Разрывая стены

11. Ана

Разбить янтарное сердце было правильным решением. Яркая вспышка и горящие светлячками осколки еще преследовали Ану несколько дней во снах, но днем она чувствовала себя намного спокойнее. Слишком много взлетов и падений пришлось пережить в тот день, когда она обретала и теряла надежду, закончив слишком яркими видениями. Камень едва не лишил ее разума. И пусть теперь в душе свербела пустота, она скоро заполнится. А неудачная близость, перешедшая в приятный и утешающий совместный сон, сблизила Ларса и Ану, как никогда. Избраннице было тепло и спокойно рядом с Наследником. Он вмещал для нее Вселенную, подарил ей два мира, и находиться в его руках казалось правильным. Когда утром следующего дня Ларс вылезал из окна спальни, Ана счастливо улыбалась ему вслед и верила, что их ждет счастье.

Появление Мадигве еще оставалось тайной для большинства жителей Долины, и предположить, как отреагирует на эту новость и так бурлившая столица, было невозможно. Наступали трудные времена. Сам воздух вокруг дворца казался наэлектризованным, словно перед грозой, и впервые Ана желала, чтобы скорее наступила ночь Трех Лун. Победа или неудача ждет избранников в Аль Ташиде, никто не знал, но этот день мог отвести ураган, собиравшийся в небе над Долиной. О каменном кресте и том, что таилось внутри него, Избранница старалась не думать. Ничего необычного с ней не происходило. Путь к третьему камню, даже если она с ним связана, был закрыт еще на пять лет.

Ларс и Ана усиленно тренировались — иногда с Дэшем или Истинным, но все чаще вдвоем. Они выходили в каньоны и искали камни, проверяя действие связи. Случайность или нет, но после того, как разлетелся на икры янтарь, Ана лучше контролировала свой дар, а дар Ларса усиливало и направляло Око. Наследник и его Избранница становились надежной парой — Искатель и Разрывающий пространство. Отношение к Ане среди придворных понемногу менялось к лучшему, и даже Аларик все реже выказывал свое недовольство выбором сына. Небольшие подарки в виде редких драгоценных камней помогали заслужить расположение Короля.

Например, этим вечером за ужином в малой столовой дворца Ларс собирался преподнести отцу изумруд редкого насыщенного цвета, который Избранница нашла на границе с Карьером.

— Ана, вам предстоит надеть на встречу с Королем рубины, и ленты в волосах будут цвета выдержанного красного вина. Разрешите хотя бы на этот раз снять ваш скаполит! — уговаривала Избранницу Аксела, застыв у зеркала рядом со своей подопечной. Лэда принесла украшения, которые прислал для ужина Ларс, и помогала их примерить.

— Хорошо, — согласилась Ана, — положи сережку в мою шкатулку.

Не ожидавшая такой покорности лэда удивленно приоткрыла рот в поиске слов. Ана и сама не ожидала, что так легко согласится.

Но решение принято. Оставить прошлое — прошлому.

Короткое молчание нарушил слуга, доложивший, что Гая привела человека, за которым посылала Избранница, и ее ждут в малой гостиной.

Ана взлетела со стула и поспешила к двери.

— Что вы собираетесь делать с этой девчонкой? — догнал ее недовольной голос лэды.

— Она нагадает вам хорошего жениха!

Вслед Избраннице полетело возмущенное фырканье.

Кимико, напряженная, как струна, сидела на диване, прислушиваясь к звукам, и почти не мигала синими глазами. Мангуст беспокойно вертелся у ног хозяйки, то начиная покусывать себе бока, то крутился волчком, устраиваясь поудобнее.

Маячившая на пороге гостиной Гая строила Ане удивленные мины и пыталась беззвучно что-то сказать.

Неважно. Ана договаривалась с подругой, что останется с девочкой наедине.

— Здравствуй, Кимико, — сказала она, когда за Гаей закрылась дверь.

— Лэда, — повернулась в ее сторону гостья, — мне сказали, чтобы я посмотрела вашу судьбу?

— Проверишь, может, она уже определилась?

Кимико дернулась, хлопнула невидящими глазами и стала прищуривать их, словно могла рассмотреть приближавшуюся к ней Избранницу.

— Это вы были на площади, — начала она говорить и замолчала, сжимая руки в кулак.

Ана увидела слепую девочку днем раньше совершенно случайно — по дороге из дворца. Сначала в сумеречное пространство крытой кареты залетела невероятная мелодия. Не веря своим ушам, Избранница заставила кучера остановиться, а всех в карете замолчать. Но ошибки быть не могло — мальчишка, игравший недалеко от дороги с палками, насвистывал Джингл Бэлс. Простая мелодия вызвала у Аны желание выскочить из кареты, подхватить незнакомого сорванца под мышки и закружить! И засмеяться вместе с ним.

