилась в комнату, полную Теней, спасая своего жениха.

Сумасшедшая!

И чудом спаслась вместе с ним.

Какая САМООТВЕРЖЕННАЯ ЛЮБОВЬ!

Не воздух вдыхал Бэй в этом зале, а битое стекло, набивавшееся ему через горло в грудь, чтобы резать сердце. И как же больно стало!

От всего!

Что переживал за Тайну, дуру сероглазую, рисковавшую собой!

Что она так сильно любила другого.

Где та ненависть, которую Бэй испытывал к ней? С запахом олеандра?

— Бэй, — Кайра наклонилась к своему рабу, — у тебя на лице слишком много эмоций, какие проблемы между тобой и Наследником?

— Он мне руку сломал, со смещением. И нос, — выдохнул Кобейн, пока Рассветная не начала задавать умно поставленные вопросы.

Такой ответ ее пока удовлетворил. А Кобейн наконец оторвал взгляд от Аны и отвернулся к галерке, чтобы восстановить дыхание и привыкнуть к боли в сердце. Растопить адреналином битое стекло в груди. Он смотрел в полный людей зал, как в пустоту, пока не различил знакомую фигуру. Пусть и скрытую плащом. Но Бэй был уверен, что на этом заседании не обошлось без загадочного Рока, старавшегося остаться незамеченным. Тело не лжет. А у Карьерного Будды были узнаваемые позы и жесты.

— Почему вместо страха за свою жизнь, ее полоскало, как тряпочку в глубоком тазу ревности?

Полоскало и выжимало:

— Кайра?!

Полоскало и выжимало:

— Бэй?!

Выкручивало, вместе с внутренностями:

— Вместе?!

Нет, сначала Ана превратилась в каменное изваяние от счастья. (Оказывается, счастье бывает с парализующим эффектом. По- крайней мере, у нее).

Сидела, как истукан, и смотрела, смотрела, смотрела. Не в силах отвести взгляд от мужского лица. Боялась поверить, что Бэй жив, что стоит на балконе напротив, что ее снова касается свет его глаз. Только, когда Ана немного пришла в себя и была готова засиять неоновой лампой, до нее дошло, ГДЕ стоит Бэй — рядом с Рассветной! На том самом месте телохранителя и фаворита, с которым принцесса не расставалась ни днем, ни ночью. И это ЕГО заботами Кайра еще больше расцвела и похорошела?!

Стошнить, что-ли, от Рассветной красоты?

Как же больно!

А в голове сама собой выстраивалась цепочка: ради Бэя Рассветная отвергла горцев, обиженные старейшины прислали Аларику драгоценный подарок, из-за которого Ана теперь могла лишиться головы.

Судьба Избранницы, похоже, не только не определилась, но наглоталась жемчужин желания Кимико! И пока на лицо лезла злобная усмешка, Ана поспешила отвернуться к Ларсу в поиске утешения. Смотреть нужно на того, кому доверяешь! С кем спокойно и надежно!

Не помогало…

Ничего не помогало. Откуда-то взялся таз, полный ревности, и Ана превратилась в тряпочку для полоскания в нем.

Заканчивая свое убедительное выступление, Ларс заявил, что как Наследник трона и член Совета будет использовать право на вето, если не согласится с решением Магистров. Вот!

Железный Пес всегда был Хранителем Аны! С самого первого момента, как только вошел в ее жизнь. И он снова собирался бороться за нее.

Избранница наконец смогла найти в себе силы, что бы снова посмотреть в зал. Только он вдруг сузился до размера одного балкона. А Ана настолько наполоскалась в тазу из ревности, что вцепилась в лицо Бэя, мечтая отрастить своему взгляду когти оскорбленного котенка, и царапать, царапать… Царапать!

Не лицо — страшно невзначай дотянуться до солнечных глаз, посмевших лить свой свет на другую. И на кого! На Кайру?

Из всех женщин Долины…

Как? Ну вот КАК Бэй мог оказаться рядом с ней?

Нет. Царапать хотелось шею и широкие сильные плечи, на которых удобно повиснуть или засыпать, уткнувшись носом в подмышку. Бэй пах домом. В котором Ана теперь чужая.

Больно так стало… Но оказалось, может быть еще больнее.

Он даже сережку со скаполитом снял! Ту самую, что сам просил выбрать, проколоть ухо и вставить, касаясь руками мягких волос. Виска, шершавой щеки, на которой выросла щетина… Ана не разрешала Бэю бриться, чтобы его лицо отразило спрятанные от внешнего мира страстные черты характера. Они были скрыты годами тренировок, но Ана ломала оковы, высвобождая эмоции этого мужчины, и наслаждалась мощью его чувств. Горела в пламени его страсти и купалась в океане нежности.

Бэй… невероятная смесь силы и нежности…

Какой он с Кайрой?

Ана задохнулась этой мыслью, закашлялась, завертелась в поиске стакана с водой. А почувствовав на себе взгляд Бэя, вернула ему свой — высокомерный и раскаленный до температур, когда огонь становится белым и кажется холодным!

Сидит на балконе подсудимых с таким выражением, словно уже Королева Закатных!

Нет уж. Пока только невеста Наследника трона.

Свадьбы не было, и не стоит полоскать его ледяными взглядами презрения. Сережку со скаполитом сменила на крупные бриллианты, слишком кричащие для ее лица.

Хорошо, может, и не слишком. И может, очень даже подходящие ярким блеском влажному, притягательному рту. Губам, которые терзали в настойчивых видениях. Только Бэй вспомнил, как эти губы целовали Железного Пса и касались его груди. Что, если видение не было плодом его воображения?

И был бы сапог…

Кобейн уже наклонялся, когда пришел в себя! Место было несоответствующее, и обувь на ногах другая, к тому же, не стоит показывать Бесстыжему Наваждению, что ему не все равно! Бэй злорадно усмехнулся, вспомнив, что сапог помог в прошлый раз, испортив любовникам настроение.

А что было, когда Кобейн не видел?

Дышать! Надо продолжать дышать, выплевывая стекло. Он справится. Он же всегда контролировал свои эмоции? Только эта хрупкая, нежная. О чем ты, Бэй?! Изменчивая кошка с силой львицы рвала на куски его самоконтроль. Отравой, она была для него с самого начала. Опасным наркотиком.

