Разрывая стены

Город был меккой для туристов с рюкзаками за плечами и с юностью в душе. Поклонники древней культуры бродили по улицам, облепляли как голуби парапеты, углы площадей и ступеньки церквей и добавляли прохладному дню тепла своими жизнерадостными улыбками. Есть не хотелось, но на родине картофеля и кукурузы хотелось попкорна, которого Бэй купил большую порцию. Слоняясь по узким улицам и проходя под испанскими балконами из темного дерева, Ана и Бэй по очереди ныряли руками в бумажный пакет за еще теплыми подсоленными шариками, горстями засовывали их в рот, роняли на булыжники мостовой на радость птицам.

На центральной площади рядом с сувенирными магазинами стояло несколько прилавков с торчавшими по бокам палками, украшенными вязаными шапками как флагами. Среди пестрой мелкой ерунды Бэй заметил украшения и, усадив Ану на солнечном углу, пошел выбирать сережки. Пусть не со скаполитом, а с каким-нибудь другим камнем, чтобы снова вставить в почти заросшую дырку в левом ухе, и на этот раз никогда не снимать. Янтарные гвоздики показались ему самыми подходящими. Пока он платил, пока разговорчивый продавец упаковывал покупку в маленький пакетик, не слушая заверений Бэя, что не стоит этого делать, Ана уже нашла себе компанию. Конечно же, мужскую. Или компания в виде пожилого мужчины в изношенной и грязной одежде нашла ее. Лицо Тайны при этом светилось, словно к ней подсел не бомж, а сам Великий Инка. Она делилась с непричесанным, заросшим щетиной мужчиной попкорном, насыпая большие горсти в его грязные ладони, и увлеченно с ним говорила.

— Мед ты Карский… — подсел Бэй к Ане и вдруг услышал, что она учит бомжа словам из языка Долины.

— Зачем? — прошептал он ей на ухо, едва не касаясь того места, для которого уже купил маленький подарок.

— Сейчас… — ответила Тайна с таким восторгом, словно коснулась чуда.

Как оказалось, действительно коснулась, потому что бездомный потомок инков был чудом. Он говорил на восьми языках, при том, что никогда в своей жизни не покидал города в Андах. Перебивая друг друга, Бэй и Ана спрашивали его о погоде и последних событиях в городе на итальянском, английском, французском, немецком, Кобейн — немного на арабском. Русский и иврит из уст бомжа звучали вполне правдоподобно, а проходивший мимо португалец заверил, что Диего сносно объясняется на португальском.

— Почему не подарить ему несколько слов из другого мира? — прошептала Ана и обернулась к бомжу, выцарапавшему из опустевшего пакета последние зерна. Он засунул их себе в рот и захрустел так, что непонятно было, что разваливается на части — зубы или нелопнувшие кукурузины.

Бэй посмотрел на вспугнутых кем-то голубей и, не прислушиваясь к словам, но наслаждаясь голосом Аны, думал, что скользить можно не только в пространстве и времени. Можно протянуть невидимые руки и коснуться восьми культур огромного земного шара, не имея даже крыши над головой. Или тому, кто может дотянуться до таких далей, не нужны больше дома, его не способны удержать никакие стены? Думал и улыбался высокому небу и тому, что мог повернуться и сорваться в глубину серых с зелеными крапинками глаз.

Ана сбежала. Хотя думала, что никогда больше этого не сделает. Не отойдет от Бэя ни на мгновение раньше, чем суждено расстаться. Но стоило приехать в Агуас Кальентес, городок у подножия острых, как зубы дракона гор, как она услышала зов, настолько сильный, что челюсти сводило от дрожащей волны. Глаз был совсем близко, всего-то и нужно подняться по серпантинной дороге на обломанный клык, на котором лепился священный город.

Бэй не отпускал Ану ни на шаг, не касаясь руками, но связывая солнечными лучами, льющимися из глаз. Крошечный янтарь в его ухе блестел звездой. Ана так и не решилась рассказать про янтарное сердце, ведь пришлось бы признаться, что сама его разбила. Но когда она увидела, что за сережки выбрал Бэй, то едва сдержалась, чтобы не выдать себя.

Еще один замкнувшийся круг. Они начинали напоминать стены круглого Лабиринта, как в детской игрушке с металлическим шариком. Шарик катится к центру, все ближе подступают стены. Все сложнее становится сквозь них пройти.