— Это Мирн. Точно Мирн, — повторяла она, разглядывая мальчишку, потом скользнула взглядом по площади и заметила цветастую юбку-луг и Кимико.

Как же Ана удивилась! Приказала кучеру остановиться на углу шумной улицы, чтобы рассмотреть среди людей знакомые лица ребят-воришек или пузатого мужчины, но никого не увидела. А приглядевшись к ясновидящей девочке, Ана поняла, что та выглядит иначе, чем в столице Рассветных. Словно от слишком жаркого солнца цветы на пестрой юбке отцвели и пожухли. Кимико улыбалась, ожидая клиентов, и зазывала тех, кто проходил рядом, но ее улыбка при этом оставалась настороженной. Девочка чувствовала себя неуютно на улице Гавры.

Вернувшись в имение, Ана не могла забыть ясновидящую, глаза которой казались намного больше, чем она запомнила, а сама девочка — намного худее и ниже с тех пор, как они виделись. Зверек у ее ног не лежал спокойно, как в Рассветной, а озирался и скалил зубы или вертелся волчком на месте, запутывая веревку. Как же Кимико ходит в незнакомом городе?

Потерявшегося котенка напоминала девочка. Ее саму в чужом мире, с Одиночеством в глазах. И Ана не выдержала — на следующее утро попросила Гаю найти ясновидящую и привести в имение под предлогом, что богатая лэда желает узнать свою судьбу.

— Ты как сюда попала, Кимико? — Ана присела на корточки недалеко от края пестрой юбки, но подальше от затаившегося зверька. — Он меня не укусит?

— Может, если почувствует что-то неладное, — бойко ответила девочка.

— Неладного я не замышляю.

— Возьмите камень, — Кимико протянула вперед мешочек с камнями, — мне обещали целых три монеты, если вам понравится предсказание.

Ана смотрела на девочку и понимала, что хочет забрать себе этого котенка.

— У тебя есть кто-нибудь?

— Есть, — слишком быстро ответила Кимико.

— Кто-то, кроме воришек — двух мальчишек, которых я не увидела вчера на площади, или продавца эля с усами и круглым пузом, которому вы отдавали часть выручки? Его я тоже не заметила. Ты приехала в Закатную одна?

Девочка дернулась, хотела подняться, но Ана удержала ее, правда, пришлось тут же отскочить в сторону, потому что мангуст бросился на нее и вцепился в ткань платья.

— Я не знаю, о чем вы, лэда.

— Ты же не выживешь на улице без этих воришек. Одним гаданием не прокормишься.

Вблизи стало еще заметнее, что цветы на юбке пожухли от пыли, а сама девочка выглядит не слишком ухоженной.

— У тебя есть кто-нибудь в этом городе?

— Это не ваше дело, лэда. — Лицо девочки застыло, синие глаза казались еще более синими, губы едва заметно дрожали. — Я согласилась погадать. Но если вы больше не желаете, пойду. На площади народ не целый день толпится.

Ана грустно улыбнулась, бездомный котенок перед ней строил из себя льва.

Как его удержать? Не отпустить? Нельзя пугать, нельзя давить.

Она вспомнила саму себя в моменты, когда отчаяние схлестывалось с гордостью — дорогостоящим чувством для бездомных и бесправных, но казавшимся порой так же жизненно необходимым, как возможность поесть.

Времени на раздумья не дал мангуст, намертво вцепившийся в ткань платья.

— Где ты живешь? — спросила Ана, залезая с обувью на кушетку и пытаясь сбросить с себя зверька. Он не издавал ни звука, только сжимал челюсти и смотрел на нее глазами-бусинками.

Бульдог в теле крысы.

— Вы гадать будете? — руки девочки потянулись к веревке.

Волчонок в теле мыши.

— Я хочу предложить тебе остаться в этом доме, — Ана едва не срывалась в крик, потому что зверь не собирался расслаблять челюсти и висел теперь в воздухе, оттягивая платье, так что приходилось держать подол руками. Уже начинала трещать ткань.

— Зачем вам? — насторожено спросила девочка.

Она же слышала — что-то происходит между ее зверьком и настырной лэдой, чувствовала, как дергается веревка, но не спешила помочь. Может, припугнуть ее бракованными жемчужинами? Нет… нельзя. С Аной это бы не сработало.

— Давай ты освободишь меня от своего зверя, а я помогу тебе с Носатым.

Девочка растерялась от подобного предложения.

— Зачем?

Ткань трещала, и зверек грозился вот-вот сам отвалиться с куском платья. Ну же… бывшая детдомовка и уличная воришка, думай, как ответить на вопрос Кимико, вместо того, чтобы тянуть на себя рвущийся подол.

