Рассвет над Самуром (СИ)

Глава 13

Я недоумевающе смотрел на красивые строки с завитушками. «Мой верный вассал, повелеваю тебе присесть на стул и со всем вниманием прочитать эти строки…»

Да что с Аишей случилось? Нормально же вчера расстались. Я напряг память. Вот она врывается вечером к нам, взвизгивает от негодования, увидев, что партия в монопольку началась. Требует кидания кубиков по числу ходов, сделанных до неё. Потом полностью уходит в игру, пытаясь дойти до конца поля, на отметку Самурского комбината. По пути принцесса пару раз попалась на штраф, но в целом, хоть с похудевшим балансом, добралась до паёв горно-рудного комбината.

Финал вечера всегда немного предсказуем: ночь стучалась звёздами в окна нашего дома, всем пора на работу или учёбу, кроме нашей блонды на домашнем обучении. Уже уходя, она хотела мне что-то сказать, но я вежливо закрыл ей ротик поцелуем. Сама напросилась, нечего с таким серьезным и напряженным видом пытаться захватить власть на деревянном поле, с деревянной фигуркой посреди деревянного домика, символизирующего комбинат. It’s just a game, baby! Как говорят про-игроки.

С другой стороны, мне Аиша очень нравилась подходом быть первой во всем. Кая немного похитрее: может сдаться на своих условиях или изменить правила — лисодевочка слишком милая, чтобы сердиться на такое.

В общем, припер я принцессу к створкам гардероба, и «А он тебя целует. Говорит, что любит. И ночами обнимает, к шкафу прижимает». Такую песню, родилась у меня мысль, надо для Гэлреса Эсванийского заказать на банкете по случаю приезда. Приехал тут воду мутить… в смысле с моей повелительницей воды замутить. Пусть ощутит своё ничтожество, поплачется под слезливую композицию.

— Что передать её высочеству? — спросил меня королевский курьер, всю ночь добросовестно шпиливший по не самой безопасной дороге в Самур.

— Ваш вассал, готовит фингал, — брякнул я машинально, всё еще злясь на тупого принца. Мало мне Шилнагаила, с Гэлресом непонятки разгребать. Сослать бы обоих принцев на восстановление печей для выплавки руды. Тяжелая физическая работа любую дурь из головы вышибет.

— Её высочеству⁈ — испугался курьер.

— Дружбану её, эсванийскому, — успокоил я бедолагу. — Но ты этого не слышал. На словах передай: её преданный вассал припадает к ногам её высочества моля об одном — не забывать своего преданного слугу. Ну или как то так. Дик и не образован её вассал: нет в Самуре картинной галереи, многому ему еще предстоит научиться.

Посмотрел на страдальца, трясшегося в седле, часов семь по дороге и сейчас, вновь, готовому отправиться в путь, сжалился.

— Благословляю на обратный путь, — простер повелительно правую руку над ним, отвлекая, левой за спиной лихорадочно шаря в инвентаре, — дарю тебе вкусный завтрак в дорогу и надежды на повышение.

Сунул ему в руку первое, что попалось и повернулся, намереваясь зайти в дом.

— Но это бухло! — раздалось недоумевающее.

— Всё, пока-пока. Мне некогда, — сказал закрывая дверь.

— Письмо от Аиши? — удивилось ушастенькое и грозное создание за столом. Хотя что в ней сейчас грозного? — пятнышко от сливок на груди, вверху фартучка в виде… Да это же натуральная клетка коронавируса при увеличении! Руки сами потянулись к ней, пока Кая расширив глаза, смотрела на столь вопиющее рукоприкладство.

— Ах, пятнышко, — несколько разочарованно выдохнула она, когда я убрал последствие кулинарных изысков.

Сегодня я встал пораньше, надо было навестить производство будущего стального гиганта этого мира. Кая приготовила мне завтрак, а сейчас готовила филе зубра в сливочном соусе на обед. У лисодевочки тоже много дел, но успевает везде словно белочка.

— И это тоже, — согласился, с наслаждением зарываясь в приятно пахнущие волосы. — Убираю последствия подарка Алькандариев.

Дело в том, что вчера Кая отправилась через портал в Тритикам, пока мы играли в монополию. Выскользнула под невидимостью, когда Аиша открыла дверь опочивальни, обратившись к гвардейцам охраны с пустяковым вопросом. В Тритикаме лисодевочка была всего раз, проездом, вместе с Джерком на обучающей миссии несколько лет назад в Кургане гноллов. Ориентировалась плохо, но главную дорогу, от западных ворот — улицу Тележную, где неподалеку стоял дом Алькандариев, знала.