Вот пусть и сидит там на балконе. Тех самых… Заслужила.

Сидит подальше от него.

Потому что чешутся руки. Сапог нет.

Коснуться бы гибкой шеи…

И задохнуться.

От ненависти.

Чего же еще, после всего того, через что протащила его сероглазая Тайна?

АНАфема его личная.

— Бэй, ты хорошо себя чувствуешь? — забота в голосе Кайры походила на любопытство.

С того момента, как принцесса сняла капюшон, заявляя о своем присутствии, рядом с Кобейном стояла Наследница трона Рассветного королевства. Правительница, какой она представала на заседаниях Совета и во время принятия сложных решений. С таким же выражением снисхождения и интереса Кайра наблюдала когда-то за поединком двух светящихся змей.

— Нет, — признался Бэй — он же мог говорить только правду.

— Что с тобой? — не отрываясь от созерцания происходящего внизу, поинтересовалась Рассветная.

— Душно, тошно.

— Это последствия множественных переходов. Выйди ненадолго на улицу, на свежий воздух и возвращайся ко мне, Бэй. Скоро тебе предстоит показать, на что ты способен.

Кобейн дернулся в сторону, неловко толкнув плечом Мирна, тот наградил его пристальным взглядом. Неважно.

Бэй спешил к выходу.

За глотком свежего воздуха.

Пошептался с блистательной Рассветной и исчез.

А у Аны появилась возможность вдохнуть полной грудью и наконец услышать, что происходит вокруг. Вспомнить о Кимико, которую она оставила в такой важный момент одну на растерзание сомнений и страха.

— Как ты?

Девочка повернула к ней свое незрячее, застывшее от волнения лицо, и прошептала:

— Он здесь. В этом зале.

Ана уже знала, что в моменты опасности или тревоги ясновидящая становилась неестественно спокойной, почти равнодушной, словно пряталась от реальности среди духов, покровительствующих предсказателям.

— Мирн? Да, он здесь, извини, что не сказала сразу.

Девочка, оживилась, выныривая из призрачного хоровода.

— Где?

Кого тогда она имела в виду?

— Стоит на балконе второго этажа почти напротив нас. Прибыл вместе с Рассветной принцессой, — ответила Избранница, а сама потянулась взглядом в пустоту рядом с Кайрой, ругая себя за тоску. Видеть Бэя было пыткой, но не увидеть оказалось еще большим испытанием, потому что Ана начинала сходить с ума, думая, что он был только видением. И пока она описывала Кимико, во что одет Мирн, какое у него выражение лица, куда Мирн смотрит, то отчетливо поняла, что да… Пусть снова станет больно, только бы пустота рядом с Рассветной заполнилась, и в ней снова появился человек-стихия с солнечным взглядом.

Подсудимым не полагалось мирно перешептываться в то время, как решалась их судьба, и им пришлось замолчать под суровым взором Королевы.

Верная своим словам, за тот час, что у нее был, Магда усмирила стихийное бедствие по имени Аларик до состояния сдержанного торнадо, и теперь, восседая рядом со Старейшиной Рамом и недалеко от Верховных жрецов, Король прятал молнии в глазах под нахмуренными бровями.

Ана повернулась в сторону Магистров. Йодан и Брегон. Вместе с ними за одним столом находился «ее» Истинный, и он что-то говорил белобровому, пока тот препарировал Ану взглядом энтомолога. Словно примеривался, какую лапу первой оторвать назойливой мухе.

Настало время выступления Короля.

Не глядя в сторону Избранницы сына, Аларик снял с нее обвинение в краже его собственности, представив случившееся как недоразумение, не заслуживающее серьезного наказания. А потом выпустил свой гнев на Шахрейна, отчитывая молодого советника за неуместный интерес к делам, не касавшимся Совета. За то, что по неопытности раздул досадный инцидент до серьезного слушания. Королева преданно смотрела на мужа и сдержанно улыбалась.

Шахрейн побледнел во время выступления Короля. Он все плотнее и плотнее сжимал губы, пока они не превратились в тонкую полосу. Без драгоценного клобука у обвинения оставалась лишь пара гребней. И пусть слухи о Тенях и темных камнях уже ползли от здания суда по всему городу, очерняя подозрениями Избранницу, а вместе с ней и Наследника, это было опасно для имиджа королевской семьи, но не грозило казнью для обвиняемых. В отличие от фальшивой метки, которая являлась нарушением законов Храма, и решение о наказании за преступление принимали Верховные.

Наступал момент истины.

Ана заполнила томительное ожидание запоздалым вопросом Кимико:

— Ты сказала, что он здесь. Кого ты имела в виду?

— Человека, который пришел слушать предсказания мамы.

— Где?

Признание девочки позволило Избраннице на мгновение забыть о том, что сейчас решалась ее собственная судьба.

Кимико отчаянно прятала волнение, стараясь не расплакаться от страха, но ее глаза блестели, а влажные ладони все сильнее сжимали руку Аны.

— Не знаю. Где-то в зале. Я только чувствую его присутствие, но не могу определить место.

Из Высших заговорил Брегон. Кратко, сухо, к тому же негромко — так, что всем в зале пришлось задерживать дыхание, чтобы слышать хриплый, старческий голос. Магистр объявил решение Храма:

— Цена преступления — казнь.

Духи Кимико оказались недостаточно сильными, и, громко всхлипнув, девочка закрыла лицо руками. Ларс тут же озвучил свое несогласие. Его поддержала Рассветная, показав с балкона знак вето. Благотворительница.

Но Ана действительно в этот момент испытывала благодарность к прекрасной принцессе.

Напряженный взгляд Магды поднял с места Короля, и Аларик тоже воспользовался вето. За ним последовали несколько преданных короне советников. Вот только радоваться все равно было нечему. Из того, что Ана узнала о законах Долины, даже если все представители светской власти выступят против решения жрецов, Храм не обязан его менять.

— Голос Властителей принят, — объявил распорядитель.

Со своего места приподнялся Шахрейн.