Весь день Ана маялась и мучилась сомнением, как расставаться — дотронувшись еще раз, чтобы потерять голову, или потерять голову, выдержав мучительное расстояние. В результате она выбрала легкое снотворное и отдала решение на реакции мужского тела. У Бэя не было больше причин возвращаться в Долину. Йодан обещал ему свободу от метки подчинения, но Ана сделала это за Верховного. Долг за помощь с Норманом Келли и Кариной тоже оплачен, потому что Проводник привел Искателя к тому месту, откуда она почувствовала Зов. И не только Зов. На камне был переход, котором Ана собиралась воспользоваться. Что, если Бэй скользнет вместе с ней и утащит ее к Йодану и смерти? А несмотря ни на что, она хотела жить и выполнить свои обещания.

Стыдно было — за снотворное, подсыпанное в чай. За то, что сильный дар Бэя не переносил земной химии, и мужчину сморил глубокий сон, стоило вернуться в гостиничный номер после ужина. Зато у Аны была возможность смотреть на спящего Бэя, трогать его лицо, тело, целовать прикрытые глаза, в которых дремало солнце, его губы. Сам он мед Карский. Горько-сладкий. Подаривший ей вкус счастья.

То, что Бэй называл привязкой, Ана считала Любовью.

Сбежала.

Опоила какой-то гадостью, не зная, что обрекла на смерть, и сбежала.

И что оставалось делать?

Путаясь в одежде и непослушных ногах скользить, пару раз потеряв равновесие и прикладываясь лбом то к стене дома, то всем телом к камням на поднимавшейся зигзагами вверх дороге. Даже испугаться высоты было некогда из-за тумана в голове и стремительной смены декораций.

Мачу-Пикчу был закрыт для туристов до девяти часов утра. Иногда перед рассветом проводились экскурсии у домика смотрителя, откуда открывался вид на весь город, чтобы наблюдать, как солнце поднимается из клыкастой пасти Анд и разгоняет густой туман, но не в этот день, не в этот месяц.

Ана сидела в проеме окна и смотрела сквозь густое белое полотно на светлый круг в небе.

Бэй ввалился в помещение, не чувствуя ног, и тут же сел на камни, привалившись к стене. Тайна обернулась — не тайна, а сплошная растерянность.

— Зачем ты все время от меня убегаешь? — устало улыбнулся Бэй.

— Мне нравится, что ты каждый раз меня находишь, — обреченно выдохнула Ана.

— Куда теперь?

— Хотела исчезнуть с камнем к Року.

— Рок лишил тебя всего, прятал в доме как зверушку, отнял память, бросил ребенком в чужой мир, а ты ему веришь? Он фанатик, для которого твоя жизнь ничего не стоит.

— Ты веришь Йодану?

— Нет, но твой Рок — убийца, а причин подозревать Йодана в подобном у меня нет. Давай вернемся к нему и попытаемся вместе разобраться с ситуацией.

— Бэй, тебе не нужно больше возвращаться. Ты — дома. Ты свободен от метки подчинения.

Свободен, но не от метки Верховного, которая потемнела на плече, отсчитывая последние дни, часы… Может быть, даже уже минуты?

Наверное, Кобейн был плохим актером, потому что в глазах Аны появилась тревога.

— Ты связан еще какими-то обязательствами? Ты мне не все рассказал? Или обманул?

Вместо ответа Бэй спросил:

— Почему ты больше доверяешь Року?

Ана пожала плечом, посмотрев в окно, где клубился разгоняемый солнцем туман. Он оставлял призрачный город, белой Тенью сползая вниз, туда, где змеилась узкая река.

— Предчувствие? — проговорила Тайна. — Мелина его очень боялась. В ее записках я чувствую страх.

— Кого она боялась?

— Роккарда Морана.

— Причем здесь… — имя было, как выстрел в спину. Рок-кард… Рок… вывалившееся из камня Роксы.

— Роккард Моран, так звали Йодана до того, как он стал жрецом.