Пробравшись к дому, она полчаса изучала обстановку: нет ли соглядатаев, подозрительных личностей. Воробей торопился — крохой уродился. Я наставительно и строго, используя образную речь и пословицы, предупредил лисодевочку об осторожности. Мою карету во дворе дома Алькандариев Кая засекла сразу и добросовестно отрабатывала наружное наблюдение.

Не знаю насколько далеко заходят нити покушения. Под допингом ощущений сломанного пальца Сентента выкладывал самые дикие версии: от неформального главы аристократической партии королевства или принца Гэлреса Эсванийского, до барона Ферми и магоголиков. Вот это тайное общество магов, всплывшее в потоке откровений графа, меня напрягло конкретно. Пора перестать местных «чистокровок» держать за клоунов, пусть их шапито довольно далеко от королевства. Упыри, провозгласившие магов лучше обычных людей и ставящие себе цель превратить в них всех, а того, кто Дар не словит — утилизировать, мне сильно кое-кого напоминали из земной истории. Над ними тоже поначалу смеялись.

Но кроме патруля стражи, за полчаса у дома Алькандариев, не промелькнуло и тени.

Кая перемахнула забор и постучалась рукояткой кинжала в окно. Джиро объяснил Блану кто она, и лисодевочку впустили внутрь. В доме она передала мои устные инструкции: Сентенту надо было заставить написать слезливое письмо на имя королевского величества о падеже скота, неурожае, бунте и нашествии демонов в его владениях, которые срочно необходимо навестить. Сам граф всё еще лежал в сундуке, в карете. Блан планировал ранним утром привезти его в лавку и закинуть в подвал.

Отец дочери, убитой подручным графа, внезапно заполучивший в руки своего злейшего врага, был взволнован, окутан аурой мести, суетлив и мрачен.

Это по словам Каи, но состояние торговца я примерно представлял. Рина Хамеши сидела на втором этаже с Дабри Алькандарией и в разговоре Джиро с Бланом, участия не принимала.

Так выглядела начальная диспозиция. Моя директива Блану была проста и незатейлива: граф должен жить, пока он нужен в раскладах. Примерно пару дней, пока наши люди не встретят посланцев Ингвелланиса. Руки целые должны быть, голова не отбитая. Остальные условия существования Сентенты целиком на Блане.

«Джерк тебя понимает, Блан, — проявила сочувствие Кая, — ты не палач, обычный торговец и любящий отец. Твой враг заслуживает худшей смерти и сдерживать себя непросто. Пытать его — пытать себя. Видеть графа — видеть мертвую дочь. Ты должен с его смертью отпустить Энсини, жить ради своих родных. Однако несколько дней сдерживай себя. Враг в твоих руках, но будь осторожен: не развязывай стяжки из эльфийской ширавы, прежде чем закуешь его в кандалы. Не верь ни одному слову графа, если он сбежит, это поставит под удар тебя и твою семью. Береги себя.»

В общем-то Джиро аналогичную концепцию Блану продвигал. Но никогда нелишним будет впечатать каждое слово в мозг: всё же, такой злодей в руках обычного торговца. Будь Сентента одаренным, передача пленника не состоялась бы, но граф слаб и изнежен.

Затем Кая сходила в карету, достала графа из сундука и тот, испуганно хныча, написал искомое письмо при свете огарка, на разделочной доске, прихваченной лисодевочкой из дому. Был пленник изрядно измучен, вонюч, окончательно пал духом.

Жалко его Кае абсолютно не было, но столь быстрая потеря человеческого вида производила тяжелое впечатление. Искомое письмо от графа она «уронила» возле главных ворот, у поста охраны дворца, возвращаясь после миссии.

На прощании с лисодевочкой, Блан Алькандария поклялся, что обязан «преломить со мной хлеб», старая традиция дружбы и уважения, но за отсутствием возможности хочет поднести вырезку из филе зубра. Не взять её выглядело очень некрасиво, потому Кая сегодня готовила обед из сочного мяса на каменной печи с дымоходом, в горшочке, подвешенным за металлические крепления.

— С гильдиями справился, справишься с печами, — напутствовала меня Кая после утренних обнимашек, накладывая гарнир к мясу в деревянную коробочку мне. — Из двух бед всегда выбирай обед. Я, может успею, к тебе заглянуть с девчонками.

— Как там Фред? — спросил я. — Кайфует от обретения Дара, а Чива ходит тухлая?

Фред пацан лет одиннадцати, получивший Дар меча прямо во время празднования Нового года.