— Хочу, чтобы он был счастлив. Так сложилось, что я хорошо его знаю. Настоящего, не носатого.

— Вот как, — прошептала Кимико и коротко крикнула в сторону мангуста. — Глаз!

У зверька оказалась вполне логичная для Долины кличка, где, похоже, все домашние животные носили имена камней или частей тела… Мангуст открыл пасть, с глухим стуком отвалившись от платья Аны, и метнулся к цветастой юбке.

Облегченно переводя дух, Избранница спустилась с кушетки и села на нее. Ноги не держали…

— Так вот почему вам весело и интересно было про него слушать… — протянула девочка. Ане сложно было понять, о чем Кимико думает. Синие глаза были выразительными, но иначе, чем у зрячих людей. — Вы мне поверили?

— Ты же ясновидящая, тебе лучше знать. А мой друг, как никто другой, достоин счастья.

— И что… как? — растерялась уличная гадалка.

— Ты же слышала, какие стихи он читает и как говорит. Значит, понимаешь, что прежде, чем вы встретитесь, тебе нужно многому научиться.

Девочка кивнула, соглашаясь.

Ана была на верном пути, теперь важно не сбиться.

— Предлагаю тебе остаться здесь. Я не могу обещать, что все получится, — необходимо оставаться честной, а представить этого ребенка рядом с Мирном у Аны не получалось. — Но мы можем немного помочь духам.

Кимико отвернулась и смотрела глазами-озерами в сторону приоткрытой двери. Кто-то подслушивал, и Избранница даже догадывалась, кто…

— Пока останусь, — решилась девочка. — Но поклянитесь, лэда, что как только я захочу уйти, вы меня отпустите. И что Глаз останется со мной.

— Хорошо, — вздохнула Ана, опасливо косясь в сторону мангуста.

Разве у нее был выбор?

Подслушивали обе. И лэда, и Гая. И обе были недовольны решением Аны.

— Королева будет вне себя от злости! Как можно пускать в дом невесть кого? — пыхтела переполненным чайником Аксела. — Грязная, собравшая пыль со всех углов города девчонка. А ее зверь? Он же наверняка блохастый!

— Вот и распорядитесь, чтобы обоих отмыли и одели в чистое.

— Зачем тебе эта девчонка? — возмущалась Гая, выпуская стрелы, слишком похожие на ревность. — Она же, наверняка, воровка.

— Ей не нужно воровать, пока она здесь. И мы будем ее учить. Тебе же это нравится — всех учить? — улыбалась Ана. — Приготовьте ей комнату рядом с моей.

— Это еще зачем? — Два возмущенных голоса слились вместе…

Добавил недовольных замечаний и Наследник.

— Это маленькая девочка, Ларс! — отвечала ему Избранница.

— Почти девушка, к тому же, со зверем. Какие странные прихоти, Ана. Тебе мало коня? Хочешь, я подарю тебе собаку? Или тростникового шанга?

Тростниковые шанги были похожи на кошек и отличались преданностью одному хозяину.

— Не хочу!

Избранница и Наследник даже впервые поссорились и после обменивались холодными взглядами в течение всего королевского ужина. Но, несмотря ни на что, Ане хотелось улыбаться. Она не могла до конца объяснить себе, почему появление Кимико и то, что девочка теперь будет рядом, имело для нее такое значение.

Но потребовалось совсем немного времени, чтобы понять — почему.

Настороженность в громадных глазах девочки быстро сменялась доверием, и своей непосредственностью и жизнерадостностью Кимико заполняла зияющую пустоту, образовавшуюся в душе Аны после того, как разлетелся на искры янтарь.

Так же, как ее покровительница, Кимико влюбилась в новый дом, безошибочно находя любимые места Аны — в саду, библиотеке, в старых спальнях. Она даже почувствовала, в каких комнатах находились тайники Мелины, а когда Ана протянула ей рисунки, выбрала из них те, на которых были головки младенцев и погремушки, и незрячие глаза девочки наполнились слезами.

— Столько любви, столько тоски… Больно, — прошептала ясновидящая, откладывая в сторону листы.

Когда Ана работала, составляя наборы для ювелира, ее подопечная всегда находилась рядом, перебирая камушки. Но если Избранница слышала истории камней, то Кимико на ощупь определяла их стоимость. Прямо-таки оценщик в цветастой юбке.

Поменять стиль одежды девочки не получалось. Сколько ни пытались Гая и Аксела, она «видела», когда ей приносили менее цветастые ткани.

— Кимико не совсем слепая, — объяснила Ана, вспоминая первый разговор с девочкой на площади Рассветной, — и различает очень яркие или темные цвета как пятна, так что не пытайтесь ее обмануть.