Рок… Шерл, который привел Теней в Закатный замок, искал сам Верховный, жрец нашел Бэя в день убийства Роксы недалеко от селения, где она жила. По новому складывающаяся из цветных осколков картинка выходила иной. У Бэя и раньше не было причин доверять жрецу, но теперь появилась уверенность в том, что не стоит приводить к нему Ану. Вот только это означало… Бэй потянулся рукой к плечу.

— Бэй! — голос Аны зазвенел. — О чем ты мне не сказал? — Тайна спрыгнула с окна. И наступала на него, полыхая гневом. — О чем?

Кобейн поднялся на ноги, облегченно переводя дух, что они уже не дрожат, и задохнулся от осознания высоты, на которую забрался. Ко всем Теням этих инков, почему им не сиделось в долинах!

— О том, что я боюсь высоты.

— Об этом я уже знаю. Чем привязал тебя Магистр?

— Успокойся, Ана. Привязан я только к тебе.

— Что у тебя на плече?

— Подсмотрела? Родинка.

— Врешь. Ведьма говорила об аркане на жизнь… Это Йодан?

— Ты подслушивала?

Ана уже подошла вплотную.

— Конечно, подслушивала, как ты от меня пытался отвязаться.

Бэй рассмеялся и на мгновение прихватил зубами ее нижнюю губу.

— Ничего не получилось, как видишь.

Ему удалось лишить Тайну и слов, и дыхания, и гневного взгляда — одним коротким прикосновением лишить ее способности ясно мыслить. Такая Его и уже почти чужая. Все-таки Шляпник был шизофреником, который то сводил их вместе, то раздирал без анестезии на части и никак не мог решить, что ему больше нравится.

За спиной послышались голоса туристов, приближавшихся к домику смотрителя по дороге инков, что вела когда-то от самого Куско.

— Где камень, Ана?

Тайна нехотя отстранилась и повела Бэя за собой в город Пакачутека. Она тянула время, показывая ему, боявшемуся подходить к краю горы — обломанному клыку, один алтарь за другим, определяя эти места не по табличкам или фотографиям в путеводителе, а по камням вокруг них, пропитанным силой.

— Правда, инки были похожи на людей в Долине? Их богами были небесные светила, духами — горы, — Тайна замерла рядом с камнем, своей формой напоминавшим рельеф вершин впереди.

— Примитивная культура Ана. Даже без колеса. Где камень?

— Примитивная? — то ли возмутилась, то ли удивилась Ана и начала прислушиваться, напоминая гончую в лесу, разве что ноздрями не шевелила. Бэй улыбнулся, вспомнив, что Татия ходила в школу от случая к случаю, у нее была своя программа образования через улицу и два мира.

— Ну хорошо, не примитивная. Испанцы с колесом и человекоподобным богом не сумели воспользоваться канализацией и верили, что постройки инков невозможно было возвести без помощи Дьявола. Где Глаз Бога, Ана?

— Которого? — она показала на горы вокруг.

— Ты тянешь время.

— Тяну. Ты не говоришь мне правду.

— Мне нечего тебе говорить. Собиралась уходить в обнимку с камнем — убирайся.

Бэй начинал терять терпение. Ана сомневалась, и чем дольше она будет думать, тем больше шанс, что не решится теперь уйти без него. Подтверждая опасения Кобейна, прозвучало:

— Спасибо, задержусь. Я еще не все посмотрела.

Как глупо получилось. Если бы он не бросился преследовать Тайну этим утром, она была бы уже в Долине, у Отшельника. А теперь боится сделать последний шаг, потому что догадалась, что Бэй неспроста стремится вернуться к Йодану.

— Смотри, еще один алтарь — повторение гор, — Ана не просто тянула время, а еще оглядывалась и прислушивалась.

Подозрительно. Настолько, что Кобейн сам стал оглядываться, только не в поисках совпадений рельефа гор и алтарей города, а того, что заинтересовало Тайну.

— Ана, уходи. Я передумал. Остаюсь.

Она рассеяно смотрела за спину Кобейна.

— А как же привязка, которая не исчезла?

— Уже исчезла. — Бэй развернулся.

Неужели Ана чувствует формирование шва? Тогда ее план бы был понятным. Кобейн — сильный Разрывающий, и если первым начнет скольжение, то утянет ее за собой к Йодану. Но позади себя Бэй ничего не разглядел, кроме стен без крыш, головокружительной пропасти и острых гор. Да как же заставить Ану взять в руки Глаз Бога и исчезнуть?

