Рассвет над Самуром (СИ)

Глава 16

Блан Алькандария смахнул рукавом пот, достал флягу, жадно глотнул раз-второй, засунул её обратно за голенище сапога.

— В это время года Энсини любила собирать самые красивые листья в Катафисе. — сказал он в никуда, рассматривая рукоять хлыста из обмотки шагрени плащеносной акулы. — Набирала полный мешок, садилась у окна своей спальни, перебирала один за другим. Понравившиеся откладывала. Хвасталась самыми красивыми перед нами. Затем набивала наволочку подушки и обнимая её, засыпала. Теплая осень нравится всем.

Граф Сентента ничего не ответил, да и не мог. Во рту его был кляп и только хриплые, приглушенные рыдания вторили рассказу Блана. Да и исчезни его кляп, закричать граф бы не смог. Не осталось голоса.

Блан приложил простейший артефакт медицинской диагностики к телу графа. Шар медленно менял цвет с красного на желтый.

— Я не спас её на болотах, почти простился ней и снова обрел, и вновь потерял. Дикую радость сменила невыносимая боль. Ты не только Энсини убил, ты убил во мне всё человеческое. В пытках нет чести, но есть долг.

Сентента почти сломал передний зуб о деревянный кляп. Он плохо слышал Блана, оглушенный болью в истерзанных ногах. Виски резало болью, совсем незаметной на фоне остальной, но мешавшей что-либо внятно подумать. На лавке, к которой он был привязан животом вниз, со стороны ног было мокро: моча и кровь стекали на холодную землю.

Блан выключил артефакт: желтый цвет уже не думал меняться на какой-либо другой. Встав с сундука с тканями, он подошел к Сентенте, ухватил за волосы, запрокинув его голову наверх, отстегнул кляп и влил графу в рот из склянки зелье восстановления.

Сентента закашлялся, судорожно проталкивая в себя жидкость.

— Меня мастер хлыстом этим бил. — безэмоционально поведал Блан. — Не так яро и часто, но довольно долго. Пока не сдал экзамен на торговца в гильдии. После экзамена мне подарил. Больно, но совсем не так, как ты будешь умирать.

— Я знаю мастера призыва из посмертия, — скороговоркой шепотом зачастил Сентента, приходя в себя, — цена высока, но у меня хватит! Он живет в Ущелье призра…

Блан заткнул его рот снова кляпом.

— А призраки получились из тех, кто не воплотился? — риторически протянул он. — Я больше наместника послушаю. Он из тех, кто держит слово. Знаешь, я с первого раза понял, что Занталоне подлая дрянь. Корил себя, но думал: пусть обдерут как липку, высосут все монеты — жену с дочкой устрою и хоть палачом пойду работать. Работа ужасная, но голодная семья страшнее. А ты у меня полсемьи отнял. Нет предела твоей жадности. Не было, пока тебя наместник не остановил.

Сентента пытался найти выход уже второй день. Наместнику лить ложь в уши бесполезно, как понял граф из разговора: он вообще двинутый на том, что жил с Создателями, а потом вернулся от них обратно в его мир. Явный сумасшедший, с яркими галлюцинациями, но одаренный. Правда, бешено изливаемая графом, его интересовала только в моменте заказчиков покушения. Политические расклады он тоже слушал внимательно. Сентента старался как мог, но через два часа стал повторяться. После этого он стал не нужен. Джерк Хилл — натуральный психопат. Граф поделился с ним сокровенным: начал раскрывать схемы, сказал, что у него есть семь способов выйти на заказчика и четыре — сменить династию, два — режим.

Здесь Сентенте заткнули рот и ласково сказали, что у наместника есть сто двадцать два способа крайне жестокого убийства графа. Муки выбора наместника очень болезненны. Очутившись в руках отца убитой дочери, граф совсем упал духом. Всю ночь Блан просидел в карете у его тела, не спуская с Сентенты глаз, словно боялся, что тот разорвет путы, просочится сквозь платформу кареты и бесплотным духом исчезнет в ночи.

Сам граф был согласен на бесплотного духа, подозревая худшее. Два, три письма он напишет, а дальше в играх наместника он станет не нужен. Да и как он проживет эти несколько дней?

Ответ стал ясен с утра, как его привезли в подвал. Блан закинул графа среди мешков, приволок лавку, привязал его тело и начал мучить. Ему сжигали пятки, морозили, втыкали иголки под ногти, вбивали гвозди, резали, хлестали. Один раз сердечко у Сентенты зашалило, и он уже было возблагодарил Создателей за скорое свидание.