Одним вечером Кимико попросила Избранницу поделиться с ней историями камней, и с тех пор почти каждый день заканчивался на балконе или в комнате девочки, а то и на кровати Аны с рассказами о кристаллах или сказками из книг.

Несмотря на растущее между ними доверие, Кимико продолжала хранить свои тайны и закрывалась, если Избранница начинала задавать слишком много вопросов.

Зато сама бойко расспрашивала о Мирне и о Земле.

— Мне нужно многому научиться, — согласилась она, услышав, что ее нареченному известны два мира.

Узнав, что ее жених — вовсе не охранник на водонапорной башне, а бастард Закатного Короля, Кимико замолчала на целый день и провела его в своей комнате, сказавшись на плохое самочувствие.

— Трудно быть сиротой, — заявила она Ане, прервав добровольное заточение. — Но еще больнее быть сиротой при живых родителях. — Так ясновидящая договорилась с духами и приняла новый статус будущего жениха.

У Аны был собственный опыт, как учат детей, которые отказываются разговаривать, но она не знала, как занимаются со слепыми. Она начала с детских стихов, которые смогла вспомнить, но их оказалось не так много, а память Кимико слишком цепкой, и девочка запоминала все после двух-трех повторений. Настало время искать помощь в библиотеке. Учитель из Аны получался хаотичный и, если быть честным, бестолковый. Она то бросалась читать отрывки из книг по истории Долины, то рассказывала о растениях, потом перескакивала на классификацию камней и описания их свойств, все время наталкиваясь на непредвиденные результаты. История Кимико не интересовала. Девочка сидела, выпучив глаза и утонув в своих мыслях, или едва слышно пела. Стоило заговорить о растениях, как ясновидящая завела спор об их лечебных свойствах, и Ана чувствовала себя уже не учителем, а ученицей. Классификацию камней Кимико выучила быстрее, чем ее наставница, и уже через день ловила ее на ошибках. К тому же времени на уроки оставалось все меньше. Ларс настаивал на частых тренировках, а Королева задумала новый проект с участием Избранницы.

Понаблюдав за метаниями Аны, Аксела предложила свою помощь.

— Чтобы эффект обучения был высоким, оно должно быть систематическим. Ваши знания о родословных влиятельных родов страдают от того, что вы все время пропускаете занятия и слишком увлекаетесь составлением наборов из камней. Думаете, я не догадываюсь, почему Гая так часто ходит в город?

Ане пришлось отдать Кимико заботам Акселы, а чтобы лэда стала менее догадливой, подарила ей красивую брошь. Украшение было из карнеола, усиливающего женскую притягательность, с цирконом, добавляющим веры в себя — совсем крошечным, потому что уверенного человека камень превращал в наглеца, а чересчур настойчивая Аксела переродилась бы в Тень имения, и от нее бы точно никто не спрятался. Ана добавила в брошь розовый кварц, сохранивший историю такой сильной любви, что она пульсировала в ауре кристалла столетия спустя и была способна растопить сердца новых владельцев для сильных чувств. Кварц попал к Ане пару недель назад среди камней, которые прислал для работы ювелир, и лежал у Избранницы под подушкой. Когда ей становилось очень грустно, она брала его в руки, и чужое счастье уменьшало печаль. Розовый кварц принесет Акселе счастье.

Все только выиграли от того, что лэда начала заниматься с Кимико, хотя сама девочка жаловалась на слишком строгую учительницу, которую не пугали каверзные вопросы ученицы, и изобретавшую новые способы учить слепую.

— Я еще сделаю из этой уличной гадалки приличную девушку, — грозилась лэда. — Но тогда она станет слишком умна для женихов ее круга, и что вы будете с ней делать, Избранница? Об этом вы подумали?

Ана смеялась в ответ, что как раз на эту тему она уже все решено.

Зато Гая старалась не замечать девочку, и если и говорила о ней, то жаловалась на мангуста или на беспорядок в комнате у Кимико. У подопечной Аны было свое представление о расположении вещей вокруг себя и да, ей нравилось складывать их в кучи.

Новые жители имения создавали новые проблемы.

Оба — и ясновидящая, и ее зверек — страдали клептоманией, и сложно было сказать, кто из двоих сильнее. Кимико забирала себе вещи, которые, как ей казалось, никому не были интересны, и горы в углах ее комнаты росли. Глаз мог проникнуть в любое помещение через дверь или окно и тащил все, что блестело. И между тем, что понравилось Кимико, и тем, что попадало в лапы мангуста, существовала неоспоримая связь.

— Из прачечной пропали все металлические прищепки, — ругалась Гая, — не иначе, как Глаз положил на них свой глаз.

— Мне пришлось выследить мангуста, чтобы вытащить из его склада подвеску с плаща! — рычал Ларс, вываливая на стол перед Аной целую горсть мелких блестящих вещей, среди которых были три прищепки.