— Время услышать волю опекуна осужденной на казнь.

Записку от Магды Ане передали еще до начала слушания. Маленький листочек был свернут Избранницей в жемчужину и непрочитанным исчез ее в кармане.

Нет. Ана собиралась принять решение самостоятельно, и ей неважно было знать совпадет оно с желаниями Королевы или нет.

Долгий взгляд в пустоту рядом с Кайрой.

Короткий — на Ларса, без слов кричавшего: «Не смей!»

Ана улыбнулась дорогому ей человеку тепло и солнечно, как только могла, и, наверное, у нее даже получилось не хуже, чем у Рассветной.

Наследник так долго выбирал девчонку, полную тайн и проблем в ущерб собственным интересам и мечтам, что настала пора закончить с этой вредной привычкой. Если Ана не воспользуется правом опекуна, то останется в живых, но станет «порченой» невестой. Избранницей, на имени которой, кроме Теней, повиснет презрение народа. Только Ларс снова не бросит ее. Он снова попытается вытащить из темной ямы вины перед девочкой, что плачет сейчас рядом с Аной, прячась за темными шторами густых волос. Духи предсказателей оставили Кимико в такой важный момент!

Нет, Ларс, это будет слишком глубокая яма, из которой не выбраться даже вдвоем. А впереди Аль Ташид. Уже совсем скоро.

Ана дотронулась до плеча Кимико. Вздрогнув, девочка выпрямилась, напряженная, как натянутая струна, и зашептала:

— Не надо, Ана, не надо… не надо…

Не надо трогать, не надо отправлять ее на плаху, не надо самой на нее отправляться?

Какая из Аны спасительница Долины, если она не готова спасти хотя бы одну девочку?

Какая она Избранница для людей за стенами этого каменного дворца, если откажется от воспитанницы, за которую приняла ответственность?

Разве она бесплотный дух, чтобы покинуть доверившегося ей ребенка?

Есть решения, которые за нас принимают обстоятельства, и, едва сдерживаясь, чтобы не зажмуриться от страха, Ана проговорила:

— Я использую свое право.

Как от удара дернулась Кимико от ее слов. А потом сжалась, опустив плечи и, закрыв лицо руками, спрятала его в волосах:

— Нет, Ана… спасибо, Ана, нет… я такая плохая…

— Все хорошо, Ким. Так правильно, — пробормотала Ана, оглушенная собственной смелостью и шумом в зале, стараясь не думать о вонючем пне и топоре, который взлетит над ее головой. Может, все-таки получится умереть от страха до того, как он опустится?

Как же нестерпимо хотелось посмотреть на балкон!

Неужели она ждет поддержки от чужого мужчины?

Ждет. В переполненном людьми зале стало бы не так холодно, не так душно в паутине сотен взглядов. Что, если Бэй уже вернулся? Куда он ушел? Почему? Неужели ему настолько безразлична ее судьба?

Ана так и не решилась поднять голову, испугавшись, что увидит пустое место, как доказательство равнодушия Бэя или его равнодушный взгляд. Тогда она не выдержит и завоет, как Кимико, которая совсем запуталась в своих чувствах и болталась лишенной паруса лодочкой в шторме радости и вины.

Смотреть на Ларса Ана тоже не решалась. Наследник наверняка считает ее предательницей. Права была Королева, когда говорила, что Избранница выберет не ее сына, а девочку.

Но сидеть, согнувшись, даря наслаждение раздавленным видом Шахрейну и другим недоброжелателям, Ана не хотела. Поэтому расправила плечи, и нашла глазами Магду. Закатная Королева приняла ее взгляд, едва заметно опустив ресницы. Значит, на этот раз она была согласна с выбором Избранницы.

Ларс… Ларс сердился, хмурился, нервничал — прищурены глаза, подрагивает верхняя губа — он не сводил глаз с Истинного, который что-то быстро писал на бумаге для Йодана, беловолосого жреца, на которого станет похожим Наследник, когда поседеет его темный локон.

Снова зазвучал бесцветный голос Брегона:

— Храм принимает решение опекуна.

— Казнь Избранницы не может состояться, — Ларс поднялся со своего места, разворачиваясь к Магистрам. — Ана была принята Храмом и королевствами как моя пара для Аль Ташида.

Высший ответил, глядя не на Наследника, а в листочек перед Йоданом:

— Времени до ночи Трех Лун мало, но вполне достаточно, чтобы определить новую пару. Законы Храма не знают различий между простыми людьми и королями.

Йодан поднял руку, требуя тишины.

— Существует возможность избежать казни, не нарушая законов.

Как же не понравились старику Верховному слова белобрового Магистра! Брегон зашипел, откидываясь на спинку стула, забормотал себе что-то под нос.

— Если виновная будет принята в род, способный защитить ее от претензий пострадавших, — закончил Йодан.

Призрачная птица Надежда опустилась на балкон между Кимико и Аной и накрыла их громадными крылами. Только бы они не оказались рваными, как в секретике, что был запрятан в саду, где жила одинокая девочка! Кимико на мгновение прижалась к своей покровительнице, крепко ее обнимая.

— Опекун подсудимой не может принимать никого в свой род, потому что ее собственное положение еще до конца не выяснено, — пронзительный голос Шахрейна рвал птичьи крылья надежды. — К тому же, она невеста Наследника трона, а члены королевских семьей с правами наследования не могут усыновлять носителей чужой крови, — торжествующе закончил Советник.

— Я… — голос лэды Акселы сорвался в писк. — Я готова… — едва слышно повторила женщина и вылетела в центр зала, чтобы ее стало видно, коль не получалось говорить.

Лечебный сон пошел лэде на пользу, освежив цвет лица и сгладив морщины, но самые большие изменения были в глазах Акселы, потемневших и блестящих. В приоткрытых от волнения и, наверное, страха губах. Ана всегда знала, что без маски уважаемой и строгой придворной дамы лэда станет привлекательней, но все равно оказалась приятно удивлена переменами.

— Лэда Аксела? — прошептала Кимико.

Она отодвинулась от Аны почти сразу же после внезапного порыва — все объятья девочки были длинной в мгновение, и теперь сидела, выпрямившись, чтобы ее было хорошо видно, словно товар на прилавке, и заливала всех подряд синевой своих глаз.

