Протокол: Новый Архимаг 4.0

Глава 21 Музыка Апокалипсиса

Первой молчание нарушила Серебряная Лиса. Но в ее голосе не было и намека на страх. Только аристократическое, брезгливое раздражение.

— Волк, милый, ты, кажется, все-таки повредил ему мозг, — протянула она, с отвращением разглядывая испорченное копотью платье. — Мальчик вообразил себя актером погорелого театра. Может, уже закончим этот фарс? Этот запах гари совершенно не сочетается с моим парфюмом.

— Сейчас закончим, — прорычал Волк, делая шаг вперед. Его кулаки хрустнули, сжимаясь. Он видел перед собой все того же жалкого повара, который почему-то странно ухмылялся. — Я вырву его язык, чтобы он больше не нес эту чушь. А потом…

— Подожди, — ледяной голос Сокола остановил его.

Волк замер, недовольно глянув на лидера их группы. Золотой Сокол не смотрел на Ярослава. Он смотрел… сквозь него. На его ауру, на едва заметные искажения в воздухе вокруг. Его глаза в прорезях маски глядели напряжено, как у ученого, столкнувшегося с необъяснимой аномалией.

— Что-то не так, — тихо произнес он. — Эта энергетическая сигнатура… этот почерк силы… я уже видел его.

Он поднял взгляд, и его глаза под золотой маской сокола сузились.

— Нет… Не может быть…

Ярослав, стоявший перед ними, издал тихий, бархатный смешок. Смешок древнего божества, которое наблюдает, как муравьи пытаются осознать концепцию космоса.

— Узнал, птичка? — его голос был полон ленивой, хищной насмешки. — Память у твоего вида, оказывается, длиннее, чем я думал.

Сокол покачал головой. Взгляд его стал… каким-то лихим и удивленным. Словно увидел… нечто. Призрака из самых темных страниц истории.

— Ярослав… — прошептал он, и это имя повисло в воздухе, как капля яда. — Преступник SSS класса…

Серебряная Лиса с любопытством склонила голову набок. Ее глаза загорелись не страхом, а азартным, хищным интересом.

— Так вот ты какой, звезда телеэфира, — промурлыкала она. — А ты не такой страшный, как о тебе рассказывают. Даже… милый. В этом нелепом костюме.

Волк издал низкий рык, но это был не рык испуганного зверя. Это был рык охотника, который вместо зайца встретил саблезубого тигра и теперь предвкушал настоящую битву.

— Вылез из своей норы, наконец-то, — пророкотал он, разминая шею. — Тем лучше. Я всегда мечтал помериться силой с кем-то из Первой Эпохи… если ты конечно действительно он.

Ярослав оглядел их, и его улыбка стала шире. Они знали. Они поняли, КТО перед ними. И они не боялись. Их высокомерие было настолько безграничным, что они не видели перед собой божество. Они видели… вызов. Любопытную аномалию. Древний трофей, который можно заполучить.

Это было… чудесно.

— Не боятся, — констатировал Ярослав. Это был не вопрос, а утверждение. — Почему?

— Бояться? — холодно усмехнулся Сокол, вновь обретая свое самообладание. Его первоначальный шок сменился холодной, аналитической аурой. — Ты силен, Ярослав. Возможно, когда-то ты был всемогущ. Но сейчас ты — лишь призрак, запертый в слабой мясной оболочке. Дух в бутылке. А мы — те, кто держит эту бутылку в руках.

Он сделал шаг вперед, его поза выражала не страх, а полное превосходство.

— Твоя эпоха прошла. Теперь это наш мир. Наши правила. И ты, как бы любопытно это ни было, всего лишь реликт. Реликт, который застрял в теле одного наглого… поваренка. Мы извлечем из тебя приз, а потом… потом изучим тебя. Как редкий, вымерший вид.

Ярослав расхохотался. Громко, раскатисто. Его смех эхом пронесся по разгромленному залу, заставив зазвенеть уцелевшие хрустальные подвески на люстрах.

— Детишки, — вытирая несуществующую слезу, сказал он, когда отсмеялся. — Какие же вы забавные в своем невежестве.

Он опустил взгляд на свои руки, на тело Сени. Сжал кулак.

— Вы думаете, это клетка? Нет. Это… моя новая игрушка. А вы…

Он поднял на них взгляд, и синий огонь в его глазах вспыхнул с новой силой.

— Вы — первые, на ком я ее опробую. Ну что, детишки? Поиграем в богов? Надеюсь, вы не упадете на колени слишком рано? Иначе я буду разочарован…

Прежде чем кто-либо успел ответить, воздух вокруг тела Сени загудел, сгущаясь и темнея. Сначала это были лишь тонкие, едва заметные синие линии. Словно цифровой чертеж, они начали проступать на его поварском костюме. Затем эти линии вспыхнули, наливаясь иссиня-черной, почти непроглядной энергией. Она не горела, она поглощала свет. Из этих линий, как из трещин в самой реальности, начала сплетаться броня. Клечатые штаны и белый китель исчезли под пульсирующим сиянием, растворились, поглощенные новой формой.