— Мой новый платок с бусиной речного жемчуга снова пропал! — метала молнии Аксела. — Нам придется избавиться от этого зверя.

— Кимико предсказала вам надежного и красивого мужчину лэда, — возражала Ана. — А вдруг духи разозлятся, если мы обидим ясновидящую, и передумают?

— Глупости нагадала ваша девчонка. Что только она может видеть своими слепыми глазами? — голос Акселы предательски дрогнул. — Цветы на безобразной юбке, которую вы позволяете ей носить. Королева будет вне себя, когда увидит вашу воспитанницу и ее блохастого вора.

— А разве он еще блохастый? Гая вымыла его уже четыре раза.

— Три. Мыть четвертый раз она отказалась, потому что у нас закончились запасы заживляющей мази. Этот монстр исцарапал ей все руки.

Ана ото всех защищала свою подопечную и ее зверька, пока однажды утром не досчиталась в своей шкатулке сережки со скаполитом. И вот уже сама Избранница влетела комнату Кимико в ночном платье и со всклокоченными волосами.

— Глаз утащил мое украшение! — пыхтела Ана, как пересидевший в печке хлеб.

Она больше не надевала гвоздик со скаполитом, но ей было важно, проснувшись утром, посмотреть на него и как бы невзначай прикоснуться, когда доставала какое-нибудь украшение или просто копалась в своих драгоценностях. Желтый камушек должен был находиться в шкатулке, а не в цепких лапках мангуста.

Кимико сразу же протянула Избраннице сережку.

— Я бы вернула, Ана. Сразу вернула, — проговорила она и вздохнула. — Нам лучше уйти… У тебя из-за нас одни неприятности.

Ана упрямо помотала головой.

— Оставайтесь. Пожалуйста, оставайтесь. Я, кажется, что-то придумала насчет Глаза.

Мангуст успел испортить Наследнице не одно платье и всегда был готов вцепиться в следующее, заставляя ее держаться на расстоянии. Во время работы с камнями или вечерних посиделок зверька приходилось закрывать в комнате хозяйки, и если Глаз умудрялся освободиться из плена, то непременно забирался в покои Аны, чтобы перевернуть там все с ног на голову. Сжимая в руках драгоценный гвоздик, Ана думала о Треве. Пусть Глаз — не конь, но тоже животное с четырьмя лапами и острыми зубами, значит, можно попросить Начальника охраны о помощи, а заодно придумать мангусту какое-нибудь прозвище. С Опалом это сработало. Почему тогда не назвать зверька Сорокой за то, что ворует все блестящее.

Не лучше Глаза, Ларс тоже болезненно реагировал на отношения Избранницы и Кимико. Успокоить ревность Наследника помогло несколько совместно проведенных вечеров и одна сверкавшая небесными бриллиантами ночь. Луны всходили из-за гор все позднее, все ближе к рассвету, напоминая, что момент, когда все три светила сольются на несколько секунд вместе, неотвратимо приближается. Наступило время темных ночей и звезд. Выполняя свое обещание, Наследник забрал Избранницу в горы. Переходы заняли почти час и стоили кучи камней, собранных во время тренировок в каньонах. Закатная столица осталась очень далеко.

Впервые в Долине понадобились теплые одеяла, чтобы, лежа на них, глядеть в небеса и наблюдать, как после заката они сверкают гроздью опалов, растушевываются черным графитом, потом становятся антрацитовыми… Пока вселенские духи не достали огромный таз и не опрокинули его на Долину, рассыпая мириады звезд.

Ларс и Ана прижимались друг к другу и кутались в одеяла от холодного ветра.

— Красиво… — шептала Избранница.

— Я обещал тебе множество новых воспоминаний, — говорил Наследник.

И рассказывал легенды о созвездиях над Долиной. Ана превращала его рассказы в кисти и краски, рисуя поверх другой ночи — на берегу теплого моря и в совсем другом мире.

Чтобы новые впечатления становились новыми драгоценными воспоминаниями. Например, вот это — как Ана лежит рядом с Ларсом в уютном коконе из одеял, высоко в горах Ташида и смотрит в небеса. В этом мире по ним не текла млечная река, чтобы унести ее в прошлое, а светились озера, в которых Найденыш купалась вместе с Наследником.

— Как ты нашел меня на Земле? — спросила Ана. Она не впервые задавала этот вопрос и уже знала ответ — Ларс почувствовал ее зов еще в Долине и при следующем перемещении оказался в Аре, но на этот раз ей хотелось подробностей.

Наследник прижал к себе невесту, невеста поудобнее устроилась у него на груди, готовая слушать рассказ под ритм биения дорогого сердца.