Даган снисходительно улыбался под шелест голосов возбужденных зрителей. Прошло совсем немного времени, когда Ана, а вместе с ней большинство людей в зале, поняли причину торжества советника — происхождение Акселы позволяло ей быть в свите Королевы, но не могло сравниться с древним родом Шахрейн. Сама собой установилась тишина.

Лэда Аксела чувствовала себя неуютно в пустом пространстве и в центре внимания, очень по-женски заполняя потребность в движении — она заправляла и заправляла за ухо и так послушную прядь волос. Щурилась, словно начинала терять зрение, как девочка, которую лэда изъявила желание принять в род, и никак не могла понять причин затянувшегося молчания.

Ана так и не решилась проверить пустоту рядом с Рассветной. Еще одно разочарование стало бы невыносимым для ее плеч, они бы провисли от страха.

Ну же, крылья! Крылья птицы Надежды, вы же не превратитесь в разодранное крылышко бабочки, уместившееся под небольшое стеклышко?

— Кхм, — в притихшем зале негромкое мужское покашливание показалось громом. Кимико безошибочно повернулась в сторону Трева.

Начальник охраны Избранницы находился среди зрителей во время заседания, и он не спеша прошел в центр зала, останавливаясь рядом с Акселой, которая тут же оставила в покое свои волосы.

— Я готов принять Кимико в свою семью и дать ей защиту своего рода.

Ана не знала причин уверенности, звучавшей в голове Трева, но так привыкла доверять этому мужчине, что призрачные крылья снова коснулись ее плеч мягкими перьями. Даже Шахрейн, удивленный поступком поданного Короля, беспокойно забегал глазами.

Трев освободил правую руку от кожаного браслета, который носили офицеры Охраны, и замер, ожидая проверки. На его запястье не было знаков, но сам жест говорил о многом! На этом месте метки наносились только потомка древних королей.

Брегон раздраженно махнул рукой, обрывая зазвучавшие с разных сторон голоса, и позвал Трева подойти к Верховным.

— Назовите ваш род, — потребовал старый Магистр.

— Аналиче.

Одно слово оборвало разговоры в зале, и в кристальной, зазвеневшей напряжением тишине отчетливее проступили линии стен и высоких колон, словно кто-то невидимый повысил резкость изображения. Почти все взгляды метались между Тревом и застывшей на балконе Рассветной принцессой.

— Истинность метки подтверждена Храмом, заявитель должен представить полную расшифровку для проверки в течение десяти дней.

Зал тут же взорвался беспокойными голосами и наполнился движением.

Имя ничего не говорило Ане, пока среди шума она не услышала Наследника. Ларс оказался рядом с ней, и он не скрывал торжества.

— Потерянная ветвь Рассветных королей, Ана! Безглазые Тени! Трев — кровный родственник Рассветных! — не стесняясь больше никого в зале, Ларс перепрыгнул через бордюр балкона, и поднял свою Избранницу со скамьи. Ноги не держали ее, она провисла в его руках, позволяя прижать себя к груди, и слушая взволнованный мужской голос: — Ко всем Теням, Ана, тебя охраняет потомок древних королей! Кимико, быть тебе родственницей Кайры Рассветной!

Девочка была настолько раздавлена шумом и невероятной новостью, что сидела на месте, боясь повернуться, улыбнуться, поверить в то, что все страшное осталось позади, пока Аксела не забрала ее с балкона и не отвела к Треву. А сама замерла неподалеку, бросая в их сторону тоскливые взгляды.

Вжимаясь в жесткую грудь Наследника, Ана почти не прислушиваясь к словам. Ларс и так повторял одно и то же.

— Безглазые Тени! Безглазые Тени!

Не выпуская Избранницы из объятий, он развернулся в сторону Короля и Королевы. Если не закрывать глаза, то можно смотреть только на балкон, на котором Кайра говорила с Мирном — наверняка о новообретенном родственнике. Рядом с ними стоял Бэй. Его темный взгляд был обращен прямо на Ану. Незнакомый, не солнечный. Черневший с каждым мгновением все сильнее.

За что?

Разве, едва избежав смерти, она заслужила его ненависть?

Бэй вышел на улицу за свежим воздухом, а получил вместо этого кислотные пары. Все было неправильно. Цветные фасады домов — как пародия на Курасао. Мягкие пастельные тона не успокаивали, а царапали глаза. Люди, серыми лужами собравшиеся перед ступенями строго здания — они бросали слишком любопытные взгляды по сторонам. Эти люди были жадными до сплетен и пересудов чужих бед. Работы в городе, что ли, нет? Даже детей с собой притащили, в надежде на зрелище…

Кобейна снова терзали неконтролируемые чувства.

Почему он стоит возле колонны, прижав ладонь к холодному камню, и вместо того, чтобы думать о собственной свободе, гадает, как освободить Ану? Ведь мог бы сейчас уйти вдоль улицы этого пестрого города, так не пойдет, потому что снова увидел свою Тайну, и на горле уже затянулся невидимый поводок, не отпускавший прочь. Кайра могла приказать Бэю не дышать, но Ана, не говоря ни слова, была способна лишить его желания это делать.

Вот только как помочь Сероглазому Бедствию, если сам неспособен ступить и шага без чужого позволения?

Из здания суда показался человек, он скользнул по ступенькам к площади, быстро шепнул что-то мужчине средних лет в неприметной одежде и вернулся в здание. И вот уже этот неприметный мужчина нырнул в большую лужу зевак, оживленно с ними переговариваясь.

Подчиняясь внезапному порыву, Бэй подошел ближе, чтобы получить новую порцию кислоты в горло. Жители Закатной обливали Избранницу грязью, и, судя по всему, делали это не впервые и с удовольствием. Они ловили слова неприметного мужчины, как конфеты драже, с наслаждением жевали их и чавкали своими собственными сплетнями: о тьме из другого мира, о следующих за невестой Наследника Тенях и тванском шерле, который Бэй сам вытащил из Рукава, чтобы им чернили Тайну. Кобейн схватил за плечо говорившего, едва сдержавшись, чтобы не выкрутить ему руки.