Последним, словно завершая зловещее творение, сформировался шлем. Он закрыл разбитый визор, превратив лицо в гладкую, непроницаемую маску, из узких прорезей которой теперь лился тот же холодный, бездушный синий огонь. Ярослав, облаченный в доспех, сотканный из чистой мощи, стоял как идол из другой, давно забытой эпохи.

В то же время, в нескольких километрах от клуба, по залитым неоном и дождем улицам Нижних Кварталов несся тяжелый бронетранспортер «Химера». Внутри, в тесном, пахнущем озоном и перегретым металлом десантном отсеке, царил багровый полумрак аварийного освещения. Десяток бойцов антитеррористического подразделения «Молот», закованных в тяжелую композитную броню, молча сидели вдоль бортов. Их лица, скрытые за тактическими шлемами, были непроницаемы.

— Ты веришь в эту чушь? — нарушил тишину боец с нашивкой «Раскат» на плече. Он постучал пальцем по своему шлему, где на микро-экране висела краткая сводка. — «Массовые беспорядки, перестрелка с участием неустановленных группировок». В «Золотом Драконе»? У Германа? Это все равно что сказать, что в храме вспыхнула драка между монашками из-за свечей.

Его напарник, «Кайман», лишь пожал плечами, проверяя магазин своей импульсной винтовки.

— Приказ есть приказ, Раскат. Нам платят не за то, чтобы верить.

— Нам по ходу платят за то, чтобы мы сидели и ждали, — проворчал Раскат, откидываясь на жесткую спинку. — Ты заметил, как нас сюда отправили? Сначала ложный вызов на другой конец города, в промзону. Потом «случайный» сбой в системе навигации. Потом еще пятнадцать минут ждали подтверждения от командования, которое, я клянусь, отвечало с задержкой, как будто сигнал шел с Марса. Такое чувство, что начальство делало все, чтобы мы приехали к шапочному разбору. Посмотреть, как Одаренные доедят свой кровавый стейк, и подтереть за ними со стола.

— Может, просто бардак в штабе, — предположил Кайман без особой уверенности.

— Бардак? — Раскат усмехнулся. Этот смех прозвучал в шлеме сухо, как треск статики. — Кайман, ты еще слишком молод. Это не бардак. Это система. Когда корпы или аристо что-то делят, нас, псов на государевой службе, держат на поводке подальше. Чтобы не мешали. А потом спустят, когда вся грязная работа будет сделана. Наведут порядок, напишут красивый отчет для новостей. Все как всегда.

Бронетранспортер резко затормозил, его гусеницы с визгом проехались по мокрому асфальту. Задняя аппарель с гидравлическим шипением пошла вниз.

— Приехали, — скомандовал майор, командир отряда, выходя первым. — Бойцы, слушай мою команду!

Отряд высыпал на улицу. Воздух был холодным и свежим после духоты броневика. Несколько патрульных машин уже оцепили квартал, отгоняя зевак. Фасад «Золотого Дракона» выглядел на удивление целым, но из выбитых окон на верхних этажах валил едва заметный дымок.

— Цель — «Золотой Дракон», — начал инструктаж майор. Его голос в общем канале связи был ровным и четким. — Разведка докладывает о множественных жертвах внутри. Противник не идентифицирован, но хорошо вооружен. Предположительно, несколько Одаренных высокого класса и несколько групп вооруженных боевиков. Наша задача: зайти, зачистить, подавить любое сопротивление. Работаем по стандартному протоколу «Цитадель». Связь держать постоянно. Никакого геройства, работаем как единый механизм. Первая группа — за мной. Вторая…

Он не успел договорить.

Сначала это был лишь низкий, едва уловимый гул, от которого завибрировали пломбы в зубах. Асфальт под ногами мелко задрожал.

— Что за?.. — начал было Кайман.

И в этот момент крышу клуба просто снесло. Не взрывом, нет. Ее прорвало. Словно она была сделана из мокрого картона.

Вверх, в ночное, затянутое тучами небо, ударил столб слепящей, иссиня-черной энергии. Он не светил, он поглощал свет, создавая вокруг себя ореол искаженного, дрожащего пространства. От него исходил не звук, а вой, который давил на уши, вызывая тошноту и головокружение. Все электронные приборы в радиусе ста метров разом погасли. Экраны на шлемах спецназа замерцали и отключились, рации захрипели и замолчали.

А потом начались аномалии. Осколки бетона и стекла, подброшенные в воздух, не упали. Они застыли, медленно вращаясь в воздухе, словно попали в зону невесомости. Капли дождя, летевшие вниз, начали подниматься вверх. Пространство вокруг столба энергии пошло рябью, как раскаленный воздух над пустыней.

— Всем назад! — заорал майор, его голос сорвался от шока. — Назад в машину!