— Я думал об этом. Вспоминал, что случилось перед первым перемещением в Аре. И кое-что нашел. Нас, участников Отбора, стали допускать время от времени в Храм. Это тоже был тест — не все выдерживали переход, некоторых детей не принял сам Храм.

— Какой он?

— Это целый город. Сначала он показался нам лучшим местом во Вселенной — после жара Долины впервые попасть туда, где всегда идут дожди! Только потом начинаешь понимать, что без солнца становится грустно, и узнаешь, что в Храме дождь идет только на улицах и в общественных местах, многие сады накрыты специальными куполами, как зонтами. Но нам мало что разрешено видеть из этого города.

Рука Наследника перебирала волосы Аны, и она жмурилась от удовольствия.

— Путь участников Отбора лежал через огромный сад. От глухого забора, куда мы перенеслись впервые, до неприветливого здания без окон. С каждым разом становилось меньше претендентов, и каждый раз мы оказывались ближе к закрытым дверям. И так несколько лет. Внутрь зашли всего восемь человек из Закатных и семеро — из Рассветных. Теперь представь, что из вечного дождя сада вдруг попадаешь в узкое помещение с такими высокими стенами, что кажется — они тянутся до ближайшей звезды, превращая ее в хрустальную люстру.

Ларс — романтик. Железный Пес с горячим сердцем, улыбнулась Ана и уткнулась носом мужчине в подмышку, громко чихнув от избытка чувств. Не зря она видела черты Наследника среди альпийских склонов. Рядом с ним она вдыхала зимние Альпы — запах хвои мешался с запахом дерева и едва различимыми ароматами железа и горьких летних трав.

— Ты нашел меня до того, как попал в этот дом, — напомнила она,

— Задолго до этого… — Ларс потянул Ану к себе и опалил коротким поцелуем. Откинулся назад на теплое одеяло. — Каждый раз после перехода в саду нас встречали монахи. Мы мокли под моросящим дождем, заливаясь от смеха, пили его, как сироп. А им он уже давно надоел, и жрецы скрывали свои головы под капюшонами длинных плащей. Однажды один из них отозвал меня в сторону и стал расспрашивать, как прошли мои первые скольжения в другой мир. Я был только рад поделиться тысячей впечатлений. Потом жрец захотел проверить метку, закреплявшую дар Проводника. Ничего необычного в этой просьбе не было. Необычным было только то, насколько внимательно он слушал и хотел узнать подробности именно обо мне, а не о даре. После этого посещения Храма я стал видеть сны, в которых высились стены, и из-за них доносился девчоночий плач. А при всех скольжениях меня стало выбрасывать в Аре. И так до тех пор, пока я не нашел тебя за забором. Увидел грустную, сидевшую в одиночестве на лавочке и подумал, что слышал именно твой голос.

— Почему ты не рассказывал мне об этом раньше? — в кольце рук Ларса становилось все более привычно. Надежно.

— Я забыл о жреце, пока ночью не попал вслед за тобой в Карьер. Что-то разбудило воспоминание. А позже нашлось объяснение — цветущие дистелы! Мы видели их с тобой на границе с Карьером не так давно. От жреца в саду пахло цветущими дистелами.

Застучало сердце, зацарапало тонкими иголочками место на спине, где была печать на памяти. Сад под дождем… Ана так легко могла представить себе пресыщенную влагой зелень, бесконечное, монотонное падение мелких капель! Она видела это не только в Голландии. Может, ее так сильно тянуло в страну тысячи дождей потому, что снова хотелось увидеть мокрые улицы и услышать музыку льющейся с неба воды?

Дальше думать про Голландию она себе запретила. Только о дожде. А потом снова — о жреце, принесшем с собой запах дистелов. Изредка даже в Карьере появлялись странствующие жрецы.

Пока Наследник собирал одеяла, Ана смотрела по сторонам. Вокруг были только горы. Где-то среди них, она не знала даже, в какой стороне, находился Аль Ташид. И среди темных вершин в спящих долинах блестели редкие скопления звезд.

— Это поселения горцев, — сказал Ларс на не прозвучавший вопрос.

— Почему горы непроходимы?

— Люди, что здесь живут, говорят о непреодолимых ущельях. А там, где есть проходы — о невидимых стенах. Что те, кто оставался рядом с ними на ночь, никогда не возвращались.

Ана поежилась от непривычного холода, и ей захотелось поскорее попасть домой.

Может, Кимико заснула в ее постели, ожидая рассказа на ночь?

Если бы у Аны была сестра, она скучала бы о ней и спешила вернуться домой. Сестра — это ведь уже семья, которой у нее никогда не было…

Слова Ларса разбудили нездоровое любопытство, и Ане захотелось как можно больше узнать о Храме. Но о городе жрецов не писали в книгах и не рассказывали учителя. Аксела и вовсе замахала руками, услышав подобные вопросы.