— Заседание для распространителей ложных слухов уже начинается. Тебе пора, — он сдавил пальцы так, что перепуганный мужчина завыл, прогибаясь. Его визг показался музыкой. Бэй обвел застывших людей тяжелым взглядом: — Мест для подсудимых в зале хватит всем.

Он знал, что выглядит представительно и в дорожном плаще. Бэй научился пугать врагов, не нанося ударов и без лишних слов, пока добивался контроля над Ущельем. Ему даже не требовался для этого клык карьерного волка.

Лужа зевак потекла с площади. А Бэя накрыла внезапная паника: почему он еще здесь, в этом утонувшем в кислотных испарениях сплетен городе, когда Ана сидит под холодным дождем чужого внимания, и решается ее судьба и судьба слепой девочки?

Кобейн вернулся в зал в тот момент, когда Ана говорила о своем решении. И пусть ее голос звучал уверенно, сама она казалась не старше Кимико, сжавшейся в комок и прятавшей лицо в ладонях. Им обеим было страшно — Избраннице и ее воспитаннице. И Тайна с трудом произносила слова, что только что прозвучали.

Бэй хотел бы разозлиться на нее за отчаянную смелость или дурь, но не смог. А что бы он выбрал на ее месте? Собственную жизнь, обрекая на смерть ребенка, опекуном которого являлся?

Предавать легко в темных углах. На белых мраморных балконах под сотней пытливых глаз сделать это нелегко даже трусу.

Тайна… расправила плечи, и подняла голову, глядя на Закатных Королей. С грацией кошки и силой львицы, готовая защищать сидевшую рядом с ней девочку.

Ана не смотрела на Бэя, сколько он не пытался беззвучно звать. Он бы залил ее нежностью, забыв обо всех обидах! Поддержать ее хотелось… хотя бы взглядом.

И, наверное, Кобейн совсем не контролировал в этот момент свое лицо, потому что поймал на себе внимательный взгляд Мирна. Хорошо еще, что Рассветная была слишком занята происходящим внизу. Но чтобы избежать лишнего внимания, нужно взять себя в руки. Тем более что затопившая Бэя нежность сменилась тревогой и вопросами без ответов.

Что делать? Как спасать Ану? Если только обратиться за помощью к Мирну, неприязнь которого к Кобейну была меньше тревоги, которую Моран испытывал за осужденную, даже не скрывал этого.

От страха до нежности, от нежности до страха и тошнотворных видений кровавого пня, бросало Бэя, когда белобровый Магистр подарил Тайне надежду, что спасение от топора возможно. Тревога сменилась радостью — всепоглощающей, как у ребенка, которому сказали, что сломанная карусель снова работает и успеет укатать его до тошноты! Но ко всем Теням — в зале суда нашелся человек достойного рода, чтобы удочерить Кимико, а это означало, что казни не будет!

А потом, под шепот Мирна и принцессы об офицере королевской охраны, по-детски искреннее счастье Кобейна начало чернеть.

Он ничего не мог с собой поделать.

Попытался уверить себя — пусть с другим, но главное — жива… И оказался неспособным на подобное благородство, зато способным на ядовитую ревность. Тванство! Бэй не подозревал, что может так ревновать! Но когда Железный Пес стал обнимать Ану… и обнимать. И обнимать!

Это же сколько людей на них сейчас смотрят?

И обнимать.

Должны же быть в этом мире приличия? Или они не касаются Наследника Королевства и влепившуюся в него Избранницу? Кобейн испугался себя — а что, если бы они вздумали целоваться, он что — прыгнул бы с балкона?! Великолепный Бэй?

Годы медитаций. Тренировок! Занятия с учителями и гуру! Один Милош чего стоил. Но буддистские принципы сгорали в жарком мире Долины. Бэй ревновал до черноты в глазах. Еще немного, и он сам превратится в Карьерную Тень и заберет душу не смотревшей в его сторону Тайны.

— Нам пора, — Кайра прервала погружение в темные глубины приказом: — Следуй за мной, Бэй. Мирн, ты тоже идешь с нами, — распорядилась Рассветная. — Приготовь на всякий случай документы.

— У нас с собой копии древних трактатов о правилах Отбора, так что Храм примет решение Кайры. Советник находится здесь, чтобы подтвердить согласие королевства с ее выбором. Закатный Совет поддержит кого угодно, кроме Морана. Так что считай себя Избранником Рассветной принцессы, землянин.

Слова Мирна едва различимым шепотом звучали только для ушей Бэя, пока Кайра вела свой собственный разговор с залом.

Она завладела всеобщим вниманием, как только спустилась с балкона и вышла вперед.

Выразив радость по поводу счастливого разрешения сложной для Закатного королевства ситуации (искреннюю, Бэй мог судить об этом по ее голосу), Рассветная объявила:

— Пользуясь возможностью, что почти все основные представители королевской власти Долины и Верховные жрецы Храма находятся здесь, я сообщаю о своем выборе. У меня есть Проводник. Вместе с ним я готова войти в Аль Ташид.

С этого момента центром внимания стал Бэй. Он не желал оказаться в этом положении. Как и участвовать в соревнованиях за право спасать чужой мир, но теперь находился в сети любопытных взглядов. Из которых важным был только один — человека, чьими заботами Кобейн лишился возможности решать за себя.

Тайна…

Так и сидела рядом с Наследником. Ее рука — в его руке, пока Кобейн изучал пятьдесят оттенков ненависти на лицах Закатных королей. Неприязнь цвела множеством тонов в облике Аларика. Бэй уже понял, что вывести из себя этого человека несложно. Король метал шаровые молнии из глаз, только никак не мог определиться, кого сжечь дотла первым — собственного бастарда или новоиспеченного соперника законного сына. Ненависть пряталась в едва различимой усмешке Королевы. Женщина виртуозно контролировала свои чувства, глядя на нее, становилось понятным, от кого Железный Пес унаследовал способность надевать на лицо лишенные эмоций восковые маски.