— Чива тоже вот-вот прорвется по словам Нетфлиса, — сообщила Кая, — пора еще новеньких подыскать для гильдии. Килтил уже ходил в шатры, присматривался с Уолфи к кандидатурам. Но сам знаешь, желающих всегда немного, ребенка в гильдию авантюристов отдавать.

Глупцы. Классно быть авантюристом: хочешь — идешь убивать монстров, не хочешь — тоже идешь. Заканчиваются приключения нередко тем, что монстры ходят авантюристом. Романтика.

Если без иронии: мучительное ожидание Дара само по себе не подарок. Вдруг он никогда не коснется ребенка? Ему что: в дружину феодала уходить, стражу, армию или в бандиты? Умения кое-какие в голове остаются после пребывания в гильдии авантюристов и знания, но перед монстром или одаренным такие навыки мало значат.

— Присматриваются пока на новом месте, — попробовал угадать настроение новых жителей. — Легендарный КОМ заставит их поверить в себя! Может слоган завлекающий для команды придумаем?

— Блестим ярче золота и пахнем вкуснее шоколада! — накинула Кая.

Она еще от готовки не отошла.

— Для населения завлекающий, — мягко сказал лисодевочке, — не для чудищ. Ладно. Еще придумаем. — подхватил корзинку с бенто. — До встречи на обеде!

Как и все отпетые мошенники, принц Гэлрес Эсванийский был из приличной семьи. Батяня первого хлыща Эсвании — Хелгрег Пятый был в меру подл, жаден и осторожен. К сожалению, королевские гены уже в первом поколении слегка сбились. Вседозволенность принца, на фоне постоянно занятого отца, доходила до грани беспредела. Симптомы типичного мажора превратились в патологию деспота. При этом ум выше среднего позволял маскировать негативные качества. Навык перекладывания ответственности с себя на кого-то другого, был отточен в мальчишеских шалостях и жестоких, подростковых забавах.

Шло время, принц вырос, а Золушка для него — нет. Алуна «Отважное сердце», на устроенным знакомстве, обозвала его неотразимым червяком. Губастенький, гордоносый, черноволосый, с томным взглядом интеллектуала из-под мохнатых бровей — принц был красив. Однако боевитая арканадийская принцесса смотрела глубже.

Публично Гэлрес задорно посмеялся, но в список ритуальных жертв принцессу соседнего государства внес. Жаль, исполнение плана мести затягивалось лет на двадцать. Хотя с гением королевства Шайн…

— Аиша с прибабахом, но магичка мощная, — сказал ему в беседе Хелгрег, — опять-таки Шайред часть долга скостит. С этим у нас проблемы, ты знаешь.

Хелгрег как раз прихлопнул очередного феодала, неосторожно влезшего в его ловушку, поставил на его место своего человека, тупого и преданного. Был в неплохом расположении духа, сам завел разговор с Гэлресом о женитьбе. Мораль короля слегка сбивала мысль, что с некоторыми феодалами придется поделиться, часть имущества казненного отдать в уплату госдолга, но золотые — всегда золотые. Пару тысяч согреют карман, следующая мишень определена. В конце концов со всей этой вольницей он расправится.

— Тощая и наглая, по слухам. Не хватало мне такую доску обтёсывать. Я не её столяр, — откликнулся Гэлрес, самолично подливая королю вина.

Хелгрег был единственным, кого принц хоть немного уважал и даже испытывал подобие сыновний любви.

— Это ты сейчас так говоришь, а придет изиборновский сброд, так пажом будешь рад заделаться у Аиши. — метко заметил Хелгрег, отпивая из кубка.

— Кто-то их сам мохнатыми шутами называл, — парировал Гэлрес, закидывая в рот кисть винограда, отщипывая крупные, багровые плоды.

Было такое семь лет назад, когда вернувшийся с битвы под Ковенбурном Хелгрег хвастался подвигами на королевском пиру, попутно принижая заслуги остальных участников битвы.

— Да и сейчас так скажу, — повторил Хелгрег, — та конница с мохнатыми шапками, что культ Изиборна прислал в помощь гномам, выглядела так себе. Но луки неплохие, а главное унифицированные, из изиборновского тиса, на дальность стрельбы. В обстреле орков неплохо себя проявила. Но даже если культ схитрил, представив гномам не лучшие войска — это полбеды. Представь себе, если эти войска придут с самим Изиборном. По нашу душу.

Гэлреса скривило, нежный вкус винограда стал вязким.

Культ Изиборна — запрятанная в большой долине страна, между Эсванией и Арканадией. Ранее составлявшее одно целое с Эсванией государство, территория отсоединилась во время Смуты после ухода Создателей.