— Это знания для посвященных и избранных. Есть вещи, которые лучше не знать.

Вероятно, лэда была права, но Ана давно не ощущала свою метку так сильно, как после рассказа Наследника.

Иногда нас находит то, что мы ищем. Или духи готовят подарок, о котором даже невозможно было мечтать.

Дэш появился в имении Мелины ранним утром и первое, что сделал необычного — напугал мангуста. Глаз уже подбирался к подолу его плаща, когда молодой жрец издал такой звук, (вроде бы и не очень громкий и не слишком пронзительный), что зверек подпрыгнул на четырех лапах и унесся в сторону служебных пристроек.

С тех пор, как Ана отвела Кимико и Глаза к Треву, у девочки и мангуста появился второй наставник, а у лэды Акселы — соперник, который решался спорить с ней. Или она с ним, но горячие дискуссии неизменно заканчивались тем, что учителя разлетались в разные стороны имения с красными от гнева лицами.

— Ана, ты должна исчезнуть со мной завтра на полдня. Скажем всем, что для тренировки в Каньоны, — сказал Дэш, стоило им остаться вдвоем в саду.

Девушка изучала изменения, которые произошли со Шпинелем за то время, пока они не виделись. Ему уже разрешили отращивать волосы с одной стороны головы. На «лысой» появился первый выпуклый знак. Тайнопись Храма привлекала взгляд больше всего. Символы добавлялись постепенно и еще не переплелись в сложную паутину. Из тех двухсот, что знала Ана, она смогла разобрать два: добровольное служение и отказ от Солнца. Что бы это значило? И для чего ей знать этот знак?

— Зачем? — вернулась она к словам жреца.

— Хочу забрать тебя в Храм.

Если бы рядом ударила молния, Ана и то меньше удивилась.

— Как? — только и выдала она, заикаясь. Развела руками — я же женщина, да еще и непосвященная.

— Завтра в Храме большой сбор, срочно призываются все жрецы, которые смогут переместиться. Конечно же, из-за появления Мадигве. Большой собор означает очень много людей, много работы на кухне, много уборки — для таких дней берут в помощь слуг.

— А почему я об этом не слышала?

— Что у жрецов есть слуги из непосвященных? — рассмеялся Дэш. — Есть, у некоторых — есть. И на кухнях обычные поварихи работают. Но женщин берут из селений горцев, изредка — из Изгоев. А когда заканчивается срок службы, навешивают на бедняжек заклятия молчания, слабой памяти и едва ли не слабоумия, так что рассказывать о Храме некому. Кроме того, у горцев к женщинам никто не прислушивается, а Неприкосновенных и так никто слушать не будет. Не округляй глаза, ты пойдешь со мной, и с тобой ничего не случится. Но упускать такую возможность нельзя! Из-за срочности сбора все делается спехом, без должной проверки, так что я смогу тебя провести.

— Зачем тебе это? — насторожилась Ана.

— Печать на памяти. А что, если от энергии Храма, от магии собравшихся в нем жрецов, которая будет пульсировать вокруг, она не выдержит и спадет? И… — Дэш оглянулся, еще раз проверяя, нет ли кого поблизости. — Я знаю, где хранится гобелен. Тот самый…

— И? — Ана задохнулась от страха.

— Хочу на него посмотреть, конечно же. Ожил он или нет.

Одежда была такой плотной и закрытой, что оставляла свободными только глаза, которые поменяли цвет с серо-зеленого на карие.

— У горцев не бывает серых или зеленых глаз, только все оттенки коричневого, — пояснил Дэш необходимость обманки. — Я проведу тебя на кухню дворца заседаний, а потом зайду за тобой, когда наступит правильный момент.

— Ты сильно рискуешь? — запоздало спросила Ана.

Дэш засмеялся.

— Своевременный вопрос! Не больше твоего. Сгорим вместе. Да не бледней так! Я пошутил. А если честно, понятия не имею, что нам грозит. Но нас не поймают, ты со мной!

Да, Ана была с самоуверенным и самовлюбленным Шпинелем.

Она так волновалась, что плохо запомнила путь по городу от места перехода — вдоль высоких безличных стен с обеих сторон улицы, среди множества укутанных в коричневые одежды молчаливых женщин, до высоких ворот, за которыми дождь закончился и начался парк — не хуже, чем у Рассветных и Закатных дворцов. Мягкий ровный свет не лился, а был размазан по высокому куполу, так что Ана подумала, что очутилась внутри лампочки, у которой горела стеклянная поверхность.

Жрец проводил работниц на кухню, где ждала еще одна проверка — Избраннице пришлось показать набор камушков на нитке, который ей дал Дэш. И молчать! Все время, что бы ни случилось, ей нужно было молчать! Перед переходом в Храм всем работницам навешивали печать молчания.