В тот момент смерть стала казаться счастливым выходом. Одному Ангелу Тачибана Сентента воздвиг пять статуй, регулярно жертвовал в храм Тачибана, купил оберег посмертия за сногсшибательные двести золотых. Да как-нибудь с Ангелом он договорится. Должны Создатели воздать должное по делам его!

Правда оберег нашли и сняли еще в доме наместника, а справедливость запаздывала. Графа откачали зельем, бить стали осторожнее, сверяя его состояние с медицинским артефактом.

— Ля, какая цаца! — не сдержал эмоций Ингвеланнис Благодатный лук, плотоядно прищурившись.

В таверну, на окраине Тритикама у восточных ворот, вошла стройная, красивая зверодевочка, обжигая собравшуюся шантрапу из простых мастеровых и пройдох, своим дыханием юности. Конечно, все её прелести были скрыты длинным плащом, ушки — высокой вязаной шапочкой со специальными кармашками для них. В простонародье такую прозвали зверошапкой. Милое личико наполовину укрывала черная маска, но Ингвеланнис натренированным зрением лучника разглядел прелестные глазки с вертикальным зрачком, мохнатые реснички, а мужское чутье дорисовало всё остальное.

Таверна была куплена на монеты Совета внешнего братства эльфийской республики. Одной из старейших структур, существовавшей у эльфов еще до Создателей, хотя в те времена под другим названием. СВБ отвечала за сбор информации о деятельности других государств, определяла список враждебных, проводила тайные операции, организовывала внешнеполитическое воздействие.

Конкретно Ингвеланнис отвечал за западный сектор из трех королевств Южной Каталии, Шайна и Роштии. Западное направление эльфы угрозой не считали, больше ресурсов было отдано центру и востоку континента. Но Ингвеланнис за недобранные ресурсы не сильно переживал — зато у него, в пример остальным, спокойнее. Несколько лет, потраченных на схематозы и нужных людей, окупились своей ялгоневой рощей. Еще пять-шесть лет помотается между западными королевствами, получит семейную лесную сову и можно будет обзаводиться нужной женой и потомством, вливаться в политические союзы и управление республикой.

Сейчас надо обдумать, как законтачить с этой красоткой, прошедшей за его стол в конце таверны и непринужденно вставшей напротив него.

— Над всей Эсванией безоблачное небо, — сказала та безмятежно, сдвинув вниз маску.

Пароль был поэтичен и красив, придуман самим Ингвеланнисом, но в её устах прозвучал издевательски. Мол, серьезно? Гадалки точнее прогноз дают. Сама-то даже маску нормально надеть не смогла. Внутреннюю с внешней, сторонами перепутала. Напялила какие-то цацки унылые: сразу два кольца на правую руку. Безвкусица полнейшая. Где таких в подручные граф набирает?

— А ты садись, деточка. — развязно предложил эльф. — Обсудим погоду в Шайне.

Однако она осталась стоять: чуть сузились глаза, но дыхание ровное, не треснула гневом ангельская мордашка, не подобрались руки, не изменилось положение тела.

— Я бы села, — вежливо ответила она, — но там под лавку живокорень Ходжи прилеплен. Даже тупица Бладан, ловушку сразу распознал бы.

«Может Кэсси и тупица, — возмутился про себя эльф, — зато приперся бы за час до встречи и уже обыскал всё помещение. Тоже мне профессионал нашлась.»

— Давай рядом со мной. — слегка обрадовавшись такому повороту событий, похлопал левой рукой по лавке Ингвеланнис.

— Только подальше отодвинься, не хочу тебе руки ломать в случае чего. — холодно отреагировала незнакомка. — Заново придется учиться лук натягивать.

— Может я рейнджер кинжала? — криво ухмыльнулся Ингвеланнис, отодвигаясь.

— У тебя правая рука длиннее левой, а одно плечо выше другого, — сообщила ему зверодевочка, усаживаясь. — Простому человеку незаметно, но такие графу не служат. Я из вежливости приняла твое приглашение. Доставай пузырек, проверю его и расходимся.

Кэсси Бладан был жутким типом. Ингвеланнис признавал данный факт. Возможно с тремя своими помощниками эльф с ним бы справился, но без жертв не обошлось. Пришедшая соплячка походя называет Кэсси тупицей и сулит сломать ему руки. Такое демонически бесит.

— Не так быстро, — предупредил эльф. — Пароль верен, но вдруг он получен вместе с пытками. Сам граф исчез из столицы, новости расходятся очень быстро. Тебе придется многое объяснить, я не могу отдавать настолько дорогую пыльцу терросвета без однозначной идентификации.

— Ты отдашь её живым или мертвым. — не оставила ему выбора соплячка с обжигающими глазами. Но продемонстрировав когти, поубавила агрессивности. — О чем могу, готова рассказать, спрашивай.