Культом оно стало, после того как приручила исполинскую ящерицу изиборн. Вероятно — последний, оставшийся в живых, реликт доСоздательской эпохи, в длину около двадцати пяти метров, в высоту шесть, двуглавый, бронированный переросток, имунный к прямой магии воздействия. Изиборн был проворен, несмотря на размеры, ядовит, бил АоЕ скиллом по большой площади и защищал свой ареал обитания с необычайной свирепостью.

По слухам, его кормили живыми людьми, обычно заключенными, но иногда для этой цели Изиборн закупал рабов.

Всего один раз Эсвания попыталась вернуть мятежный регион. Войска короля попали под обстрел лучников с гор, но сумели пройти в долину, где по ним прошелся Изиборн. В той битве ящеру сумели отрубить лапу, но результат был печален. От армии едва осталась десятая часть, король погиб, правящая династия Эсвании после этого сменилась, независимость Изиборна пришлось признать официально.

Осадочек у эсванийцев конечно остался. Да и другие государства любви к стране, где от имени ящерицы правят какие-то полумаги-полудрессировщики, не испытывали. Скорее наоборот.

— У него лапы нет. — возразил Гэлрес. — Да и оседлый он монстр, территориальный.

— Много ты знаешь, — посмеялся Хелгрег, — ослик за морковку все свои принципы продаст. Изиборн еще тупее. Да и что лапа: отросла уже однозначно, столько лет прошло.

— Выроем гигантскую ловушку, заманим вражину в яму, зальем кислотой, — азартно предложил Гэлрес.

— А заманивать ты будешь? — охладил его пыл отец. — Дебилов перед Изиборном скакать мало найдется. Даже топовые рейнджеры остерегутся. Вот ежели на Аише женишься, да подрастет она лет за двадцать-тридцать до цунами, вы вместе эту скотину в озеро, сотворенное окунёте, да льдом приморозите с другими магами. А потом медленно, с расстановкой, бригада лесорубов кубиками ледяными его напилит. Пещерку его пограбишь, много там чего за столько лет скопилось. Долину обратно вернешь в королевство. Я-то уже помру к тому времени, но ты Великим Собирателем земель в памяти Эсвании останешься. Вот о чем, тебе помыслить стоило бы.

После письменного демарша от Шайреда, где тот под надуманным предлогом отклонил свадебное знакомство Гэлреса и Аиши, принцу стало не по себе. Картина — нарисованная отцом, где великий герой Гэлрес собирает прежнее королевство, а потом (чем бес не шутит) вламывает Арканадии с этой их, чересчур много себе позволяющей, Алуной — покрылась туманом обстоятельств.

Туманы Гэлрес не любил. В них люди часто пропадали.

Хелгрег похмыкал задумчиво, над письмом Шайреда, повелел прознать послу Эсвании в Шайне про обстоятельства, да и забыл будто совсем про дело. «Надо подождать, поднять потихоньку пошлины, но ненамного, сынок. Просто вежливое напоминание о себе».

Такая вежливость была чужда принцу. Бери от жизни всё и никакой никому сдачи — таков был девиз Гэлреса. Обстоятельства мешают? Тем хуже для них. Если гора не идет к Гэлресу, то горе — этой горе.

Потому он самолично настоял на включение своей кандидатуры в состав торговой делегации, отправившейся в Шайн сразу после празднования Нового года.

Проведя четыре дня верхом, в карете, ночуя в придорожных тавернах, кормя изнеженный желудок грубой пищей, Гэлрес скрипел зубами. Претензии к Аише выросли до астрономических размеров. Что бы не значило это сравнение. Так любил выражаться эсванийский глава гильдии артефакторики, сходя с самой высокой горы на границе с Изиборном. Что он там делал — оставалось загадкой, результатами глава обещал поделиться на всеобщем дне королевских гильдий.

«Дурью мается на старости лет», — презрительно отзывался Хелгрег.

Но седовласый и седобородый глава, с тубусом под мышкой, умными глазами волшебника, хорошо поставленной речью, половину слов из которых Гэлрес не понимал вообще, инстинктивно внушал уважение.

Вдруг дедок открытие готовит серьезное? Было бы здорово. Дед откроет новых монстров на луне, с помощью своего прибора в тубусе, а Гэлрес — Аишу. С его навыками обольщения и прикидом: искусно поставленной речью, взглядом зеленых глаз из-под мохнатых ресниц, новомодных штанах в обтяжку с выпирающим гульфиком — равных принцу по красоте персон в мире просто не существует. А там уже за волосы Аишу и в Эсванию. Надутому пузу дочери, никакой Шайред не в силах противостоять.