Бойцы, элита антитеррора, люди, видевшие самые жуткие проявления Даров, отступали. Не бежали в панике — нет, они отходили слаженно, профессионально, прикрывая друг друга. Но в их движениях, в том, как они оглядывались на это невероятное зрелище, читался первобытный, суеверный ужас. Это было не то, к чему их готовили. Это было нечто за гранью их понимания.

Запрыгнув обратно в бронетранспортер, Раскат и Кайман переглянулись.

— Ну что, съел? — тихо произнес Раскат, когда аппарель с шипением закрылась, отрезая их от этого кошмара. — Бардак в штабе, говоришь?

Кайман молчал, его взгляд был прикован к маленькому экрану камеры внешнего вида, который чудом еще работал. Там, в центре бушующей аномалии, продолжал реветь столб черной энергии.

— Это… — наконец выдавил он. — Это не террористы, Раскат.

— Я знаю, — кивнул ветеран, его голос был на удивление спокоен. Он откинулся на спинку и устало закрыл глаза. — Они там не деньги делят, парень. Они там делят власть на небесах.

Бронетранспортер «Химера» дернулся, когда майор с силой захлопнул тяжелую аппарель, отрезая их от ночного кошмара. Внутри воцарилась вязкая, оглушительная тишина, нарушаемая лишь тяжелым дыханием бойцов. Все смотрели на маленький тактический экран, где камера внешнего обзора транслировала сюрреалистическую картину.

Столб иссиня-черной, пожирающей свет энергии ревел, устремляясь в затянутое тучами небо.

— Похоже, мы все-таки опоздали на вечеринку, — пробормотал Раскат, но в его голосе не было и тени сарказма. Только бесконечная усталость.

И в этот момент столб энергии дрогнул. Он скрутился в гигантскую струну, а затем с беззвучной, но ощутимой всем телом ударной волной взорвался изнутри. Четыре точки, четыре сгустка чистого света вырвались из эпицентра и ракетами устремились ввысь. Три были ослепительно-золотыми, словно осколки солнца. Четвертая — иссиня-черной, холодной и глубокой, как бездна космоса.

Они не просто летели. Они рвали ночное небо, оставляя за собой не дымные следы, а инверсионные шлейфы искаженного пространства. Асфальт под бронетранспортером пошел рябью.

— Что за… — Кайман, самый молодой в отряде, прижался лицом к смотровой щели.

Его крик заставил всех посмотреть в сторону. Одна из патрульных машин, стоявшая у оцепления, вдруг медленно начала скользить, заваливаясь боком… скользить вверх по стене соседнего здания. Ее колеса беспомощно вращались в воздухе, а мигалка продолжала бросать синие отсветы на кирпичную кладку. По которой она теперь ползла, как гигантский неуклюжий жук.

В небе гремела безумная, беззвучная битва. Золотые кометы гонялись за синей, выпуская тонкие, как иглы, лучи света. Синяя точка уворачивалась с немыслимой грацией. Ее ответные выпады напоминали темные провалы, которые, казалось, вырезали куски из самой реальности.

Один из золотых лучей ударил в крышу небоскреба в паре кварталов от них. Стекла витрины на первом этаже разлетелись на тысячи осколков. А следом за ними, последовательной волной, вдребезги разлетелись стекла на всех остальных этажах…

Само здание небоскреба уцелело.

И тут заиграла музыка.

Она не шла из динамиков или раций. Звук просто возник в воздухе, внутри броневика, в головах у бойцов. Пульсирующий, синтетический бит, в который были вплетены семплы кошачьего мяуканья и мурлыканья. Сверху на этот ритм ложилась какая-то ломаная, неземная мелодия.

Это было кошачье техно. Саундтрек к концу света, написанный безумным диджеем для вечеринки в дурдоме.

— Что это?.. Что это, мать твою, за музыка? — прохрипел Кайман, его руки мелко дрожали.

Раскат не смотрел на аномалии. Он откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза под шлемом, слушая нелепое техномяуканье.

— Кайман, — его голос был абсолютно спокоен, почти медитативен. В нем слышался фатализм человека, который уже видел все и ничему не удивлялся. — Запомни этот звук.

Кайман лишь промычал что-то нечленораздельное. На его глазах патрульная машина наконец сорвалась со стены и с оглушительным грохотом рухнула на асфальт,

— Это саундтрек того, как верхушка делит дивиденды, — продолжил ветеран. — А мы для них — просто фон. Громкий, иногда мешающий, но всего лишь фон.

Четыре точки в небе сделали последний, головокружительный вираж. Они пронзили низкие, подсвеченные неоном облака и исчезли. Мгновенно. В тот же миг жуткая музыка оборвалась. Аномалии прекратились. Все снова стало обычным. Почти. Только разгромленный клуб и десятки трупов внутри напоминали о том, что это не было сном.

Раскат открыл глаза и медленно покачал головой.

— Ладно, — произнес он с тяжелым вздохом. — Теперь можно и за работу. Пошли подтирать.

— А может быть… — неуверенно произнес Кайман. — Ещё минут на тридцать опоздаем?