Наследнику почти удалось это даже сейчас, когда он узнал о сопернике и, наверняка, пожалел, что не сломал Бэюшею вместо руки или носа. Ларс не ожидал увидеть Бэя живым. Впрочем, как и Мирн. Значит, и Ана не ожидала…

Только из всех троих она оказалась самой равнодушной.

Эта мысль причиняла боль. Как и то, что растерянная или просто уставшая Тайна прижималась к Псу, словно искала у него защиты. И отворачивалась от Бэя.

— Два Наследника, прошедших все круги Отбора, и два мало известных Долине Избранника, — Мирн продолжал объяснять Кобейну происходящее в зале. — Представители Советов и жрецы не решатся выбрать одну из ваших пар. Так что вас ждет проверка на силу дара. Если и после этого не определятся победители, Храм будет вынужден объявить о новом круге Отбора.

Мирн знал, о чем говорил, потому что после горячих споров в зале и короткого совещания Магистры объявили о своем решении испытать Искателей и Разрывающих пространство, причем сразу же после окончания заседания суда.

И вот уже покидали зал лишние зрители, по проходам сновали безмолвные муравьи — слуги с кувшинами с водой, и блюдами с фруктами и незатейливой едой для тех, кто оставался. Тех, кто имел отношение к Отбору.

Ана так и сидела рядом с Наследником в первом ряду. И Бэй обрадовался, когда Кайра расположилась сбоку от Закатных. Если не вертеть шеей, то можно было не видеть, как Пес ухаживает за своей Избранницей — разве что из рук не кормит.

— Поешь. Нас ждут испытания, — прозвучал не приказ, но совет.

Кобейн чувствовал волнение принцессы, он различал напряжение в ее голосе, заметив, что Кайра тоже борется с желанием смотреть на соперников. Но, занятая своими собственными сражениями, Рассветная при том не забыла о странной любви своего раба к непопулярному в Долине то ли фрукту, то ли овощу, который звали хлебом Изгоев — на тарелке перед Бэем лежал плоский хлеб и шипастый огурец.

— Бэй, — позвала принцесса, едва он прикоснулся к еде. И попросила взглядом — за долгие дни и ночи, проведенные вместе, они научились говорить без слов. Не приказывала, пока просила…

В таком месте? Кобейн послушно поднялся и, переступив через лавку, застыл за спиной принцессы. Начал разминать ей плечи, почувствовав стянувшиеся в шнуры мышцы. Какую войну вела Рассветная? И зачем она устраивала шоу близких отношений со своим Избранником? Ее расслабленный выдох служил не только наградой за массаж, но и предназначался зрителям.

Поперхнулась, закашлялась, Тайна. А Кобейн злорадно усмехнулся — плохо, значит, кормит ее Пес. Не гнутся железные руки.

— Спасибо, Бэй. Посиди со мной рядом, — громко и ласково позвала его Кайра и повернулась в сторону Закатных.

Бэй не стал смотреть.

Хватит. Пока насмотрелся.

Испытания начались по-долинному — с проверки знаков рода незнакомого Храму Избранника принцессы. Кобейн даже не успел испугаться, когда заметил, что с места поднимается Истинный, тот самый, что сидел рядом с Верховными. Не успел подумать о дорожке из желтого песка, что вела не к Изумрудному городу, а на плаху, как прозвучал голос белобрового Магистра.

— Момент Отбора слишком важный, так что я сам проверю метки.

Зато пока Высший выходил в центр зала, чтобы спасти своего Скользящего, Бэй наслаждался выражением неприкрытого ужаса на лице Аны. Тайна боялась, что прозвучит ее имя, и кровавый пень и топор окажутся вдруг для двоих. Считать ли этот вариант будущего — воссоединением? Но даже такого не получилось.

— Знаки рода истинные, — соврал за спиной Кобейна магистр. — Их наносил жрец.

Тот самый, что подавился воздухом, и посмотрел сначала на балкон для подсудимых, потом на Бэя (глаза у Аны были, как у лягушки из детской книжки в селении контрабандистов).

После этого Тайна развернулась в сторону Рассветной принцессы. А на кого еще ей было смотреть в поиске ответов? Глядя на растерянное девичье лицо, Бэй понял, что Ана еще не догадывается о настоящей цене своих художеств. Воровка в одном мире, одинокая девчонка, жившая среди преступников в другом, похоже, она так и не научилась продумывать последствия собственных капризов. Заигралась в Тайну, способную скользить меж двух миров и ускользать от ответственности.

Вспомнив о знаке подчинения, Кобейн захотел сравнить еще не подозревающих о своем близком родстве девушек, но у него не хватило на это времени. А у Тайны закончилось время, чтобы удивляться.

Начались испытания Искателей.

Ана слушала, прислушивалась, и принюхивалась, как гончая, даже зажмуривала глаза, пытаясь почувствовать запрятанный камень. Но не могла сосредоточиться. Ей мешал довольный, сытый взгляд Рассветной, которым та наградила Ану, после того, как Бэй прилюдно размял принцессе уставшие плечи. Не постеснялись даже! Ну конечно! О том, что Рассветная изменила своим принципам ради красавца-телохранителя говорили на тех же самых углах Долины, где навешивали всех Теней на Избранницу!

Сколько же обиды оказалось в душе у Аны и ревности, перемешивающихся в горько-соленый коктейль. От него кружилась голова и болело сердце. И весь мир вокруг закрывал плотный туман, сквозь который с трудом воспринималось происходящее в зале.

Только несколько напряженных мгновений, пока Верховный шел к Бэю, чтобы проверить знаки, Ане довелось испытать нечто иное — леденящий душу ужас с запахом металла и засохшей крови. Страх за него — за Солнечного! И за себя, если в зале во всеуслышание прозвучит ее имя.

Непостижимо! Но этого не случилось. Как и обвинения в незаконных знаках. А единственное возможное объяснение вернуло ревность и обиду. Ана, играясь, поставила символ Рассветных на спине Бэя, но это Рассветная принцесса приняла его в род, чтобы сделать своим Избранником!

Когда два Истинных короткими переходам отвели девушек к Беглянке, наказав найти спрятанные кристаллы, Рассветная одарила соперницу белозубой улыбкой, пожелала успеха и, тронув за руку жреца-Проводника, играючи переместилась с ним к первому камню.