«Возможно она даже хороша в ближнем бою, но вряд ли опытна. Тупая стрела в лоб оглушит, схватим и унесем на базу. — подумал Ингвеланнис. — Девчонка легкая, весит мало, лодка у нас хорошая. Там, в роще за рекой, в любовно вырытой и обставленной командой землянке, мы поговорим о вежливости. Куда делся граф Сентента и сколько он предложит нам за помощь в побеге из Шайна. В процессе наглая девка немного пострадает, поделится со всеми нами своей юностью, но за хороший урок всегда приходится дорого платить.»

Рок причудливо шутит над своими клиентами, иногда первая и единственная ошибка в карьере, становится последней.

— Насколько серьезны проблемы графа? Стоит ли нам прямо сейчас опасаться тайной стражи? Где Кэсси Бладан? Когда Сентента выйдет на связь? — Ингвеланнис закидал её вопросами, высказывая живейший интерес, и подпирая якобы в задумчивости подбородок двумя сложенными кулаками.

Это был знак для своей команды. Трое эльфов из боевой поддержки миссии сидели за соседним столиком. Четвертый остался у лодки на Лайне.

Вместо ответа в висок ему прилетел локоть незнакомки, что-то хрустнуло у него в черепе, ярчайшая вспышка пронеслась перед глазами, и сознание эльфа погрузилось во мрак.

Банни Краш по кличке «Клей», огромный лысый детина с пузом, любезничал с Элен Крофорд у стойки таверны. Банни работал вышибалой в «Глазе Циклопа» уже третий год. Намеревался пережить и четвертый, и пятый. Состариться за работой. Мутных личностей у восточной окраины шаталось немало, работы хватало, но опасности явной она не представляла. Грязных приёмов Банни знал достаточно, чтобы сразу вырубить простое мужичье, техники борьбы были отточены в гладиаторской школе ближнего боя Изиборна, где Банни провел молодые годы. В ней, за умение связать противника в борьбе, ломая и выкручивая руки, проводя удушающие захваты, Банни и получил свою кличку.

В настоящее время жизнь его и работа текли спокойно. За исключением первого года.

Случилось так, что банда Стального Джефа облюбовала для своих посиделок «Глаз Циклопа». Восточная таверна была расположена далеко как от ворот, так и самого здания городской стражи. Служивые заглядывали сюда нечасто. Наверно это географическое обстоятельство легло в основу последующих кровавых событий.

Раз-другой посетив таверну и, убедившись в привлекательности места, банда завалилась в «Глаз Циклопа» полным составом. Семь матерых мужиков принялись издеваться над дочкой хозяйки Элен, приставать к посетителям. Банни в общем и не стал бы связываться: один против семерых — легче перо в бок получить, чем совладать с ситуацией. Но Элен понравилась ему с самого начала. Патриотизм к родной таверне проснулся и воспылал с неистовой силой.

Банни попытался по-пацански разрулить один на один, но когда одолел самого наглого противника в мясорубке один на один, сзади его отоварили железной кружкой. Банни долго пинали, сломали пару ребер, палец, выбили несколько зубов. Скорее всего, убили бы, если не подоспела стража, за которой Элен успела послать мелкого пацана, стоявшего на мойке.

Неделю Банни провалялся в своей комнатушке, сжимаясь от страха при звуке громких шагов за дверью. Посмевшего встать против банды убьют, к гадалке не ходи. Но однажды Элен, каждый день приходившая к Банни с целебным отваром из трав, появилась на его пороге с сияющими глазами.

— Всю банду Джефа положили у рыбачьих мостков! — сообщила она любимому.

— Всех семерых? — недоверчиво уточнил Банни. — Насмерть?

Что женщины понимают под словом «положили» — непонятно. На телегу положили и увезли в стражу. Подрезали в разборке и те, раненные и скулящие от боли, уползли к лекарю. Проблему Банни и «Глаза Циклопа» такое не решало, лишь снимало на время.

— Всех насмерть, — подтвердила Элен, — у каждого множество проникающих ранений в конечности. Всем отрезали голову и сложили в пирамиду. Приехала стража, провели опознание, тела увезли на бесплатную кремацию.

С тех самых пор авторитет Банни в округе неимоверно вырос. Поначалу даже к нему приехала стража на дознание, но увидев кряхтящего инвалида, едва встающего с кровати, плюнула на версию мести. А вот через месяц, когда Банни впервые вышел на работу, и нахмурил свои брови в первый раз на выпивоху, посмевшего повысить голос, требуя вина — тот реально обмочился от страха. Даже матерые бандиты, заходившие изредка на огонёк, были с Банни вежливы и предлагали выпивку.