Все хорошо. Все получилось. Ана уже на месте!

Избранницу Наследника Закатного королевства поставили перед корзиной с ошпаренными куриными тушками. Хорошо, что не одну, иначе не за кем было подсматривать, и Ана ощипывала бы одну птицу до самого Аль Ташида! Все равно она наелась пуха и проигрывала сражение с приступами кашля и чихала.

Производительность ее труда была намного ниже, чем у соседок, начиная вызывать ненужные подозрения. Ану спас чих и кашель. За спиной вырос пузатый жрец в поварском колпаке на лысой голове и спросил:

— От пуха?

Избранница рьяно закивала головой, и ее отправили мыть посуду.

Когда появился Дэш, руки невесты будущего короля приобрели цвет перезревших помидоров, а сама она с непривычки и от усталости согнулась знаком вопроса. Жрецы храма не были великанами, но ели из огромной и тяжелой, как камень, посуды.

— Ничего, зато ты в Храме, — подбодрил ее Шпинель.

Он так был доволен собой! И уверен, что все идет, как задумано.

Стоило покинуть кухню, как Ана испытала знакомое покалывание в мышцах и легкую эйфорию от расплескавшегося по телу адреналина. В ином мире она часто бывала там, где нельзя находиться, и не всегда с благими целями, так что пробираться по пустым коридорам и лезть в чужые сокровищницы было не в новинку. Здравствуй, еще не забытое прошлое!

Огромное здание, по которому шли Дэш и Ана, напоминало здание суда в столице Закатного. Темно-серые каменные стены без картин и ковров порождали гнетущее состояние опасности, узкие переходы и башни со слишком высокими потолками только усиливали это впечатление. По длинным пустым коридорам идти хотелось только на носочках. Дэш знал дорогу, хотя Ана не сомневалась, что начинающему жрецу подобными путями ходить не полагалось. Как не полагалось знать потайные двери и скрытые от глаз переходы к комнате, где стояли несколько высоких столов, напоминавших кафедры или мебель в комнате Настроений Рассветного дворца. Только камней для выкладывания мозаик нигде не было. Вообще ничего не было, кроме голых неприветливых стен.

— Все, — сказал Шпинель, прикрывая за ними дверь, — теперь твоя очередь.

— Что? — не поняла Ана.

— Гобелен хранится где-то здесь. Магистры вышли отсюда меньше часа назад. Ты умеешь скользить во времени. Ищи, Ана. У нас только один шанс.

Дэш не шутил и выглядел непривычно серьезным. Только сейчас Ана заметила капельки пота на его лице. Кажется, приключение выходило намного опаснее, чем парень пытался его представить.

— Что искать? — растерялась она. — Мне нужны какие-то знаки или зов, или…

— Ищи, — настаивал Дэш, — ходи, прислушивайся к стенам.

Девушка так и сделала. Делала шаг, закрывала глаза, прислушивалась. Потом вспомнила, как стояла с вытянутыми руками у камня Мадигве, и стала делать так же — прислоняла к стене ладони и слушала. Дэш молчал у нее за спиной, стараясь не отвлекать.

Ана переходила от места к месту, пока не почувствовала скрытое глухой преградой пространство. Она потянулась, стараясь заглянуть за стену, а потом, как это случилось у дома Слепого бога, вдруг ступила сквозь каменную преграду, не сделав ни шага.

— Здесь.

— Ты сможешь открыть?

Ана с сожалением оторвала руки от стены и стала искать следы, чтобы скользнуть во времени и подсмотреть, как открывается вход.

— Нет, — с отчаянием покачала она головой, — ничего нет, за что можно ухватиться. Чисто… или пусто, не знаю, как объяснить. И он не зовет меня, этот гобелен.

Дэш был явно расстроен, он замер, прислушиваясь.

— Все зря?

— Нет, — Ана бросила искать и, приложив ладони к стене в том месте, где за ней была пустота, потянулась, «шагнула» внутрь, жадно осматривая все детали.

— Пора, — торопил Дэш, — нам пора уходить.

Успела? Она успела рассмотреть и запомнить? Наверное.

Через темные ходы парень вывел Ану в сад, потом через узкую калитку на дождливую улицу, на которой время от времени появлялись скрытые плащами жрецы и укутанные в бурки слуги.

— Останься пока здесь, мне нужно ненадолго вернуться в зал заседаний, и потом мы уйдем вместе, — давал торопливые распоряжения Дэш. — Не забывай, если вдруг кто-то обратится к тебе — ты молчишь и делаешь вид, что плохо соображаешь, что тебе говорят.

Ана обещала. Но когда Дэш пришел ее забрать, она оказалась далеко от места, где должна была ждать.