Ана фыркнула ей вслед рассерженной кошкой и стала прислушиваться к зову камней. Куда там! Ей мешала ревность! Сытые, довольные взгляды Рассветной сбивали с пути.

Бэй и Кайра!

Вместе днем и ночью!

Вместе для Отбора. На что рассчитывает принцесса, выбрав себе в пару чудом выжившего после перехода землянина? На изначальный камень Рассветных королей? О камнях нужно было думать, но думалось об ином. Что Бэй и Кайра вместе днем и ночью.

За что ей это?

Так жалко саму себя Ане не было даже у глухого забора в Храме, где ей открылись обрывки какого-то неправильного и слишком одинокого детства. Котенок она бездомный. Всегда им была. Почувствовала однажды запах дома и тепло ласковых рук — и вот снова оказалась на улице.

Причем здесь улица? А как же Ларс? Положение его невесты и Закатные короли в качестве будущих родственников? Вот только Ана чувствовала себя брошенной зверюшкой и сгорала от ревности при мысли, что пригревшие ее когда-то руки гладят теперь точеные плечи Рассветной.

Удивительно, что в таком состоянии она вообще что-то нашла и даже не слишком сильно отстала от принцессы! Так что, изучив содержимое мешочков, с которыми два Искателя вернулись в зал, жрецы не вынесли пока свой приговор.

— Ты многому научилась, Избранница! Похвально… — обронила Рассветная, пока перешептывались Истинные. Не сказала — ужалила, точно так же, как когда назвала Ану мерзавкой.

У прекрасного утреннего цветка были ядовитые шипы. Капли яда в бочке золотого меда.

Между тем Бэй и Ларс готовились покинуть зал вслед за Истинными.

Ларс улыбнулся своей Избраннице, показав один из тех жестов, что они придумали для Аль Ташида, означавший «не волноваться». Собранный, спокойный, красивый, Наследник напомнил Ане самого себя — того парня, что шел по улице Аре к девочке, ожидавшей его приближение, затаив дыхание.

Наследник победит, и значит, снова проиграет Бэй, который никогда не мог сравниться с Ларсом. Но землянин не погиб во время перехода и выжил в Долине… Оказался рядом с Рассветной. Почему так спокойна принцесса? И почему кривая улыбка на мужском лице больше похожа на улыбку предвкушения, чем страха?

Хотя, покопавшись в собственных воспоминаниях, Ана поняла, что никогда не видела Бэя с выражением проигравшего на лице. Даже истекая кровью в Сэнт-Морице — за мгновение до того, как свалиться на пол — он излучал уверенность, что сможет ударить обидчика.

Только Кайра никогда бы не затеяла испытания, если бы не рассчитывала на успех.

Робкую надежду тут же смыла холодная волна вины — невероятная победа Бэя означала бы поражение Ларса. После долгого пути к Аль Ташиду — скольжений между двумя мирами, часов тренировок и настроек Наследника и Избранницы, чтобы работать вместе. Что должна была чувствовать Ана?! Кому желать победы? Ее ведь не поделишь на двоих…

Испытание закончилось раньше, чем она разобралась в себе, потому что вслед за Истинным в зал вернулся… Бэй.

Весь в ссадинах и кровоподтеках, с выражением триумфа на лице, он напоминал обожравшегося мышей кота. Лавровый венок так и просился на его голову.

Кто ты, Бэй?!

— Его дар сильнее, чем был когда-то у Мирна, — Кайра придвинулась на короткое мгновение к Ане. — Вы проиграли, Избранница.

Девушки так и сидели рядышком на первом ряду в центре зала.

Ана смотрела на Рассветную, поэтому пропустила момент, когда снова открылась дверь, зато заметила во взгляде принцессы не торжество победы, а сверкнувшую молнией боль. Чувствуя, как все обрывается в душе, Ана стремительно развернулась к Ларсу.

Наследник нес груз поражения, не замечая растерянные взгляды своих союзников и насмешливые — недоброжелателей, не ответив на злорадный возглас Дагана. Старший сын Закатного короля выглядел величественно, несмотря на разбитый нос и грязные от запекшейся крови руки. Он встал рядом с довольно усмехавшимся Бэем, и Ана поняла, что Наследник еще не проиграл. К нему уже спешил личный слуга с коробочкой в руках, и через несколько мгновений люди в зале увидели Око. Понеслись с разных сторон вопросы — «Что это?», и завертелись головы в поиске ответов.

Зато оживились Магистры, которые в отличие от большинства жителей Долины, знали, что могущественные камни, наделившие когда-то первых королей огромной силой, существуют на самом деле, а не только в легендах.

Верховные бросали на перстень жадные взгляды, и по быстрому обмену репликами между ними и Истинным Ана догадалась, что жрец, которого она звала «своим», хранил секреты даже от Храма. В дождливом городе не знали, что у наследника Моранов есть…

— Око! — разорвал тишину ожидания голос Йодана. — Изначальный камень рода Амари. Если кристалл признал Наследника Закатного дома, это повлияет на исход испытания.

— Так вот почему он решился выбрать тебя, — потянулись к Ане ядовитые шипы Рассветной.

— У обоих Проводников равные права на Око, — слова Мирна водами подземной реки разрывали невидимые стены привычных истин, обрушивая на зрителей очередное откровение необычного дня. — Избранник Рассветной принцессы тоже носитель крови Амари. Как и я.

Пока Мирн шел в центр зала, общим возгласом изумления выдыхал весь зал.

Даже Кайра.

Даже Бэй, уронивший с лица самодовольную улыбку.

Даже Ларс, развернувшийся в сторону соперника так стремительно, словно собирался ударить.

Даже Король Аларик, вскочивший со своего места.

— Дворовый щенок! — закричал он на своего незаконного сына.

Ана впервые видела, чтобы ненависть полыхала на лице Королевы так же ярко, как и на лице ее мужа!

Бастард ответил обоим коротким поклоном, больше похожим на дерзость, чем на знак уважения, и застыл недалеко от Ларса и Бэя.

А у Аны от слов Мирна заболела голова. Амари!