Работать стало легко и приятно. Томные вечера с Элен у стойки незаметно превращались в страстные ночи. Дело шло к свадьбе, но уже битый судьбой не раз, Банни был готов к любой подлянке.

Подлянку в зашедшей невысокой, по меркам здоровенного Банни, зверодевочке он не заподозрил. Была она какая-то незаметная, отчего глянув искоса на неё сбоку и увидев маску на лице, он не дернулся. «Свидание, волнуется, маску напялила, — благодушно подумал Банни Краш, — увлеклась горничная каким рыбаком, мастеровым или лодочником, дело житейское.»

Но увидев к кому она подошла, Банни заволновался. Дураком здоровяк не был, даже умел читать. Встретив эльфов в таверне и сопоставив «многочисленные проникающие ранения конечностей», он на раз понял — чьих рук убийство банды Джефа.

Знание это он старался не выдавать, но рьяно следил за то, чтобы крайний столик в таверне оставался свободен. Никогда не смотрел прямо в глаза из их пятерки. Всегда следил за пьяницами, что бы те — упаси Создатель — не потревожили столик у стены.

Банни получал за обхождение приличные чаевые, но дороже всего было спокойствие. Лишиться его сейчас — очень не кстати.

Он даже дернулся подойти самому, увести глупую, но увидев, как главный из компании приглашающе стучит по лавке, освобождая место рядом, облегченно вздохнул. Осведомительница ихняя. Ну, его дело десятое, сделать вид детали интерьера и не отсвечивать.

Дальнейшие три секунды смешались в глазах Банни ярким калейдоскопом.

Вот эльф за соседним столиком распахивает плащ, приподнимаясь. Под плащом у него был небольшой, почти игрушечный лук, хитро зацепленный ремнем. Он как-то сразу очутился у эльфа в руках.

Девчонка, сидевшая рядом с главным эльфом, в этот момент протаранила того локтем в висок. Хруст был слышен на другом конце таверны. Левой рукой она взмахнула, будто осаживая повелительным жестом встающего эльфа.

И правда, вместо выстрела тот почему-то резко завалился назад. Всё потому, что в воздухе прямо перед ним материализовался небольшой черный дротик, почти снесший тому голову. Выполнив свою миссию, дротик куда-то растворился.

«Масштабируемое оружие, — догадался холодея Банни, пряча за спиной, ошарашенную и ничего не успевшую понять, Элен. — Это какому важному человеку дорогу перешли эльфы, что их такими артефактами встречают?»

Зверодевочка резко взвилась в воздух, оттолкнувшись от лавки. Еще в полете, она вытянула причудливый, с изгибом меч, изогнулась в броске, нанеся линейный кисте-локтевой удар третьему эльфу, как только приземлилась на соседний стол.

Второй эльф в центре, вытащил магическую палочку и даже успел что-то скастовать на зверодевочку, но эффекта подобное действие не произвело, лишь рука у той дернулась в сторону. Незаметно для простого глаза. Рубящий удар в шею третьего эльфа чуть ниже пришелся. Тому это несильно помогло. Приставший уже с кинжалом в руках, он обмяк, выплюнул пузырь из слюны и крови на стол, завалился боком на лавку.

Третьему, магу, зверодевочка буквально вбила клинок в грудь, чуть слева, восходящим ударом снизу. Наколотый на меч эльф дернулся, ноги подкосились, конец черного лезвия бесшумно и легко раздвинул ткани, показавшись у него из спины.

Зверодевочка небрежно отпихнула тело ногой и подняла с подбородка маску.

— Никому не двигаться! — раздался её, искаженный маской, голос. — Все останутся живы и поделят монеты с трупов. Кто дернется, получит дротик в глаз. Или в затылок.

В оглушительной тишине, прерываемой только капанием эля из разбитого кувшина на столе убитых эльфов, она деловито сняла масляной фитиль со стены, потушила, разлила оливковое масло на скошенный клинок меча и вытерла его об одежду ближайшего убитого. Задвинула в ножны. Забрала походные рюкзаки и обхлопала карманы у всех. Засунула что-то к себе в плащ, заторопилась к выходу, легко держа в одной руке большую связку из четырех рюкзаков.

«Не встречаться глазами, нет, — подумал, опуская голову Банни, — я ничего не видел, ничего не знаю.»

Мимо прошел звук легких шагов, запах опасности и сакуры. Такая ассоциация всплыла у Банни, не сходившего с места, еще секунды три после исчезновения пугающей юной убийцы.

— Всё закончилось, Банни? — испуганно спросила из-за спины Элен. — Всё хорошо?

— Да, детка, всё хорошо.

Он повернулся, обнимая испуганную девушку.

«Минус четыре эльфа. Для кого-то всё только начинается. Республика так этого не оставит», — отстраненно решил про себя Банни Краш.