Он обернулся на сдавленный возглас и увидел, что Ана зажата в стальных объятиях человека-горы Нормана Келли. Похоже, триллер Ван Дорна не обошелся без незапланированного момента провала всех планов. Как в дешевом романе, Келли возвышался над Тайной глазастой тенью с самодовольной ухмылкой на полных губах.

— Рич! — прокричал Норман. — Ты встречался с Ричардом Вальдштейном.

Ко всем… Кобейн слишком расслабился после легких удач и находясь так близко к своей цели, к скорому переходу в Долину, не подумал о том, что Ричарда могли вычислить по адресу его счастья. Неудавшийся банкир дружил с Бэем, и его внезапный отъезд из Австрии подозрительно совпал с исчезновением Кобейна.

— Что тебе нужно?

— Много чего, Ван Дорн. Но думаю, что ты вполне подойдешь в качестве компенсации нанесенного ущерба. — Келли держал Ану так, что со стороны это выглядело крепкими объятиями.

В городе были туристы, но совсем немного, они разбрелись по разным сторонам, а зрелище еще не стало настолько странным, чтобы привлечь их внимание. Да и чем бы они помогли, кроме криков? У Келли наверняка был набор удостоверений, способных не только заткнуть многие рты, но и еще привлечь людей к помощи в задержании преступников.

— Как насчет того, чтобы пройти со мной до стоянки к припаркованной на ней машине?

— Почему было не дождаться, пока я сам на нее не выйду, когда насмотрюсь на потерянный город инков?

— Не хочу рисковать. У тебя появилась удивительная способность исчезать бесследно и надолго. Так что где нашел, там и будем договариваться.

— А если я откажусь?

— Сделаю птицей твою девушку. Это случается здесь, в Перу. Фермеры иногда падают со своих террас в горах, почему бы тогда не беспечная туристка — со склона Мачу-Пикчу? А так могли бы взять ее с собой, может, тоже пригодится.

Значит, Келли еще не узнал в Ане Скользящую или поверил в сообщения о смерти Татии.

— Она не моя девушка.

— Тогда пусть летит? — Норман дернул Ану к краю, за которым начинался долгий и отвесный путь вниз. Близко, так твански близко к тошнотворной высоте! Но страх за Тайну оказался сильнее страха высоты. Бэй скользнул, выдергивая девушку из чужих рук и откидывая в сторону от пропасти.

— Не смей, не смей, — зашипел он, удавом обвивая Келли. Детектив был выше Кобейна и шире в плечах, тяжелее. Мужчины застыли вдвоем на узкой террасе, рядом с обрывом, сцепившись, как спортсмены в греко-римской борьбе.

Только бы в напарники к Келли не добавилось вертиго, которым страдают даже слепые. Вот только как?! Бэй был повернут в сторону развалин, треугольного алтаря с выбитым ровным кругом посередине, но смотрел не вовремя прорезавшимися на затылке глазами волка на камни и уступы, по которым придется отбивать тело по пути вниз. Или это были глаза страха, а не волка?

Борьба представляла собой топтание на месте, рычание, обмен обрывками угроз и ругательств, удавки из рук, сплетенных вокруг противника. Живая фигура сиамских близнецов переминалась у края, то теряя, то обретая равновесие. Уже неслись со всех сторон крики, люди сбегались поближе, не решаясь вмешаться, чтобы случайно не столкнуть вниз сцепившихся в крепком захвате мужчин.

Ана бросилась к дому смотрителя, как только Бэй оттолкнул ее от Нормана, значит, Глаз пролежал почти сто лет там, где успели пройти тысячи и тысячи людей со всех сторон Земли. Лежал на перекрестке дорог столько времени и терпеливо ждал своего Искателя.

Испуганные посетители застыли неплотным полукругом на расстоянии нескольких шагов. Вот среди них появилась Тайна с пыльным булыжником в руках, и глаза ее от страха были еще больше этого булыжника. Как бы хотелось падать в эту глубину, а не в ту, куда потянул Кобейна оступившийся Келли.

Голоса людей слились в протяжный визг, а потом Бэй почувствовал стальной вкус перехода. Невидимая сила вырвала его из объятий летевшего в пропасть Нормана и швырнула вслед за Аной и Глазом Бога.