В имении прабабушки Ларса, изучая стены комнат и наслаждаясь прохладой беседок сада, исследуя взглядами и пальцами рисунки детей Мелины, Ана чувствовала особую связь с этой женщиной, думая, что их сближает похожая судьба. Но получалось, что, растворяясь в прошлом королевы, она приближалась к ее потомку, тому самому, с солнечным взглядом, который стоял сейчас в центре зала, в очередной раз переворачивая все в душе. Бэй всегда незримо был рядом. Даже когда Ана дала согласие Наследнику, считая мир и саму себя осиротевшей без сильных, нежных ладоней…

Повело, закружило голову — до тошноты. Так, что Ана сцепила перед собой руки и наклонилась, пряча искаженное лицо… Не выдержала и в отчаянии нашла глаза Бэя. Тот дернулся, как от удара, и взгляд его стал вдруг таким же, как в Лондоне, Дубае, Вене! За мгновение до того, как человек-стихия срывался в погоню. Будто Бэй готов броситься к ней прямо сейчас, забыв обо всем, забыв про Кайру и Ларса!

И Ана испугалась.

Она поспешно отвернулась к Наследнику, который выглядел растерянным и искал у нее поддержки. Разве можно оставить его в такой момент? Разве сможет она его оставить? Пусть наполнялись соленой влагой глаза, Ана справилась с непослушными слезами и улыбнулась Ларсу, показывая сигналы, которые они придумали для Аль Ташида.

— Не волнуйся. Я с тобой. Я — твоя.

Когда она вновь посмотрела на Бэя, тот криво улыбался кольцу в руках Наследника. А если смотрел вперед, то только на Рассветную.

Глупая, глупая Ана! Мгновения назад ей показалось, что огонь его взгляда горел для нее.

Как же она запуталась! До пелены перед глазами, сквозь которую было едва видно, что Око лишь замерцало, попав в руки Мирна.

Аларик не сдержал презрительного смешка, да такого, чтобы слышал весь зал.

Око слабо засветилось в руках Бэя. И Аларик надменно усмехнулся.

Но стоило камню засиять на ладони Ларса, Закатный Король поднялся со своего места и издал торжествующий крик:

— Наследник!

О Мирн Моран, нелюбимый бастард короля, веселый увалень Балу и вечный поклонник Рассветной принцессы, на что ты надеялся, выходя в центр зала? Неужели снова на чудо? Не смог забыть, как сильно Око звало тебя? Ты ошибся. У троих потомков Мелины не было равных прав на камень, потому что тот уже признал своего владельца. Месяцы настроек и тренировок не прошли даром. Но это означало, не только крушение призрачных надежд Мирна, но и то, что испытания дара не определили пару Избранников для Аль Ташида.

— Нас ждет испытание в Лабиринте! — прозвучал рядом напряженный голос Рассветной. — Не боишься, Избранница?

Ана развернулась, возвращая принцессе вызывающую улыбку:

— Боюсь. Но я научилась смотреть своим страхам в глаза.

К ним уже подходили Разрывающие — Ларс к Ане, Бэй — к Кайре.

Прежде чем завершилось безумное заседание, Бэй успел понять несколько вещей.

Сюрпризы не закончились.

Вернувшись в зал, Кобейн наслаждался чувством победы, не задумываясь о последствиях. Он эгоистично думал, что показал застывшему залу, жаркому миру, а главное, сероглазой Тайне, что он, Тени знают почему, сильнее ее Цепного Пса.

С каким наслаждением они лупили друг друга! Драка не входила в программу соревнований, но получилась сама собой, как только Ларс и Бэй оказались на открытом месте за городом, куда привели их жрецы. Не понятно было, кто начал первым. Оба одновременно испытали потребность разбить руки о лицо соперника. Они наносили удары даже после того, как жрецы устроили маленький фейерверк, чтобы привлечь к себе внимание. Обменивались пинками, пока их растаскивали в разные стороны подоспевшие охранники — по двое на каждого. Остановить Разрывающих оказалось непросто. Правда, пока они рвали не пространство, а друг друга. Кобейн не переломал Наследнику рук, для этого Пес оказался слишком серьезным противником, но впервые они дрались на равных, вкладывая в удары все невысказанные претензии. У них обоих была проблема. Неразрешимая.

Сероглазая.

Наследник бил за то, что Бэй был.

Бэй — за то, что Пес будет. За то, что получил право находиться рядом и касаться Аны своими железными руками. Зато нос ему Кобейн все-таки успел сломать, прежде чем их растащили в разные стороны.

Один из жрецов вытер пот со лба и выдал:

— Хорошо, что здесь нет лишних свидетелей.

Ничего они не понимали, эти лысые и полулысые жрецы. Без драки Наследник и Бэй не тронулись бы с места, замороженные ненавистью, или бы разнесли к Теням всю Долину.

После этого пространство рвалось для Бэя в клочья, испугавшись несущегося по его венам адреналина. Бэй знал, что победит, еще не сделав и шага. А вернувшись в хмурый зал, позволил себе вести себя, как павлин на току, перед двумя женщинами на первом ряду, одаривая их торжествующими улыбками.

Прекрасная Рассветная принцесса улыбалась в ответ.

Ана казалась потерянной. Она заметалась по Бэю взволнованным взглядом, вызывая жар во всем теле. Тайне не нужно было делать усилий, чтобы превратить его в пепел. Вот такого неравнодушного взгляда было достаточно! Бэй БЭЙзумно соскучился.

Он вспоминал залитый солнцем остров и сам чувствовал себя островом, пока вокруг него в беспокойное море врезались молнии новых открытий — нашлись сразу и Око, и Ари, и ее потомки.

Оказалось, что детектив Ван Дорн играл на Земле в салочки с собственными родственниками. А теперь передавал с ними из рук в руки перстень Кардинала.

С которого все и началось.

А9, трое Скользящих на стоянке. Кобейн застыл с бумажным стаканчиком кофе в руках, разглядывая изрисованную знаками спину незнакомой девушки. Ана заставила его съехать с дороги прежде, чем он увидел ее лицо. Поймала его ароматом своих тайн. Он гнался за ней через страны и миры, мусорки и Ущелья вот к этом залу.